От склонившейся над ней женщины пахло утренней свежестью, как от её матери. Джорджина медленно раскрыла глаза и лишь тогда поняла: нет, это не её спальня.
Лишь много позже ей рассказали, что она была на волосок от гибели, и что спас её Дуглас. Какое-то неведомое чувство заставило его вернуться в её квартиру той самой ночью.
Да, тем, что осталась в живых, Джорджина была обязана Дугласу. Но пройдут годы, и она вернет свой долг сторицей.
* * *
Джорджина уже собралась уходить, когда в кабинет вошел Майк. Она стояла у окна, любуясь необыкновенно красочным закатом и думая сразу обо всем - о матери, о родном доме, о головоломной передряге, в которую угодила.
- Не хочешь пропустить по рюмочке южноафриканского виски? осведомился Майк.
У них это был условный код, с помощью которого Майк давал понять, что должен рассказать ей нечто такое, что не предназначено для посторонних ушей. Джорджина терпеть не могла южноафриканское виски.
- С удовольствием, - ответила она, и покинула офис вместе с Майком. В "Последнем шансе" яблоку было упасть негде, но сзади одна из будочек оказалась незанятой. Только там Майк, который прокладывал путь через толпу, оберегая Джорджину, отпустил её локоть.
В первый раз, столкнувшись с таким отношением Майка к себе, Джорджина, не привыкшая к рыцарским поступкам, даже слегка его поддразнила. Майк же ответил ей совершенно серьезно.
- Ты, конечно, мой босс, Джорджи, - промолвил он. - Но ты - женщина, а меня приучили обращаться с женщинами бережно.
В глубине души Джорджину это тронуло. Майк даже напомнил ей её отца.
Когда они уселись, Майк передал ей довольно пухлый запечатанный конверт и попросил пока присмотреть за ним, а сам отправился за напитками. Дождавшись его возвращения, Джорджина ушла в туалет и там, уединившись в кабинке, распечатала конверт.
Внутри оказался отчет частного сыщика по наблюдению за Шарон. Дважды в неделю она оставляла машину у дома Эндрю Карсона, а сама заходила в его парадное. Возвращалась, как правило, три часа спустя.
Помимо отчета, в конверте были фотографии, сделанные с помощью длиннофокусного объектива; публикации в газетах такие снимки больше не подлежали. Однако в качестве оборонительного средства Джорджину они вполне устраивали.
На каждой фотографии были проставлены дата и время съемки - Шарон входит в парадное, Шарон выходит на улицу. Последующие снимки позволили Джорджине вздохнуть с облегчением. Именно это ей и было нужно. На первом из них Шарон стояла у окна с наполненной рюмкой в руке. На следующем - Карсон сзади целовал её в шею, а рука его проникла под знаменитый чудо-лифчик Шарон. На третьем снимке Шарон развернулась к Карсону лицом, её юбка была задрана до самой талии, и Эндрю обеими руками сжимал её голые ягодицы. Трусов на Шарон не было, и лишь огненно-красный пояс поддерживал ажурные чулки.
Да, на лучшее нельзя было и надеяться, с торжеством подумала Джорджина. Упрятав драгоценный конверт в сумку, она возвратилась к Майку.
- Весьма недурно, - сказала она, блеснув озорной улыбкой. - Но пока ещё не отзывай своего человека. Вполне возможно, что ему удастся раздобыть что-нибудь покруче.
- Он сказал мне по телефону, что Шарон покупает безумно дорогие гаванские сигары, - заметил Майк.
- Странно, - озадаченно сказала Джорджина. - Она никогда не курит сигары.
- Моника Левински тоже не курила, - напомнил Майк, и Джорджина, не удержавшись, рассмеялась.
- У меня есть кое-что на Пита Феретти, - добавил Майк. - Судя по всему, лавры Джорджа Майкла не дают ему спать спокойно. По крайней мере, ему случается обслуживать мужчин в общественном туалете в Хакни, возле молодежного кемпинга. И не только мужчин, но даже мальчиков. Жаль, фотографий только пока нет. Но я наказал частного сыщика продолжать наблюдение. Вдруг что-нибудь выплывет.
- Значит, наш Хорек и мальчиками не гнушается? - переспросила Джорджина, осуждающе качая головой.
- Да, причем совсем юными. - Чуть помолчав, он добавил: - Похоже, кроме Эндрю Карсона, у Шарон никого больше нет. Домой она возвращается одна, и утром тоже выходит одна.
- Отлично сработано, Майк. Похоже, теперь у нас появилась надежда, что мы с ними справимся.
Глава 10
Дуглас и Бекки, взявшись за руки, бродили по огромному пустому особняку на Ист-Хит-роуд в Хэмпстеде. Строительство подходило к концу. Величественное здание в готическом стиле даже отдаленно не напоминало развалюху, которую они осматривали всего полгода назад. Спасибо Бекки, которая сразу разглядела, какую жемчужину можно возвести на месте непонятной конструкции.
Тот дом был уже наполовину завершен, когда его владелец, несметно богатый поп-идол с поразительно хорошим вкусом внезапно умер от передозировки героина. Современный четырехэтажный особняк, на месте которого в шестидесятые годы высился многоквартирный дом, по его заказу спроектировали известные архитекторы, братья Джон и Себастьен Сильверстоуны.
Снаружи он разительно не отличался от других изысканных и чудовищно дорогих хэмпстедских чертогов, выдержанных в модном готическом стиле. Полностью белоснежный, внутри он был отделан самым дорогим деревом. Витые лестницы соединяли все четыре этажа. А вот одна стена, по непонятной прихоти поп-звезды, целиком сохранила облик шестидесятых: красная кирпичная кладка простиралась от пола до потолка.
Бекки потратила уйму времени и два миллиона фунтов, чтобы братья Сильверстоуны превратили незаконченный особняк в шикарный ультрасовременный дом. Половину четвертого этажа снесли, чтобы превратить гостиную третьего этажа в зал с огромным, полностью застекленным потолком. На четвертом этаже остался просторный кабинет с террасой.
До сих пор полностью отделана была лишь комната: вторая из пяти спален на третьем этаже. Выбеленные стены, пол, выложенный паркетом из калифорнийского дуба, застекленные балконные двери, выходящие в частный сад, крупное полотно школы импрессионистов над старинной французской кроватью.
- Может, опробуем её, коль скоро мы здесь? - игриво предложил Дуглас, наклоняясь к Бекки и нежно её целуя.
- Подожди, - попросила она и, взяв со столика пульт дистанционного управления, направила в угол и нажала кнопку включения. Под потолком огромной спальни полились волшебные звуки "Шампанской арии" из оперы "Дон Жуан". К Моцарту Дуглас с Бекки вообще питали слабость, а "Дон Жуан" был первой оперой, которую они посетили вдвоем. А Шампанская ария, веселая и беззаботная, вообще стала их гимном.
Дуглас улыбнулся и принялся раздевать Бекки. Он обожал её простенькое хлопчатобумажное белье, округлый животик, пышные чаши грудей.
Было в Бекки нечто удивительно чистое и трогательное. Она всегда благоухала свежестью, точно только что вышла из душа, белоснежная кожа, не знавшая солнечных лучей, была мягкой и бледной, как у младенца. Дуглас вошел в неё нежно, с удвоенной осторожностью ведь эта обворожительная женщина вынашивала его ребенка. Бекки закинула ноги ему на спину, и слившиеся в объятиях любовники принялись мерно раскачиваться, пока Бекки не почувствовала приближение оргазма. Следом за ней кончил и Дуглас. Секс у них был неспешный, нежный и почти неизменно в одной и той же, "миссионерской" позиции.
После лет, прожитых в обществе Келли, с её изощренными сексуальными изысками, Дуглас был безмерно счастлив, что может позволить себе просто любить женщину. Он не относился к числу мужчин, которые получали удовольствие от поспешного полового акта на лестнице или в автомобиле.
С того самого дня, когда Дуглас окончательно осознал, что влюблен в Бекки, он полностью утратил интерес к постельным утехам с Келли. Да, верно, в первые месяцы ему ещё удавалось обслуживать обеих женщин, но в последнее время у него создалось впечатление, будто в его член вмонтировали электронный датчик, следящий за тем, чтобы эрекция возникала только в ответ на одну женщину. На Бекки.
Скатившись с Бекки, Дуглас обнял её, и обвел взглядом спальню. И вдруг вспомнил спальню в доме, в котором вырос. Тесную и обшарпанную клетушку, которую они делили на двоих с Дэниелом.
Дуглас вознес безмолвную благодарственную молитву Всевышнему. После долгих тяжелых лет он наконец вел тот образ жизни, о котором всегда мечтал. Он занимал высокий пост, имел деньги, женщину, которую искренне любил и которая вскоре должна была принести ему ребенка.
Однако не все ещё в его жизни было идеально. Оставалась ещё Келли и предстоящий развод с ней. Он прекрасно понимал, какое испытание ему предстоит, и принимал все меры безопасности, чтобы жена не узнала про его новый дом.
Дуглас, конечно, отдавал себе отчет, что со временем правда выплывет наружу, но пока не находил в себе сил признаться Келли, что любит другую женщину, и что между ними все кончено. Хотя весь его богатый жизненный опыт подсказывал: поступить нужно именно так, ведь это будет наименее болезненный выход из положения, и тем не менее собраться с духом Дугласу никак не удавалось. Он представлял, какую боль испытает Келли, узнав о его измене. И как он ещё повернет нож в её ране, признавшись, что Бекки ждет от него ребенка.
Дуглас решил, что должен просто уйти. В один прекрасный день Келли, вернувшись домой, увидит, что квартира их опустела. А про Бекки и ребенка узнает от своих подруг, либо услышит сплетни. Да, храбрости Дугласу всегда не хватало, и он отчаянно корил себя за малодушие.
Позже вечером Дуглас решил позвонить Джорджине. Его беспокоила её открытая вражда с Шарон, и он хотел попытаться сыграть роль миротворца. И ещё ему требовалось свободное пространство, чтобы начать запланированное сокращение штатов "Санди Трибьюн". Разумеется, будет лучше провести его в отсутствие Джорджины.
Общая обстановка в группе "Трибьюн" складывалась непростая. Дугласу приходилось сражаться сразу на нескольких фронтах. Но самым опасным было то, что неприятель засел и в его собственной цитадели. Вдобавок подчиненных ему подразделений было чересчур много, и Дуглас отдавал себе отчет, что в случае нападения извне, многие из них объединятся с неприятелем и выступят против него. Особенно встревожил его вчерашний разговор с Заком Пристом, секретарем компании.
- Дуглас, я должен тебя кое о чем поставить в известность, - сказал Зак. - В Совете директоров о тебе циркулируют разные слухи. Я полагаю, что распускает их Эндрю, который пытается свалить вину на Гэвина Мейтсона. Будь осторожен.
- Зак, я не верю, что Эндрю способен выступить против меня, - сказал Дуглас. - Гэвин - другое дело, но Эндрю... Нет, ни за что. Он стоял со мной у самых истоков, мы вообще все это с ним вдвоем создали. Ему я всецело доверяю. Посмотри, как он помогает мне в сделке с Купером. Почти все сам делает. Снял с меня колоссальную ответственность, чтобы я мог спокойно сосредоточиться на телевидении. А что ты знаешь про Гэвина?
- На прошлой неделе он сидел в "Американском баре" со своими старыми приятелями из "Экспресс". Он говорил им, что ты здорово изменился, перестал следить за качеством своих изданий, что уровень журналистов резко упал. И даже сокращение штатов толком не сумел провести.
Дуглас брезгливо поморщился.
- Что еще? - спросил он.
Зак перевел дух. Оба они прекрасно понимали, что Мейтсон был не одинок, критикуя последние действия Дугласа. Тираж всех принадлежащих компании газет, исключая "Санди Трибьюн", неуклонно падал, доходы от рекламы тоже оставляли желать лучшего. Поступления держались на прежнем уровне лишь благодаря тому, что под рекламу и частные объявления места отводили все больше и больше.
- Гэвин выказывал недовольство тем, что вы так и не сделали наши газеты мультимедийными, в отличие от наших конкурентов. И ещё он утверждает, - спокойно добавил Зак, - что мы на волоске от того, что нас с потрохами проглотит некая крупная телевизионная компания.
- Ах, мерзавец! - вскипел Дуглас. - Скажи, как мы можем от него избавиться?
- Никак, - ответил Зак, пожимая плечами. - Он, как-никак, директор крупной компании.
Дугласа это предательство потрясло. Гэвина Мейтсона он всегда терпел лишь потому, что тот многое брал на себя и был ему полезен, однако и вреда даже один неуправляемый директор мог причинить немало. Не говоря уж о том, что Гэвин был личностью поистине харизматической и пользовался большой популярностью в газетном мире. Что ж, придется взять бразды правления в свои руки и подавить бунт на собственном корабле.
Дуглас долго размышлял над тем, что сказал Зак про Эндрю Карсона, его друга. Возможно ли, чтобы и Карсон его предал? После всего, что они вместе пережили? Чего добились? Друзья у Дугласа всегда были наперечет, в особенности - мужского пола, однако Карсон был ему близок как родной брат. Нет, не мог Дуглас поверить в его измену.
Одно Дуглас знал наверняка: он должен во что бы то ни стало положить конец затянувшейся вражде Шарон с Джорджиной, тем более сейчас, после того, как издания-конкуренты начали открыто об этом злословить. Это выставляло его самого в исключительно дурном свете: дескать, совсем сдает Холлоуэй, не может даже в собственном доме порядок навести. Дуглас уже разработал соответствующий план.
- Послушай, Джорджина, - заговорил он после того, как она сняла трубку. - Я хочу поручить тебе оно важное и деликатное задание. Ты должна на пару недель слетать в Австралию. Мы присмотрели в Перте одну газетенку, которую было бы неплохо приобрести. Эту часть света ты знаешь неплохо. Ты должна встретиться в Сиднее с владельцами газеты. Если хочешь, можешь заодно и отдохнуть там недельку.
- Что вы задумали, Дуглас? - в голосе Джорджины прозвучало нескрываемое подозрение. - Обычно вы отпуска сотрудникам налево и направо не раздаете, а, наоборот - отменяете их. И эту часть света я совершенно не знаю: Австралия и Южная Африка - вовсе не одно и то же. И чем вам так приглянулась эта провинциальная газетенка? На мое мнение полагаться не стоит - я там работала достаточно недолго.
- Лучшего специалиста у меня все равно нет, - ответил Дуглас. - Да и передохнуть тебе не помешает. К тому же сейчас начинается летняя спячка, и ты можешь это себе позволить. Возвращайся со свежими силами к осенним битвам.
Джорджина не знала, что и подумать. Отношения с Шарон обострились до предела, силы её были на исходе, и отдых, конечно, не помешал бы. Да и Белинда в её отсутствие чуть поостыла бы.
Но может ли она позволить себе оставить свою газету на целых три недели? Не потеряет ли ее?
Джорджина условилась с Майком встретиться утром за завтраком обсуждать что-либо в прослушиваемом офисе было невозможно.
- Как продвигается материал про министра иностранных дел? поинтересовалась Джорджина, когда подали кофе.
По лицу Майка можно было всегда читать, как по открытой книге. Самые типичные выражения его лица Джорджина про себя называла: "полный успех" и "полный провал". Сегодня лицо его выражало второе.
Майк уже почти полтора месяца трудился над "жареным" материалом про любовные шашни Джека Эджертона, министра иностранных дел из правительства Блэра. Согласно показаниям осведомителя, одна проститутка из Таиланда родила от Эджертона ребенка. Между тем, именно Эджертон всегда горячо добивался повышения субсидий для матерей-одиночек, одновременно ратуя за жесткие меры по отношению к отцам, которые бросают своих детей. Сам же он, будучи ревностным католиком, подавал всем пример, воспитывая сразу шестерых детей.
Осведомителем выступила другая проститутка-тайка, по словам которой, у Линг Синваени, тогда всего ещё четырнадцатилетней девочки, был сумасшедший роман с Эджертоном, который в то время обучался в университете.
В доказательство своих слов проститутка предъявила фотографии, на которых юный, но совершенно узнаваемый Джек Эджертон стоял, обнимая Линг Синваени. На других снимках была запечатлена сама девушка в борделе, как одна, так и с младенцем на руках. Тайка приложила также копии корешков банковских чеков, согласно которым Эджертон в течение пяти лет регулярно переводил деньги на счет Линг Синваени.
Майк тяжело вздохнул и, трагически закатив глаза, возвестил:
- Увы, Джорджина, ничего у нас не выйдет.
Утрата такой "бомбы" была для них тяжелым ударом, поскольку легко можно представить себе броские заголовки, вроде:
ЦЕЛОМУДРЕННЫЙ РАЗВРАТНИК ДЖЕК
ТАЙКОМ РАСТИТ ВНЕБРАЧНОЕ ДИТЯ
В ТАИЛАНДЕ
- Нам удалось доказать, что он и в самом деле посылал деньги на содержание ребенка тайской проститутки, - добавил Майк. - Все фотографии тоже подлинные.
- Тогда в чем загвоздка? - недоуменно вопросила Джорджина.
- У меня есть в Таиланде один человек, которому я полностью доверяю, сказал Майк. - Так вот, по моей просьбе, он встретился с Линг Синваени... Он многозначительно приумолк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Лишь много позже ей рассказали, что она была на волосок от гибели, и что спас её Дуглас. Какое-то неведомое чувство заставило его вернуться в её квартиру той самой ночью.
Да, тем, что осталась в живых, Джорджина была обязана Дугласу. Но пройдут годы, и она вернет свой долг сторицей.
* * *
Джорджина уже собралась уходить, когда в кабинет вошел Майк. Она стояла у окна, любуясь необыкновенно красочным закатом и думая сразу обо всем - о матери, о родном доме, о головоломной передряге, в которую угодила.
- Не хочешь пропустить по рюмочке южноафриканского виски? осведомился Майк.
У них это был условный код, с помощью которого Майк давал понять, что должен рассказать ей нечто такое, что не предназначено для посторонних ушей. Джорджина терпеть не могла южноафриканское виски.
- С удовольствием, - ответила она, и покинула офис вместе с Майком. В "Последнем шансе" яблоку было упасть негде, но сзади одна из будочек оказалась незанятой. Только там Майк, который прокладывал путь через толпу, оберегая Джорджину, отпустил её локоть.
В первый раз, столкнувшись с таким отношением Майка к себе, Джорджина, не привыкшая к рыцарским поступкам, даже слегка его поддразнила. Майк же ответил ей совершенно серьезно.
- Ты, конечно, мой босс, Джорджи, - промолвил он. - Но ты - женщина, а меня приучили обращаться с женщинами бережно.
В глубине души Джорджину это тронуло. Майк даже напомнил ей её отца.
Когда они уселись, Майк передал ей довольно пухлый запечатанный конверт и попросил пока присмотреть за ним, а сам отправился за напитками. Дождавшись его возвращения, Джорджина ушла в туалет и там, уединившись в кабинке, распечатала конверт.
Внутри оказался отчет частного сыщика по наблюдению за Шарон. Дважды в неделю она оставляла машину у дома Эндрю Карсона, а сама заходила в его парадное. Возвращалась, как правило, три часа спустя.
Помимо отчета, в конверте были фотографии, сделанные с помощью длиннофокусного объектива; публикации в газетах такие снимки больше не подлежали. Однако в качестве оборонительного средства Джорджину они вполне устраивали.
На каждой фотографии были проставлены дата и время съемки - Шарон входит в парадное, Шарон выходит на улицу. Последующие снимки позволили Джорджине вздохнуть с облегчением. Именно это ей и было нужно. На первом из них Шарон стояла у окна с наполненной рюмкой в руке. На следующем - Карсон сзади целовал её в шею, а рука его проникла под знаменитый чудо-лифчик Шарон. На третьем снимке Шарон развернулась к Карсону лицом, её юбка была задрана до самой талии, и Эндрю обеими руками сжимал её голые ягодицы. Трусов на Шарон не было, и лишь огненно-красный пояс поддерживал ажурные чулки.
Да, на лучшее нельзя было и надеяться, с торжеством подумала Джорджина. Упрятав драгоценный конверт в сумку, она возвратилась к Майку.
- Весьма недурно, - сказала она, блеснув озорной улыбкой. - Но пока ещё не отзывай своего человека. Вполне возможно, что ему удастся раздобыть что-нибудь покруче.
- Он сказал мне по телефону, что Шарон покупает безумно дорогие гаванские сигары, - заметил Майк.
- Странно, - озадаченно сказала Джорджина. - Она никогда не курит сигары.
- Моника Левински тоже не курила, - напомнил Майк, и Джорджина, не удержавшись, рассмеялась.
- У меня есть кое-что на Пита Феретти, - добавил Майк. - Судя по всему, лавры Джорджа Майкла не дают ему спать спокойно. По крайней мере, ему случается обслуживать мужчин в общественном туалете в Хакни, возле молодежного кемпинга. И не только мужчин, но даже мальчиков. Жаль, фотографий только пока нет. Но я наказал частного сыщика продолжать наблюдение. Вдруг что-нибудь выплывет.
- Значит, наш Хорек и мальчиками не гнушается? - переспросила Джорджина, осуждающе качая головой.
- Да, причем совсем юными. - Чуть помолчав, он добавил: - Похоже, кроме Эндрю Карсона, у Шарон никого больше нет. Домой она возвращается одна, и утром тоже выходит одна.
- Отлично сработано, Майк. Похоже, теперь у нас появилась надежда, что мы с ними справимся.
Глава 10
Дуглас и Бекки, взявшись за руки, бродили по огромному пустому особняку на Ист-Хит-роуд в Хэмпстеде. Строительство подходило к концу. Величественное здание в готическом стиле даже отдаленно не напоминало развалюху, которую они осматривали всего полгода назад. Спасибо Бекки, которая сразу разглядела, какую жемчужину можно возвести на месте непонятной конструкции.
Тот дом был уже наполовину завершен, когда его владелец, несметно богатый поп-идол с поразительно хорошим вкусом внезапно умер от передозировки героина. Современный четырехэтажный особняк, на месте которого в шестидесятые годы высился многоквартирный дом, по его заказу спроектировали известные архитекторы, братья Джон и Себастьен Сильверстоуны.
Снаружи он разительно не отличался от других изысканных и чудовищно дорогих хэмпстедских чертогов, выдержанных в модном готическом стиле. Полностью белоснежный, внутри он был отделан самым дорогим деревом. Витые лестницы соединяли все четыре этажа. А вот одна стена, по непонятной прихоти поп-звезды, целиком сохранила облик шестидесятых: красная кирпичная кладка простиралась от пола до потолка.
Бекки потратила уйму времени и два миллиона фунтов, чтобы братья Сильверстоуны превратили незаконченный особняк в шикарный ультрасовременный дом. Половину четвертого этажа снесли, чтобы превратить гостиную третьего этажа в зал с огромным, полностью застекленным потолком. На четвертом этаже остался просторный кабинет с террасой.
До сих пор полностью отделана была лишь комната: вторая из пяти спален на третьем этаже. Выбеленные стены, пол, выложенный паркетом из калифорнийского дуба, застекленные балконные двери, выходящие в частный сад, крупное полотно школы импрессионистов над старинной французской кроватью.
- Может, опробуем её, коль скоро мы здесь? - игриво предложил Дуглас, наклоняясь к Бекки и нежно её целуя.
- Подожди, - попросила она и, взяв со столика пульт дистанционного управления, направила в угол и нажала кнопку включения. Под потолком огромной спальни полились волшебные звуки "Шампанской арии" из оперы "Дон Жуан". К Моцарту Дуглас с Бекки вообще питали слабость, а "Дон Жуан" был первой оперой, которую они посетили вдвоем. А Шампанская ария, веселая и беззаботная, вообще стала их гимном.
Дуглас улыбнулся и принялся раздевать Бекки. Он обожал её простенькое хлопчатобумажное белье, округлый животик, пышные чаши грудей.
Было в Бекки нечто удивительно чистое и трогательное. Она всегда благоухала свежестью, точно только что вышла из душа, белоснежная кожа, не знавшая солнечных лучей, была мягкой и бледной, как у младенца. Дуглас вошел в неё нежно, с удвоенной осторожностью ведь эта обворожительная женщина вынашивала его ребенка. Бекки закинула ноги ему на спину, и слившиеся в объятиях любовники принялись мерно раскачиваться, пока Бекки не почувствовала приближение оргазма. Следом за ней кончил и Дуглас. Секс у них был неспешный, нежный и почти неизменно в одной и той же, "миссионерской" позиции.
После лет, прожитых в обществе Келли, с её изощренными сексуальными изысками, Дуглас был безмерно счастлив, что может позволить себе просто любить женщину. Он не относился к числу мужчин, которые получали удовольствие от поспешного полового акта на лестнице или в автомобиле.
С того самого дня, когда Дуглас окончательно осознал, что влюблен в Бекки, он полностью утратил интерес к постельным утехам с Келли. Да, верно, в первые месяцы ему ещё удавалось обслуживать обеих женщин, но в последнее время у него создалось впечатление, будто в его член вмонтировали электронный датчик, следящий за тем, чтобы эрекция возникала только в ответ на одну женщину. На Бекки.
Скатившись с Бекки, Дуглас обнял её, и обвел взглядом спальню. И вдруг вспомнил спальню в доме, в котором вырос. Тесную и обшарпанную клетушку, которую они делили на двоих с Дэниелом.
Дуглас вознес безмолвную благодарственную молитву Всевышнему. После долгих тяжелых лет он наконец вел тот образ жизни, о котором всегда мечтал. Он занимал высокий пост, имел деньги, женщину, которую искренне любил и которая вскоре должна была принести ему ребенка.
Однако не все ещё в его жизни было идеально. Оставалась ещё Келли и предстоящий развод с ней. Он прекрасно понимал, какое испытание ему предстоит, и принимал все меры безопасности, чтобы жена не узнала про его новый дом.
Дуглас, конечно, отдавал себе отчет, что со временем правда выплывет наружу, но пока не находил в себе сил признаться Келли, что любит другую женщину, и что между ними все кончено. Хотя весь его богатый жизненный опыт подсказывал: поступить нужно именно так, ведь это будет наименее болезненный выход из положения, и тем не менее собраться с духом Дугласу никак не удавалось. Он представлял, какую боль испытает Келли, узнав о его измене. И как он ещё повернет нож в её ране, признавшись, что Бекки ждет от него ребенка.
Дуглас решил, что должен просто уйти. В один прекрасный день Келли, вернувшись домой, увидит, что квартира их опустела. А про Бекки и ребенка узнает от своих подруг, либо услышит сплетни. Да, храбрости Дугласу всегда не хватало, и он отчаянно корил себя за малодушие.
Позже вечером Дуглас решил позвонить Джорджине. Его беспокоила её открытая вражда с Шарон, и он хотел попытаться сыграть роль миротворца. И ещё ему требовалось свободное пространство, чтобы начать запланированное сокращение штатов "Санди Трибьюн". Разумеется, будет лучше провести его в отсутствие Джорджины.
Общая обстановка в группе "Трибьюн" складывалась непростая. Дугласу приходилось сражаться сразу на нескольких фронтах. Но самым опасным было то, что неприятель засел и в его собственной цитадели. Вдобавок подчиненных ему подразделений было чересчур много, и Дуглас отдавал себе отчет, что в случае нападения извне, многие из них объединятся с неприятелем и выступят против него. Особенно встревожил его вчерашний разговор с Заком Пристом, секретарем компании.
- Дуглас, я должен тебя кое о чем поставить в известность, - сказал Зак. - В Совете директоров о тебе циркулируют разные слухи. Я полагаю, что распускает их Эндрю, который пытается свалить вину на Гэвина Мейтсона. Будь осторожен.
- Зак, я не верю, что Эндрю способен выступить против меня, - сказал Дуглас. - Гэвин - другое дело, но Эндрю... Нет, ни за что. Он стоял со мной у самых истоков, мы вообще все это с ним вдвоем создали. Ему я всецело доверяю. Посмотри, как он помогает мне в сделке с Купером. Почти все сам делает. Снял с меня колоссальную ответственность, чтобы я мог спокойно сосредоточиться на телевидении. А что ты знаешь про Гэвина?
- На прошлой неделе он сидел в "Американском баре" со своими старыми приятелями из "Экспресс". Он говорил им, что ты здорово изменился, перестал следить за качеством своих изданий, что уровень журналистов резко упал. И даже сокращение штатов толком не сумел провести.
Дуглас брезгливо поморщился.
- Что еще? - спросил он.
Зак перевел дух. Оба они прекрасно понимали, что Мейтсон был не одинок, критикуя последние действия Дугласа. Тираж всех принадлежащих компании газет, исключая "Санди Трибьюн", неуклонно падал, доходы от рекламы тоже оставляли желать лучшего. Поступления держались на прежнем уровне лишь благодаря тому, что под рекламу и частные объявления места отводили все больше и больше.
- Гэвин выказывал недовольство тем, что вы так и не сделали наши газеты мультимедийными, в отличие от наших конкурентов. И ещё он утверждает, - спокойно добавил Зак, - что мы на волоске от того, что нас с потрохами проглотит некая крупная телевизионная компания.
- Ах, мерзавец! - вскипел Дуглас. - Скажи, как мы можем от него избавиться?
- Никак, - ответил Зак, пожимая плечами. - Он, как-никак, директор крупной компании.
Дугласа это предательство потрясло. Гэвина Мейтсона он всегда терпел лишь потому, что тот многое брал на себя и был ему полезен, однако и вреда даже один неуправляемый директор мог причинить немало. Не говоря уж о том, что Гэвин был личностью поистине харизматической и пользовался большой популярностью в газетном мире. Что ж, придется взять бразды правления в свои руки и подавить бунт на собственном корабле.
Дуглас долго размышлял над тем, что сказал Зак про Эндрю Карсона, его друга. Возможно ли, чтобы и Карсон его предал? После всего, что они вместе пережили? Чего добились? Друзья у Дугласа всегда были наперечет, в особенности - мужского пола, однако Карсон был ему близок как родной брат. Нет, не мог Дуглас поверить в его измену.
Одно Дуглас знал наверняка: он должен во что бы то ни стало положить конец затянувшейся вражде Шарон с Джорджиной, тем более сейчас, после того, как издания-конкуренты начали открыто об этом злословить. Это выставляло его самого в исключительно дурном свете: дескать, совсем сдает Холлоуэй, не может даже в собственном доме порядок навести. Дуглас уже разработал соответствующий план.
- Послушай, Джорджина, - заговорил он после того, как она сняла трубку. - Я хочу поручить тебе оно важное и деликатное задание. Ты должна на пару недель слетать в Австралию. Мы присмотрели в Перте одну газетенку, которую было бы неплохо приобрести. Эту часть света ты знаешь неплохо. Ты должна встретиться в Сиднее с владельцами газеты. Если хочешь, можешь заодно и отдохнуть там недельку.
- Что вы задумали, Дуглас? - в голосе Джорджины прозвучало нескрываемое подозрение. - Обычно вы отпуска сотрудникам налево и направо не раздаете, а, наоборот - отменяете их. И эту часть света я совершенно не знаю: Австралия и Южная Африка - вовсе не одно и то же. И чем вам так приглянулась эта провинциальная газетенка? На мое мнение полагаться не стоит - я там работала достаточно недолго.
- Лучшего специалиста у меня все равно нет, - ответил Дуглас. - Да и передохнуть тебе не помешает. К тому же сейчас начинается летняя спячка, и ты можешь это себе позволить. Возвращайся со свежими силами к осенним битвам.
Джорджина не знала, что и подумать. Отношения с Шарон обострились до предела, силы её были на исходе, и отдых, конечно, не помешал бы. Да и Белинда в её отсутствие чуть поостыла бы.
Но может ли она позволить себе оставить свою газету на целых три недели? Не потеряет ли ее?
Джорджина условилась с Майком встретиться утром за завтраком обсуждать что-либо в прослушиваемом офисе было невозможно.
- Как продвигается материал про министра иностранных дел? поинтересовалась Джорджина, когда подали кофе.
По лицу Майка можно было всегда читать, как по открытой книге. Самые типичные выражения его лица Джорджина про себя называла: "полный успех" и "полный провал". Сегодня лицо его выражало второе.
Майк уже почти полтора месяца трудился над "жареным" материалом про любовные шашни Джека Эджертона, министра иностранных дел из правительства Блэра. Согласно показаниям осведомителя, одна проститутка из Таиланда родила от Эджертона ребенка. Между тем, именно Эджертон всегда горячо добивался повышения субсидий для матерей-одиночек, одновременно ратуя за жесткие меры по отношению к отцам, которые бросают своих детей. Сам же он, будучи ревностным католиком, подавал всем пример, воспитывая сразу шестерых детей.
Осведомителем выступила другая проститутка-тайка, по словам которой, у Линг Синваени, тогда всего ещё четырнадцатилетней девочки, был сумасшедший роман с Эджертоном, который в то время обучался в университете.
В доказательство своих слов проститутка предъявила фотографии, на которых юный, но совершенно узнаваемый Джек Эджертон стоял, обнимая Линг Синваени. На других снимках была запечатлена сама девушка в борделе, как одна, так и с младенцем на руках. Тайка приложила также копии корешков банковских чеков, согласно которым Эджертон в течение пяти лет регулярно переводил деньги на счет Линг Синваени.
Майк тяжело вздохнул и, трагически закатив глаза, возвестил:
- Увы, Джорджина, ничего у нас не выйдет.
Утрата такой "бомбы" была для них тяжелым ударом, поскольку легко можно представить себе броские заголовки, вроде:
ЦЕЛОМУДРЕННЫЙ РАЗВРАТНИК ДЖЕК
ТАЙКОМ РАСТИТ ВНЕБРАЧНОЕ ДИТЯ
В ТАИЛАНДЕ
- Нам удалось доказать, что он и в самом деле посылал деньги на содержание ребенка тайской проститутки, - добавил Майк. - Все фотографии тоже подлинные.
- Тогда в чем загвоздка? - недоуменно вопросила Джорджина.
- У меня есть в Таиланде один человек, которому я полностью доверяю, сказал Майк. - Так вот, по моей просьбе, он встретился с Линг Синваени... Он многозначительно приумолк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37