Полетели осколки камня. Как
из пескоструйки, рванул песок...
Левушка ковылял, держа в правой руке Билли, а левой то ли
прижимая к себе Светлану, то ли опираясь на нее. Все бежали,
крича. Видны были лишь спины и - редко - белые лица. Позади опять
застучало - палкой по решетке забора - и над головами пронесся
металл. Оранжевые вспышки между бегущими людьми и лесом.
Человеческое стадо метнулось вправо. Так велели пастухи...
- Туда! - показала Светлана.
В ста шагах угадывался холмик - большая кочка - и
покачивался низкий лозняк. Там мог быть ручей, а значит, и
промоинка, а значит - укрытие...
Там был ручей. Ключ. Он вытекал из желтого песчанного клина
и тянулся желтой извилистой полоской. прорезывая белесовато-серую
почву. Промоина была по колено, чуть глубже, но края ее обильно
поросли осокой, кустиками - и, если не станут специально искать,
то и не найдут. Светлана спрыгнула вниз, приняла Билли.
Поддержала Льва. Вода наполнила полусапожки...
Билли молчал, вцепившись в бушлат Льва.
Светлана присела, тут же вскочила. Ничего не видеть - было
страшнее.
Ревущие машины выкарабкивались на дорогу. Они были
пятнистые, зелено-коричневые. Три или четыре, развернувшись,
стреляли куда-то вдоль дороги. Остальные стояли неподвижно, чего-
то ожидая. Синий дымок вылетал из них и обволакивал все вокруг.
Две лошади носились туда и братно вдоль строя машин, что-то
волоча за собой.
Машины формой напоминали гробы. Сверху на них вращались
башенки наподобие корабельных, с длинными и тонкими стволами. Из
некоторых башенок выглядывали головы, кое-кто высунулся по пояс:
как мишень в армейском тире. Светлана вдруг испытала такой
тошнотворный приступ ненависти, что готова была сейчас обменять
Билли на хорошо пристрелянную винтовку... Она испугалась за себя
и вновь присела. Лев что-то бормотал. Пробежка вымотала его до
потери сознания.
Билли, оказывается, ревел. Светлана плохо слышала его и -
почему-то плохо видела. Будто ее посадили под запотевший
стеклянный колпак. Она рванула воротник блузки. Чудовищное
давление распирало ее изнутри, сердце колотилось в горле. Не было
возможности вдохнуть. Грохот - далекий, но грозный, обвальный -
прокатился и ушел, оставив вздрагивать землю. Казалось, что
приближается свинцовый поезд.
Рвануло вверх кусты. унося листья.
Со стороны гор накатывался чудовищный черный шар: от земли и
выше облаков. По обе стороны его тонкими змейками вились смерчи.
Низкий, на пределе слышного, гул - давил на лицо, на плечи,
вытряхивал душу, велел пасть, вжаться, не видеть, не слышать...
Секущий ветер был ничем рядом с этим гулом.
Кажется, Светлана пыталась вырвать Билли из рук ничего не
понимающего Льва. Кажется, она пыталась поднять и Льва... Она не
сумела сделать ни того, ни другого - и это, должно быть, cпасло
их всех.
Когда Светлана, отчаявшись бежать, вновь выглянула из
укрытия, шар - лохматый, стремительный, перечеркнутый многими
молниями - был уже рядом, но проходил чуть правее. Рев и горхот
был пушечный. Перепонки вбивало в мозг. Больно ударило по лицу
стремительными острыми песчинками. Веер смерчей, штук десять, шел
прямо на нее. Пятнистые машины ерзали на дороге - маленькие и
перепуганные. Вдруг ветер остановился, замер, попятился. Над
головой летели, догоняя друг друга, два дерева. Светлана
почувствовала, что волосы ее поднимаются. Трава и лозинки
напряглись, устремляясь в небо. Вдруг - вырвался ком дерна,
нависающего над ручьем, взлетел и исчез. Прееодолевая непонятное
сопроитивление, она упала на Билли, на Льва, обхватила их руками,
вдавила в дно ручейка, в мокрый песок, в холодную воду...
Рухнуло небо.
Она еще успела заметить летящих людей, а потом сверху вниз
ударил заряд черной пыли.
Небывалый для этого времени года шквал обрушился на корвет в
два часа десять минут. В три ровно он выпустил корабль из
объятий. Можно сказать, корвет отделался легко: потерей бушприта
и фок-стеньги. Бог явил чудо: машины не залило, и откачка воды из
трюмов позволила сохранить корабль на плаву. В семь вечера "Князь
Сокальский" уже имел двенадцать узлов хода, идя бейдевинд под
полным парусным вооружением. В котлах держали полторы атмосферы.
На закате корвет прошел мимо настоящего плавучего острова,
состоящего из вырванных деревьев, сцепившизся корнями. Ход
пришлось сбавить из осторожности. Мощный ацетиленовый прожектор
шарил по воде, доставая кабельтовых на семь. Впередсмотрящих
сменяли каждый час...
Вильямс встал, покачиваясь. Пыль доходила до колен. Она была
как озеро без берегов - тусклое озеро, из которого кое-где торчат
камни. Горизонта не стало совсем. Небо сделалось в полоску:
черно-серебряное. Полосы двигались, сливались - вели себя
тошнотворно. На камне вдали сидел человек и смотрел в это
неимоверное небо.
5.
- Профессор Иконников Константин Михайлович,- доложил
секретарь, отдавая честь коротким кивком. - Прошу вас, господин
профессор... - придерживая дверь, он сделал приглашающий жест,
пропустил посетителя и тихо дверь затворил.
Князь Кугушев легко встал.
- Добрый вечер, Константин Михайлович. Спасибо. что не
отказались от приглашения - и простите, Бога ради, что
потревожили вас в позднее время. Присаживайтесь вот сюда...
Сигару?
- Спасибо, я - трубочку... Чем могу быть полезен, ваше
сиятельство?
- Лев Денисович. Мы ведь давние знакомцы, помните?
- Именно что давние. Был жив еще фон Экеспарре...
- Да. А вы были совсем юным офицером...
- Должен сказать, вы изменились куда меньше, чем я, с тех
пор. Причем это не комплимент...
- Не знаю, не знаю. Дорогой друг, я вынужден вернуть нас к
сегодняшнему дню. Пока что новость эту знаю я и еще три-четыре
человека из технических работников. "Событие" состоялось.
- Вторжение? Где?
- Там, где и предполагали. На Острове, в тылу нашего
экспедиционного корпуса.
- Крупными силами?
- Трудно сказать... По крайней мере, существенными.
- Значит, они решились... Почему-то я был почти уверен, что
- не решатся. Ошибся.
- Нет, мы ждали. Но оказались традиционно неготовы. И в
связи с этим у меня к вам такой вопрос: что вам известно о
Мариных?
- Об отце, сыне и святом духе? Боюсь, что не все. Хуже того:
я не знаю чего-то самого главного. А без оного все остальное
превращается в набор ненужных подробностей. Может быть, вы
попробуете сформулировать, что нужно конкретно?
- Ах, если бы я знал... Видите ли, мы возлагали на Глеба
Борисовича основные надежды в деле отражения чужаков. Может быть,
наши ожидания были завышены, наивны... но они были. Однако в
критической ситуации Глеб Борисович пропал.
- Как это - пропал?
- Буквально. Нам известно, что он высадился на берег
Острова, купил лошадей и запас провианта - и ушел в одиночестве
куда-то. Это было пять дней назад. Не исключено, что он попал в
самый огонь, неожиданно... понимаете?
- Да...
- Так вот: не известен ли вам кто-то еще, владеющий
подобными знаниями и обладающий подобными способностями?
- Проницателей такого уровня, как Глеб, в природе не
существует. Хотя несколько очень способных скаутов на примете у
меня есть.
- Скауты - это не то... То есть - я сам не очень понимаю,
что я хочу получить. Что делать? Есть кто-нибудь, кто знает, что
надо делать?
- Есть, конечно. Только, вот беда: те, кто уверен, что знают
- те не представляют себе последствий своих дел. А те, кто
последствия представляет - те уже как бы и не знают, что делать.
- Вы, как я догадываюсь, из вторых?
- Да нет, я скорее из первых. Это Борис Иванович был из
вторых: все знал, все понимал, все видел - и не мог заставить
себя сделать хоть что-нибудь. Вот Глеб в этом смысле загадка для
меня... А есть еще некто Вильямс, есть такой никому не ведомый
Крылов, есть ариманиты... многие еще есть, кто владеет кусочком
истины, а уверен, что постиг ее всю. Позавчера прочел сообщение о
смерти Вильямса - и не поверите, облегчение испытал. Хоть и грех
это, конечно. Хороший был человек и многое смог сделать.
- Так вернемся к Мариным. Кто они, как вы полагаете?
- Я не смогу ответить прямо. У меня никогда не складывалось
точной формулировки, а приблизительной - я просто дезориентирую
вас. Лучше я изложу кое-какие основные факты...
- Секунду. Вы упомянули о некоем Крылове. Кто он?
- Алексей Мартынович Крылов, директор библиотеки Ее
величества.
- Понял. Продолжайте, пожалуйста.
- Продолжаю. Только старайтесь меня не перебивать. Итак, мы
знаем, что Транквилиум образовался в результате переброски
Атлантиды в некое иное пространство. Я не имею представления о
целях и механизмах такой переброски, а спекуляции на эту тему
меня не занимают. Другое дело - цель создания нашего мира. Я
полагаю, что Транквилиум создан и функционирует как гигантский
фильтр для воздуха и воды. Ничем другим особенности
циркулирования я объяснить не могу.
- Вы хотите сказать...
- Лев Денисович, я, честное слово, замолчу. Поймите же: я
легко сбиваюсь и начинаю врать. Так вот: уходя в некую иную
вселенную, атланты позаботились об очистке воздуха и воды. Жаль,
что мы так и не сумели подняться к верховьям Тарануса. Я думаю,
мы бы увидели громадный водоем, превосходящий зеркалом любое из
наших обитаемых морей - и полный водорослей, ила, мельчайших
рачков... Рыбные богатства Янтарного моря - следствие того, что
Таранус выносит крохи этого живого супа, который, в свою очередь,
поглощает органику, приносимую из мира атлантов. Кроме того,
массы воды очищаются выпариванием, давая жизнь такой реке, как
Эридан, и сотням рек континентального Мерриленда. То же самое
происходит и с воздухом: попадая сюда где-то у Кольцевых гор на
юго-западе, он проходит через влажные леса болотного пояса, через
горы, через центральные моря - и покидает наш мир - вместе с
испаренной водой - где-то над Морем Смерти. По отчетам последней
экспедиции, там есть места, где барометр не поднимается выше
семисот десяти, а облака образуют этакую воронку. Кроме того,
существует еще и воздухообмен со Старым миром... Я сомневаюсь,
что атланты могли оставить такую сложную механику без
смотрителей.
- И - всего-то? - князь наклонил голову. - То есть наши
зловещие мудрецы - не более чем смотрители ассенизационной башни?
- Получается так. Хотя я не стал бы говорит "не более чем".
Представьте город без ассенизаторов... А учитывая, что в этой
башне мы все проживаем... думаю, смотрителей стоит уважать. Тем
более, что уж очень немного их осталось.
- М-да...- князь потер подбородок. - Знаете, это -
неожиданно... То есть: они сознательно и упорно исполняют вот эти
наложенные на них обязанности?
- Упорно - да. Относительно сознательности: трудно сказать.
Скорее, сами обязанности исполняют себя, используя для этого
определенных людей.
- Не понял?
- Видите ли, атланты были весьма отличны от нас. У них
вообще не было машин и механизмов. Зачем создавать пароход, если
можно иметь всегда попутный ветер? То, что они умели, у нас в
голове не укладывается. Взять те же переходы из мира в мир,
создание новых пространств... Использовали они для этого людей:
рабов или специально выращенных детей. Например, чтобы открыть
проход, требовалось расставить по окружности несколько прямых
крестов, на которые прикреплялись живые люди: лицом внутрь круга.
Потом им давали какое-то снадобье... Если требовалось проход
закрыть - ставились косые кресты, и распятые висели лицами из
круга. И вот это превращение людей из живых в мертвых... очень
долгое удержание на границе между жизнью и смертью... оно и
приводило к результату. Как долго потом дикари пытались подражать
им!.. Имелись у них и... назовем это амулетами: берешь такой
амулет - и обретаешь умения или знания. А заодно и обязанности...
Подозреваю, что династия Мариных такой амулет имела.
- И все это - для поддержания в порядке канализации...
- Почему нет?
- Как-то это...
- Унизительно?
- Неожиданно. Размышляешь о возвышенном, о кознях Князя
Тьмы, о борьбе добра со злом, о мировом заговоре - а за всем
стоит, оказывается, пьяный золотарь... - Лев Денисович встал и
прошелся по кабинету. Крутнул большой глобус. Шапочкой-шлемом,
открывающей лоб и закрывающей уши, был нанесен на него
Транквилиум - зеленая штриховка... - В каком странном мире мы
живем... А не нелепо ли это: древняя магия, амулеты, тайные
знания, выскакивающие, как юношеские прыщи - когда можно было
просто и без затей держать здесь нужных специалистов, как делает
это известное нам ведомство?
- Видите ли... Когда я был молодым и глупым...- профессор
замолчал, сосредоточенно выбивая трубку.- Когда я был молодым и
глупым, я настойчиво пытался найти объяснения каждому явлению. И
понял, наконец, что это возможно лишь до определенного предела.
Меняется масштаб - меняется логика. Причины превращаются в
следствия, и наоборот. Необратимые события становятся вдруг
обратимыми. Появляются странные совпадения, которые, быть может,
и не совпадения вовсе... Взять тех же Мариных: случайно ли, что в
Иринии с тысяча девятисотого по тысяча девятьсот двадцать шестой
год проживал некий Иван Ильич Марин, который бесследно исчез из
своего дома вместе с годовалым сыном. Несмотря на молодость, он
был автором десятка уникальных работ по пространственой
геометрии, доктором математики. Жена его после рождения сына
попала в дом для умалишенных, да так и не вышла оттуда:
скончалась от чахотки, бедняжка, в тридцать втором году. Как
среди нас оказался Борис Иванович, мы знаем. Замечательно другое:
первая супруга его, Наталья... забыл отчество... пришла вместе с
ним из Старого мира - и умерла родами полгода спустя; мальчика
тоже не удалось спасти. Девять лет прошло, он женился повторно:
на моей двоюродной племяннице, Калерии. Бедняжка родила ему сына
и сошла с ума. Я навещаю ее изредка... О стремительной и
совершенно невероятной карьере Бориса Ивановича там, в Старом
мире, можно не напоминать. Теперь сын его Глеб... Ему двадцать
или двадцать один, и он, как я понимаю, занимает достаточно
высокое положение в вашей иерархии. Жена его никого ему не родила
по причине неплодности, но с ума сошла и пребывает в той же
клинике, что и Калерия... Слишком много совпадений - для того,
чтобы быть совпадениями. Наконец, анаграмма Марин - Риман: это
случайность или нет? Имя Бернгарда Римана вам говорит что-то?
- Говорить-то говорит... Но причем здесь это?
- А причем родимые пятна у скаутов? То есть, конечно,
имеется множество людей, имеющих пятна на коже, а скаутами не
являющихся - но нет ни единого скаута, лишенного родимого пятна
на теле, причем такого пятна, в которое ткнешь иголкой, а крови
нет! И именно за такими людьми охотилась инквизиция - причем в
Европе, которая с Транквилиумом не сопрягается! О чем это
говорит?
- А вы сами знаете?
- Да нет же! Я лишь пытаюсь показать вам, что бесполезно
искать рациональные объяснения. Игры богов... а также всяческого
рода предания, легенды, искаженные и временем, и восприятием -
культурный излом. Впрочем, одно рациональное объяснение у меня
есть - только вряд ли оно нам добавит оптимизма.
- Объяснение чего?
- Всего происходящего.
- Я внимательно слушаю.
- Атлантов больше нет. Вымерли, перебили друг друга, ушли
дальше - не суть важно. Остались лишь их... механизмы, магия,
черт, дьявол... не знаю, как назвать. И постепенно вся эта
машинерия приходит в негодность, портится, теряет настройку,
изнашивается. Все.
- Хм... Получается, на Глеба Борисовича нам лучше не
рассчитывать?
- Этого я не говорил. Но, как говорят в доме напротив, не
следует класть все яйца в одну корзину. Этот молодой человек до
сих пор оглушен упавшим на его голову наследством. И в то же
время он - полубог, потому что может ощутимо покачнуть наш
маленький мирок. С другой стороны - ему не с кем посоветоваться,
ему никто не в силах помочь... это довольно страшно, согласитесь.
- Я понял. Итак, вы сказали: Вильямс, Крылов, ариманиты...
Кто еще?
- Боюсь, что только я.
Наверное, Туров подсознательно ожидал увидеть именно это. А
может быть, сказывалась контузия. Но он просто попинал сапогом
железный цветок, в который превратился рельс, постоял на краю
воронки, глядя вниз, в черное растрескавшееся зеркало. Не могло
за двое суток такое озеро лавы - застыть. Но вот - застыло же...
Странно: взрыв и последовавший ураган почти пощадили
скопившуюся на Плацдарме технику. Лишь десяток грузовиков да
четыре танка, стоявшие вплотную к проходу, угодили в воронку и
торчали, недорасплавленные, из камня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28