А мы с вами только что узнали, что последние пятнадцать лет он провел в море, почти не сходя на берег. С вашей-то точки зрения, это не самая приятная новость, так ведь?
– Полагаю, ты права… Хотя, с другой стороны… – Анжелика не договорила.
Она вспомнила, что, хотя Бенуа решительно отказывался объяснять, что именно происходило в доме прошлой ночью, он почти признался ей, что его таинственным гостем был один из тех мошенников, за которыми охотился сэр Уильям, и этот человек, по всей вероятности, хорошо знает Бенуа и доверяет ему. Может быть, Бенуа Фолкнер и не имеет больше никакого отношения к контрабанде, однако же ему должны быть известны люди, которые до сих пор ею занимаются.
– Спасибо, Марта, – сказала девушка. – Я знала, что могу на тебя положиться.
Анжелика вприпрыжку спустилась по лестнице и вбежала в библиотеку. Бенуа сидел за столом и что-то писал, однако при ее появлении поднял голову и улыбнулся.
– Сколько энергии, миледи, – поддразнил он ее. – А я-то думал, что после такой продолжительной прогулки вам придется несколько часов отдыхать в постели, прежде чем вы сможете встать к обеду.
– Ах! – Анжелика резко остановилась, только тут сообразив, что ей следует хотя бы притвориться уставшей.
Бенуа встал, прошел к двери и закрыл ее. Анжелика круто повернулась на месте, чтобы не терять его из виду. Каждый раз, когда он оказывался позади нее, ей почему-то становилось не по себе.
– Или, может, вы зашли подыскать подходящую книгу, читая которую могли бы задремать от скуки? – предположил он, и в глазах его появился уже знакомый ей полунасмешливый-полуснисходительный огонек.
Анжелика встретилась с ним глазами и почувствовала, как у нее подпрыгнуло сердце. Всего несколько минут назад она была твердо уверена в том, что он ей не пара, а теперь усиленно старалась подавить влечение, которое испытывала к нему. Бенуа, и это совершенно очевидно, – вполне достойный человек. Хотя вряд ли его можно считать подходящей партией для дочери благородного эрла, подумала девушка.
Анжелика пыталась убедить себя, что ей нет дела до того, кто он и чем занимается, – завтра она уедет и забудет о нем. Однако все было напрасно: она не могла перестать думать о Бенуа Фолкнере!
– Почему вы не сказали мне, что вы судовладелец? – строго спросила она.
– Судя по всему, ваша горничная куда лучше вас поняла, какой силой убеждения обладают ветер и солнце, – загадочно произнес Бенуа.
– О чем вы говорите? – воскликнула Анжелика с недоумением.
– Несмотря на свою неприступную внешность, ваша горничная при случае может оказаться весьма очаровательной и дружелюбной особой, – пояснил Бенуа. – Кажется, она произвела самое приятное впечатление на Томаса. Если не ошибаюсь, ей даже удалось упросить его продемонстрировать некоторые из фокусов, которым тот научил лошадей. Томас прямо-таки без ума от нее!
– Господи помилуй! – Перед глазами Анжелики тут же предстала совершенно невероятная картина: Марта, кокетливо флиртующая с конюхом.
– Увы, миледи, – рассмеялся Бенуа. – Если бы вы сами придерживались той же тактики, разговаривая со мной, подумайте, как много вам удалось бы узнать обо мне!
– Что? – Анжелика уставилась на него широко раскрытыми глазами, приоткрыв рот от изумления. Его карие глаза блеснули, и девушка, подняв руку к губам, поспешно отступила на шаг назад, к двери. – Нет! Нет! – прокричала она.
Бенуа усмехнулся.
– Вы разочаровываете меня, миледи, – мягко поддразнил он. – Ставка так высока – неужели вы не готовы принести небольшую жертву ради спасения вашего брата?
Анжелика с трудом сглотнула, чувствуя, сколь опасно смотреть ему в глаза. Его взгляд завораживал и возбуждал ее – она чувствовала легкое головокружение и едва соображала, что делает. Неужели и Марта могла испытывать то же самое?..
– Вы хотите сказать, если я… если я позволю вам… – Голос ее пресекся, и она попыталась снова: – Если я… тогда вы скажете мне, как вы собираетесь спасти Гарри?
Он улыбнулся, и ей показалось, что сердце у нее снова подпрыгнуло.
– Попробовать всегда можно, – тихо промолвил он.
– Да ведь это… это же шантаж! – с трудом выговорила Анжелика.
Улыбка Бенуа стала шире.
– По крайней мере, вы сможете утешаться тем, что сделали это ради спасения Гарри, – успокоил он ее, и в глазах его загорелся такой лукавый огонек, что устоять было просто невозможно.
– О Боже! – слабо простонала Анжелика, когда он заключил ее в объятия. – Может быть, будет лучше, если сначала вы все-таки расскажете мне о своих планах, сэр? – Девушка отчаянно старалась не терять самообладания. – А уж тогда я сама решу, стоит ли…
Бенуа тихо рассмеялся.
– Вы слишком поздно подумали об этом, миледи, – сокрушенно ответил он.
Возмущаться действительно было слишком поздно – возможно, Анжелике и не хотелось сопротивляться ему. Она сама подняла голову и инстинктивно закрыла глаза, как только его губы прикоснулись к ее губам. Ей казалось, что внутренне она уже приготовилась к переживанию этой минуты, однако почти тут же поняла, что порядком переоценила свою искушенность и опытность.
В прошлый раз, когда он целовал ее, они стояли на продуваемом всеми холодными ветрами морском берегу и на Анжелике была сшитая как раз для такой погоды амазонка из плотного сукна. Теперь же на ней было лишь легкое муслиновое платье, Анжелика чувствовала каждую пуговицу на сюртуке Бенуа, каждую складочку его одежды, ощущала упругость его мускулов – и эта неожиданная близость поразила ее.
Испуганная, ошеломленная, она безуспешно попыталась оттолкнуть Бенуа. Он слегка расслабил объятия, покрывая легкими, словно дуновение ветерка, поцелуями ее губы, щеки, даже ресницы и веки, пока напряжение не оставило девушку. Медленно, очень медленно она начинала осваиваться с новыми для себя ощущениями, пока ей не показалось, что ее окутывают теплые облака блаженства, подобные лучам золотистого летнего солнца.
Обвив руками шею Бенуа, Анжелика, сама не сознавая всю чувственную откровенность своего жеста, нерешительно провела пальцами по его жестковатым черным волосам. Губы его снова прижались к ее губам, искушая ее обещанием еще большего наслаждения в обмен на близость, о которой он молил. Девушка помедлила, лихорадочно соображая, что же будет, если она уступит ему, однако затем губы ее приоткрылись навстречу его губам, и она капитулировала перед сокрушительной силой его поцелуя.
В ту же секунду искра желания, тлевшая между ними, казалось, заполыхала во всю мощь, обжигая их обоих. Властное пламя страсти, бушевавшее в крепком и стройном теле Бенуа, ничуть не уступало по силе тому нетерпению, с которым Анжелика его ждала и контролировать которое была совершенно не в состоянии. Бенуа был околдован этой ее неистовостью.
Его руки скользнули вниз по спине Анжелики, воспламеняя ее своими прикосновениями. Не помня себя, она прильнула к нему. Ладонью Бенуа прошелся по соблазнительному изгибу ее талии и бедер, а потом крепче прижал девушку к себе.
Теперь они стояли, плотно соприкасаясь телами, и Анжелика чувствовала твердые мускулы на его груди, и нестерпимое, неукротимое желание, казалось, передавалось ей от него сквозь тонкую ткань платья. На мгновение у Анжелики мелькнула мысль о том, что она ведет чересчур опасную игру, однако сил сопротивляться у нее больше не было.
Этот человек ворвался в ее размеренную жизнь, в ее замкнутый мирок подобно урагану, и вот теперь, похоже, она сама пустилась в опасное путешествие в самый разгар бури, восхищаясь жизнеутверждающей страстью, что так неожиданно вспыхнула между ними.
Бенуа наклонил голову, целуя ее шею и щекоча нежную кожу на ней, – это еще больше возбудило Анжелику. Откинув голову назад, она чувствовала, как его руки надежно поддерживают ее, пока губы его, казалось, чертили огненные узоры на шелковистой глади ее шеи.
Дыхание ее стало неровным и учащенным, а стук сердца отдавался в ушах столь оглушительно, что она ничего не слышала, полностью поглощенная приливом нахлынувших чувств. Ноги у нее подгибались, радостная жажда чего-то неведомого наполняла тело головокружительной энергией. Анжелику вдруг охватила томительная, ленивая истома – и одновременно ей казалось, что вся она вот-вот вспыхнет от нетерпеливого ожидания.
– О мой Бог! – хрипло проговорил Бенуа; глаза его потемнели – видимо, от едва сдерживаемого желания. – Ma douce seductrice ! Да вы чуть не заставили меня совсем потерять голову!
Анжелика, смутившись, широко раскрыла глаза. Она трепетала в ожидании следующего шага. Бенуа, увидев выражение ее лица, тут же поднял руку и успокаивающе провел по волосам девушки.
– Шшш… – Он прижал ее к груди, все еще прерывисто дыша. – Я обещал, что не обижу вас, и сдержу свое обещание. Просто я не предполагал, что у вас такой бурный темперамент, миледи.
– Ах! – Анжелика быстро отпрянула в сторону. Она не знала, как и что ему ответить. Губы ее припухли, а огненное желание до сих пор жгло девушку изнутри.
Она сделала несколько нерешительных шагов по комнате – ноги совсем не слушались ее. В широко открытых голубых глазах Анжелики отражалось болезненное смятение, царившее в ее душе.
Бенуа лукаво улыбнулся и протянул руку, чтобы погладить ее по щеке.
– Пожалуй, мы слишком долго играем в эту опасную игру, – произнес он при этом. – Завтра вы возвращаетесь в Лондон, миледи, и мне вовсе не хочется, чтобы вы вернулись к отцу обиженной или расстроенной тем, что случилось с вами в моем доме. Ведь это было бы жалкой уплатой того великого долга, который я обязан вернуть ему.
Анжелика уставилась на него, и во взгляде ее проступили тревога и растерянность.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – прошептала она.
– В самом деле? – Он задумчиво взглянул на нее, и глаза его загадочно блеснули. – А почему вы не замужем? – вдруг спросил Бенуа.
– Что?
– Вам двадцать три года. Прекрасная, желанная, истинная леди от кончиков ваших чудесных золотистых локонов до крошечных ножек – да к тому же, как мне кажется, еще и наследница значительного состояния. И все же… Так почему же вы не замужем? Или хотя бы не помолвлены?
Анжелика прижала ладони к пылающим щекам. Сначала ей показалось, что Бенуа, как и прежде, насмехается над ней, но, видя, сколь пристально он смотрит на нее, она поняла, что он говорит вполне серьезно.
– Я… я нужна папе, – с трудом выговорила она.
– Вы нужны ему сейчас – однако два года тому назад все было иначе, – напомнил ей Бенуа. – Когда вы начали выезжать?
– В семнадцать лет, – сдавленным голосом ответила она.
– Неужели почти за пять лет никому так и не удалось зажечь в вас хоть искру любви?
Кажется, самообладание стало понемногу возвращаться к Анжелике.
– Полагаю, что это не ваше дело, – холодно произнесла она.
– Ну а я в этом не уверен, – медленно проговорил Бенуа и улыбнулся. – Ладно, миледи, что-то у вас не очень получается добывать необходимые сведения, не так ли? – поддразнил он. – Вам давно следовало бы потребовать вознаграждение за поцелуй!
Анжелика поморгала, на мгновение смутившись.
– А разве вы не обещали рассказать мне, как вы собираетесь спасать Гарри?
– Ничего подобного! – Он блеснул глазами. – Я только предложил вам попробовать, что выйдет, если вы позволите мне поцеловать вас. Но я не гарантировал, что расскажу вам что-нибудь о своем плане.
Анжелика поняла, что ее снова провели.
– Вы просто вероломный, непорядочный, неблагородный… – Она уставилась на него горящими от возмущения глазами, обида захлестнула ее до краев. Да как только он смеет так бессердечно поступать с нею?!
Слезы подступили к глазам, и она не успела остановить их – крупные капли уже повисли на ее стрельчатых ресницах. Девушка поспешно отвернулась, чувствуя себя вдвойне униженной оттого, что он видит, как она плачет.
Быстро сделав два широких шага, Бенуа оказался рядом с Анжеликой и, мягко повернув к себе, обнял ее.
– Не смейте! – Она попыталась оттолкнуть его.
– Шшш. – Он нежно погладил ее по голове. – Я ни за что не смог бы так подло обмануть вас, ma cherie. Кроме того, миледи, если бы вы сами вспомнили о моем обещании, я не стал бы поддразнивать вас.
У Анжелики не нашлось сил оттолкнуть Бенуа. Его руки замечательным образом успокаивали ее, в его объятиях ей было на удивление уютно. На какое-то мгновение девушке подумалось, что вот так, наверное, и бывает, когда в жизни рядом с тобой всегда есть человек, к которому можно обратиться всякий раз, если тебе страшно или плохо. Уже давно ушло в прошлое то время, когда Анжелика могла искать утешения у отца.
– И все равно джентльмены так не поступают, – проговорила она наконец, и в глазах ее, когда она подняла голову, блеснул лукавый огонек.
– Но я-то не джентльмен, mignonne, – мягко напомнил он ей. – Кажется, мы разобрались с этим в самом начале нашего знакомства. – Бенуа замолчал. Взгляд его был устремлен на Анжелику, но мыслями он был где-то далеко. – Мой дед был каменщиком, который отлично клал кирпичи, но не умел ни читать, ни писать, – отрывисто произнес он. – Однако старик твердо решил, что его сыновья должны добиться в жизни большего, чем он сам, и ради этого многим пожертвовал. – Бенуа отпустил Анжелику и, подойдя к глобусу, рассеянно покрутил его сильными загорелыми пальцами. – Мой дед никогда не отъезжал от своего дома дальше чем на десять миль, – сказал он, обернувшись через плечо. – Старик умер вскоре после того, как я ушел в море.
– Должно быть, он очень гордился вами, – нерешительно проговорила Анжелика.
– Он гордился моим отцом, – произнес Бенуа. – Ну, и мной тоже, – улыбнувшись, добавил он. – Но ему не нравилось, когда мы приезжали навестить его, и он так ни разу и не согласился приехать погостить у моих родителей в Арунделе, хотя ехать надо было не больше двадцати миль от его дома. Он, бывало, говаривал, что негоже будет напоминать пациентам моего отца, что их доктор всего-навсего сын каменщика.
Анжелика всю свою жизнь провела в замкнутом, далеком от настоящей жизни мирке, принимая как должное привилегии, которыми обладала с рождения. И вот сейчас ей довелось заглянуть в совсем иную жизнь, ощутить себя частью мира, о существовании которого до этой минуты ей было почти ничего не известно. Девушка понимала, что Бенуа, вероятно, очень нелегко говорить с ней так откровенно.
Он бросил на нее быстрый взгляд и добавил почти беззаботным тоном:
– Пожалуй, из всех членов моего семейства вас больше всего заинтересовал бы Тоби.
– Тоби? – Это имя показалось Анжелике знакомым, но она не могла припомнить, где именно слышала его.
– Старший брат моего отца, – объяснил Бенуа. – Если дедушка мечтал о том, чего могут достичь его сыновья и внуки, мечта эта стала явью именно благодаря Тоби. Мой дядя сам выучился читать и писать, а затем стал подмастерьем кузнеца в Чичестере. Тоби прекрасно понимал, что для осуществления заветной мечты старика в первую очередь необходимы деньги. И он принялся за работу. Именно Тоби оплатил учебу моего отца, он покупал ему книги и инструменты, а также первый приличный костюм, в котором отцу надлежало произвести благоприятное впечатление на своих будущих пациентов. Именно дядино наследство позволило мне приобрести мой первый корабль. Однако до самой своей смерти Тоби так и оставался простым кузнецом в Чичестере. А в свободное от работы время, скажем так, он занимался контрабандой чая. Чая и кое-чего еще… До тех пор пока не была снижена пошлина на ввоз чая, дело это было весьма и весьма прибыльным. В ту ночь, когда я познакомился с вашим отцом, мы разгрузили большую партию бренди. Так что вы были совершенно правы, миледи, – закончил он, вызывающе взглянув на нее, – этот дом действительно построен на доходы с контрабанды – вернее, свободной торговли, как предпочитал называть свое занятие Тоби.
Анжелика во все глаза уставилась на Бенуа. Он не стыдится своих родственников! Напротив, испытывает настоящую гордость, рассказывая ей о них, этих решительных и предприимчивых людях. И тем не менее ему, наверное, было очень нелегко поведать ей правду: он рисковал услышать от нее в ответ одни лишь насмешки. Девушку потрясли искренность и самообладание Бенуа, она была благодарна ему за то, что он поверил ей, – поверил в то, что она способна его понять.
– Почему вы рассказали мне обо всем этом? – тихо спросила она.
Он внимательно посмотрел на нее, и на долю секунды в глазах его появилось почти вопросительно-недоумевающее выражение, однако затем он лишь небрежно пожал плечами.
– Я не могу рассказать вам, как именно вывезу Гарри из Франции, а уж тем более – о том, как именно собираюсь освободить его из Битша, – ответил он. – Даже если бы я и знал, как это сделать, – а в данный момент я и понятия об этом не имею, – все равно говорить о моих планах сейчас едва ли было бы разумно. Однако мне не хочется, чтобы в ближайшие несколько недель вы не находили бы себе места, представляя меня в роли кого угодно – от французского шпиона до вымогателя, готового запросить непомерно большой выкуп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Полагаю, ты права… Хотя, с другой стороны… – Анжелика не договорила.
Она вспомнила, что, хотя Бенуа решительно отказывался объяснять, что именно происходило в доме прошлой ночью, он почти признался ей, что его таинственным гостем был один из тех мошенников, за которыми охотился сэр Уильям, и этот человек, по всей вероятности, хорошо знает Бенуа и доверяет ему. Может быть, Бенуа Фолкнер и не имеет больше никакого отношения к контрабанде, однако же ему должны быть известны люди, которые до сих пор ею занимаются.
– Спасибо, Марта, – сказала девушка. – Я знала, что могу на тебя положиться.
Анжелика вприпрыжку спустилась по лестнице и вбежала в библиотеку. Бенуа сидел за столом и что-то писал, однако при ее появлении поднял голову и улыбнулся.
– Сколько энергии, миледи, – поддразнил он ее. – А я-то думал, что после такой продолжительной прогулки вам придется несколько часов отдыхать в постели, прежде чем вы сможете встать к обеду.
– Ах! – Анжелика резко остановилась, только тут сообразив, что ей следует хотя бы притвориться уставшей.
Бенуа встал, прошел к двери и закрыл ее. Анжелика круто повернулась на месте, чтобы не терять его из виду. Каждый раз, когда он оказывался позади нее, ей почему-то становилось не по себе.
– Или, может, вы зашли подыскать подходящую книгу, читая которую могли бы задремать от скуки? – предположил он, и в глазах его появился уже знакомый ей полунасмешливый-полуснисходительный огонек.
Анжелика встретилась с ним глазами и почувствовала, как у нее подпрыгнуло сердце. Всего несколько минут назад она была твердо уверена в том, что он ей не пара, а теперь усиленно старалась подавить влечение, которое испытывала к нему. Бенуа, и это совершенно очевидно, – вполне достойный человек. Хотя вряд ли его можно считать подходящей партией для дочери благородного эрла, подумала девушка.
Анжелика пыталась убедить себя, что ей нет дела до того, кто он и чем занимается, – завтра она уедет и забудет о нем. Однако все было напрасно: она не могла перестать думать о Бенуа Фолкнере!
– Почему вы не сказали мне, что вы судовладелец? – строго спросила она.
– Судя по всему, ваша горничная куда лучше вас поняла, какой силой убеждения обладают ветер и солнце, – загадочно произнес Бенуа.
– О чем вы говорите? – воскликнула Анжелика с недоумением.
– Несмотря на свою неприступную внешность, ваша горничная при случае может оказаться весьма очаровательной и дружелюбной особой, – пояснил Бенуа. – Кажется, она произвела самое приятное впечатление на Томаса. Если не ошибаюсь, ей даже удалось упросить его продемонстрировать некоторые из фокусов, которым тот научил лошадей. Томас прямо-таки без ума от нее!
– Господи помилуй! – Перед глазами Анжелики тут же предстала совершенно невероятная картина: Марта, кокетливо флиртующая с конюхом.
– Увы, миледи, – рассмеялся Бенуа. – Если бы вы сами придерживались той же тактики, разговаривая со мной, подумайте, как много вам удалось бы узнать обо мне!
– Что? – Анжелика уставилась на него широко раскрытыми глазами, приоткрыв рот от изумления. Его карие глаза блеснули, и девушка, подняв руку к губам, поспешно отступила на шаг назад, к двери. – Нет! Нет! – прокричала она.
Бенуа усмехнулся.
– Вы разочаровываете меня, миледи, – мягко поддразнил он. – Ставка так высока – неужели вы не готовы принести небольшую жертву ради спасения вашего брата?
Анжелика с трудом сглотнула, чувствуя, сколь опасно смотреть ему в глаза. Его взгляд завораживал и возбуждал ее – она чувствовала легкое головокружение и едва соображала, что делает. Неужели и Марта могла испытывать то же самое?..
– Вы хотите сказать, если я… если я позволю вам… – Голос ее пресекся, и она попыталась снова: – Если я… тогда вы скажете мне, как вы собираетесь спасти Гарри?
Он улыбнулся, и ей показалось, что сердце у нее снова подпрыгнуло.
– Попробовать всегда можно, – тихо промолвил он.
– Да ведь это… это же шантаж! – с трудом выговорила Анжелика.
Улыбка Бенуа стала шире.
– По крайней мере, вы сможете утешаться тем, что сделали это ради спасения Гарри, – успокоил он ее, и в глазах его загорелся такой лукавый огонек, что устоять было просто невозможно.
– О Боже! – слабо простонала Анжелика, когда он заключил ее в объятия. – Может быть, будет лучше, если сначала вы все-таки расскажете мне о своих планах, сэр? – Девушка отчаянно старалась не терять самообладания. – А уж тогда я сама решу, стоит ли…
Бенуа тихо рассмеялся.
– Вы слишком поздно подумали об этом, миледи, – сокрушенно ответил он.
Возмущаться действительно было слишком поздно – возможно, Анжелике и не хотелось сопротивляться ему. Она сама подняла голову и инстинктивно закрыла глаза, как только его губы прикоснулись к ее губам. Ей казалось, что внутренне она уже приготовилась к переживанию этой минуты, однако почти тут же поняла, что порядком переоценила свою искушенность и опытность.
В прошлый раз, когда он целовал ее, они стояли на продуваемом всеми холодными ветрами морском берегу и на Анжелике была сшитая как раз для такой погоды амазонка из плотного сукна. Теперь же на ней было лишь легкое муслиновое платье, Анжелика чувствовала каждую пуговицу на сюртуке Бенуа, каждую складочку его одежды, ощущала упругость его мускулов – и эта неожиданная близость поразила ее.
Испуганная, ошеломленная, она безуспешно попыталась оттолкнуть Бенуа. Он слегка расслабил объятия, покрывая легкими, словно дуновение ветерка, поцелуями ее губы, щеки, даже ресницы и веки, пока напряжение не оставило девушку. Медленно, очень медленно она начинала осваиваться с новыми для себя ощущениями, пока ей не показалось, что ее окутывают теплые облака блаженства, подобные лучам золотистого летнего солнца.
Обвив руками шею Бенуа, Анжелика, сама не сознавая всю чувственную откровенность своего жеста, нерешительно провела пальцами по его жестковатым черным волосам. Губы его снова прижались к ее губам, искушая ее обещанием еще большего наслаждения в обмен на близость, о которой он молил. Девушка помедлила, лихорадочно соображая, что же будет, если она уступит ему, однако затем губы ее приоткрылись навстречу его губам, и она капитулировала перед сокрушительной силой его поцелуя.
В ту же секунду искра желания, тлевшая между ними, казалось, заполыхала во всю мощь, обжигая их обоих. Властное пламя страсти, бушевавшее в крепком и стройном теле Бенуа, ничуть не уступало по силе тому нетерпению, с которым Анжелика его ждала и контролировать которое была совершенно не в состоянии. Бенуа был околдован этой ее неистовостью.
Его руки скользнули вниз по спине Анжелики, воспламеняя ее своими прикосновениями. Не помня себя, она прильнула к нему. Ладонью Бенуа прошелся по соблазнительному изгибу ее талии и бедер, а потом крепче прижал девушку к себе.
Теперь они стояли, плотно соприкасаясь телами, и Анжелика чувствовала твердые мускулы на его груди, и нестерпимое, неукротимое желание, казалось, передавалось ей от него сквозь тонкую ткань платья. На мгновение у Анжелики мелькнула мысль о том, что она ведет чересчур опасную игру, однако сил сопротивляться у нее больше не было.
Этот человек ворвался в ее размеренную жизнь, в ее замкнутый мирок подобно урагану, и вот теперь, похоже, она сама пустилась в опасное путешествие в самый разгар бури, восхищаясь жизнеутверждающей страстью, что так неожиданно вспыхнула между ними.
Бенуа наклонил голову, целуя ее шею и щекоча нежную кожу на ней, – это еще больше возбудило Анжелику. Откинув голову назад, она чувствовала, как его руки надежно поддерживают ее, пока губы его, казалось, чертили огненные узоры на шелковистой глади ее шеи.
Дыхание ее стало неровным и учащенным, а стук сердца отдавался в ушах столь оглушительно, что она ничего не слышала, полностью поглощенная приливом нахлынувших чувств. Ноги у нее подгибались, радостная жажда чего-то неведомого наполняла тело головокружительной энергией. Анжелику вдруг охватила томительная, ленивая истома – и одновременно ей казалось, что вся она вот-вот вспыхнет от нетерпеливого ожидания.
– О мой Бог! – хрипло проговорил Бенуа; глаза его потемнели – видимо, от едва сдерживаемого желания. – Ma douce seductrice ! Да вы чуть не заставили меня совсем потерять голову!
Анжелика, смутившись, широко раскрыла глаза. Она трепетала в ожидании следующего шага. Бенуа, увидев выражение ее лица, тут же поднял руку и успокаивающе провел по волосам девушки.
– Шшш… – Он прижал ее к груди, все еще прерывисто дыша. – Я обещал, что не обижу вас, и сдержу свое обещание. Просто я не предполагал, что у вас такой бурный темперамент, миледи.
– Ах! – Анжелика быстро отпрянула в сторону. Она не знала, как и что ему ответить. Губы ее припухли, а огненное желание до сих пор жгло девушку изнутри.
Она сделала несколько нерешительных шагов по комнате – ноги совсем не слушались ее. В широко открытых голубых глазах Анжелики отражалось болезненное смятение, царившее в ее душе.
Бенуа лукаво улыбнулся и протянул руку, чтобы погладить ее по щеке.
– Пожалуй, мы слишком долго играем в эту опасную игру, – произнес он при этом. – Завтра вы возвращаетесь в Лондон, миледи, и мне вовсе не хочется, чтобы вы вернулись к отцу обиженной или расстроенной тем, что случилось с вами в моем доме. Ведь это было бы жалкой уплатой того великого долга, который я обязан вернуть ему.
Анжелика уставилась на него, и во взгляде ее проступили тревога и растерянность.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – прошептала она.
– В самом деле? – Он задумчиво взглянул на нее, и глаза его загадочно блеснули. – А почему вы не замужем? – вдруг спросил Бенуа.
– Что?
– Вам двадцать три года. Прекрасная, желанная, истинная леди от кончиков ваших чудесных золотистых локонов до крошечных ножек – да к тому же, как мне кажется, еще и наследница значительного состояния. И все же… Так почему же вы не замужем? Или хотя бы не помолвлены?
Анжелика прижала ладони к пылающим щекам. Сначала ей показалось, что Бенуа, как и прежде, насмехается над ней, но, видя, сколь пристально он смотрит на нее, она поняла, что он говорит вполне серьезно.
– Я… я нужна папе, – с трудом выговорила она.
– Вы нужны ему сейчас – однако два года тому назад все было иначе, – напомнил ей Бенуа. – Когда вы начали выезжать?
– В семнадцать лет, – сдавленным голосом ответила она.
– Неужели почти за пять лет никому так и не удалось зажечь в вас хоть искру любви?
Кажется, самообладание стало понемногу возвращаться к Анжелике.
– Полагаю, что это не ваше дело, – холодно произнесла она.
– Ну а я в этом не уверен, – медленно проговорил Бенуа и улыбнулся. – Ладно, миледи, что-то у вас не очень получается добывать необходимые сведения, не так ли? – поддразнил он. – Вам давно следовало бы потребовать вознаграждение за поцелуй!
Анжелика поморгала, на мгновение смутившись.
– А разве вы не обещали рассказать мне, как вы собираетесь спасать Гарри?
– Ничего подобного! – Он блеснул глазами. – Я только предложил вам попробовать, что выйдет, если вы позволите мне поцеловать вас. Но я не гарантировал, что расскажу вам что-нибудь о своем плане.
Анжелика поняла, что ее снова провели.
– Вы просто вероломный, непорядочный, неблагородный… – Она уставилась на него горящими от возмущения глазами, обида захлестнула ее до краев. Да как только он смеет так бессердечно поступать с нею?!
Слезы подступили к глазам, и она не успела остановить их – крупные капли уже повисли на ее стрельчатых ресницах. Девушка поспешно отвернулась, чувствуя себя вдвойне униженной оттого, что он видит, как она плачет.
Быстро сделав два широких шага, Бенуа оказался рядом с Анжеликой и, мягко повернув к себе, обнял ее.
– Не смейте! – Она попыталась оттолкнуть его.
– Шшш. – Он нежно погладил ее по голове. – Я ни за что не смог бы так подло обмануть вас, ma cherie. Кроме того, миледи, если бы вы сами вспомнили о моем обещании, я не стал бы поддразнивать вас.
У Анжелики не нашлось сил оттолкнуть Бенуа. Его руки замечательным образом успокаивали ее, в его объятиях ей было на удивление уютно. На какое-то мгновение девушке подумалось, что вот так, наверное, и бывает, когда в жизни рядом с тобой всегда есть человек, к которому можно обратиться всякий раз, если тебе страшно или плохо. Уже давно ушло в прошлое то время, когда Анжелика могла искать утешения у отца.
– И все равно джентльмены так не поступают, – проговорила она наконец, и в глазах ее, когда она подняла голову, блеснул лукавый огонек.
– Но я-то не джентльмен, mignonne, – мягко напомнил он ей. – Кажется, мы разобрались с этим в самом начале нашего знакомства. – Бенуа замолчал. Взгляд его был устремлен на Анжелику, но мыслями он был где-то далеко. – Мой дед был каменщиком, который отлично клал кирпичи, но не умел ни читать, ни писать, – отрывисто произнес он. – Однако старик твердо решил, что его сыновья должны добиться в жизни большего, чем он сам, и ради этого многим пожертвовал. – Бенуа отпустил Анжелику и, подойдя к глобусу, рассеянно покрутил его сильными загорелыми пальцами. – Мой дед никогда не отъезжал от своего дома дальше чем на десять миль, – сказал он, обернувшись через плечо. – Старик умер вскоре после того, как я ушел в море.
– Должно быть, он очень гордился вами, – нерешительно проговорила Анжелика.
– Он гордился моим отцом, – произнес Бенуа. – Ну, и мной тоже, – улыбнувшись, добавил он. – Но ему не нравилось, когда мы приезжали навестить его, и он так ни разу и не согласился приехать погостить у моих родителей в Арунделе, хотя ехать надо было не больше двадцати миль от его дома. Он, бывало, говаривал, что негоже будет напоминать пациентам моего отца, что их доктор всего-навсего сын каменщика.
Анжелика всю свою жизнь провела в замкнутом, далеком от настоящей жизни мирке, принимая как должное привилегии, которыми обладала с рождения. И вот сейчас ей довелось заглянуть в совсем иную жизнь, ощутить себя частью мира, о существовании которого до этой минуты ей было почти ничего не известно. Девушка понимала, что Бенуа, вероятно, очень нелегко говорить с ней так откровенно.
Он бросил на нее быстрый взгляд и добавил почти беззаботным тоном:
– Пожалуй, из всех членов моего семейства вас больше всего заинтересовал бы Тоби.
– Тоби? – Это имя показалось Анжелике знакомым, но она не могла припомнить, где именно слышала его.
– Старший брат моего отца, – объяснил Бенуа. – Если дедушка мечтал о том, чего могут достичь его сыновья и внуки, мечта эта стала явью именно благодаря Тоби. Мой дядя сам выучился читать и писать, а затем стал подмастерьем кузнеца в Чичестере. Тоби прекрасно понимал, что для осуществления заветной мечты старика в первую очередь необходимы деньги. И он принялся за работу. Именно Тоби оплатил учебу моего отца, он покупал ему книги и инструменты, а также первый приличный костюм, в котором отцу надлежало произвести благоприятное впечатление на своих будущих пациентов. Именно дядино наследство позволило мне приобрести мой первый корабль. Однако до самой своей смерти Тоби так и оставался простым кузнецом в Чичестере. А в свободное от работы время, скажем так, он занимался контрабандой чая. Чая и кое-чего еще… До тех пор пока не была снижена пошлина на ввоз чая, дело это было весьма и весьма прибыльным. В ту ночь, когда я познакомился с вашим отцом, мы разгрузили большую партию бренди. Так что вы были совершенно правы, миледи, – закончил он, вызывающе взглянув на нее, – этот дом действительно построен на доходы с контрабанды – вернее, свободной торговли, как предпочитал называть свое занятие Тоби.
Анжелика во все глаза уставилась на Бенуа. Он не стыдится своих родственников! Напротив, испытывает настоящую гордость, рассказывая ей о них, этих решительных и предприимчивых людях. И тем не менее ему, наверное, было очень нелегко поведать ей правду: он рисковал услышать от нее в ответ одни лишь насмешки. Девушку потрясли искренность и самообладание Бенуа, она была благодарна ему за то, что он поверил ей, – поверил в то, что она способна его понять.
– Почему вы рассказали мне обо всем этом? – тихо спросила она.
Он внимательно посмотрел на нее, и на долю секунды в глазах его появилось почти вопросительно-недоумевающее выражение, однако затем он лишь небрежно пожал плечами.
– Я не могу рассказать вам, как именно вывезу Гарри из Франции, а уж тем более – о том, как именно собираюсь освободить его из Битша, – ответил он. – Даже если бы я и знал, как это сделать, – а в данный момент я и понятия об этом не имею, – все равно говорить о моих планах сейчас едва ли было бы разумно. Однако мне не хочется, чтобы в ближайшие несколько недель вы не находили бы себе места, представляя меня в роли кого угодно – от французского шпиона до вымогателя, готового запросить непомерно большой выкуп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26