И какие могли быть слова, когда их губы слились в долгом поцелуе? А его сильные гибкие руки, по которым она так тосковала, скользили по ее телу, гладя и лаская все потайные уголки.
— Как много одежды! — оторвавшись от ее рта, сказал Пьер, и Аманда, выполняя невысказанную просьбу, чуть отстранившись от него, расстегнула блузку и сбросила ее, потом скинула юбку. Ее возбужденная грудь сама вырывалась из кружев бюстгальтера, и Аманда расстегнула и отбросила его, оставив на себе лишь треугольник шелка, скрывающий ее женское естество, изнемогающее от желания.
Она хотела снять трусики, но Пьер остановил ее и дрожащим пальцем провел по ее животу под кружевом. Ее словно пронзило током, и, почувствовав ее дрожь, он прижал горячую ладонь к ее атласной коже.
Как змея сбрасывает кожу, Аманда уронила трусики на пол и стояла перед ним во всей нагой красоте, не стыдясь своего желания. Они смотрели друг на друга, и она увидела в его голубых глазах пламя страсти. Пьер сорвал с себя рубашку, на пол полетели пуговицы, скинул брюки, и наконец темноволосый Адонис легко поднял ее на руки и понес к кровати.
Аманда обняла его за шею и не отпускала, пока он сбрасывал покрывало и укладывал ее на простыню.
Простыня холодила ей спину, а сверху бушевал огонь: Пьер прижался к ней так близко, что их тела слились.
— Аманда, лежи тихо, — попросил он. — Я так давно мечтал об этом, я хочу, чтобы этот миг .длился вечно.
Но разве она могла слушаться, если каждый ее нерв и каждая клеточка тянулись к нему? Душой она уже давно принадлежала ему и хотела принадлежать и телом и ждать больше не могла.
— Я люблю тебя, — шептала она, лаская его мягкие темные волосы. — Пьер, я так тебя люблю!
Она обхватила его ногами, словно приглашая в себя, и в порыве страсти он вошел в нее, посылая свою мужскую плоть все глубже и глубже в ее горячую мягкость. Стоная от желания, она отвечала ему, расслабляя мышцы, чтобы принять его, и сжимая, чтобы удержать внутри себя и сберечь каждую каплю его животворящей влаги.
— Я люблю тебя, я люблю тебя, — тяжело дыша, сказал он, и они вознеслись на вершину блаженства, где нет ни мыслей, ни времени. Их души и тела плыли, слившись в одно целое, в море эйфории.
В полном изнеможении они лежали в объятиях друг друга, и Пьер, умиротворенный и счастливый, прижал Аманду к себе, словно вручая ей свою жизнь.
— Пожалуйста, больше не играй со мной, — прошептал он. — Я хочу стать тебе другом, а не соперником.
— Так и будет, — заверила она и, вспомнив, что могла так его и не встретить сегодня, ужаснулась. — Если бы мы не остановились в одном отеле, я бы тебя больше никогда не увидела.
— Ничего подобного. Как только я укротил бы свое уязвленное самолюбие, то приполз бы к тебе на коленях.
— Но ведь ты собрался ехать во Францию, даже не попрощавшись!
— Когда ты не пришла ко мне на ленч, я был уверен: ты меня настолько презираешь, что не хочешь даже видеть. И я так на себя разозлился, что решил лететь домой и там все обдумать.
— А я-то была уверена, что только женщины бегут к маме! Он засмеялся.
— Можно подумать, ты придумала что-то новенькое!
— Нет! — Аманда осторожно, одним пальчиком погладила его живот. Он напрягся, и она опустила руку ниже, но Пьер схватил ее. — Нет? — шепнула она.
— Сначала ответь на мой вопрос.
— Какой?
— Ты выйдешь за меня замуж, Мэнди-Аманда, и будешь моим наказанием и светом моих очей?
— Да, да, да! — закричала она. Он радостно засмеялся, и она легла ему на грудь.
— Мы осчастливим трех человек, — прошептал он.
— А еще двое потеряют головы от счастья, — добавила она.
— Еще двое?
— Ты и я!
— Сколько тебе нужно времени, чтобы купить приданое?
— Столько, сколько тебе, чтобы получить разрешение на брак.
— Значит, тебе не нужна пышная свадьба и толпа гостей?
— Мне нужен только ты, — тихо сказала она. — Свадьба пусть будет как можно скорее и гостей как можно меньше.
— А медовый месяц — как можно дольше, — ответил Пьер, неторопливо лаская Аманду. — Не будем спешить…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17