Но слезы уже навернулись на глаза Виктории: в любом случае, этот ребенок наш, – сказала она растроганно.
Как ни парадоксально, но этот неродившийся ребенок заставлял Антонио действовать с невероятной энергией и упрямством.
Встретив в гостиной Алехандру, он обратился к ней с той же просьбой, что и к Родриго: не давать денег Ракель. «Она очень слаба, – сказал он, – и, если за ней не будет должного ухода, это может быть опасно не только для ребенка, но и для ее жизни».
– Значит, ты хочешь, чтобы она вернулась? – спросила Алехандра.
– Да.
– Послушай, а из-за чего вы с ней поссорились? Не мог же Антонио рассказывать ей всю длинную историю их сложных отношений!
– Из-за того, что мыслим по-разному, – коротко ответил он.
– Зачем же ты хочешь, чтобы она вернулась? Только из-за ребенка? Если это так, Ракель не согласится.
– Ей придется согласиться, – твердо сказал Антонио. – Я хочу, чтобы она вернулась.
– Даже если этот ребенок и не от тебя? – насмешливо спросила Камила. – Потому что Макс утверждает, что ребенок от него.
Это было уже слишком! Антонио круто повернулся к Виктории.
– Где живет Макс? – требовательно переспросил Антонио.
– Я тебе этого не скажу, не скажу! – крикнула Виктория. – Это же глупо, чтобы из-за такой женщины, как она, от которой в этом доме одни несчастья, два брата стали врагами!
Ракель плохо спала эту ночь. Погружаясь в короткое забытье, она видела то Макса, протягивающего ей цветы – один из коротких эпизодов ее прошлой жизни, – то Антонио, обнимающего ее на палубе яхты… Проснувшись, Ракель твердо решила: она начнет новую жизнь, в которой не будет ни Макса, ни Антонио, ни его высокомерных родственников. Пусть они оставят ее наконец в покое. Она должна серьезно поговорить с Антонио, чтобы он разрешил ей уехать. Он запретил Родриго давать ей деньги, теперь, скорее всего, ей откажет и Алехандра. А она – без гроша в кармане.
Проведя в этих раздумьях чуть не весь день, Ракель к вечеру поехала в дом Ломбарде. Как всегда, гостиная была полна. Никто из обитателей этого дома не мог в эти дни усидеть в своей комнате: каждый час приносил новые известия.
Вот и теперь в самый разгар беседы в комнату вошла Ракель.
– Добрый вечер! – поздоровалась она со всеми. Виктория не могла скрыть своего удивления.
– Зачем ты пришла? – спросила она.
– Я просил ее прийти. Ракель снова будет жить здесь, – бросив взгляд на Викторию, ответил Антонио.
– Но она же виновата во всем, что с нами происходит! Ты не можешь заставить нас жить с ней под одной крышей. – Виктория говорила зло, резко. Антонио остановил ее.
– Не беспокойся. Завтра же я подыщу нам другой дом, а вы останетесь здесь, – сказал он.
Но Виктория была непреклонна.
– В этом нет необходимости. Я сама ухожу, – отрезала она.
В разговор вмешалась Ракель, до этого молча следившая за перепалкой.
– Подождите, сеньора. Я не собираюсь здесь оставаться. Я пришла кое-что выяснить у Антонио, потому что устала от его вмешательства в мою жизнь!
– Хорошо, Ракель, идем в кабинет, – пригласил ее Антонио.
– Нет, я хочу говорить в присутствии всех. Антонио снисходительно улыбнулся.
– Что ж, начинай.
– Я пришла сказать, – заговорила Ракель, – что хочу уехать. Я хотела уехать еще до того как Антонио узнал обо всем, но он мне не позволил.
– Ты отлично знаешь, почему я это сделал.
«Да, знала, – подумала про себя Ракель, – Или мне казалось, что знала». – Но, желая досадить Антонио, она сказала:
– Потому что хотел отомстить Максу. Антонио усмехнулся.
– В частности.
– Что ты хочешь сказать? – спросила Камила, пони мая, что за этим диалогом стоит что-то другое – не то, о чем они сейчас говорят.
– Есть детали, которые вас не касаются, – резко сказал Антонио.
– Антонио сказал мне, что хочет, чтобы мы развелись. И я была согласна. Я сказала, что не хочу от него ни гроша. Так или нет? – Ракель вопросительно взглянула на Антонио.
– Так. – Антонио почувствовал, что испытывает перед всеми гордость за Ракель.
– Но он узнал, что я жду ребенка…
– Ракель, я ему ничего не говорила, – вмешалась в разговор Алехандра.
– Мне сказал Чучо. И еще он сказал, что ты не хотела, чтобы я об этом узнал.
– Я не хотела, чтобы об этом вообще кто-либо знал! – В голосе Ракель послышались слезы.
– Но Максу-то ты сказала… – усмехнулся Антонио. – Макс узнал от самого врача… Он отыскал меня, и был в гостинице, когда врач вышел от меня.
– И от кого этот ребенок? – спросила Виктория.
– Сеньора! Что значит от кого этот ребенок? – возмутилась Ракель.
– Макс говорит, что от него.
– Он может говорить, что угодно, но это неправда. И теперь мне все равно, что вы подумаете. Я не хочу возвращаться в этот дом. Хочу уехать в Гвадалахару и забыть о вас! Хочу чтобы вы оставили меня в покое! Зачем тебе нужно, чтобы я вернулась сюда? – обратилась она к Антонио.
– Ты закончила? – спокойно спросил тот. – Тогда пойдем в кабинет и поговорим наедине. Это мое дело, а не их.
После некоторого колебания, Ракель, расстроенная, пошла за ним.
Он сел на свое привычное место за столом, Ракель застыла посреди комнаты.
– Бесполезно со мной бороться. У тебя ничего не выйдет.
– Я знаю. Поэтому и пришла. Чтобы убедить тебя. Я дам тебе развод, не потребую ни гроша из твоих денег, но дай мне уехать отсюда, Антонио. Без денег я не могу этого сделать. Ты знаешь, что я еще ничего не заплатила за гостиницу. А питаемся мы на те деньги, которые Луис одолжил Марте.
– Луис? Какой Луис? – быстро спросил Антонио.
– Тот, что работал здесь раньше. Антонио, я не хочу сюда возвращаться, я не вынесу больше, – умоляюще сказала Ракель. – Всем будет только хуже.
– Я куплю другой дом.
– Но я не хочу жить с тобой… – У Ракель сжалось сердце, когда она произнесла эти слова. Но что ей теперь оставалось делать?
– А я хочу, чтобы ты была рядом, – твердо сказал Антонио.
– И твое желание всегда превыше всего? С какой стати я должна делать то, что ты хочешь? – не сдавалась Ракель.
– Потому что это самое разумное. Разве это не мой ребенок? – Антонио вопросительно взглянул на нее.
– Твой.
– Значит, у меня столько же прав распоряжаться его судьбой, как и у тебя. И естественно, я хочу, чтобы с ним ничего не случилось.
Ракель помолчала. Потом, опустив голову, тихо спросила:
– Тебя волнует только ребенок?
Антонио не ответил. Сказать ей, что он любит ее? Не может без нее? Он знал, что она спросил потом: «Значит, ты мне веришь?» А на этот вопрос ответа у него еще не было. И потому он спросил ее:
– Почему сразу после того, как ты уехала отсюда, ты позвонила Максимилиано?
– Потому что, когда Мерседес описала Роберто Агирре, мне показалось, что он очень похож на Максимилиано. Я хотела назначить ему где-нибудь встречу, чтобы Мерседес тайком взглянула на него. Но из этого ничего не вышло. Мерседес сказала, что никогда его раньше не видела. Антонио, а ты не знаешь какую-нибудь подругу Мерседес по имени Хулиа?
– Лично не знаю, но слышал о ней. А что?
– Антонио… Это ведь не ты нанял Роберто Агирре, чтобы он все это проделал – ну, с Мартой? У Хулии есть твой чек. Она мне его показала. Ей дал его Роберто Агирре, от твоего имени, чтобы она нашла человека, который сыграл бы роль того, кого сбила Марта.
– Кто тебе это сказал? – нахмурился Антонио.
– Сама Хулиа.
Антонио потянулся к телефону и вызвал к себе Рамона.
– Что слышно о чековой книжке? – спросил он почтительно остановившегося у двери Рамона.
– Ничего, сеньор. Мы ее так и не нашли. Я проверил все комнаты прислуги, но ничего нет.
– Кто-то два дня назад украл у меня чековую книжку, – пояснил Антонио Ракель.
– Но кто это мог быть? – удивилась она.
– Вероятно, тот человек, который передал чек Агирре, чтобы тот, в свою очередь, отдал его Хулии. Это должен быть кто-нибудь, у кого есть доступ в этот дом.
– До этого у нас никогда ничего не пропадало, сеньор.
– До чего – «до этого»? – спросил Антонио.
– До того, как тут появился этот Чучо, – сказал Рамон.
– Нет, нет, это не Чучо, – горячо запротестовала Ракель. – Чучо не мог этого сделать. Зачем ему вредить нам? Он очень любит и папу, и меня.
– Распорядись, чтобы приготовили комнаты сеньоры Ракель, ее отца и ее сестры, – приказал Антонио. – Они скоро приедут.
Рамон пошел выполнять распоряжение.
– Нет! – воскликнула Ракель, едва только закрылась дверь.
– Не сопротивляйся, это бесполезно. Я перекрою все ходы, и тебе ничего другого не останется. А поскольку я не хочу причинять неприятности ни тебе, ни своим родственникам, завтра же мы поищем другой дом.
– Тогда и подождем до завтра.
– Зачем, Ракель?
– Прошу тебя, Антонио, – умоляюще сказала Ракель. – Дай мне привыкнуть к мысли, что мне придется поступать, как ты хочешь.
Он посмотрел на нее долгим взглядом.
– Пусть будет так, – согласился Антонио. – Завтра я заеду за тобой, и мы поедем смотреть дом.
…Антонио вызвал шофера и повез Ракель в гостиницу. Они вошли в пустой номер и, не находя себе места, так и стояли друг против друга…
– Может, тебе это покажется слишком, – сказала Ракель, – но знаешь, чего бы я больше всего хотела?
– Чего?
– Чтобы ты пришел ко мне и сказал: «Прости меня за то, что я сомневался. Я тебе верю, потому что, потому что…»
– Если бы я не любил тебя, я бы ничего этого не делал.
– Ты это делаешь ради ребенка.
– И ради тебя тоже, – Антонио нежно взял ее руки, поднес к губам, – потому что ты для меня многое значишь. Ты мне не веришь?
– Не хочу опять тешить себя иллюзиями.
– Опять?
– Да. Как тогда, когда ты сказал мне, что влюбился в меня.
– Позволь мне объяснить тебе, Ракель. Когда ты ушла из дома, не взяв ни денег, ни вещей, которые я тебе покупал, я подумал, что не каждая женщина стала бы так себя вести. Значит, у тебя есть достоинство и гордость. Как бы там ни было, для нашего с тобой общего спокойствия, обещаю тебе, что выясню всю правду.
– Но ты бы мог подумать, что я делаю это из какого-то расчета, играю с тобой, – Ракель с вызовом смотрела на Антонио.
– Да, мог, но я подумал про достоинство и гордость. Она благодарно и нежно посмотрела на него: что-то произошло, Антонио начинает понимать и… верить ей…
– Ты меня любишь? – тихо спросил он, шагнув к ней.
И увидел, что она шагнула к нему навстречу.
– Я не могу без тебя…
– Я тоже, Ракель…
В номер заглянула Марта и, увидев обнимающуюся пару, попятилась.
– Простите…
– Я уже ухожу… Соберитесь, завтра я заеду за вами, – сказал он, выпуская из объятий Ракель.
– До встречи, – сказала Марта. – До встречи.
Все в гостиной с нетерпением ожидали возвращения Рамона. И когда тот сказал, что сеньор Антонио приказал приготовить комнаты для Ракель и ее родственников, Виктория попросила Рамона передать ее служанке, чтобы та уложила ее вещи.
Все стали уговаривать ее остаться, потому что это, как заметила Камила, «только развяжет Ракель руки». Но Виктория была неумолима. Она поднялась к себе, чтобы проследить за служанкой. И вскоре, расстроенная, едва попрощавшись с оставшимися, села в машину и назвала шоферу адрес Максимилиано. В машине она разрыдалась и так, плача, вошла к Максимилиано.
– Мама, что случилось? Рассказывай! – бросился к ней Максимилиано.
– Ракель… вернулась домой, – сказала она, стараясь справиться с рыданиями. – Это ужасно, безобразно! Зачем только эта женщина явилась в наш дом? – причитала Виктория.
– Ладно, мама, пожалуйста, потом расскажешь, как все ужасно, а сейчас скажи мне, что произошло?
И борясь со слезами, она рассказала ему о примирении Антонио и Ракель, о гневе Антонио, узнавшего, что Макс заявляет, что ребенок его, что завтра Антонио начинает искать дом для них с Ракель. И еще, Антонио требовал адрес Макса…
– Я хочу защитить тебя, сынок, – Виктория поднесла платок к глазам. – Ах, зачем ты только связался с этой женщиной?
Максимилиано в ярости повернулся к матери:
– Потому что я люблю ее, мама, я ее люблю! Ты можешь понять?
– Нет, не могу, Макс. Это безумие, и все может кончиться трагедией, сынок.
И Виктория снова разрыдалась, а через час, приоткрыв дверь в комнату сына, увидела, что Макс сидит, с отчаянием взявшись за голову…
Глава 44
Клаудио припомнил, как изменилось бесстрастное лицо Родриго, когда он сказал о Мерседес и ее брате, и решил разузнать о них подробнее. Тем более, что он обещал Габриэлю какой-нибудь подарок. Поэтому на следующий день, купив недорогой плейер, Клаудио вновь отправился в клинику доктора Пласенсиа.
Поздоровавшись с Габриэлем и спросив его о здоровье, он протянул ему небольшую коробку. Габриэль открыл ее и ахнул:
– Вот это вещь! Большое спасибо.
Они немного поговорили о кассетах и музыке, потом о запаздывающей вечно сестре и, наконец, об их несчастье и о Роберто Агирре. Видел ли его когда-нибудь Габриэль? Юноша заволновался и повторил то, что отвечал уже многим в этой комнате: он никогда не видел этого человека, но уверен, что он недостойный человек и обманул их, сказав, что никто из-за его заявления не пострадает…
Клаудио помолчал. Что-то тут не связывалось: если этот Агирре сообщник Ракель, то зачем ему было доставлять неприятности ее семье и ей самой? Вот если бы на место этого неведомого Агирре подставить Макса, все сошлось бы в лучшем виде… Значит, пока нужно молчать, наблюдать и накапливать факты. Поэтому он сказал:
– Я хочу, чтобы все это осталось между нами. Думаю, за всем этим стоит Максимилиано, брат Антонио Ломбардо. Я бы хотел, что ты выведал всю правду у твоей сестры. Не для того, чтобы обвинить Макса, он мой родственник, а чтобы не дать ему опять строить козни против Ракель.
– Против жены сеньора Ломбарде?
– Дело в том, что Максимилиано влюблен в нее. Понимаешь? Поэтому и надо выяснить, он ли это был. Чтобы помочь ей.
Габриэль согласно кивнул и снова посмотрел на дверь, где же, наконец, Мерседес?
Но сегодня Мерседес так и не удалось навестить брата, ее саму навещали незваные гости. Сначала ворвался Кот и потребовал, чтобы она выложила начистоту все, что ей известно о Роберто Агирре. Пока они препирались, в дверь снова постучали, – и Кот, достав пистолет, еле успел спрятаться за занавеску, – в комнату вошел Антонио Ломбардо. Его интересовала Хулиа, теперь он знал, что именно она познакомила Мерседес с Роберто Агирре. Девушка поняла, что ей остается только признать это.
Но сеньор Ломбардо хотел знать больше: кто познакомил Хулиу с Агирре. Мерседес замялась, но Антонио быстро напомнил ей о брате, который уже одной ногой за решеткой, и Мерседес ничего не оставалось, как назвать человека по имени Луис…
Антонио прикоснулся к усам, что бывало с ним в минуту раздумий, и, взяв девушку под руки, потянул к двери: ну, где живет твоя подруга?..
Не зная, радоваться ей или огорчаться, она села в машину и утонула в мягких подушках. Никогда еще не доводилось ездить в такой машине! Остановившись неподалеку от дома Хулии – большая машина не смогла въехать в узкий тупичок, – они подошли к ее дому. Ворота были закрыты. Проходившая мимо девушка сказала, что Хулиа вчера уехала к своему мужу.
– И даже не зашла ко мне попрощаться? – не смогла сдержать своей обиды Мерседес.
– Пошли к тебе, – предложил Антонио.
– Нет, нет… – заволновалась Мерседес. – Там Кот.
– Что за Кот? – спросил Антонио.
– Ну, тот тип, что украл деньги у Чучо.
– И он был там, когда мы разговаривали?
– Да, он спрятался за занавеской. У него пистолет.
– А у тебя с ним что за дела? – продолжал ее расспрашивать Антонио.
– Он угрожал мне, чтобы я не говорила Чучо, где он живет. А сегодня пришел спросить об этом Роберто Агирре. Сеньор, я боюсь туда возвращаться! Кот убьет меня теперь!
Антонио немного подумал.
– Хорошо. Ты подождешь меня в машине, а я зайду посмотреть, там ли еще Кот. Потом я отвезу тебя ко мне, ты поживешь несколько дней в моем доме.
…В доме Мерседес, конечно, уже никого не было.
По дороге домой Антонио, оставив Мерседес в машине, заглянул к Пабло.
Памела открыла ему дверь, позвала брата и тихонько пристроилась в кресле, внимательно прислушиваясь к разговору мужчин, хотя и не все в нем понимая. Кто, например, этот Роберто Агирре, который, сказал брат, как-то связан с Котом и который, у нее перехватило дыхание, похож на Максимилиано – так, вроде бы, сказала сеньору Антонио Ракель. А мужчины, не обращая на нее внимания, продолжали свой разговор…
Проводив Антонио, Пабло торопливо оделся и ушел. Памела бросилась к телефону, и, услышав знакомый хрипловатый голос, с волнением изложила причину своего звонка.
– Знаете, я очень беспокоюсь, – сказала девушка, – Ваш брат был сейчас у нас и говорил с Пабло, они говорили о разных вещах, – она сосредоточилась и продолжала. – Мой брат думает, то, что случилось в Гвадалахаре, и то, что происходит сейчас, очень похоже. А что там случилось?
– Неважно. Я вам потом расскажу, – пообещал Максимилиано. – Дальше, прошу вас, дальше…
– Ну, Пабло сказал, что тот человек, в Гвадалахаре, очень похож на вас, как и Роберто Агирре… И еще они говорили… – Памела замялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50