И уже одно это делало их близкими друзьями. Если, конечно, не выясниться, что… Трэггану не знал, что именно может развести их по разные стороны крепостной стены и надеялся, что этого не случится.Пока Мейчон утолял многодневный голод, Трэггану рассказал ему как спасся в тот памятный день, когда они встретили двух чудовищ, как его выхаживали онугки, как он пережил с ними следующие роды зла и как его вывели в долину.— Слушай, а куда делось яйцо зла, которое обезвредил Игшпрод? — отвлекшись от еды, неожиданно поинтересовался Мейчон.— Не знаю… — солгал Трэггану.Он не собирался рассказывать Мейчону все. Он не собирался говорить об яйце злого вообще кому бы то ни было. Яйцо зла было надежно спрятано в родовом замке Кремана, даже отец не был посвящен, каким бесценным предметом владеет его сын. Но Трэггану был воином, не магом, и понятия не имел, как можно воспользоваться яйцом. Он знал о некоторых снадобьях из него, но не представлял, как их изготовлять.— Я долго был в бреду, много дней, — пояснил он. — У меня все кости были переломаны. Наверное, онугки его уничтожили, они ненавидят чудовищ больше нас. А почему ты спросил?— Потому что из-за этих яиц отряд Холкма не вернулся домой, — мрачно сказал Мейчон и протянул руку к чарке с вином. Увидев вопросительный взгляд старого друга, он отодвинул тарелку и стал рассказывать: — Отряд тогда подоспел вовремя и оба чудовища были убиты. Наших тоже погибло немало, я не помню сколько именно, да это и неважно. А потом мы долго искали тебя.— Меня? — удивился Трэггану.— Ну, то, что могло от тебя остаться после того, как по тебе злой прошел…— А-а… — дошло до Трэггану, — вы искали яйцо злого?— Да. Но мы не нашли даже твоего меча. Я был вдали в тот момент, когда ты упал, а воин пытался тебя, по твоим словам, спасти. Но когда злой проходит… В общем, разведчики к вечеру нашли яйцо второго злого и Холкм успокоился. И так удивительно, что после такого срока почти у самой долины нашли злых…Трэггану лишь улыбнулся. За полтора года, проведенных у онугков, он гораздо больше узнал и о Северном Оклумше, и о повадках злых.— Так что произошло? — подбодрил он друга, подливая из графинчика вина в чарку Мейчона.— Что произошло? — медленно переспросил Мейчон, возвращаясь к тем далеким дням. — Игшпроду пришлось обезвреживать второе яйцо, поскольку в нем тоже уже были трещинки. Не такие большие, как в том, что взял ты, но все же. И магу пришлось отдать много сил, мы несли его обратно на носилках — срубили стволы, ну ты знаешь как. Наверное, тогда-то у него в башке что-то и сдвинулось, он стал каким-то странным, неразговорчивым, мрачным, думал о чем-то своем. То есть теперь-то мне ясно, о чем он думал, а тогда мне такое и в голову придти не могло…Мейчон замолчал. Трэггану не торопил.— До долины оставался один дневной переход — все, рукой подать, считай, что дома. Сразу после рассвета мы с Игшпродом отправились к Холкму и сказали, что дальше пойдем одни, уходим прямо сейчас. Холкм все понял, ему не надо было объяснять на пальцах. Он выдал нам шкуру злого, того, что тогда появился с другой стороны тропы, и сказал, что он выступит через час-два после нас. Сам знаешь какие отношения у королей Велинойса и Итсевда, но воинам до этого наплевать — пока в бою не встретились.Трэггану понимающе кивнул.— Мы не отошли и нескольких димов от ночевки, как вдруг Игшпрод остановился. Покривлялся для вида, как бы магуя, и заявил, что чувствует черных горцев и что надо предупредить Холкма. Сказал, что сообщит им об опасности и вернется. Он ушел. Отсутствовал долго. Потом вернулся взволнованный и рассказал, что на стоянке все словно объелись дурманящих плодов — лежат с открытыми глазами и пошевелиться не могут. А с севера идут черные горцы. Все равно итсевдцев не спасти, надо самим уходить. Но шкуры и яйца зла, что в сундуках Холкма надо забрать — нельзя же что б они горцам достались. В общем, ты все понял?Трэггану кивнул.— Я сразу заподозрил неладное, — продолжал Мейчон, — но остальные… Они уже прикидывали в уме размер вознаграждения. Я сказал, что надо отбиваться от горцев, пока люди Холкма не придут в себя, а Игшпрод пусть использует свою магию, чтобы поставить их побыстрее на ноги. Да… Глупый и наивный… Короче, или так получилось, или Игшпрод все заранее продумал и договорился. Но один из моих бойцов, вряд ли ты его помнишь по имени, да и я забыл, лишь рожа его перед глазами стоит… Короче, он воткнул мне в спину кинжал, слева, в сердце. И я упал.Заметив, что Трэггану хочет что-то сказать, Мейчон опередил его:— Ты, наверное, помнишь, я тебя рассказывал, что мой отец выходец с Гапполуха? У меня сердце с правой стороны.— Я помню, что ты левша, но то, что ты гапполушец, я не знал. Да ты совсем и не похож на гапполушца!Действительно, Мейчон ни капли не напоминал низкорослых, круглолицых обитателей холодного материка, у которых под невероятно большими бровями были совсем узенькие глаза — чтобы ветер не выжег.— Так мать-то у меня из Велинойса — вот я в нее и уродился, — пояснил Мейчон. — А сердце справа — от отца, что ж тут поделаешь.— Не знал, не знал, — повторил Трэггану.— Вот и Игшпрод не знал. Я понял, что мне их не остановить и прикинулся мертвым. Игшпрод и остальные вернулись в лагерь Холкма и вскоре прошли мимо меня с сундуками. Я так и лежал бездвижный все это время, хотя был в сознании. Когда они миновали меня, я через боль вернулся на стоянку. Наверное, Игшпрод использовал магию или подбросил что-нибудь в общий котел — иначе как бы все так вышло? Все были словно тряпочные, лишь мычали бессмысленно. А горцы действительно приближались — я успел покинуть стоянку в последние секунды, так и не приведя в чувство никого из итсевдцев. Я взвалил на плечи Холкма и ушел. Я скрывался за скалой, я не уходил. Я видел как жестоки горцы, я смотрел. Я повидал сражений на своем веку, но такого я не видел никогда… И лучше не рассказывать.— А потом?— Через какое-то время Холкм отошел от дурмана. Эти часы словно выпали у него из памяти — точно как от дурманящих слив. Когда я рассказал ему о подлости Игшпрода и о гибели его бойцов, он долго молчал. Потом мы пошли, собрали погибших вместе и до самого вечера закидывали могилу камнями. Там же переночевали, спина к спине, и утром завершили работу. Мы уже собирались идти в долину, Холкм попросил его оставить наедине у каменного холма над погибшими. Я пошел по тропе, долго ждал. Потом вернулся. Холкм пронзил себе мечом сердце и лежал у могилы своего отряда.— Да… — только и сказал Трэггану.— Я похоронил Холкма там же и пошел в долину.— А рана?— У меня же был бальзам, — пояснил Мейчон. — Тяжело, но мы привычны. Бывало и хуже.Трэггану кивнул. Два воина прекрасно понимали друг друга.— В долине я сразу наткнулся на место, где ночевал Игшпрод с остальными. Семь трупов — сами себя поубивали. Может Игшпрод и на них безумие наслал, может сами добычу не поделили. Мага среди них не было. И снова я заваливал камнями погибших. Так много хоронить за короткий срок мне никогда не доводилось.— Что было потом? Ты пытался найти Игшпрода?— Да, — вздохнул Мейчон, — пытался. Я дошел до Шарна, это городишко в Мейле, там где аддакан стоит. Через аддаканы перебрался в Велинойс и прямиком в столицу. Сразу в королевский дворец не сунулся — спрашивал в окрест не появлялся ли Игшпрод. Хотел вывести его на чистую воду. Проторчал там невесть сколько времени. Игшпрод так и не появился. И я не пошел во дворец, как последний оставшийся в живых воин велинойского отряда. Я подался в Палакайн — там намечался поход на варваров Южного Оклумша. Тоже горы, но с Северными Оклумшем — ничего общего.— И судьба Игшпрода тебе не известна?— Нет. Я через несколько лет снова наведывался в Велинойс. Пошел в его октаэдр магов, но мне сказали, что Игшпрод погиб в Оклумше. Три яйца зла — это же сколько монет? Наверное, он подался через аддаканы в Реухал, а, может, и дальше, на каком-нибудь континенте осел… Кто знает, что в его голову взбрести могло. Но если, помоги мне в этом Димоэт, я его когда-нибудь встречу…— Или я… — словно клятву произнес Трэггану.— Давай выпьем.Через какое-то время молчания, когда каждый вспоминал погибших тогда товарищей, Трэггану спросил:— А как ты оказался на острове Брагги?— Как — не важно. Доплыл на корабле, — выходя от задумчивого состояния улыбнулся гость. — Важно — зачем? Для того, чтобы сейчас быть здесь.— Я слышу это второй раз, — заметил Трэггану.— Да, — согласился гость и неожиданно спросил: — Трэггану, у тебя есть любимая женщина?— Млейн, моя жена, — с гордостью ответил элл Итсевд-ди-Реухал. — На третий день спячки аддаканов она родила мне сына — Кангэрру, наследного элла Итсевд-ди-Реухала и Реухал-ди-Кремана.— Ишь ты, — качнул головой Мейчон. — Высоко поднялся. И как так вышло?— Я был третьим сыном элла Реухал-ди-Кремана, который был родным братом элла Итсевд-ди-Реухала, — пояснил Трэггану. — Мои братья погибли, отец не встает с постели. Когда на охоте погиб прежний хозяин дворца, все наследовал отец, который отказался от наследства в мою пользу.— Да, все просто получается, — согласился Мейчон. — Никогда не предугадаешь, чего захочет Димоэт. Ты любишь свою жену, или обстоятельства заставили?Трэггану не стал изображать гнев, он просто сказал:— Очень люблю. Я ради нее на все готов. Но почему ты спрашиваешь об этом?— Потому, что я тоже встретил девушку, ради которой готов на все, — ответил Мейчон.Он помолчал, но видя, что вопроса не дождется, продолжил:— Время было мирное, никаких опасностей. Знаешь как это бывает. Я торчал в замке почти у самого Северного Оклумша. Служил в замке у элла Кмелла, это в Марлане. Вообще-то, у Кмелла много земель, он очень богат и влиятелен, но предпочитает большую часть времени проводить в пограничной крепости, а не в столичном дворце. Элл Кмелл неоднократно имел возможность оценить мои способности и хорошо ко мне относился. Очень хорошо… Но у него четыре пальца на руках, у меня — пять. На правой теперь, правда, три, — усмехнулся Мейчон, — но это уже другая история. А я… Я как мальчишка влюбился в его старшую дочь, Сейс. Не в миг, и не сразу, но… Но полюбил… Никогда не верил, что можно так полюбить. Элл Кмелл, наверное, выбирал ей выгодного жениха с четырьмя пальцами, может, кто уже и был на примете, не знаю. Мы с Сейс встречались тайно, по вечерам.Друг понимающе кивнул, но Мейчон сразу внес ясность:— Ничего такого, Трэггану, не было, поверь моему слову. Нам и так было хорошо друг с другом — просто сидеть, взявшись за руки и молчать. Я сходил с ума. Я не знал, что делать. Я и поцеловал-то ее лишь однажды. Это… Это… Трэггану, я не могу это выразить словами, я воин, не поэт. И за этим-то единственным поцелуем нас случайно застал элл Кмелл. Он не стал бы следить за дочерью, я знаю, так вышло случайно. Но… Он мог бы бросить меня в темницу, мог посадить на цепь, мог забить палками, как последнего бродягу. Он не сделал этого…Мейчон замолчал и задумчиво поставил пустую чарку обратно на стол.Трэггану тут же плеснул вновь.— И как поступил твой элл Кмелл?— Он сказал: «Иди за мной». Я пошел. Мы пришли к нему. «Любишь?» — спросил он. «Больше жизни», — ответил я. Он долго молчал. Он думал. Наконец он полез в сундук и вытащил мешок. «Здесь четыреста золотых рехуалов. Хватит, чтобы внести взнос на острове Брагги. Доберешься до побережья и наймешься на корабль. Там все от тебя зависит». Я попросил пояснить. «Ты же сам сказал, что любишь Сейс больше жизни, — усмехнулся он, глядя на свою четырехпалую руку. — Я не могу выдать ее замуж за простого воина. Поэтому ты отправишься на остров Брагги. До Праздника Димоэта еще целых четыре года. Ты победишь на турнире Димоэта и станешь достоин ее руки. Кстати, и отдашь с вознаграждения эти деньги, я тебе в долг даю». Я мог только поблагодарить. Он нашел выход там, где его не было. И вот я здесь.— Ты собираешься участвовать в турнире Димоэта? — недоверчиво спросил Трэггану.— Я собираюсь победить, — жестко ответил Мейчон.— Что ж, искренне желаю тебе удачи. Даже если бы положение не обязывало меня присутствовать, я бы пришел. Знаешь, Мейчон, у меня будет к тебе просьба.— Какая именно? — с достоинством спросил Мейчон, всем своим видом показывая, что готов на многое, если это не противоречит его клятвам и целям.— У меня наверху есть укромный садик. Ты как-нибудь на днях не согласишься провести со мной тренировочный бой?— Хочешь проверить мои силы? — рассмеялся выпускник острова Брагги.— Наоборот, хочу посмотреть чего стою я. За полтора года вот этого, — Трэггану снова обвел рукой вокруг себя, — боюсь, что вообще ничего не смогу тебе противопоставить.— Ладно уж, не прибедняйся.— Я сейчас должен идти на Площадь Аддаканов, — сказал Трэггану, вставая. — Не желаешь со мной?— Почему бы и нет? Я в Реухале толком и не был никогда. Несколько раз из аддакана в аддакан…— Да, — вдруг вспомнил Трэггану. — У тебя как со средствами? Может тебе дать на расходы? Да и взнос за участие в турнире не маленький…Мейчон достал из кармана туго набитый кошелек и подбросил его в руке.— Спасибо за предложение, Трэггану.— Что ж, тогда подожди меня внизу, — кивнул элл Итсевд-ди-Реухала. — Я скоро спущусь. * * * Город Городов расположен на Луддэке, одиноком острове в океане Димоэта. И никто бы никогда и не слышал об этом острове, если бы в незапамятные времена Димоэт не поставил бы здесь свой первый аддакан.Ясно, конечно, что аддакан был не один — два. На Луддэке и еще где-то. История хранит в тайне, какое место и на каком материке впервые связали воедино аддаканы. На каждом континенте полагают, что именно их материк первый. Все государства, где расположены более менее древние аддаканы, утверждают, что именно их аддакан исходный. Сам Димоэт не помнит или не желает говорить этого даже жрецам собственного храма, когда спускается к людям из своих необъятных пространств в дни празднеств. Да и не очень-то задашь верховному богу подобный вопрос, всегда находятся дела поважнее.Аддаканы расположены по всему миру, на каждом континенте. Только на островах аддаканы не ставятся. Кроме Луддэка, разумеется, — это вотчина самого Димоэта. И каждый аддакан ведет в Реухал. А уж отсюда — куда тебе угодно, хоть в цветущий Махребо, хоть в холодный Гапполух, хоть в жаркий Куеломок или Фениронлик… На любой из семи континентов Аддакая. Не в каждом государстве мира стоят аддаканы, хотя в некоторых, например в Итсевде, их количество доходит до трех, а в иных и до четырех. Но это, в основном, за счет захваченных вместе с аддаканом территорий.И если Площадь Аддаканов (никому не надо объяснять, что она находится на Луддэке) считается сердцем Аддакая, то Реухал смело можно назвать его душой. Поскольку, если далеко не все королевства мира имеют аддаканы, то практически все государства, в том числе и островные, имеют в Реухале свои посольства, и если уж не целые кварталы, то улочку обязательно.У Реухала множество преимуществ перед другими городами. И не только перед городами, но и государствами. Если жители континентов могут разговаривать лишь с богом своего материка, то реухалцы могут ежедневно посещать Храм Димоэта, где в празднества Димоэта, как их еще называют — Праздники Аддаканов, можно увидеть в последний день всех семерых богов сразу вместе с самим великим Димоэтом. Или, к примеру, золотые монеты, рехуалы, мог чеканить лишь король Реухала и никто больше. Серебряную, медную монету — сколько угодно, но золотую — нет. Семь богов, каждый на своем континенте внимательно следили за этим. Или… Впрочем, о привилегиях и преимуществах Реухала можно говорить бесконечно долго. Но и без Реухала мир был бы другим. Совсем другим…И Реухал занимал невообразимую для других городов, даже самых значительных, территорию. На одной только Торговой площади вполне могло разместиться несколько не самых крупных столиц — Торговая площадь сама как город в Городе Городов. Или Площадь Аддаканов — изначально огромная, она постепенно, но неуклонно раздается за счет снесения окружающих ее старых кварталов, обитатели коих переселяются в новые здания на окраинах, построенные за счет королевской казны.В центре Площади Аддаканов возвышался шар Димоэта, точная копия Аддакая. Он висел в пустоте, и под ним можно было пройти, разглядывая что находится внизу мира. Ничего там хорошего нет: сплошное ледяное поле и жуткий мороз, даже вроде как от шара снизу веет холодом.Вокруг шара Димоэта на некотором расстоянии было выстроено величественное сооружение — на мощных колоннах примерно на высоте экватора располагалась широкая площадка, огороженная перилами, на которую вели четыре лестницы. И с первой площадки можно было по трем лестницам подняться на второй ярус — чтобы рассмотреть более северные широты.Все было на шаре очень маленькое и границы королевств, конечно, не обозначались никак. Но города различить можно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38