Я так рад, что вы приехали в Линвуд-холл.
Я вздохнула. Что.., что будет он думать, когда мой муж предаст нас обоих?
- Спасибо. Я обязательно расскажу отцу о вашей доброте.
- Возьмите альбом. Я хочу, чтобы он был у вас. Возьмите и покажите отцу. Передайте, что я восхищаюсь вами, и то, как много значило для меня ваше появление здесь. Он очень богатый человек, знаете.
Я улыбнулась - наш домик, вероятно, мог бы уместиться в гостиной профессора, а мебель в нем была старой и совсем простой.
- Есть много видов богатства, - сказал он, как бы прочтя мои мысли. Жизнь распределяет награды между людьми поровну. У меня есть Линвуд-холл, наследство и международное признание, а у него - вы. Перевес явно в его пользу. Позаботьтесь о нем, прошу вас.
- Да, позабочусь. - Профессор обязательно поймет, почему я не могла поступить иначе. -Мы будем бережно хранить ваш дар, - сказала я охрипшим от волнения голосом, прижимая альбом к сердцу.
Профессор наклонился и поцеловал меня в щеку.
- Ну ладно, я должен идти. Памела не простит мне, если я не буду изображать из себя гостеприимного хозяина. Сам я никогда не заботился о подобных вещах, но ведь племянники несли всю ответственность за поместье, пока я был в Америке, и мне следует быть им за это благодарным.
- Они вас очень любят, - сказала я и удивилась тому, что улыбка на его лице померкла.
- Да? - протянул он и сменил тему. - Когда почувствуете себя получше, спускайтесь и помогите мне управиться с этой толпой народу, жаждущей увеселений.
После ухода профессора ко мне вернулась былая неугомонность. Остаться в комнате - значит поступать вопреки своей природе. Отец всегда корил меня за то, что я влезаю во все с самоуверенностью Ганнибала, переходящего Альпы. Мне следовало и сейчас применить смекалку, чтобы расстроить планы вора-мужа. Я должна была найти способ остановить его, не принося при этом в жертву своего отца. Да, мне надо быть рядом с Адамом, следить за каждым его шагом и тем самым не дать совершить кражу.
Он весьма удивился моему поведению: я, как могла, разыгрывала из себя преданную жену. Ходила за ним по пятам и, когда мы поднялись к себе, чтобы переодеться к ужину, больше чем когда-либо уверилась, что не спущу с него глаз в течение всего вечера.
- Осторожнее, - усмехнулся Адам, - твое поведение весьма подозрительно.
- О чем это ты? - притворилась я непонимающей.
- Ты прилипла ко мне, как чертополох к лошадиному хвосту.
- Ну, ты действительно уловил сходство! Адам рассмеялся.
- Дорогая, ты никогда не перестанешь меня изумлять. Кто бы подумал, что ты способна на подобное!
- О, я способна на такие вещи, о которых ты и не подозреваешь, самоуверенно возразила я.
- Ты ведь полагаешь, что сегодня вечером я собираюсь украсть драгоценности, не так ли?
- А разве нет?
- Конечно нет. - Адам усмехнулся. Над чем он смеялся - надо мной или над тем, что мог показаться кому-то похитителем драгоценностей?
- Не правда! Ты ждешь не дождешься, когда можно будет запустить свои грязные руки в чужое добро. - Внезапно я почувствовала, что больше не могу притворяться, и взмолилась:
- Давай уедем сейчас же и вернемся в домик на Риджент-стрит. Я боюсь того, что должно произойти. Прошу тебя, Адам...
Тогда он взял меня на руки. В его глазах больше не сверкала злость. Он медленно поцеловал меня в губы. Поцелуй его был нежным, как бы окрашенным чувством вины или сожаления. Затем он поцеловал мои веки и нежно потерся носом о мой нос.
- Я люблю тебя, Шарль, - прошептал он.
- Так ты уедешь? Бросишь весь этот ужас?
- Я не могу.
- Но почему? - воскликнула я. - Обычно ты, не колеблясь делаешь то, что хочешь. Давай уложим вещи и уедем еще до ужина!
- Шарль, ты не понимаешь, о чем идет речь.
- Как я могу это понять, если ты не говоришь мне ничего?
- Чем меньше ты знаешь, тем в большей безопасности находишься.
- В безопасности? Неужели ты не понимаешь, что, что бы ни произошло, меня обвинят в сообщничестве. Я могу даже попасть в тюрьму!
- Не преувеличивай, Шарль! - Из его голоса исчезла теплота. - Просто веселись сегодня вечером и выброси из головы всякие догадки - все равно они будут неверны!
- Посмотрим! - Я вырвалась из его рук и в молчании завершила свой туалет.
Вечернее платье Адам купил мне в Лондоне, чтобы восполнить отсутствие свадебного наряда, как он сказал. Тогда - я нашла его очень красивым, но сегодня надевала без всякой радости - только потому, что другого подходящего случаю наряда в моем гардеробе не было. Жемчужно-белое платье из атласа украшала желтая шелковая роза, а сзади складки шифона ниспадали на пол в виде шлейфа. Белые перчатки были вышиты цветами в тон цветку на лифе.
Из своих волос я соорудила нечто вроде короны, и в нее воткнула маленькое перышко из драгоценных камней. Вид мой поразил меня - прекрасно одетая молодая женщина, спокойная, знающая себе цену и очень красивая. Мне пришлось напомнить себе, что женщина, отражение которой я увидела в серебряном зеркале, - не кто иная, как я сама.
У Адама даже в вечернем костюме был очень мужественный вид, в то время как у большинства мужчин, когда они надевают стоячие воротнички и рубашки с рюшами, он исчезает. На моем муже был фрак, который подчеркивал его широкие плечи и тонкую талию. Узкие брюки обтягивали длинные стройные ноги. И я поймала себя на том, что вспоминаю, как эти ноги прижимались к моим. Когда-то я назвала Адама дьяволом и теперь понимала, что это, должно быть, правда. Но какое бы зло он ни воплощал собой, я все равно не могла перестать его любить.
Когда меня увидел Ларри, он буквально остолбенел, словно неожиданно узрел прекрасную незнакомку. Затем рассыпался в комплиментах и куда-то убежал, весь красный от возбуждения.
- Я же говорил, что ты устроила настоящее состязание, - рассмеялся Адам.
Его позабавила реакция Ларри на мое появление. Однако когда Фредди устремил на меня оценивающий взгляд, веселость Адама несколько поумерилась, а глаза обрели привычное холодное выражение.
В основном движимая желанием позлить Адама, я кокетливо улыбнулась Фредди и почувствовала волнение, когда его взор скользнул по лифу моего платья и остановился на глубоком треугольном вырезе.
- Исключительно, - дерзко пробормотал он, целуя мне руку.
В этот момент я увидела Памелу всего в нескольких шагах от нас. Так она стала свидетелем нашей встречи! В ее темных глазах плескалась ненависть. Одета она была в черный бархат, который подчеркивал белизну кожи и великолепно контрастировал с бриллиантами и рубинами, украшавшими ее шею. Так вот они, фамильные драгоценности Линвудов!
Адам поспешил к ней, и сердце мое упало. Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой и процитировал:
- "Она прекрасна, словно ночь". Уверен, что поэт имел в виду именно вас, Памела, когда писал эти строки.
Она улыбнулась, и на мгновение выражение ее лица смягчилось.
- Благодарю вас.
- Это колье немыслимой красоты.
- Целая сотня великолепных камней, - ответила Памела, дотрагиваясь до украшения, достойного королевы.
Теперь стало ясно, почему Адам пожертвовал изумрудами кузины!
- Прадедушка привозил камни со всего света, а потом, когда их набралось достаточно, заказал это колье.
- Изумительно, - пробормотал Адам.
- Да, оно просто великолепно. - Я улыбнулась Памеле. - Никогда не видела ничего подобного... Но наверное, вам не очень уютно в нем, Памела.
Она холодно посмотрела на меня - ее длинная шея как будто еще немного вытянулась.
- Однако драгоценности и существуют для того, чтобы их носить.
- Да, конечно, - вежливо согласилась я.
Мне пришло в голову, что Памела выставила напоказ свое богатство специально для того, чтобы побудить Фредди сделать ей предложение.
Этот вечер стал для меня настоящим кошмаром. Я говорила то, что должна была говорить, при этом постоянно думая об одном... Ужин сервировали в роскошном зале, видеть который прежде мне не приходилось. Его потолок украшало панно с изображением пасторальных сцен... Огромные фламандские гобелены висели на стенах. Профессор упомянул, что его предки сделали состояние на торговле что ж, в зале было более чем достаточно свидетельств того, что дела их шли действительно успешно.
Огромный стол сверкал от хрусталя, серебра и тонкого фарфора. Памела заняла место на одном его конце, профессор - на другом. Они сидели на высоких троноподобных стульях, а по бокам стояли такие же, только чуть поменьше. На столе не было гостевых карточек, и я обрадовалась, когда профессор пригласил меня сесть рядом. Фредди расположился по одну сторону от Памелы, Ларри - по другую. Остальные гости расселись кому куда хотелось.
Затем начали входить слуги с подносами, уставленными различными яствами. Позднее я не могла вспомнить, что именно ела, однако могу с уверенностью сказать, что блюда сменяли одно другое на протяжении трех часов. Поэтому когда мы дошли, наконец, до последнего, я побоялась, что мое платье лопнет по швам.
- И как тебе это после моей готовки? - спросил Адам.
Этот вопрос вызвал в памяти атмосферу удивительной интимности, царившей в домике на Риджент-стрит. Адам всегда сам готовил завтрак и подавал его мне в постель, в то время как я лежала, пресыщенная любовью, на смятых и еще теплых простынях. Ох, отчего жизнь не может быть такой всегда, с горечью подумала я.
Должно быть, губы мои задрожали, потому что Адам прошептал:
- Ну хоть чуточку веры.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Только то, что сегодня тебе следует радоваться жизни.., и не смотреть на меня так, словно я опустил в карман серебряную вилку.
- А ты это сделал?
- Конечно нет, - усмехнулся он. - И драгоценности с шеи Памелы тоже срывать не собираюсь.
Означало ли это, что он планировал украсть их позже, когда все будут отдыхать? У меня не было возможности спросить его об этом.
После ужина Памела организовала маленький концерт. Без сомнения, он был устроен для того, чтобы перед танцами дать возможность гостям переварить пищу. Сидя в бело-золотом кресле, я никак не могла сосредоточиться на звуках, издаваемых флейтой и фортепьяно, хотя была уверена, что никогда раньше Шопена и Дебюсси не исполняли столь проникновенно.
Моя соседка шепнула мне, что музыкантов специально на этот вечер пригласили из Лондона. Было видно, что на расходы Памела не поскупилась. Несколько раз я украдкой смотрела на нее, удивляясь тому, что она отдала свое сердце человеку, встреченному на борту парохода. Человеку эгоистичному и явно не способному хранить верность своей избраннице. Однако в следующий момент я упрекнула себя в лицемерии и напомнила себе, что вряд ли имею право судить кого-либо в делах, касающихся чувств.
После концерта начались танцы. Точно так же, как и на борту "Лучании", в объятиях Адама я позабыла обо всем. Для меня не существовало ничего, кроме его чарующего взгляда и нежных рук. Он, несомненно, чувствовал себя здесь в своей тарелке, и его состояние передалось мне.
Когда меня пригласил Ларри, первым моим порывом было отказать ему - мне не хотелось терять Адама из виду даже на один танец. Но я не смогла обидеть славного малого.
- А мне следует пригласить нашу хозяйку, - заметил Адам, прекрасно понявший причину моего колебания.
Муж откровенно смеялся надо мной, но тем не менее я была рада, что он танцевал неподалеку от меня.
- Прелестный вечер, - сказала я. Ларри, прикасавшийся ко мне так, будто я была хрупким созданием, требующим невероятно бережного обращения, кивнул. Его голубые глаза намеренно не встречались с моими.
- Как поживает кобылка - та, что вы на днях мне показывали?
- Сегодня днем у нее родился прекрасный жеребенок. - Ларри оживился.
- Как здорово!
Я улыбнулась ему, не забыв, однако, взглянуть в ту сторону, где кружились в вальсе Адам и хозяйка вечера. Когда танец кончился, перед нами возник Фредди, не преминувший окинуть меня похотливым взглядом.
- Я все ждал, когда ваш собственник-супруг освободит вас. Спасибо, Ларри, за то, что умыкнул леди. Теперь моя очередь. - Фредди галантно поклонился. Если вы, конечно, окажете мне честь потанцевать со мной.
Ларри с мрачным видом посмотрел на молодого человека, но тем не менее оставил нас. Я метнула взгляд в сторону Адама и увидела, что он по-прежнему с Памелой. Они стояли около столика с напитками, держа в руках бокалы с шампанским.
- Ничего, - рассмеялся Фредди. - Жене вовсе не обязательно находиться возле мужа постоянно. А Памелы вам бояться не стоит. Она определенно не во вкусе Адама.
- Но в вашем?
- Любая красивая женщина в моем вкусе.
- Но совершенно очевидно, что именно вам она отдает предпочтение, заметила я.
Он равнодушно пожал плечами и мне внезапно захотелось умолять его не причинять ей боли. Конечно, это было бы глупостью с моей стороны. Я никогда не нравилась Памеле, так что она безусловно возмутилась бы моему вмешательству. Я вспомнила сцену, разыгравшуюся между Фредди и Ларри на борту парохода. Тогда мне показалось, что Ларри попросил его не обижать сестру.
- Памела, несомненно, женщина выдающаяся, - сказал мой партнер. - Но ей определенно недостает той феерической красоты, которая присуща одной моей знакомой. Когда я увидел вас на "Лучании", то почувствовал глубокое сожаление. Ну надо же было нам встретиться так поздно!
Томное выражение его лица вызвало у меня только смех. Я знала, что Фредди принадлежит к тем людям, которых всегда привлекает то, что им недоступно. Если он женится на Памеле, то никогда не будет удовлетворен ею или тем, что она может ему дать. Ему всегда будет хотеться большего. И даже теперь, флиртуя со мной, он оценивающе рассматривал других дам.
Я была рада, когда музыка кончилась и он подвел меня к Адаму. Памела куда-то исчезла, и теперь мой муж разговаривал с профессором Линвудом.
- Как думаете, Шарлотта, сумеете вынести один медленный танец со стариком? - спросил меня тот.
- О, с удовольствием потанцую с вами. Большую часть вечера профессор пребывал в задумчивости, и даже за ужином я не смогла развеселить его. У меня возникло чувство, что он предпочел бы оказаться сейчас не в этом зеркальном зале, а в старой и маленькой лаборатории. Вряд ли ему нравилась атмосфера праздника даже в молодые годы. Ни на одной из фотографий профессор не был запечатлен с девушкой. Должно быть, даже во время учебы в Оксфорде, большую часть времени он посвящал не светской жизни, а науке.
Профессор Линвуд не был хорошим танцором, движения его были заученными, но я все равно получила удовольствие от общения с ним. Когда музыка смолкла, мы оказались перед дверью, выходящей на террасу, и не успела я поблагодарить его за танец, как он подвел меня к балюстраде, стоя у которой можно было насладиться прекрасным видом.
- Какая великолепная панорама открывается отсюда! Можно увидеть даже лунную дорожку на воде. И прислушайтесь - слышно, как волны бьются о скалы.
- Да, и сейчас этот шум наводит тоску. Будто море ищет что-то, что не может найти, - сказала я. - Пожалуй, я предпочла бы тихую реку Делавер. Мы с отцом любим ходить на верфь и смотреть на корабли.
- Вы скучаете по нему, да?
- Да.
- А когда думаете возвращаться в Штаты? Или собираетесь продлить медовый месяц и попутешествовать по Британским островам?
Его вопрос вновь возбудили во мне чувство тревоги.
- Я хочу скорее вернуться домой. Он кивнул.
- А где вы с Адамом будете жить?
- Не знаю... Пока наши планы неопределенны. Я вдруг подумала о том, что Адам давно не попадался мне на глаза.
- Давайте пойдем к гостям, профессор. Мой муж, наверное, ищет меня.
- Да, конечно. Вы не должны позволять старику завладевать вашим вниманием.
- Дело совсем не в этом. Мне нравится здесь, с вами, но... - Я запнулась.
- Пожалуй, я уже достаточно повеселился, - сказал профессор. Отправлюсь-ка я к себе в кабинет, дам возможность молодежи самой управляться.
- Спасибо за танец.., и за беседу.
- И вам спасибо.
Профессор направился к выходу, и мне показалось, что он выглядит усталым и озабоченным. Я снова оглядела зал, но так и не увидела Адама. В холле несколько гостей смеясь пили шампанское, но мужа не было и среди них. Куда же он делся?
Я приподняла подол платья и спустилась по лестнице, после чего, как могла незаметнее, прошла по парадным комнатам дома. Несколько раз со мной заговаривали гости, но я старалась побыстрее от них избавиться и продолжала поиски.
Наконец я дошла до южного крыла, где жили хозяева. Мое внимание привлекла приоткрытая дверь, ведущая в кабинет Александра Линвуда.
Я вежливо постучалась, намереваясь спросить профессора, не видел ли он Адама. Но тот не отозвался, поэтому я вошла в комнату.
Сначала я заметила только то, что в кресле за столом никого нет. Потом взгляд мой скользнул вниз, и я увидела профессора распростертым на полу. Вскрикнув, я метнулась к нему. Глаза пожилого человека закатились, были видны только белки. По всему полу валялись чертежи, забрызганные кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Я вздохнула. Что.., что будет он думать, когда мой муж предаст нас обоих?
- Спасибо. Я обязательно расскажу отцу о вашей доброте.
- Возьмите альбом. Я хочу, чтобы он был у вас. Возьмите и покажите отцу. Передайте, что я восхищаюсь вами, и то, как много значило для меня ваше появление здесь. Он очень богатый человек, знаете.
Я улыбнулась - наш домик, вероятно, мог бы уместиться в гостиной профессора, а мебель в нем была старой и совсем простой.
- Есть много видов богатства, - сказал он, как бы прочтя мои мысли. Жизнь распределяет награды между людьми поровну. У меня есть Линвуд-холл, наследство и международное признание, а у него - вы. Перевес явно в его пользу. Позаботьтесь о нем, прошу вас.
- Да, позабочусь. - Профессор обязательно поймет, почему я не могла поступить иначе. -Мы будем бережно хранить ваш дар, - сказала я охрипшим от волнения голосом, прижимая альбом к сердцу.
Профессор наклонился и поцеловал меня в щеку.
- Ну ладно, я должен идти. Памела не простит мне, если я не буду изображать из себя гостеприимного хозяина. Сам я никогда не заботился о подобных вещах, но ведь племянники несли всю ответственность за поместье, пока я был в Америке, и мне следует быть им за это благодарным.
- Они вас очень любят, - сказала я и удивилась тому, что улыбка на его лице померкла.
- Да? - протянул он и сменил тему. - Когда почувствуете себя получше, спускайтесь и помогите мне управиться с этой толпой народу, жаждущей увеселений.
После ухода профессора ко мне вернулась былая неугомонность. Остаться в комнате - значит поступать вопреки своей природе. Отец всегда корил меня за то, что я влезаю во все с самоуверенностью Ганнибала, переходящего Альпы. Мне следовало и сейчас применить смекалку, чтобы расстроить планы вора-мужа. Я должна была найти способ остановить его, не принося при этом в жертву своего отца. Да, мне надо быть рядом с Адамом, следить за каждым его шагом и тем самым не дать совершить кражу.
Он весьма удивился моему поведению: я, как могла, разыгрывала из себя преданную жену. Ходила за ним по пятам и, когда мы поднялись к себе, чтобы переодеться к ужину, больше чем когда-либо уверилась, что не спущу с него глаз в течение всего вечера.
- Осторожнее, - усмехнулся Адам, - твое поведение весьма подозрительно.
- О чем это ты? - притворилась я непонимающей.
- Ты прилипла ко мне, как чертополох к лошадиному хвосту.
- Ну, ты действительно уловил сходство! Адам рассмеялся.
- Дорогая, ты никогда не перестанешь меня изумлять. Кто бы подумал, что ты способна на подобное!
- О, я способна на такие вещи, о которых ты и не подозреваешь, самоуверенно возразила я.
- Ты ведь полагаешь, что сегодня вечером я собираюсь украсть драгоценности, не так ли?
- А разве нет?
- Конечно нет. - Адам усмехнулся. Над чем он смеялся - надо мной или над тем, что мог показаться кому-то похитителем драгоценностей?
- Не правда! Ты ждешь не дождешься, когда можно будет запустить свои грязные руки в чужое добро. - Внезапно я почувствовала, что больше не могу притворяться, и взмолилась:
- Давай уедем сейчас же и вернемся в домик на Риджент-стрит. Я боюсь того, что должно произойти. Прошу тебя, Адам...
Тогда он взял меня на руки. В его глазах больше не сверкала злость. Он медленно поцеловал меня в губы. Поцелуй его был нежным, как бы окрашенным чувством вины или сожаления. Затем он поцеловал мои веки и нежно потерся носом о мой нос.
- Я люблю тебя, Шарль, - прошептал он.
- Так ты уедешь? Бросишь весь этот ужас?
- Я не могу.
- Но почему? - воскликнула я. - Обычно ты, не колеблясь делаешь то, что хочешь. Давай уложим вещи и уедем еще до ужина!
- Шарль, ты не понимаешь, о чем идет речь.
- Как я могу это понять, если ты не говоришь мне ничего?
- Чем меньше ты знаешь, тем в большей безопасности находишься.
- В безопасности? Неужели ты не понимаешь, что, что бы ни произошло, меня обвинят в сообщничестве. Я могу даже попасть в тюрьму!
- Не преувеличивай, Шарль! - Из его голоса исчезла теплота. - Просто веселись сегодня вечером и выброси из головы всякие догадки - все равно они будут неверны!
- Посмотрим! - Я вырвалась из его рук и в молчании завершила свой туалет.
Вечернее платье Адам купил мне в Лондоне, чтобы восполнить отсутствие свадебного наряда, как он сказал. Тогда - я нашла его очень красивым, но сегодня надевала без всякой радости - только потому, что другого подходящего случаю наряда в моем гардеробе не было. Жемчужно-белое платье из атласа украшала желтая шелковая роза, а сзади складки шифона ниспадали на пол в виде шлейфа. Белые перчатки были вышиты цветами в тон цветку на лифе.
Из своих волос я соорудила нечто вроде короны, и в нее воткнула маленькое перышко из драгоценных камней. Вид мой поразил меня - прекрасно одетая молодая женщина, спокойная, знающая себе цену и очень красивая. Мне пришлось напомнить себе, что женщина, отражение которой я увидела в серебряном зеркале, - не кто иная, как я сама.
У Адама даже в вечернем костюме был очень мужественный вид, в то время как у большинства мужчин, когда они надевают стоячие воротнички и рубашки с рюшами, он исчезает. На моем муже был фрак, который подчеркивал его широкие плечи и тонкую талию. Узкие брюки обтягивали длинные стройные ноги. И я поймала себя на том, что вспоминаю, как эти ноги прижимались к моим. Когда-то я назвала Адама дьяволом и теперь понимала, что это, должно быть, правда. Но какое бы зло он ни воплощал собой, я все равно не могла перестать его любить.
Когда меня увидел Ларри, он буквально остолбенел, словно неожиданно узрел прекрасную незнакомку. Затем рассыпался в комплиментах и куда-то убежал, весь красный от возбуждения.
- Я же говорил, что ты устроила настоящее состязание, - рассмеялся Адам.
Его позабавила реакция Ларри на мое появление. Однако когда Фредди устремил на меня оценивающий взгляд, веселость Адама несколько поумерилась, а глаза обрели привычное холодное выражение.
В основном движимая желанием позлить Адама, я кокетливо улыбнулась Фредди и почувствовала волнение, когда его взор скользнул по лифу моего платья и остановился на глубоком треугольном вырезе.
- Исключительно, - дерзко пробормотал он, целуя мне руку.
В этот момент я увидела Памелу всего в нескольких шагах от нас. Так она стала свидетелем нашей встречи! В ее темных глазах плескалась ненависть. Одета она была в черный бархат, который подчеркивал белизну кожи и великолепно контрастировал с бриллиантами и рубинами, украшавшими ее шею. Так вот они, фамильные драгоценности Линвудов!
Адам поспешил к ней, и сердце мое упало. Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой и процитировал:
- "Она прекрасна, словно ночь". Уверен, что поэт имел в виду именно вас, Памела, когда писал эти строки.
Она улыбнулась, и на мгновение выражение ее лица смягчилось.
- Благодарю вас.
- Это колье немыслимой красоты.
- Целая сотня великолепных камней, - ответила Памела, дотрагиваясь до украшения, достойного королевы.
Теперь стало ясно, почему Адам пожертвовал изумрудами кузины!
- Прадедушка привозил камни со всего света, а потом, когда их набралось достаточно, заказал это колье.
- Изумительно, - пробормотал Адам.
- Да, оно просто великолепно. - Я улыбнулась Памеле. - Никогда не видела ничего подобного... Но наверное, вам не очень уютно в нем, Памела.
Она холодно посмотрела на меня - ее длинная шея как будто еще немного вытянулась.
- Однако драгоценности и существуют для того, чтобы их носить.
- Да, конечно, - вежливо согласилась я.
Мне пришло в голову, что Памела выставила напоказ свое богатство специально для того, чтобы побудить Фредди сделать ей предложение.
Этот вечер стал для меня настоящим кошмаром. Я говорила то, что должна была говорить, при этом постоянно думая об одном... Ужин сервировали в роскошном зале, видеть который прежде мне не приходилось. Его потолок украшало панно с изображением пасторальных сцен... Огромные фламандские гобелены висели на стенах. Профессор упомянул, что его предки сделали состояние на торговле что ж, в зале было более чем достаточно свидетельств того, что дела их шли действительно успешно.
Огромный стол сверкал от хрусталя, серебра и тонкого фарфора. Памела заняла место на одном его конце, профессор - на другом. Они сидели на высоких троноподобных стульях, а по бокам стояли такие же, только чуть поменьше. На столе не было гостевых карточек, и я обрадовалась, когда профессор пригласил меня сесть рядом. Фредди расположился по одну сторону от Памелы, Ларри - по другую. Остальные гости расселись кому куда хотелось.
Затем начали входить слуги с подносами, уставленными различными яствами. Позднее я не могла вспомнить, что именно ела, однако могу с уверенностью сказать, что блюда сменяли одно другое на протяжении трех часов. Поэтому когда мы дошли, наконец, до последнего, я побоялась, что мое платье лопнет по швам.
- И как тебе это после моей готовки? - спросил Адам.
Этот вопрос вызвал в памяти атмосферу удивительной интимности, царившей в домике на Риджент-стрит. Адам всегда сам готовил завтрак и подавал его мне в постель, в то время как я лежала, пресыщенная любовью, на смятых и еще теплых простынях. Ох, отчего жизнь не может быть такой всегда, с горечью подумала я.
Должно быть, губы мои задрожали, потому что Адам прошептал:
- Ну хоть чуточку веры.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Только то, что сегодня тебе следует радоваться жизни.., и не смотреть на меня так, словно я опустил в карман серебряную вилку.
- А ты это сделал?
- Конечно нет, - усмехнулся он. - И драгоценности с шеи Памелы тоже срывать не собираюсь.
Означало ли это, что он планировал украсть их позже, когда все будут отдыхать? У меня не было возможности спросить его об этом.
После ужина Памела организовала маленький концерт. Без сомнения, он был устроен для того, чтобы перед танцами дать возможность гостям переварить пищу. Сидя в бело-золотом кресле, я никак не могла сосредоточиться на звуках, издаваемых флейтой и фортепьяно, хотя была уверена, что никогда раньше Шопена и Дебюсси не исполняли столь проникновенно.
Моя соседка шепнула мне, что музыкантов специально на этот вечер пригласили из Лондона. Было видно, что на расходы Памела не поскупилась. Несколько раз я украдкой смотрела на нее, удивляясь тому, что она отдала свое сердце человеку, встреченному на борту парохода. Человеку эгоистичному и явно не способному хранить верность своей избраннице. Однако в следующий момент я упрекнула себя в лицемерии и напомнила себе, что вряд ли имею право судить кого-либо в делах, касающихся чувств.
После концерта начались танцы. Точно так же, как и на борту "Лучании", в объятиях Адама я позабыла обо всем. Для меня не существовало ничего, кроме его чарующего взгляда и нежных рук. Он, несомненно, чувствовал себя здесь в своей тарелке, и его состояние передалось мне.
Когда меня пригласил Ларри, первым моим порывом было отказать ему - мне не хотелось терять Адама из виду даже на один танец. Но я не смогла обидеть славного малого.
- А мне следует пригласить нашу хозяйку, - заметил Адам, прекрасно понявший причину моего колебания.
Муж откровенно смеялся надо мной, но тем не менее я была рада, что он танцевал неподалеку от меня.
- Прелестный вечер, - сказала я. Ларри, прикасавшийся ко мне так, будто я была хрупким созданием, требующим невероятно бережного обращения, кивнул. Его голубые глаза намеренно не встречались с моими.
- Как поживает кобылка - та, что вы на днях мне показывали?
- Сегодня днем у нее родился прекрасный жеребенок. - Ларри оживился.
- Как здорово!
Я улыбнулась ему, не забыв, однако, взглянуть в ту сторону, где кружились в вальсе Адам и хозяйка вечера. Когда танец кончился, перед нами возник Фредди, не преминувший окинуть меня похотливым взглядом.
- Я все ждал, когда ваш собственник-супруг освободит вас. Спасибо, Ларри, за то, что умыкнул леди. Теперь моя очередь. - Фредди галантно поклонился. Если вы, конечно, окажете мне честь потанцевать со мной.
Ларри с мрачным видом посмотрел на молодого человека, но тем не менее оставил нас. Я метнула взгляд в сторону Адама и увидела, что он по-прежнему с Памелой. Они стояли около столика с напитками, держа в руках бокалы с шампанским.
- Ничего, - рассмеялся Фредди. - Жене вовсе не обязательно находиться возле мужа постоянно. А Памелы вам бояться не стоит. Она определенно не во вкусе Адама.
- Но в вашем?
- Любая красивая женщина в моем вкусе.
- Но совершенно очевидно, что именно вам она отдает предпочтение, заметила я.
Он равнодушно пожал плечами и мне внезапно захотелось умолять его не причинять ей боли. Конечно, это было бы глупостью с моей стороны. Я никогда не нравилась Памеле, так что она безусловно возмутилась бы моему вмешательству. Я вспомнила сцену, разыгравшуюся между Фредди и Ларри на борту парохода. Тогда мне показалось, что Ларри попросил его не обижать сестру.
- Памела, несомненно, женщина выдающаяся, - сказал мой партнер. - Но ей определенно недостает той феерической красоты, которая присуща одной моей знакомой. Когда я увидел вас на "Лучании", то почувствовал глубокое сожаление. Ну надо же было нам встретиться так поздно!
Томное выражение его лица вызвало у меня только смех. Я знала, что Фредди принадлежит к тем людям, которых всегда привлекает то, что им недоступно. Если он женится на Памеле, то никогда не будет удовлетворен ею или тем, что она может ему дать. Ему всегда будет хотеться большего. И даже теперь, флиртуя со мной, он оценивающе рассматривал других дам.
Я была рада, когда музыка кончилась и он подвел меня к Адаму. Памела куда-то исчезла, и теперь мой муж разговаривал с профессором Линвудом.
- Как думаете, Шарлотта, сумеете вынести один медленный танец со стариком? - спросил меня тот.
- О, с удовольствием потанцую с вами. Большую часть вечера профессор пребывал в задумчивости, и даже за ужином я не смогла развеселить его. У меня возникло чувство, что он предпочел бы оказаться сейчас не в этом зеркальном зале, а в старой и маленькой лаборатории. Вряд ли ему нравилась атмосфера праздника даже в молодые годы. Ни на одной из фотографий профессор не был запечатлен с девушкой. Должно быть, даже во время учебы в Оксфорде, большую часть времени он посвящал не светской жизни, а науке.
Профессор Линвуд не был хорошим танцором, движения его были заученными, но я все равно получила удовольствие от общения с ним. Когда музыка смолкла, мы оказались перед дверью, выходящей на террасу, и не успела я поблагодарить его за танец, как он подвел меня к балюстраде, стоя у которой можно было насладиться прекрасным видом.
- Какая великолепная панорама открывается отсюда! Можно увидеть даже лунную дорожку на воде. И прислушайтесь - слышно, как волны бьются о скалы.
- Да, и сейчас этот шум наводит тоску. Будто море ищет что-то, что не может найти, - сказала я. - Пожалуй, я предпочла бы тихую реку Делавер. Мы с отцом любим ходить на верфь и смотреть на корабли.
- Вы скучаете по нему, да?
- Да.
- А когда думаете возвращаться в Штаты? Или собираетесь продлить медовый месяц и попутешествовать по Британским островам?
Его вопрос вновь возбудили во мне чувство тревоги.
- Я хочу скорее вернуться домой. Он кивнул.
- А где вы с Адамом будете жить?
- Не знаю... Пока наши планы неопределенны. Я вдруг подумала о том, что Адам давно не попадался мне на глаза.
- Давайте пойдем к гостям, профессор. Мой муж, наверное, ищет меня.
- Да, конечно. Вы не должны позволять старику завладевать вашим вниманием.
- Дело совсем не в этом. Мне нравится здесь, с вами, но... - Я запнулась.
- Пожалуй, я уже достаточно повеселился, - сказал профессор. Отправлюсь-ка я к себе в кабинет, дам возможность молодежи самой управляться.
- Спасибо за танец.., и за беседу.
- И вам спасибо.
Профессор направился к выходу, и мне показалось, что он выглядит усталым и озабоченным. Я снова оглядела зал, но так и не увидела Адама. В холле несколько гостей смеясь пили шампанское, но мужа не было и среди них. Куда же он делся?
Я приподняла подол платья и спустилась по лестнице, после чего, как могла незаметнее, прошла по парадным комнатам дома. Несколько раз со мной заговаривали гости, но я старалась побыстрее от них избавиться и продолжала поиски.
Наконец я дошла до южного крыла, где жили хозяева. Мое внимание привлекла приоткрытая дверь, ведущая в кабинет Александра Линвуда.
Я вежливо постучалась, намереваясь спросить профессора, не видел ли он Адама. Но тот не отозвался, поэтому я вошла в комнату.
Сначала я заметила только то, что в кресле за столом никого нет. Потом взгляд мой скользнул вниз, и я увидела профессора распростертым на полу. Вскрикнув, я метнулась к нему. Глаза пожилого человека закатились, были видны только белки. По всему полу валялись чертежи, забрызганные кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17