Сейс, налей мне вина.Девушка с радостью выполнила просьбу и села рядом с ним. Мейчон пил не торопясь, смакуя каждый глоток, хотя вино сильно уступало по качеству тому, которым угощал его Трэггану. Но сейчас и это пилось хорошо — все, что можно было сегодня сделать, он сделал.Мейчон почувствовал усталость, ему захотелось спать. И запах, чувство близости тела Сейс пьянило его больше, чем вино. Это его почему-то даже не раздражало. Он с удовольствием съел остывшие жаркое и отодвинул тарелку.— Ну как я выгляжу? — спросил Дойграйн, надев доспехи.— Просто вылитый герой, — улыбнулся Мейчон. — Хоть сейчас в бой. Только не рекомендую — доспехи для боя не годятся.— Зато красивые, — заметила Сейс. — Дойграйн, у тебя самый лучший праздничный наряд сегодня, можешь попробовать выиграть приз на площади.— А чего? Прям сейчас и пойду. Мейчон, как здесь забрало опускается, никак не пойму.— Дай шлем, — попросил Мейчон. — Вот так видишь? На, одевай.Дойграйн надел шлем и опустил забрало.— Я, пожалуй, пойду, попробую договориться с защитником Чеггу, — сказал Гирну. — Если он откажется, попрошу совета, к кому обратиться. Может, придется через аддаканы в королевствах искать, а времени на подготовку совсем не много.— Да, — согласился Мейчон, — иди. Только, наверное, сейчас все гуляют, захочет ли этот Чеггу с тобой разговаривать?— Каждый гуляет по-разному, — заметил Гирну, вставая. — А дела — они и в праздники дела. В любом случае надо попытаться. Я пошел, до темноты постараюсь вернуться. Я прямо к тебе приду, Сейс. Или сюда?— Нет, — сказал Мейчон. — Мы с Сейс уходим домой.Это «мы» в его устах на мгновение остановило сердце Сейс. Оно тут же забилось вновь, но с удвоенной силой.— Дойграйн, снимай шлем, допивай пиво и идем.— Я не хочу больше пива, — сказал тушенос, — можно мне не снимая доспехов идти?— Да, конечно, — пожал плечами Мейчон. — Они — твои, делай с ними, что хочешь. Хоть вместо ночного горшка приспособь, мне-то какая разница?Дойграйн с гордым видом отправился к выходу из таверны.Мейчон протянул руку девушке:— Пойдем, Сейс, я устал. Или… ты хочешь отправиться на гуляния?— Нет, Мейчон, я тоже хочу домой, — ответила она, почему-то опустив глаза. — Знаешь, я хочу тебе сказать, что…В это мгновение у входа в таверну раздался крик, напомнивший Мейчону визг монстра в горах Северного Оклумша.Мейчон быстро обернулся.Гирну поддерживал падающего Дойграйна. Тонкий истошный крик не прекращался, переходя в какое-то беспомощное завывание.Мейчон бросился к выходу.В груди Дойграйна, с правой стороны, пробив негодный парадный доспех, торчал тонкий каленый трехгранный кинжал.— Меня убили! — простонал Дойграйн. — Уби-и-ли!Мейчон быстро огляделся. Вокруг таверны — на улице и дальше, на площади — веселились люди, большинство было в масках. Ничего подозрительного. Никого убегающего Мейчон не увидел.— Убили меня, убили, — стонал тушенос.— Кто его? — быстро спросил Мейчон у Гирну.— Я ничего не успел понять, — испуганно ответил старый слуга. — Мы выходили, вдруг он как закричит и повалится на меня… Я никого не успел заметить.Удар был нанесен мастерски — если бы у Дойграйна сердце было как у Мейчона, с правой стороны, он уже не смог бы хватать руками воздух и причитать, что его убили.Со всех сторон к таверне собирались зеваки. Злоумышленника, наверняка, уже давно нет в ближайших кварталах. А может, он и вернулся в толпе и сейчас наблюдает за ними под видом простого горожанина…— Успокойся, Дойграйн, все будет в порядке, — обратился Мейчон к раненому.— Как же все будет в порядке, когда я умираю?Дойграйн лежал на полу, загораживая проход, Гирну поддерживал его голову. Рядом Мейчон заметил встревоженное лицо Сейс.Мейчон нагнулся и взял Дойграйна на руки. Тушенос был достаточно тяжел, да еще в этих доспехах… Мейчон понял, что нести его не сможет и снова положил на порог. Каждое движение приносило раненому боль — он не прошел школу на острове Брагги и не умел усмирять плоть.— Бросьте меня, я сейчас умру, — простонал страдальческим тоном Дойграйн.Шлем странно искажал голос и если бы не опасность для жизни Дойграйна, Мейчон бы рассмеялся.Мейчон поднял забрало, чтобы раненый дышал свободнее, затем расстегнул застежки и снял шлем.— Надо позвать за магом-эскулапом, — сказала Сейс.— Он не успеет, — простонал Дойграйн, — я умру раньше.— Успокойся, — жестко сказал Мейчон и слегка шлепнул раненого ладонью по щеке, чтобы привести в чувство. — Такая же точно рана у меня самого еще не прошла. Видишь — живой. Сейчас доберемся до дома и я сам смажу рану, у меня есть бальзам. Не надо мага-эскулапа, Сейс, лучше найди каких-нибудь носильщиков. Нужно срочно доставить его домой, я не донесу, а сам он не дойдет…Сейс юркнула на улицу, выполнять поручение.Сквозь собравшуюся у дверей таверны толпу пробился элиран третьей грани.— Что здесь происходит? — строго спросил он. Взглянул на лежавшего в золоченых доспехах раненого и удивился: — О, проклятые пустоши, неужели убили этого, как его, Мейчона?— Я — Мейчон. Это — мой друг, я подарил ему свои доспехи. Кто-то хотел убить меня, но на нем был надет шлем с забралом. Сегодня гулянье и он хотел…— Я… я умираю, — снова простонал раненый.— Сейчас я вызову магов-эскулапов и мы доставим его в элиранат, — сказал страж порядка, поднося к губам рог, чтобы созвать находившихся поблизости элиранов.— Не надо, — попросил Мейчон, — я все сделаю сам. У меня есть бальзамы, сейчас мы отнесем его домой.— Дойграйн?! — вдруг вылез вперед из толпы зевак мужчина солидного телосложения. — Дойграйн, ты ранен? Эй, мужики, здесь Дойграйна убивают! — вдруг заорал он кому-то.Из толпы выбрались еще четверо мужчин, по сложению которых без труда можно было догадаться о роде их занятий.— Я умираю, — прошептал Дойграйн, увидев своих. — Пригойн, я умираю!— Кто его обидел? — заорал товарищ Дойграйна и повернулся к Мейчону: — Ты?— Я — его друг, — спокойно сказал Мейчон. — А если вы хотите помочь своему товарищу, немедленно найдите носилки. Его нужно уложить в постель. У меня есть бальзамы, и я быстро поставлю его на ноги.Уверенный тон Мейчона заставил тушеноса поверить ему.— Не надо никаких носилок, мы сами отнесем его. Куда нести, в элиранат или к магам-эскулапам?— Нет. Вот он покажет куда. Гирну, проводи. Я подожду Сейс и поговорю с элираном.Четверо тушеносов с легкостью подняли Дойграйна.— Ой, — запричитал он, — осторожнее. У меня кинжал в груди. Я ранен! Я умираю…Гирну повел тушеносов к дому Сейс. Мейчон повернулся к элирану.Зеваки постояли и решили, что во время праздника найдутся занятия и повеселее, чем слушать пустые разговоры.— Пройдемте в таверну, — предложил Мейчон.— Лучше здесь, — сказал элиран. — Как я понял, вы — элин Мейчон и отдали своему знакомому ваши доспехи. Кто его ранил?Мейчон ответил на все вопросы стража порядка, заверил, что вылечит рану Дойграйна и что она не представляет угрозы для жизни. Он пообещал, что как только Дойграйн сможет встать на ноги, явиться вместе с ним в элиранат.Появилась Сейс, которая выглядела виноватой, поскольку в этот безумный час, когда всеобщее веселье охватывает Город Городов, не смогла найти ни одних носилок.— А где Дойграйн? — взволнованно спросила она. — Он…— Тут оказались его знакомые с Торговой площади, они понесли его в твой дом. Поторопимся, я должен обработать его рану.— За что его, а? — спросила Сейс, стараясь не отставать от Мейчона.Мейчон усмехнулся.— Не надо быть большим мудрецом, чтобы ответить на твой вопрос, Сейс.— И все-таки?— Сегодня я сказал принцу Марклиту и в элиранате, что у меня сердце с правой стороны. Куда ударили Дойграйна?— А-а, — догадалась Сейс, — он был в твоих доспехах и убийца принял его за тебя?Мейчон кивнул.— Как хорошо, что Дойграйн не гапполушец, — только и сказала Сейс. — И как хорошо, что убийца перепутал вас из-за доспехов.Мейчон посмотрел на девушку, но ничего не сказал.Он думал — следят за ним сейчас или нет?Но в такой толпе, где путь приходится прокладывать грудью и локтями, следящего заметить очень трудно. При первой возможности они свернули на тихие боковые улочки, но за ними никто не шел. * * * Сейс лучше тушеносов и Гирну знала свой район, поэтому Мейчону еще пришлось подождать.Тушеносы внесли раненого товарища в дом, Мейчон проводил их в комнату, где сам оправлялся от ран, и уложил Дойграйна на свою кровать.Тот уже не причитал, стонал тихонько и глядел на Мейчона просящим взглядом, в котором читалась боль и надежда на ее избавление.— Сейс, дай дурманящих фруктов, — попросил Мейчон, готовясь извлечь клинок из тела раненого.— Что? — не поняла девушка.— Кячку дай, — усмехнулся Мейчон.Сейс смутилась.— Но у меня нет… Я… я сейчас сбегаю куплю.Она стремительно выскочила из комнаты.— Мы еще нужны вам? — спросил один из тушеносов.Раненому товарищу они ничем помочь не могли, а праздники есть праздники — их восемь лет ждешь и хочется получить от них как можно больше удовольствий, чтобы было что вспомнить в обрыдлые будни.— Нет, спасибо за помощь, — поблагодарил Мейчон. — Заходите справиться о его здоровье завтра. Или послезавтра.— Поправляйся, Дойграйн, все будет хорошо, — пожелал на прощанье тушенос.— Пока, Пригойн. Заходите все, я буду ждать, — слабым голосом сказал Дойграйн. — Не беспокойтесь обо мне. Мейчон все сделает, он не даст мне умереть. Но как больно…Тушеносы ушли.Сейс принесла две дурманящие сливы. Мейчон, несмотря на протесты, заставил Дойграйна их съесть и резким движение выдернул кинжал.Затем с помощью Сейс он быстро снял доспехи и раздел раненого. То ли от дурманящих фруктов, то ли от вида крови, Дойграйн потерял сознание.Мейчон и Сейс обтерли бесчувственного Дойграйна тряпками, смоченными в уксусе, затем обработали рану, обильно наложили чудодейственный бальзам, который уже помог самому Мейчону и туго перевязали рану.Когда они закончили за окном уже стемнело, с улицы доносились радостные крики загулявших горожан, возвращающихся из трактиров или только еще направляющихся туда. Сегодня для простых людей угощение бесплатно — за счет знатных эллов и короля Реухала.Дойграйн мирно спал, слегка похрапывая.— Хм, — сказал Мейчон, — он занял мою постель. А где же я буду спать?— Пойдем, — сказала Сейс. — Тебя бы тоже надо перевязать заново. Рана-то болит?— А, ты об этом? Нет, не болит. Я думаю, что зря маги-эскулапы сняли меня с Состязаний, я здоров, как доголомакский дракон. Но пойдем.Он взял со стола подсвечник и свою сумку с бальзамами и пошел вслед за Сейс в ее комнату.Она закрыла дверь, он снял рубашку.Рана почти затянулась и, в общем-то, в обработке не нуждалась. Девушка коснулась рубца пальцем.— Какой… Какой ты сильный, — сказала она.Повинуясь мгновенному порыву, сам не отдавая себе отчета, что он делает, Мейчон прижал ее к груди и правой рукой провел по волосам.— Сейс… * * * — Все оказалось совсем не так, — сказала Сейс, положив голову на обнаженное плечо Мейчона.— Что «не так»? — переспросил он.— Все — не так. Не так, как я себе представляла по рассказам подруг.— Хуже?— Я сейчас еще не разобралась. Наверное — лучше. Я не знаю. Мне с тобой хорошо.— Никогда не слушай подруг.Мейчон аккуратно снял ее голову с плеча и сел на постели. Встал, подошел к столу и взял кружку с налитым ему вином.— Никого не слушай, — повторил он. — Почему ты так вела себя там, в элиранате? Я подумал о тебе…— Я… — она улыбнулась. — Я боялась.— И я боялся, — признался Мейчон. — Я и сейчас боюсь, что все это не так. Не так как надо, не так, как должно быть. Боюсь и хочу, хочу и боюсь. — Он усмехнулся. — Никогда бы раньше не подумал…— Ты и боишься? — удивилась Сейс, садясь на постели и прикрывая обнаженное тело. — Чего ты можешь бояться, Мейчон? Ты — герой. Такой, о которых поют песнеделы на площадях. Такой, как Рыжебородый Онург или Клест из Фиинтфи. Я никогда раньше и представить себе не могла, что познакомлюсь с таким, как ты. Я кто? Простая горожанка, таких много. Не самая красивая и глупая. А ты… Ты как принц из детских снов…— Герой… — вдруг почему-то зло повторил ее слова Мейчон и сделал большой глоток вина. Даже слишком большой. — Герой? Да, наверное, герой. Потому что, кроме как убивать и побеждать, я ничего больше не умею. Ненавижу убивать, но выбора нет — либо ты, либо тебя. И хочется жить. Для кого? Для чего? Герой всегда идет по жизни один. Всегда один.Мейчон допил вино и со стуком поставил кружку обратно.Сейс сидела на постели, закрываясь простыней и в полумраке своей спальни смотрела на первого в жизни мужчину. Она понимала, что его что-то беспокоит, но не понимала что именно и боялась: не является ли она, ее неопытность и некрасивость причиной его недовольства? Может, она не то сказала? Молчать надо было, дура набитая!— Герой… — снова заговорил Мейчон. — Он идет куда захочет, а на самом деле — куда глаза глядят. У него нет ничего за душой — ни денег, ни цели, ни друзей. «Нам дружить трудно — встречу в бою, убью» — вот поговорка героев. Герой видит несправедливость и наказывает негодяев. И уходит дальше. Куда? Зачем? Простым людям знать не дано, они лишь будут слушать песни о его подвигах, как правило перевранные и преувеличенные. И зачастую негодяи, которых победил герой и не являются негодяями… А герой ушел в свое никуда — совершать следующие подвиги. Рыжебородый Онург, которого ты так любишь, всю жизнь лазал по горам Куеломока в поисках драконов. И устраивал самую обычную охоту — с загоняющими, с собаками, с сотней помощников. Чтобы получить вознаграждение за голову и сердце убитого зверя, пропить в кабаках и шляться дальше по горам в поисках следующей добычи. Драконоборец, проклятые пустоши, герой занюханный! Как погиб Онург, знаешь?— Нет, — почти испуганно ответила девушка.— Вот-вот, — усмехнулся Мейчон, — об этом-то в песнях не поется. Он захлебнулся в собственной блевотине в одном из трактиров. А Клест из Фиинтфи всю жизнь боролся с черным магом… Вот видишь, уже и имени его не помню… А когда победил врага, наложил на себя руки. А другие герои из песен? Легендарный Лайк из Веика, слышала о таком? Так вот он кончил жизнь грязным нищим на базарной площади. Долго жил, больше девяти сроков Димоэта… подачками и отбросами. Когда кончается здоровье, то оказывается — жить нечем и незачем. А сколько было героев, о которых и песен не сложено? Которые погибли безвестно, пусть и в неравном бою. Сейчас уже никто и не вспомнит даже за что именно они погибли…— Как ты мрачно говоришь, Мейчон…— Мрачно… — повторил он и кивнул: — Да, наверное, мрачно. Возьми меня, например. Сейчас мой друг в беде. Меня пытались убить и еще попытаются. Это неважно. Рано или поздно все закончится — или я спасу друга, оставшись жив, или не спасу и погибну сам. Спасу — буду герой. А потом уйду в никуда, потому что здесь мне больше нечего будет делать. И не знаю куда идти… Впрочем, это-то как раз не проблема — пошел в Храм Войны, так называются кабачки в Реухале, где вербуют наемников, и отправился на войну. Куда угодно. Да и героев, способных освободить деревню от чудища или разбойников, тоже всегда ищут. Но зачем мне это?— Твое имя золотыми буквами уже нанесли у входа на Арену Димоэта, — вдруг сказала Сейс. — Я знаю, я сама бегала смотреть.— Золотыми буквами… Это лишь буквы. После победы на Состязаниях я держал в руках сказочное богатство — оно протекло сквозь пальцы. Меня просили стать Учителем — что может быть в жизни лучше? Я не смог. У меня была любовь… Четыре года я терпел лишения ради нее. Ее тоже звали Сейс, но у нее было по четыре пальца на руках… Я даже не знал, что она умерла год назад, я жил любовью. Я ее потерял и не знаю зачем жить дальше. У меня нет ничего. Нет никого, кому хотелось бы служить жизнью и честью…Голос Мейчона был хрипл от волнения, грудь вздымалась, словно он отбил первые страшные атаки врага и снова готов вступить в бой. Глаза на миг сверкнули яростным огнем.— Я видел сегодня королей — там, в Храме Димоэта. Если бы хоть один из них был достоин, чтобы я ему служил! И не надо было бы мне ничего больше! Элл Кмелл неплохой человек, но и ему служить незачем. Я воин, не маг, я не могу созидать — только убивать. Но и это надо делать ради чего-то, не ради ежевечерней выпивки…— Но сейчас ты борешься за друга, — попыталась возразить Сейс. Она была испугана — неизвестно чем. Словами возлюбленного.— Да, — кивнул он. — Борюсь за друга. И, совершив очередной подвиг, я уйду. Потому что другу в обычной жизни, когда нет опасности, я не нужен. Да и мне не нужна жизнь без опасности. Если бы нашелся человек, которому бы я мог служить своим опытом и умением и знать, для чего это нужно… Но нет такого. И я снова уйду в никуда. Свершил подвиг — уходи, ты никому больше не нужен. Кроме мускулов и умения убивать ничего не нужно людям, не нужны твои мысли, твои чувства…Он замолчал. Плеснул из кувшина еще вина и залпом выпил — две струйки, словно кровь, потекли по обнаженной груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38