В покорном ожидании чудес
Бедняк из кожи лез,
Стараясь угодить бесчувственному богу.
Своим молитвам на подмогу
Он не жалел даров, обильно жертвы жег,
Но глух и нем к мольбам был деревянный бог.
Язычник не видал ни в чем его участья;
Везде убытки нес, везде терпел обман,
Ни в жизни, ни в игре не испытал он счастья,
И с каждым днем тощал его карман.
Но богу своему моляся, как и прежде,
Он жертвы не жалел, на чудеса в надежде.
Шли месяцы, года. Язычник изнемог.
Напрасно богу он в отчаяньи молился,
Все так же глух и нем был деревянный бог.
В конце концов, язычник обозлился
И бога своего, как старый черепок,
Разбил в куски... Вот, развалился бог!
Пустой на вид,
Он оказался золотом набит.
Язычник стал корить поверженного бога:
"Когда я угодить из всех старался сил,
Ты только мне вредил.
Иди же прочь от моего порога!..
Ни жертвы, ни мольбы, а крепкое дубье
Растрогать лишь могло бесчувствие твое!..
Похож ты на пустых, чванливых дураков,
Что платят грубостью за всякое вниманье.
Как и тебе, без дальних слов,
Нужна им палка в назиданье".
А. Зарин.
Заимствована у Эзопа.
69. Ворона (в павлиньих перьях)
(Le Geai pare des plumes du Paon)
Когда не хочешь быть смешон,
Держися звания, в котором ты рожден.
Простолюдин со знатью не роднися;
И если карлой сотворен,
То в великаны не тянися,
А помни свой ты чаще рост.
Утыкавши себе павлиным перьем хвост,
Ворона с Павами пошла гулять спесиво
И думает, что на нее
Родня и прежние приятели ее
Все заглядятся, как на диво;
Что Павам всем она сестра
И что пришла ее пора
Быть украшением Юнонина двора.
Какой же вышел плод ее высокомерья?
Что Павами она ощипана кругом,
И что, бежав от них, едва не кувырком,
Не говоря уж о чужом,
На ней и своего осталось мало перья.
Она было назад к своим; но те совсем
Заклеванной Вороны не узнали,
Ворону вдосталь ощипали,
И кончились ее затеи тем,
Что от Ворон она отстала,
А к Павам не пристала.
Я эту басенку вам былью поясню.
Матрене, дочери купецкой, мысль припала,
Чтоб в знатную войти родню.
Приданого за ней полмиллиона.
Вот выдали Матрену за барона.
Что ж вышло? Новая родня ей колет глаз
Попреком, что она мещанкой родилась,
А старая за то, что к знатным приплелась:
И сделалась моя Матрена
Ни Пава, ни Ворона.
И. Крылов.
Содержание басни у Эзопа, Федра и Горация. Кроме Крылова, на русский язык басню переделали Сумароков ("Коршун в павлиньих перьях") и Тредьяковский ("Ворона, чванящаяся чужими перьями").
70. Верблюд и плывущие Поленья
(Le Chameau et les Batons flottants).
Кто первый увидал Верблюда,
Тот прочь бежал при виде чуда;
Второй осмелился приблизиться к нему,
А третий-и узду надел на дромадера.
Так, силою привычки и примера,
Становимся мы близки ко всему,
Что нам казалося пугающим и странным
С ним находясь в общенье постоянном.
В пример тому я приведу раcсказ.
Стоявшие на страже как-то раз
Увидели предмет, плывущий в отдаленье,
Немедленно решили все вокруг:
- Большой фрегат иль брандер! - Чрез мгновенье
Все в нем увидели простой с товаром тюк,
Челнок и, наконец - плывущие Поленья.
Знаком я в свете кое с кем,
Кого касается мое повествованье:
Верблюд и плывущие поленья
За нечто их сочтешь на расстоянье,
Вблизи ж они окажутся ничем.
О. Чюмина.
Заимствована у Эзопа.
71. Лягушка и Крыса
(La Grenouille et le Rat)
"Кто хочет обмануть другого, тот нередко
Сам попадается", - сказал Мерлен давно.
Сужденье это очень метко,
Да жаль, в наш век состарилось оно;
Однако же вернусь к повествованью:
У берега пруда откормлена, жирна,
Предавшись сладкому мечтанью,
Сидела Крыса; видимо, она
Совсем была несклонна к воздержанью.
С ней разговор Лягушка завела
И молвила: "Я угощу на славу,
Пойдем ко мне". Пришелся зов по нраву
И Крыса радостно согласие дала.
Какие ж тут еще, казалось бы, приманки!
Однако же Лягушка ей поет
О редкостях трясины и болот,
О прелестях диковинной гулянки
Под гладью тинистою вод,
О том, как, побродив по всем болотам этим,
Она вернется с гордостью домой
И в добрый час расскажет детям
Про жителей страны чужой,
Лягушка и Крыса
Про управленье, общество и нравы
Лягушечьей державы.
Все хорошо, да горе только в том,
Что Крыса плавает с трудом.
Но Квакушка и здесь нашлася; Крысы ногу
К своей ноге привязывает вмиг,
С подругой вместе в воду-прыг!
И вот пускаются в дорогу...
Но, очутясь среди болот,
Хозяйка гостью тянет в лоно вод,
Чтоб, все обычаи коварно нарушая,
Скорей в болоте Крысу утопить.
"Пожива, дескать, не простая,
Такой кусок не шутка раздобыть!.."
Лягушка про себя мечтает; Крыса ж бьется,
Взывает к небесам. Лягушка знай смеется,
Да тянет Крысу вниз... Среди борьбы такой
Вдруг Коршун закружил в выси под облаками.
Увидел Крысу он, упал с небес стрелой,
Схватил ее, взвился и - вытащил когтями
Лягушку с Крысой заодно:
Погибнуть им обеим суждено.
А Коршун рад: событие такое
Не принесло ему вреда:
На ужин рыбу и жаркое
Заполучил он без труда.
Таков судьбы закон суровый,
Предупрежденье шлет он нам;
Кто для других сплетает ковы,
В них попадает часто сам!
В. Мазуркевич.
Заимствована у Эзопа. Упоминаемый в басне Мерлин - волшебник известных рыцарских повествований "Круглого Стола".
72. Дань Зверей Александру
(Tribut envoye par Animaux a Alexandre)
Ходила басня в оны времена.
Я не постиг ее иносказанья;
Быть может, будет вам понятнее она,
Так вот в чем басни содержанье:
Прошла молва на много миль кругом,
Что некий Александр, Юпитера потомок,
Решив завоевать весь мир своим мечом
(А сделать это он легко мог),
Дал приказанье, чтоб со всех сторон
Без замедленья
К нему явились на поклон
И человек, и зверь, и прочие творенья,
Не исключая вольных птиц,
Не знавших власти и границ.
Такой приказ поверг зверей в смятенье;
Все поняли, что с этих пор
Пойдет другой уж разговор,
И всем, не ведавшим в деяниях препоны,
Придется признавать законы.
Из логовищ, берлог сошлись все на совет,
Судили, спорили, рядили
И наконец решили
Послать царю смиренный свой привет,
А вместе с тем, в знак уваженья,
И подношенья.
Послом к царю решили нарядить
Лукавую Мартышку,
И толком записать ей в книжку
Все, что царю ей надо говорить.
Но что поднесть? - все в затрудненьи.
Решили - золото. И вот
Его животным в долг дает
Какой-то князь, который во владенье
Своем имел большие рудники.
Осел и Мул взялись везти мешки,
Верблюд и Конь даны им для охраны;
И так пустились вчетвером
С Мартышкою, вновь избранным послом,
В чужие страны.
Вдруг Лев послов встречает на пути
(Послы не ждали этой встречи).
"Вот кстати! - Лев кричит. - так веселей идти!
Я дар царю хотел отдельно поднести,
Да груз мне оттянул все плечи.
Не будете ль добры вы взять его с собой,
Труд небольшой!
Придется каждому лишь по четвертой части,
А мне удобней будет без мешков
Вас охранять от злой напасти
И от воров".
Льву отказать, конечно, невозможно.
Лев принят ласково, от ноши облегчен,
Хотя послам едва ль приятен он:
Сообщество его куда как ненадежно!
Но делать нечего. Все движутся вперед,
Питаясь на казенный счет.
Идут. Пришли на луг. Лаская нежно взгляды,
Ковер пестреет из цветов,
Лежат стада овец, ища в тени прохлады;
Журчит ручей средь низких берегов.
Тут Лев стал сам не свой от жалоб:
"Я нездоров; в огне горю я весь,
Целебную траву найти мне не мешало б
Да полечиться здесь!
Не тратьте времени, ступайте,
Своей дорогою одни,
Лишь деньги мне мои отдайте,
Понадобиться могут мне они".
Все разгрузились. Лев кричит, ликуя:
"Смотрите-ка, как много дочерей
Мне родили монеты! Ей-же-ей,
Иные доросли уже до матерей!
Приплод, конечно, мой! Себе его беру я!"
Послы поражены... Передает молва,
Что к Александру появились
Они с горячей жалобой на Льва;
Но толку никакого не добились.
Недаром же слова пословицы гласят:
"Свой своему невольно брат"...
В. Мазуркевич.
Лафонтен ссылается как на источник своей басни на какую-то басню, распространённую в древности; но ни в одном из древних авторов ее не находят. Комментаторы полагают, что он встретил ее в каком-нибудь утраченном сборнике.
73. Мстительный Конь и Олень
(Le cheval s'etant voulu venger du Cerf)
Конь не всегда служил рабом для человека.
За много сотен лет до нынешнего века,
Когда кореньями питался род людской,
Ослы и лошади паслись в глуши лесной.
В то время не было ни седел, ни строений,
Ни сбруй, удобных для сражений,
Ни шор, ни дрожек, ни возков,
Как не было ни свадеб, ни пиров.
Вот в те-то времена поспорил Конь с Оленем
О быстроте своих могучих ног;
Но перегнать Оленя он не мог,
И давши волю зависти и пеням
Он к человеку с жалобой пошел.
Тот скакуна взнуздал, вскочил в седло, дал шпоры
И полетел чрез лес и горы,
Поля и долы,
Оленя догонять. Без состраданья,
Покоя он бедняге не давал. И так его загнал,
Что испустил Олень, в конце концов, дыханье.
Конь благодетеля тепло благодарит:
"Спасибо, - говорит,
Я возвращусь к себе, чтоб снова жить на воле".
Но человек в ответ: "Оставь свои мечты!
Я понял лишь теперь, на что годишься ты.
Останься здесь со мною... В холе,
Накормлен и согрет,
Ты проживешь, не зная огорченья!"
Увы, на что нам жизни наслажденья,
Когда свободы нет!
Тут понял Конь свою неосторожность...
Но поздно - цепи на ногах,
Конюшня ждет. Утрачена возможность
Бежать неволи злой - и умер он в цепях,
Порабощенный тесною конюшней.
А отнесися он к обиде равнодушней,
Его судьба была б не та.
Для многих в мщенье тайная отрада;
Но ради мщенья жертвовать не надо
Тем, без чего вся жизнь ничтожна и пуста.
В. Мазуркевич.
Содержание басни встречается у Федра, у Аристотеля, как произведение греческого поэта Стезихора (636-566 до Р. X.), и у Горация. Отдаленно перевел ее на русский язык Сумароков ("Олень и Лошадь").
74. Лисица и Бюст
(Le Renard et le Buste)
Величие у нас нередко лишь личина.
И вот причина,
По коей мир подчас и недостойных чтит.
Но, к счастью, лишь ослов пленяет внешний вид;
Лиса же, например, хвалить не станет,
Покамест идолу и в душу не заглянет,
И не решит по ней, чего достоин он.
Так, увидав в саду Бюст славного героя,
Лиса обнюхала его со всех сторон
И молвила, пред ним в раздумье стоя:
"Как благороден лик! какая красота!
Одно лишь жаль, что голова пуста!"
Тут к слову бы сказать, что многие вельможи
Во всем на этот Бюст похожи.
Г-т.
Из Эзопа и Федра. На русский язык басню переводили Дмитриев ("Истукан и Лиса"), Тредьяковский ("Лисица в болванщиковом сарае") и отдаленно Сумароков ("Лисица и Статуя").
75. Волк, Коза и Козленок
(Le Loup, la Chevre et le Chevreau)
Наполнить вымя молоком
Коза пошла за травкою в долину,
Замкнула наглухо свой дом
И строго приказала сыну:
Лисица и Бюст
Волк, Коза и Козленок
"Чтоб избежать нам горестных потерь,
Пока не возвращусь я с поля,
Храни тебя Господь открыть на миг хоть дверь
Тем, кто не скажет нашего пароля,
Хотя б тебя и начали просить!
Пароль же будет: волчья сыть!"
Как раз во время разговора
Там проходил случайно Волк,
И речь Козы услышав, взял все в толк.
Коза, конечно, не видала вора.
Она ушла, а Волк уж тут как тут.
Переменивши голос, объявляет
Он: "волчья сыть", и ожидает,
Что дверь ему сейчас же отопрут.
Однако же Козленок осторожен
(Он знал, что здесь обман возможен),
И крикнул, посмотревши в щель:
"А лапка у тебя какая?
Просунь сюда... Коль белая, тогда я
Открою дверь,-иначе-прочь отсель!"
Волк поражен донельзя. Повсеместно
Давным-давно известно,
Что белых лап у Волка не сыскать.
С чем Волк пришел, с тем обратился вспять.
Какую б горестную долю
Козленок бедный испытал,
Когда б поверил он паролю,
Который Волк случайно услыхал.
Предусмотрительность двойная
Нужна везде... Не вижу в ней вреда я!
В. Мазуркевич.
Басня вошла в сборник Эзоповых басен французского лирика Коррозе (1560-1568); а также в книгу басен Невеле (XVI в.) "Эзопическая мифология".
76. Волк, Мать и Ребенок
(Le Loup, la Mere et l'Enfant)
Другого этот Волк напомнил мне,
Погибшего в злой западне.
Послушайте как было дело.
Одна семья крестьянская владела
Большою мызою, стоявшей в стороне.
И в чаяньи себе наживы,
Надеясь, что ему кой-что перепадет,
Волк караулил у ворот,
Смиряя хищные порывы.
Тут выходящими из мызы видит Волк:
Овец, ягняток непорочных,
И поросят молочных,
И, наконец, индюшек целый полк.
Пожива хоть куда; но что желать без толку?
Вдруг за стеной он слышит детский крик
И Мать грозит отдать Ребенка Волку,
Когда не замолчит он в тот же самый миг.
Голодный хищник без зазренья
Спешит богам вознесть благодаренья;
Но в попечениях о детище своем,
Мать снова говорит, спеша утешить чадо:
"Не плачь, дитя мое, не надо;
Пусть Волк покажется-сейчас его убьем!"
- Как? - молвил тут баранов истребитель,
Мне говорят то так, то сяк.
Мне доказать вы не хотите ль,
Что я, по-вашему, дурак?
Но дайте срок, и я дождусь потехи,
Пусть только мальчуган пойдет сбирать орехи.
Едва слова он эти произнес,
Как вышли люди. Сколько было силы,
Остановить его цепной старался пес;
Потом откуда-то явились колья, вилы...
- Ты что здесь делаешь? - был учинен допрос.
Волк, не таясь, ответил на вопрос.
- Спасибо! - мать воскликнула. - Ужели
Я сына для того качала в колыбели,
Чтоб утолил собой он голод твой?
Бедняга был убит без сожаленья,
И волчью лапу с головой
Владелец этого селенья
Повесил с надписью такою у дверей:
"Достойным господам Волкам на поученье:
Не придавать угрозе матерей,
Пугающих детей своих, значенья".
О. Чюмина.
Заимствована у Эзопа. Басня находится в изданном в Париже в 1583 г. сборнике басен Philibert'a Hegemon'a.
77. Ответ Сократа
(Parole de Socrate)
Сократ себе построил дом.
А как мудрец ко всем делам способен,
То вышел домик тот хоть тесен, да удобен;
Лишь роскоши не виделось ни в чем.
Вот критики постройку обступили,
И всякий открывать в ней недостатки стал:
О мелочах различно все судили,
Но общий голос был, что домик слишком мал,
Что негде в нем ни встать, ни повернуться,
И что великому такому мудрецу
Такая конура совсем уж не к лицу.
"Где примешь ты друзей, коль все они сберутся?"
Кричали старику. И молвил тот в ответ:
"Друзьям всегда сердечный мой привет,
Но я боюсь уже не наслаждаться днями,
Когда и этот дом, как он ни мал,
Наполнится действительно друзьями!"
О мудрый грек! Ты истину сказал
И дружбы верный смысл обрисовал ты метко:
О ней частенько всяк из нас слыхал,
Но видел друга-очень редко.
Г-т.
Заимствована из Эзопа ("Socrat ad Amicos").
78. Старик и его Сыновья
(Le Vieillard et ses Enfants)
Послушайте рассказ фригийского раба!
Он говорил, что сила в единенье,
Что сила всякая в отдельности слаба,
И если сделал я в рассказе измененье,
То вовсе не затем, чтоб, завистью томясь,
Я добивался той же громкой славы,
Нет, просто описать хотел я ваши нравы.
Ведь Федр, лишь к почестям стремясь,
Нередко увлекался славой;
Но я ее считаю лишь забавой.
Итак, вернусь к рассказу поскорей,
Как поучал отец своих детей.
Старик прощался с жизнию земною
И обратился с речью к Сыновьям:
"Вот тонких прутьев пук, скрепленных бечевою;
Сломайте-ка его, а я попозже дам
Вам объясненье, в чем тут дело".
Пучок взял Старший брат, - усилия напряг
И возвратил, сказав: "Нет, не сломать никак!"
Пучок взял Средний брат уверенно и смело,
Но - тот же неуспех! И Младший брат не мог,
Как оба старшие, переломить пучок.
Потратили они и труд, и время тщетно,
Из прутьев ни один им не пришлось сломать.
"Бессильные! - сказал с улыбкой чуть заметной
Отец. - Ужели ж мне пример вам показать?!"
- Он шутит! - порешили дети.
Но нет, Старик бечевку развязал,
Рассыпал прутья эти
И каждый без труда в отдельности сломал.
"Вы видите! Вот сила единенья!
Так будьте же дружны! Пусть сблизит вас любовь".
У ложа Старика стояли все в смущенье,
Но, чуя смерть свою, заговорил он вновь:
"Пред Вышним Судией сейчас готов предстать я
В стране, где ни вражды, ни лжи, ни злобы нет.
Прощайте, милые, и дайте мне обет,
Что будете всегда вы дружно жить, как братья".
Рыдают Сыновья; в печали каждый брат
Хранить завет отца навеки обещает;
Прощается Старик с детьми и умирает.
В наследство Сыновьям (отец их был богат)
Досталося имущество большое,
Да только жаль, расстроено оно;
И бедным Сыновьям с тех пор не суждено
Пяти минут побыть в покое:
Здесь теребит сосед, там лезет кредитор,
Тут просто жалоба, а там судебный спор.
Сначала всем троим удача улыбалась,
В союзе дружеском был твердый их оплот,
Но дружба тесная недолго продолжалась;
Их сблизило родство, разъединил - расчет.
Тщеславье, злоба с завистью и сплетней
В их отношеньях стали все заметней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27