– Где он? Где он? Г-г-где?..
– Кто? Кого ты ищешь?
– Антонио!
– Он у себя в комнате. А что случилось? – Ракель старалась говорить спокойно, хотя ее охватил озноб.
– Недавно он был здесь, – констатировал прокурорским голосом Максимилиано.
– Да, он был здесь. И что из этого следует?
– Ты думаешь, я не видел, как он выглядывал из твоей комнаты раздетый?
– Тебе-то какое дело? Какое право… – Ракель не договорила, он перебил ее.
– Ты идиотка! Шлюха! Шлюха!
– Он мой муж, – собрав остатки мужества, прямо посмотрела ему в глаза Ракель. – Я замужем за ним, и по твоей вине.
– Что ж… если ты это сделала с ним…
В этот момент Ракель увидела врывающегося Антонио, на которого с кулаками набросился Макс.
– Ради Бога! Нет! – закричала Ракель. – Пожалуйста, Антонио! Макс! Не надо, пожалуйста, не надо!
Но драка началась. Антонио, схватив Макса за грудки, бил его головой об стену. Макс ударом отбросил Антонио, и тот упал, повалив столик с вазой. А Макс, сорвав абажур, уже кидал в него лампой. Ракель зажмурилась и сквозь свой раздирающий крик: «Антонио!» услышала грохот разлетающегося оконного стекла. Когда она открыла глаза, Антонио душил Макса.
– Макс! Антонио! Вы сошли с ума! – Виктория, влетев в комнату, разнимала дерущихся. – Макс! Вы хотите убить друг друга?
– А теперь убирайся из этого дома, или я засажу тебя в тюрьму до конца твоих дней! – Ломбарде потер саднившую руку.
– Вы что, разума лишились окончательно? – голос сеньоры Ломбарде был еле слышен от волнения.
– Если ты посадишь меня в тюрьму, Ракель сядет вместе со мной! Так и знай! – из-за плеча матери грозился Максимилиано.
– Бога ради! Почему вы говорите о тюрьме, Антонио, Максимилиано? – металась между мужчинами Виктория.
Но тут услышала она голос Ракель:
– Хватит, Антонио, я уезжаю! Ломбардо бросился к ней, схватил за руку.
– С ним – никогда! Ты поняла меня – никогда…
– Вот как! И как же ты этому помешаешь? – криво улыбнулся перекошенным ртом Макс.
– Как?.. – Антонио не успел ответить, как Максимилиано вновь набросился на него.
– Макс! Пожалуйста, – взмолилась Виктория. – Как ты смеешь! Ракель – жена Антонио!..
– Даю тебе последний шанс. Или ты уберешься сейчас же или я заявляю в полицию! – прокричал в лицо брату Антонио, крепко схватив того за обе руки и не давая двинуться.
– И что же ты скажешь в полиции? – не унимался Макс.
– Не беспокойся!.. То, что мы оба хорошо знаем…
– Что мы с твоей женой заранее были в сговоре, так?
– Это неправда! – воскликнула успокоившаяся было на миг Ракель. – Неправда!
– Конечно, неправда! Ты была в сговоре Бог знает с кем еще!.. Мне-то известно, это Виктория и Ломбарде ты можешь морочить голову…
– Нет, и это неправда! Антонио, поверь!.. – поникла головой Ракель, видя, что оправдываться просто не в состоянии.
– Максимилиано, пожалуйста, перестань! – Виктория пыталась как-то остановить поток его слов.
– Это неправда, Максимилиано, неправда, – твердила Ракель.
– Ты уверена, что это неправда? – не унимался тот. – Уверена?
– Я требую, чтобы мне, наконец, сказали, что здесь происходит. Антонио, сынок, умоляю, не молчи, скажи, что тут происходит?!
– Спроси у своего сына, Виктория. Он тебе лучше все объяснит.
– Нет, это неправда, Антонио. – Словно в бреду восклицала Ракель. – Клянусь тебе. Верь мне, прошу. Я не вынесу, если ты будешь думать, что я обманула тебя. Не вынесу… Что ты собираешься делать, Антонио?
– Не знаю, – Ломбарде молча пошел к двери. Ракель едва дождалась, когда уйдут, наконец, и Макс с Викторией. Бешеный Максимилиаио. Не желающий уступать ему, Антонио… Встревоженная скандалом Виктория… Ракель без сил опустилась на кровать, легла, закрыла глаза. В голове гудело, мысли разбегались, она не в состоянии была сосредоточиться.
Неслышно проскользнула в комнату Марта.
– Ты уже знаешь? – не отрывая глаз, спросила Ракель.
– О чем? – не поняла сестра.
– О том, что Макс с Антонио подрались? Страшно было смотреть…
– Что ты говоришь? А из-за чего?
– Из-за меня.
– Но что-то случилось, раз дело дошло до драки?
– Не знаю, Марта… Я влюбилась, как последняя дура.
– Давно пора! И из-за этого они и подрались? Ты сказала Максу?
– Макс сам догадался, что мы с Антонио… – не договорила Ракель.
– Любите друг друга, – закончила догадливая Марта.
– Да. Но речь не об этом.
– Что-то ты темнишь, сестренка! Почему не скажешь мне все, как было? – любопытствовала Марта.
– Дело в том… что мы были у меня в комнате, вместе… Понимаешь?
– Ты хочешь сказать, что уже? – в восхищении вскочила Марта. – Ну, и как тебе показалось?..
– Ради Бога, Марта, ты ведешь себя неприлично!.. Я не собираюсь делиться… – Ракель мучительно подбирала слова, – …своим первым опытом. Просто случившееся страшно все усложнило.
– Ну, хорошо, хорошо, согласна! Молчу! Но что тебе сказал Антонио? Он будет заявлять на Макса в полицию?
– Не знаю, Марта. Он не захотел говорить. Просто ушел, и я боюсь, он может подумать, что я была и в самом деле в сговоре с Максом. Клянусь тебе, Марта, меня не столько страшит тюрьма, сколько то, что он подумает, что я его обманула…
Глава 16
Жалея Камилу, Виктория всегда беспрекословно ссужала деньгами проигравшегося Клаудио, потому что знала, что отношения ее дочери с мужем во многом зависят от его удачи в карточной игре. Но на этот раз она предостерегла Клаудио со всей серьезностью: он должен, наконец, образумиться, теперь все не так, как прежде. Антонио сильно изменился и вряд ли впредь будет сквозь пальцы смотреть на карточные долги Клаудио. Доводы зятя относительно того, что карточные игры в их обществе дело обычное, что они с Камилой никогда помногу не проигрывают, не убедили Викторию: она была непреклонна, считая тягу к ломберному столу великим пороком. И если Антонио решил отвадить его от желания играть в карты, Виктория согласна с ним: это единственный разумный поступок Ломбарде за последнее время… Он просто невменяем. Подрался с Максом – братья дрались, как грузчики… И если бы не она, они, наверное, поубивали бы друг друга.
– Какой ужас! И где это произошло? Здесь, в доме? – непритворно изумился Клаудио.
– Да. В комнате Ракель.
– А что делал Макс в комнате Ракель? Позволь спросить тебя, Виктория.
– Я не знаю, – в замешательстве ответила женщина.
– Не знаешь? Странно, что ты не знаешь… Виктория не стала продолжать эту тему, но поразмыслив, попросила соединить ее с доктором Пласенсио.
Оскар готов был ради спокойствия Виктории на все. Он так и сказал ей: «Ты живешь на пороховой бочке – каждую минуту ждешь взрыва».
– Он уже произошел, Оскар: они чуть не убили друг друга в драке. Прошу тебя, приезжай, поговори с Антонио, вразуми его, он потерял голову.
Антонио, как всегда, рад был видеть Оскара, но с порога огорошил его:
– Я знаю все, что ты сейчас скажешь мне, но… но Макс пытался убить меня…
– Ты уверен?
– Совершенно уверен, – спокойно ответил Антонио.
– А она? Ракель? Что Ракель?..
– Думаю, она ни в чем не виновата.
– Ты так думаешь? Ты влюбился в нее, ведь так?
– Она мне нравится, Оскар, очень нравится. Меня влечет к ней… Да, я люблю ее… И она меня любит.
– Так скоро это произошло, и ты ее, и она тебя…
– Что ты этим хочешь сказать?
– Судя по ее словам, всего месяц назад она была влюблена в Макса. Поэтому и вышла за него замуж. Или она не любила его?.. И сделала это по какой-то другой причине?
– Чего ты добиваешься, Оскар? Не пойму! Чтобы я усомнился в ней и своих чувствах?
– Я просто хочу, чтобы ты не торопился и все обдумал. И главное – не терял разума, который всегда отличал тебя во всем, что ты делал. Отец завещал тебе быть главой этой семьи потому, что был уверен: интересы семьи для тебя превыше всего…
– Какого черта ты от меня хочешь, Оскар? Чтобы я позволил Максимилиано остаться здесь после того, как он пытался убить меня?
– У тебя есть доказательства того, что он этого хотел?
– Признание самой Ракель, прежде всего. Ее родственников… Я могу для очной ставки с Максом привезти сюда консьержку из дома в Гвадалахаре и хозяина дома… К сожалению, судья и свидетели, которые были на моей свадьбе, куда-то пропали.
– А Виктория? Ты о ней подумал? Какую боль ты ей причиняешь всем этим?
– Обо всем этом я думал. И о скандале, и о чести семьи.
– И о Ракель?
– Конечно. О ней тоже. Поэтому я ничего и не сказал Виктории. Не хочу, чтобы она плохо о ней думала. И тем более, чтобы Макс, если я заявлю на него, обвинил бы ее в сообщничестве. Она хорошая… Она моя жена… Не по документам, а потому, что я так решил и хочу этого. Ты мне не веришь, Оскар? Как и Виктория, думаешь, что я… сошел с ума? Да?
– Нет, я так не думаю, но как старый друг твоего отца и человек, который любит всех вас, я обязан сделать все возможное и невозможное, чтобы уберечь тебя от ошибок. Я очень люблю Викторию, ты знаешь…
– Я тоже ее люблю, Оскар.
– Тогда не заставляй ее страдать.
– Что ты предлагаешь, Оскар?
– Надо, чтобы Ракель уехала отсюда. Что касается Макса, прежде, чем принять какое-то решение, убедись, что он действительно виноват в том, в чем ты его обвиняешь…
Нет, она не в состоянии была целый длинный день жить в неизвестности! На свой вопрос, что он собирается делать, Ракель не получила ответа. Утром Ломбарде, не простившись, уехал в офис, и она, не выдержав неизвестности, попросила разрешения у Виктории взять кого-нибудь из свободных шоферов, чтобы доехать до Антонио. Она должна поговорить с ним прежде, чем он примет какое-то решение. Но когда Ракель подошла к Марселино, охранявшему въезд на виллу, тот, загородив собою выход, доложил, что сеньор Ломбарде приказал… не выпускать ее. Но почему?.. Никто не может запретить ей выйти отсюда, когда она захочет. Кроме того, она… жена сеньора… Простите, но он, уезжая в офис, сказал именно так. И Марселино еще раз слово в слово повторил приказ.
А в это время с другой стороны ворот раздались сигналы клаксона: кто-то просил открыть ворота. Марселино вышел, и Ракель услышала, как портье сердито сказал:
– Сеньор Альбенис! У меня приказ дона Антонио – не впускать вас…
Еще одним свидетелем драки братьев, как оказалось, был верный Рамон, и Виктория на следующее утро, пригласив его в гостиную, расспрашивала с пристрастием, что он видел, втайне надеясь, что не ее родной сын стал зачинщиком скандала.
– Как получилось, Рамон, что Антонио и Макс подрались?
– Честно говоря, сеньора, я не знаю. Могу только сказать, что когда первый раз относил ужин сеньору Антонио, я видел, как сеньор Максимилиано стучал в дверь.
– В комнату Ракель?
– Нет, к сеньору… он хотел войти.
– Ракель была там с Антонио?
– Не думаю. Потому что чуть позже вышел сеньор и спросил меня, где она. Он заглянул в ее комнату, но и там ее не было.
– А почему он не открыл Максу, когда тот стучал?
– Я думаю… сеньор был в душе… К тому же сеньор Максимилиано не стучал, а пинал дверь ногами. И как увидел меня, ушел.
– А Ракель?
– Не знаю… Когда я опять поднялся, они уже дрались в комнате сеньоры… Простите, но, видимо, мне нужно рассказать вам еще кое о чем, сеньора.
– О чем же, Рамон? Я слушаю.
– В другой раз я видел… как сеньор Максимилиано тянул за руку сеньору Ракель в дом. Она упиралась, не хотела идти, а сеньор Максимилиано тащил ее чуть ли не силой.
– Рамон, прошу тебя, никому не говори об этом. Хорошо? – заволновалась Виктория.
– Конечно, сеньора…
Подрались братья не на шутку, – комнату Ракель пришлось основательно приводить в порядок: вставить стекла, поменять кое-что из мебели: маленький столик, кресло-Виктория попросила Рамона распорядиться сделать это как можно скорее, чтобы ничего не напоминало о минувшем скандале. «Хорошо, что муж не дожил до этого позора», – не раз в эти дни думала Виктория. Оскар после разговора с Антонио уверял ее, что ничего страшного произойти не может, все обойдется. Но доктору Пласенсиа хотелось бы поговорить и познакомиться поближе с Ракель.
Когда девушка вошла в кабинет, Оскар сразу увидел, как она бледна, какое у нее грустное лицо, и решил расположить ее к откровенности. Но это ему не удалось: сухость и резкость, с которой он начал разговор, насторожила Ракель, она почувствовала в его голосе неприязнь. И ее ответы были столь же лаконичны и сухи, как и его вопросы.
– С отцом Антонио мы были друзьями с самого детства, поэтому я считаю себя как бы членом этой семьи. Я люблю Викторию и всех детей и очень беспокоюсь… Антонио мне все рассказал.
– Что все?
– Он говорил, что вы с Максом задумали этот обман.
– Я ничего не задумывала. Все сделал Макс. Когда мы познакомились, он сказал мне, что его зовут Антонио Ломбардо.
– Хорошо, как хочешь…
– Нет, – ожесточенно прошептала Ракель, – не как я хочу, а как было на самом деле.
Пласенсиа постарался придать своему голосу мягкость.
– Может, все было и так, как ты говоришь. В любом случае – нужно найти какой-то выход из создавшейся ситуации для всеобщего спокойствия.
Ракель помолчала, подняла на него взгляд.
– И что вы предлагаете?
– Ты должна уехать, – безапелляционно заявил доктор.
– Антонио против. Он даже не выпускает меня из дома. Я пыталась выйти сегодня, но человек у двери меня не пустил, потому что так приказал Антонио.
– Я сумею убедить его, если ты скажешь, что не любишь его… Это ведь правда? – допытывался Оскар. – Так скажи ему об этом. Он сейчас увлечен тобой, но если ты скажешь, что подобного чувства к нему не испытываешь, он смирится и отпустит тебя. Он разумный человек и ни в коем случае не станет тебе навязывать себя…
– Но почему я должна говорить, что не люблю его, если это не так? – Ракель прямо взглянула в глаза Оскару.
– Допустим, ты уверена в своем чувстве к Антонио, но всего четыре недели назад ты вышла замуж за Макса. Как ты могла так скоро разлюбить его и полюбить Антонио?
– В жизни случается всякое, – грустно констатировала Ракель. – Как я могу любить Макса после всего, что он сделал?
– Но Макс влюблен в тебя по-прежнему?
– Да. Так, по крайней мере, он говорит.
– Ты не маленькая и должна понимать, что из-за тебя может случиться в семье трагедия. Макс влюбился в тебя, когда ты сюда приехала?
– Не знаю… Не знаю, сеньор, – Ракель душили слезы. – Вы не хотите понять, задаете такие вопросы… думаете, я вас обманываю. Но это не так. Все, что я сказала Антонио, правда.
И вдруг доктор снова сухо спросил.
– Сколько ты хочешь денег?
До Ракель не сразу дошел смысл вопроса, но когда она поняла его, гордо вскинула голову.
– Что вы себе позволяете?
Пласенсиа понял, что несколько переборщил.
– Ничего. Просто я хочу, чтобы эта семья, где раньше царило согласие, не разрушилась по твоей вине. И вообще лучше тебе уехать, пока не поздно, потому что, если здесь случится несчастье, я первый расскажу всю правду полиции, и тогда тебе и в самом деле не спастись.
Глава 17
Антонио решил во что бы то ни стало раздобыть доказательства обмана Макса. Он сам не смог получить их, может быть, Пабло окажется более удачливым, чем он. Нашли подходящую фотографию Макса, Антонио снабдил его всем необходимым: адреса консьержки, адвоката, хозяина меблированных комнат… Всем им Пабло покажет фотографию брата. И они должны будут засвидетельствовать, что именно этот человек выдавал себя за Антонио Ломбардо.
Эти доказательства нужны ему, Антонио, чтобы быть до конца уверенным в своих предположениях насчет Макса; они нужны, чтобы раз и навсегда положить конец подозрениям относительно Ракель. Он верит ей, но как убедить в своей правоте Викторию, Оскара, Камилу…
Доктор Пласенсиа решил выслушать и третью сторону – Максимилиано, стараясь быть объективным в оценке событий, происшедших в семье Ломбардо. Конечно, он никогда бы не стал докапываться до сути, если бы не Виктория, которая возлагала на него все свои надежды, постоянно чувствуя его поддержку и безмолвную многолетнюю любовь. Едва они остались вдвоем в кабинете, Макс, насупившись, на все вопросы Оскара лишь отрицательно качал головой, с остервенением повторяя:
– Это неправда. Это все выдумки Антонио. Говорю тебе, Оскар, он сошел с ума! Это неправда!..
– Но Ракель мне это подтвердила, – осторожно прорвался Пласенсиа сквозь поток брани и проклятий.
– Что она тебе подтвердила? Что?..
– Что ты и она задумали это дело. Вернее, что ты это сделал, но она тоже была обманута.
– Она лжет, – возмущался Макс. – Наверняка, она все это задумала вместе с кем-то еще. Но не со мной, нет, нет!..
– Твой брат в это не верит, Максимилиано. И знаешь, что хуже всего? Что он, похоже, всерьез влюблен в эту женщину, утверждает, что она ему нравится, что его влечет к ней. Но, мне кажется, тут дело гораздо серьезней. Иначе чем объяснить его стремление защитить ее? И его ревность к тебе? Ты ведь тоже в нее влюблен? – неожиданно задал вопрос Оскар.
– Я? Что ты!.. Она… просила меня помочь ей, потому что не выносит Антонио, – смешался Альбенис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50