Но главным преимуществом выбранного мною наблюдательного пункта я продолжал считать то обстоятельство, что грязь, тина и незамерзающие лужи служили серьезным препятствием для каждого, кто вознамерился бы отправиться в этот лес погулять или вывести собаку.
Пикскилл расположен на берегу Гудзона сразу за Синг-Сингом и знаменит тем, что здесь родился Мел Гибсон. Кроме того, в пятидесятых здесь происходили расовые волнения, а в восьмидесятых снималась популярная «комедия положений». Одно время в Пикскилле жил губернатор Патаки и существовали одна-две коммуны социалистов-хиппи. Темный жил практически рядом с одной из таких коммун, но зимой почти все ее члены перебирались во Флориду. Иными словами, в Пикскилле было очень немноголюдно, и я был уверен, что, если я найду подходящую яму, установлю в ней свой навес и закидаю снегом, меня не обнаружат ни через неделю, ни даже через месяц. В хорошо замаскированном укрытии я мог бы скрываться хоть до весны.
Да, я нашел себе превосходный наблюдательный пункт. Единственный его недостаток заключался в том, что он был расположен довольно далеко от дома, поэтому для полноценной слежки мне понадобился бы как минимум двенадцатикратный бинокль, а лучше – подзорная труба или телескоп. Я, однако, остановил свой выбор на бинокле, так как он был менее громоздким.
События развивались как по писаному. Наполеон вторгся в Россию, где ему пришлось туго.
Один– два героя книги погибли, чему я только обрадовался, так как успел запутаться в многочисленных персонажах со странными фамилиями. Кроме этого никаких проблем у меня не возникло. Я приехал в Пикскилл с первым утренним поездом и зашагал прочь от станции, потом незаметно вернулся назад и, пробравшись через лес, еще до света успел оборудовать свой наблюдательный пункт. На рассвете пошел легкий снежок, что тоже было мне на руку. Снег шел всю неделю, и меня это устраивало. Я лежал в глубокой ложбинке, которая полностью скрывала меня от чужих глаз. Если бы я захотел, то мог бы мочиться стоя, но я все же предпочел этого не делать. С водой не было никаких проблем – когда мои запасы подошли к концу, я мог использовать либо снег, либо болотную воду, которая имела вполне сносный вкус. Обеззараживающие таблетки, которые я купил, оказались новейшей разработкой фармацевтической промышленности и обладали совершенно замечательными свойствами: после них вода не пахла ни хлоркой, ни йодом, чему я был очень рад. Свинина с фасолью тоже была отличной. Правда, мне приходилось есть консервы холодными, но я не жаловался, так как совсем не мерз. Напротив, у меня в укрытии было достаточно тепло, почти уютно. Но главное, с помощью своего бинокля я мог держать под контролем почти весь особняк.
Раза два я видел Бриджит, которая входила и выходила из дома, и каждый раз мое сердце начинало биться чаще. Мне приходилось прилагать большие усилия, чтобы не вскочить и не помахать ей рукой. Темного я видел каждый день; рано утром он уезжал куда-то в город, а поздно вечером возвращался. Как правило, он пользовался «бронко», а Бриджит – джипом; если же они отправлялись куда-то вместе, то садились в «ягуар». В поездках Темного сопровождали два телохранителя; еще двое охранников оставались в доме. Время от времени охранники сменяли друг друга. Кроме охранников, в особняке было двое слуг: мужчина лет шестидесяти с небольшим и женщина примерно того же возраста.
То, что у Темного было всего четверо охранников, меня удивило, но не слишком. В конце концов, он не мог знать наверняка, что Боба и Лучика убил именно я, к тому же со времени их смерти прошло уже порядочно. Несомненно, Темный рассчитывал и на то, что его адрес мало кому известен, но главное, он был уверен, что в случае необходимости сможет сам за себя постоять. Он был крутым парнем, наш Темный; разве он не доказал это, более двадцати лет оставаясь одним из авторитетов криминального мира?
На то, чтобы получить представление о порядках в доме, мне понадобилось около трех суток. Еще трое суток я потратил, проверяя и уточняя результаты своих наблюдений. Двадцать третьего декабря я был готов действовать, но как раз в этот день Темный и Бриджит уехали куда-то на всю ночь и вернулись только утром. Близился рождественский сочельник, и это меня серьезно беспокоило. Не исключено, думал я, что в этот предпраздничный вечер они снова куда-нибудь отправятся, однако в час пополуночи «ягуар» все еще стоял на подъездной дорожке, и я понял, что они никуда не поедут.
Формально Рождество уже наступило.
Последние батарейки в плеере окончательно сели. За время своего дежурства я одолел примерно три четверти «Войны и мира» и начал наконец врубаться, о чем шла речь в этом великом романе. Жаль, что я не успел дослушать его до конца, потому что если бы все закончилось, как я хотел, то в ту же ночь мне предстояло вернуться к своему убежищу, разобрать палатку, уничтожить все следы своего пребывания там, а разные мелочи забрать с собой, чтобы выбросить где-нибудь подальше. Впрочем, выбрасывать кассеты и плеер было вовсе не обязательно. В конце концов, я мог дослушать «Войну и мир» и в самолете.
Все же мне казалось, что в час ночи еще слишком рано переходить к активным действиям. К счастью, в батарейках еще оставалось достаточно мощности, чтобы слушать встроенное в плеер радио. Осторожно крутя маленькое колесико, я настроился на волну классической музыки, чтобы успокоить нервы. Передавали девять бетховенских симфоний. Моих трех классов немецкого оказалось достаточно, чтобы после «Alle Menschen werden Bruder» отключить плеер.
Пора.
Я убрал плеер и прислушался к безмолвию ночного леса.
Потом я снова взялся за бинокль, но в доме все было по-прежнему. На сегодня слуги получили выходной, поэтому кроме Темного и Бриджит в особняке оставались только четверо охранников: один патрулировал участок, остальных не было видно. Свет в окнах не горел, и я предположил, что Темный и Бриджит легли спать. Вероятно, спали и двое из трех остававшихся в доме охранников. Так обычно и делается – ночь делится пополам, и пока одна пара отдыхает, вторая стережет дом: один человек обходит его снаружи, а второй дежурит внутри с рацией. Таким образом, я мог надеяться, что мне придется иметь дело только с двумя бодрствующими охранниками. Всего с двумя, если только я не идиот. Впрочем, я был почти уверен, что угадал правильно. Сменное дежурство было самой естественной вещью. Итак, Темный и Бриджит ограничились только четырьмя охранниками. Им даже не пришло в голову завести собак! Похоже, сами напросились.
Я быстро натянул черный свитер, ботинки, тонкие перчатки и брюки от армейского комплекта обмундирования, потом рассовал по карманам заточку, моток липкой ленты и резак. «Глок» тоже был при мне, но я надеялся, что мне не придется пускать его в ход в самом начале операции.
Покинув свой наблюдательный пункт, я перебрался поближе к дому, откуда мне был хорошо виден обходящий участок охранник. Временной зазор мне оставался небольшой, так как в ночное время двое дежурных связывались друг с другом по рации каждые четверть часа, по крайней мере, на это предусмотрительности им хватало. Заметив шатавшегося по территории охранника, я обогнул взгорок и, следуя за ним, решил, что нападу на него сразу после очередной радиопроверки. Этого парня – охранника Б, я успел хорошо изучить и знал его привычки. Со своим напарником он связывался не слишком аккуратно, должно быть, потому что был сравнительно молод: минимальный промежуток между двумя сеансами связи составлял у него тринадцать минут и пятнадцать секунд, а максимальный – семнадцать минут и пятьдесят секунд.
Ночная темнота мне не мешала – к ней я уже привык. Вот охранник Б взял рацию и, вызвав напарника, сказал что-то насчет похолодания. Дав отбой, он пробормотал себе под нос что-то о «чертовском морозе».
Пока это происходило, я одним рывком достиг ограды. Она была примерно восьми футов высотой и утыкана поверху битым стеклом. Не страшно. Мне не понадобилась даже веревка. Подтянувшись, я перекинул тело через ограду и спрыгнул в мягкий снег с другой стороны.
В такой ситуации обычно задаешься вопросом: хватит ли решимости, не испытываешь ли колебаний? Могу честно сказать, что колебаний я не испытывал. Колебаться я мог перед тем, как убил Лучика, но не сейчас, не в тот день…
Не с Темным.
Приземлившись, я тотчас выпрямился, готовясь действовать, если б охранник меня услышал. Но нет, он вообще ничего не слышал. Радиопроверка только что закончилась, а это означало, что у меня в запасе чуть ли не семнадцать минут, прежде чем второй человек в доме почувствует неладное. Семнадцать минут – это уйма времени.
Охранник был одет в куртку с большим капюшоном, заглушавшим звуки и ограничивавшим поле его зрения примерно девяноста градусами непосредственно перед лицом. Шагая по заметенной снегом тропинке, он что-то бормотал. На руках у охранника были теплые вязаные перчатки – такие толстые, что быстро нажать на спусковой крючок револьвера, который он держал в руке, ему было бы затруднительно. Поверьте, я знаю, что говорю.
Охранник тем временем повернулся, лунный свет упал на его лицо, и я с удивлением узнал Дэвида Марли – одного из наших парней, с которым я, впрочем, в последний раз виделся давным-давно. С тех пор он заметно пополнел. Напевая себе под нос мелодию из «Контрабандиста», он отбивал ритм, постукивая себя рукояткой револьвера по бедру. Не заметив меня, Марли отвернулся, и я подкрался к нему сзади. Коротко размахнувшись, я всадил заточку ему в горло и одновременно, упершись коленом ему в поясницу, зажал его рот свободной рукой. Оставив заточку торчать в ране, я вынул револьвер из его ослабевших пальцев. Оружие было у меня в руках еще до того, как Марли осел в снег. Я упал сверху, придавив его всей тяжестью. Марли хрипел, но не шевелился – только кровь струйкой стекала из раны на снег.
Убедившись, что он мертв, я выдернул заточку и проверил его револьвер. Механизм был исправен и хорошо вычищен, и я решил, что в случае крайней необходимости револьвер (калибра 38) может пригодиться мне в качестве резервного оружия. Поставив курок на предохранитель, я опустил револьвер в боковой карман и взглянул на часы. У меня оставалось пятнадцать минут, чтобы разыскать и нейтрализовать второго охранника. Я от души надеялся, что смены караула в ближайшее время не будет и что мне предстоит лишь связать двух охранников, пока они спят, таким образом избежав лишней крови, но все зависело от того, повезет мне или нет.
Стеклореза у меня не было, а в сигнализации я ничего не смыслил. На всякий случай я все же обыскал Марли, но, как я и думал, никаких ключей при нем не оказалось: дверь ему открывал остававшийся в доме напарник. С самого начала я планировал проникнуть в особняк через гаражные ворота. Если бы и они оказались оборудованы сигнализацией, вся затея пошла бы к черту, но я был почти уверен, что сигнализации там нет. Ворота в гараже не были автоматическими, и я несколько раз видел, как их открывали для Темного, когда он возвращался очень поздно и сигнализация в доме, уж конечно, была включена. Тогда ничего не происходило; не мигали лампочки, не выли сирены, как бывало в тех случаях, когда Темный оставлял «бронко» на подъездной дорожке и входил через парадную дверь, однако по большому счету это не было стопроцентным доказательством того, что гаражные ворота к сигнализации не подключены. Я только желал этого, но если б желания были лошадьми, все мы давно бы ездили верхом, как любил говаривать Скотчи. Впрочем, другого выхода у меня все равно не было: либо гаражные ворота, либо я мог прямо сейчас поворачиваться и убираться восвояси.
И я скользнул за угол дома. Гаражные ворота я сравнительно быстро взломал с помощью своей универсальной отвертки, благо они были сделаны из жести, которая легко гнулась. Вскоре я проделал в них достаточно большую щель, в которую можно было протиснуться. Взламывая ворота, я так увлекся, что и думать забыл о сигнализации, и вспомнил о ней, только когда оказался внутри.
Из гаража в дом вела дверь, которая не только не была заперта, но и вообще не запиралась. Это была уже какая-то супербеспечность, если хотите знать мое мнение. За дверью находилась небольшая комнатка, в которой стояли стиральная машина и сушилка. Повсюду горели ночники, так что я вполне мог обойтись без фонарика. Скорчившись на полу, я замер и прислушался, но все было тихо. В эту ночь перед Рождеством во всем доме царила полная тишина – ни Темный ни Мышка не шевелились.
Я прошел в большую, просторную кухню с мраморными рабочими столами и разнообразной кухонной техникой. Стоя посреди кухни, я огляделся по сторонам, ища кошачью или собачью миску или, может быть, птичью клетку, но не заметил никаких следов присутствия в доме каких-либо домашних животных, способных поднять шум и разбудить хозяев.
Из кухни я попал в застланный ковром холл и снова прислушался. Негромко гудели трубы парового отопления, да из комнаты напротив доносились какие-то слабые звуки. Я подошел к самой двери и разобрал звук включенного телевизора. Кто это мог быть? Второй охранник? Почти целая минута ушла у меня на то, чтобы осторожно повернуть ручку и чуть-чуть приоткрыть дверь. Охранник сидел перед маленьким переносным телевизором и смотрел передачу с Джимми Стюартом. Судя по всему, он был полностью поглощен тем, что происходило на экране. Охранник сидел ко мне спиной, отвернувшись от двери, и я невольно подумал о том, что Судьба снова играет на моей стороне; в противном случае мне пришлось бы броситься на него и попытаться ударить заточкой в сердце или в шею, что, конечно, сопровождалось бы изрядным шумом.
Скользнув в дверную щель, я на цыпочках подкрался к охраннику и, зажав ему рот ладонью, свободной рукой приставил пистолет к его уху.
– Кх-то? – только и успел произнести охранник.
– Дед Мороз, едрена вошь. А теперь слушай меня внимательно: я пришел сюда не по твою душу, но если ты хоть пикнешь или трепыхнешься, я вышибу тебе мозги. Понял? Только, пожалуйста, не надо кивать – и вообще не шевелись, иначе я могу вышибить тебе мозги по ошибке – я, знаешь ли, очень нервный. Сделаем так, приятель: если ты меня понял, то помычи, только негромко, ладно?
У бедняги, наверное, горло перехватило от страха, потому что вместо мычания он только тихо заскулил. Не опуская пистолета, я обошел кресло, чтобы разглядеть охранника. Он был совсем молодым, рыжеватым, веснушчатым, и убивать его мне совсем не хотелось. Одет он был в футболку и обвислые джинсы, рядом на столе лежало шерстяное полупальто с капюшоном. Оружия при нем не оказалось, и я, достав моток клейкой ленты, приказал ему снять ботинки, но действуя одной левой и не резко. Когда с этим было покончено, я сказал, чтобы он связал себе липкой лентой ноги в щиколотках, разрешив ему использовать обе руки, но по-прежнему не делая резких движений. Охранник взмок, руки его дрожали, но в конце концов он все же справился. Все это время он сидел спиной ко мне, но по большому счету мне было все равно, увидит он мое лицо или нет. Хотя по самому большому счету я бы, пожалуй, предпочел, чтобы он его не видел.
– Как тебя зовут? – спросил я. – Только отвечай шепотом.
– Ж-ж… Джон.
– О'кей, Джон, теперь слушай. Сейчас ты заведешь руки за спину, а я склею тебе запястья все той же липкой лентой. Для этого мне понадобятся обе руки, поэтому пистолет мне пока придется положить. Но он все время будет рядом, поэтому, если ты сделаешь хоть какое-то резкое движение, я могу чисто автоматически схватить его и прострелить тебе башку. Тебе понятно? Помычи, если понятно…
Он помычал, потом протянул запястья, и я надежно связал их у него за спиной. Подобрав пистолет, я заклеил ему глаза и, взявшись за спинку стула, слегка накренил его.
– Сейчас, Джон, я уложу тебя на пол. Я буду делать это очень осторожно, чтобы не шуметь, поэтому мне необходимо, чтобы ты расслабился и помог мне, о'кей? Теперь можешь кивнуть.
Он кивнул, и я уложил его на пол вместе со стулом.
– Еще несколько слов, Джон… Там, наверху, у меня есть одно важное дело, но я хочу избежать лишних смертей. И однако можешь не сомневаться, что я убью тебя, если ты попытаешься поднять тревогу или хотя бы пошевелиться. Обещаешь мне, что не выкинешь какой-нибудь глупости? Кивни, если согласен лежать смирно.
Джон снова кивнул.
– Отлично. А теперь скажи мне, только шепотом, когда должна заступить на дежурство вторая смена?
– Ч-через п-полчаса.
– Хорошо. Пока все в порядке. Вы их будите или они просыпаются сами?
– Б-будим.
– Прекрасно, Джон, осталось совсем немного. Расскажи мне, где находится спальня Темного и Бриджит и где находится комната охранников. Ведь, кроме тебя, в доме только двое из ваших парней, верно?
– Да, двое…
Джон рассказал мне, где спят его коллеги и где находится комната Темного и Бриджит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Пикскилл расположен на берегу Гудзона сразу за Синг-Сингом и знаменит тем, что здесь родился Мел Гибсон. Кроме того, в пятидесятых здесь происходили расовые волнения, а в восьмидесятых снималась популярная «комедия положений». Одно время в Пикскилле жил губернатор Патаки и существовали одна-две коммуны социалистов-хиппи. Темный жил практически рядом с одной из таких коммун, но зимой почти все ее члены перебирались во Флориду. Иными словами, в Пикскилле было очень немноголюдно, и я был уверен, что, если я найду подходящую яму, установлю в ней свой навес и закидаю снегом, меня не обнаружат ни через неделю, ни даже через месяц. В хорошо замаскированном укрытии я мог бы скрываться хоть до весны.
Да, я нашел себе превосходный наблюдательный пункт. Единственный его недостаток заключался в том, что он был расположен довольно далеко от дома, поэтому для полноценной слежки мне понадобился бы как минимум двенадцатикратный бинокль, а лучше – подзорная труба или телескоп. Я, однако, остановил свой выбор на бинокле, так как он был менее громоздким.
События развивались как по писаному. Наполеон вторгся в Россию, где ему пришлось туго.
Один– два героя книги погибли, чему я только обрадовался, так как успел запутаться в многочисленных персонажах со странными фамилиями. Кроме этого никаких проблем у меня не возникло. Я приехал в Пикскилл с первым утренним поездом и зашагал прочь от станции, потом незаметно вернулся назад и, пробравшись через лес, еще до света успел оборудовать свой наблюдательный пункт. На рассвете пошел легкий снежок, что тоже было мне на руку. Снег шел всю неделю, и меня это устраивало. Я лежал в глубокой ложбинке, которая полностью скрывала меня от чужих глаз. Если бы я захотел, то мог бы мочиться стоя, но я все же предпочел этого не делать. С водой не было никаких проблем – когда мои запасы подошли к концу, я мог использовать либо снег, либо болотную воду, которая имела вполне сносный вкус. Обеззараживающие таблетки, которые я купил, оказались новейшей разработкой фармацевтической промышленности и обладали совершенно замечательными свойствами: после них вода не пахла ни хлоркой, ни йодом, чему я был очень рад. Свинина с фасолью тоже была отличной. Правда, мне приходилось есть консервы холодными, но я не жаловался, так как совсем не мерз. Напротив, у меня в укрытии было достаточно тепло, почти уютно. Но главное, с помощью своего бинокля я мог держать под контролем почти весь особняк.
Раза два я видел Бриджит, которая входила и выходила из дома, и каждый раз мое сердце начинало биться чаще. Мне приходилось прилагать большие усилия, чтобы не вскочить и не помахать ей рукой. Темного я видел каждый день; рано утром он уезжал куда-то в город, а поздно вечером возвращался. Как правило, он пользовался «бронко», а Бриджит – джипом; если же они отправлялись куда-то вместе, то садились в «ягуар». В поездках Темного сопровождали два телохранителя; еще двое охранников оставались в доме. Время от времени охранники сменяли друг друга. Кроме охранников, в особняке было двое слуг: мужчина лет шестидесяти с небольшим и женщина примерно того же возраста.
То, что у Темного было всего четверо охранников, меня удивило, но не слишком. В конце концов, он не мог знать наверняка, что Боба и Лучика убил именно я, к тому же со времени их смерти прошло уже порядочно. Несомненно, Темный рассчитывал и на то, что его адрес мало кому известен, но главное, он был уверен, что в случае необходимости сможет сам за себя постоять. Он был крутым парнем, наш Темный; разве он не доказал это, более двадцати лет оставаясь одним из авторитетов криминального мира?
На то, чтобы получить представление о порядках в доме, мне понадобилось около трех суток. Еще трое суток я потратил, проверяя и уточняя результаты своих наблюдений. Двадцать третьего декабря я был готов действовать, но как раз в этот день Темный и Бриджит уехали куда-то на всю ночь и вернулись только утром. Близился рождественский сочельник, и это меня серьезно беспокоило. Не исключено, думал я, что в этот предпраздничный вечер они снова куда-нибудь отправятся, однако в час пополуночи «ягуар» все еще стоял на подъездной дорожке, и я понял, что они никуда не поедут.
Формально Рождество уже наступило.
Последние батарейки в плеере окончательно сели. За время своего дежурства я одолел примерно три четверти «Войны и мира» и начал наконец врубаться, о чем шла речь в этом великом романе. Жаль, что я не успел дослушать его до конца, потому что если бы все закончилось, как я хотел, то в ту же ночь мне предстояло вернуться к своему убежищу, разобрать палатку, уничтожить все следы своего пребывания там, а разные мелочи забрать с собой, чтобы выбросить где-нибудь подальше. Впрочем, выбрасывать кассеты и плеер было вовсе не обязательно. В конце концов, я мог дослушать «Войну и мир» и в самолете.
Все же мне казалось, что в час ночи еще слишком рано переходить к активным действиям. К счастью, в батарейках еще оставалось достаточно мощности, чтобы слушать встроенное в плеер радио. Осторожно крутя маленькое колесико, я настроился на волну классической музыки, чтобы успокоить нервы. Передавали девять бетховенских симфоний. Моих трех классов немецкого оказалось достаточно, чтобы после «Alle Menschen werden Bruder» отключить плеер.
Пора.
Я убрал плеер и прислушался к безмолвию ночного леса.
Потом я снова взялся за бинокль, но в доме все было по-прежнему. На сегодня слуги получили выходной, поэтому кроме Темного и Бриджит в особняке оставались только четверо охранников: один патрулировал участок, остальных не было видно. Свет в окнах не горел, и я предположил, что Темный и Бриджит легли спать. Вероятно, спали и двое из трех остававшихся в доме охранников. Так обычно и делается – ночь делится пополам, и пока одна пара отдыхает, вторая стережет дом: один человек обходит его снаружи, а второй дежурит внутри с рацией. Таким образом, я мог надеяться, что мне придется иметь дело только с двумя бодрствующими охранниками. Всего с двумя, если только я не идиот. Впрочем, я был почти уверен, что угадал правильно. Сменное дежурство было самой естественной вещью. Итак, Темный и Бриджит ограничились только четырьмя охранниками. Им даже не пришло в голову завести собак! Похоже, сами напросились.
Я быстро натянул черный свитер, ботинки, тонкие перчатки и брюки от армейского комплекта обмундирования, потом рассовал по карманам заточку, моток липкой ленты и резак. «Глок» тоже был при мне, но я надеялся, что мне не придется пускать его в ход в самом начале операции.
Покинув свой наблюдательный пункт, я перебрался поближе к дому, откуда мне был хорошо виден обходящий участок охранник. Временной зазор мне оставался небольшой, так как в ночное время двое дежурных связывались друг с другом по рации каждые четверть часа, по крайней мере, на это предусмотрительности им хватало. Заметив шатавшегося по территории охранника, я обогнул взгорок и, следуя за ним, решил, что нападу на него сразу после очередной радиопроверки. Этого парня – охранника Б, я успел хорошо изучить и знал его привычки. Со своим напарником он связывался не слишком аккуратно, должно быть, потому что был сравнительно молод: минимальный промежуток между двумя сеансами связи составлял у него тринадцать минут и пятнадцать секунд, а максимальный – семнадцать минут и пятьдесят секунд.
Ночная темнота мне не мешала – к ней я уже привык. Вот охранник Б взял рацию и, вызвав напарника, сказал что-то насчет похолодания. Дав отбой, он пробормотал себе под нос что-то о «чертовском морозе».
Пока это происходило, я одним рывком достиг ограды. Она была примерно восьми футов высотой и утыкана поверху битым стеклом. Не страшно. Мне не понадобилась даже веревка. Подтянувшись, я перекинул тело через ограду и спрыгнул в мягкий снег с другой стороны.
В такой ситуации обычно задаешься вопросом: хватит ли решимости, не испытываешь ли колебаний? Могу честно сказать, что колебаний я не испытывал. Колебаться я мог перед тем, как убил Лучика, но не сейчас, не в тот день…
Не с Темным.
Приземлившись, я тотчас выпрямился, готовясь действовать, если б охранник меня услышал. Но нет, он вообще ничего не слышал. Радиопроверка только что закончилась, а это означало, что у меня в запасе чуть ли не семнадцать минут, прежде чем второй человек в доме почувствует неладное. Семнадцать минут – это уйма времени.
Охранник был одет в куртку с большим капюшоном, заглушавшим звуки и ограничивавшим поле его зрения примерно девяноста градусами непосредственно перед лицом. Шагая по заметенной снегом тропинке, он что-то бормотал. На руках у охранника были теплые вязаные перчатки – такие толстые, что быстро нажать на спусковой крючок револьвера, который он держал в руке, ему было бы затруднительно. Поверьте, я знаю, что говорю.
Охранник тем временем повернулся, лунный свет упал на его лицо, и я с удивлением узнал Дэвида Марли – одного из наших парней, с которым я, впрочем, в последний раз виделся давным-давно. С тех пор он заметно пополнел. Напевая себе под нос мелодию из «Контрабандиста», он отбивал ритм, постукивая себя рукояткой револьвера по бедру. Не заметив меня, Марли отвернулся, и я подкрался к нему сзади. Коротко размахнувшись, я всадил заточку ему в горло и одновременно, упершись коленом ему в поясницу, зажал его рот свободной рукой. Оставив заточку торчать в ране, я вынул револьвер из его ослабевших пальцев. Оружие было у меня в руках еще до того, как Марли осел в снег. Я упал сверху, придавив его всей тяжестью. Марли хрипел, но не шевелился – только кровь струйкой стекала из раны на снег.
Убедившись, что он мертв, я выдернул заточку и проверил его револьвер. Механизм был исправен и хорошо вычищен, и я решил, что в случае крайней необходимости револьвер (калибра 38) может пригодиться мне в качестве резервного оружия. Поставив курок на предохранитель, я опустил револьвер в боковой карман и взглянул на часы. У меня оставалось пятнадцать минут, чтобы разыскать и нейтрализовать второго охранника. Я от души надеялся, что смены караула в ближайшее время не будет и что мне предстоит лишь связать двух охранников, пока они спят, таким образом избежав лишней крови, но все зависело от того, повезет мне или нет.
Стеклореза у меня не было, а в сигнализации я ничего не смыслил. На всякий случай я все же обыскал Марли, но, как я и думал, никаких ключей при нем не оказалось: дверь ему открывал остававшийся в доме напарник. С самого начала я планировал проникнуть в особняк через гаражные ворота. Если бы и они оказались оборудованы сигнализацией, вся затея пошла бы к черту, но я был почти уверен, что сигнализации там нет. Ворота в гараже не были автоматическими, и я несколько раз видел, как их открывали для Темного, когда он возвращался очень поздно и сигнализация в доме, уж конечно, была включена. Тогда ничего не происходило; не мигали лампочки, не выли сирены, как бывало в тех случаях, когда Темный оставлял «бронко» на подъездной дорожке и входил через парадную дверь, однако по большому счету это не было стопроцентным доказательством того, что гаражные ворота к сигнализации не подключены. Я только желал этого, но если б желания были лошадьми, все мы давно бы ездили верхом, как любил говаривать Скотчи. Впрочем, другого выхода у меня все равно не было: либо гаражные ворота, либо я мог прямо сейчас поворачиваться и убираться восвояси.
И я скользнул за угол дома. Гаражные ворота я сравнительно быстро взломал с помощью своей универсальной отвертки, благо они были сделаны из жести, которая легко гнулась. Вскоре я проделал в них достаточно большую щель, в которую можно было протиснуться. Взламывая ворота, я так увлекся, что и думать забыл о сигнализации, и вспомнил о ней, только когда оказался внутри.
Из гаража в дом вела дверь, которая не только не была заперта, но и вообще не запиралась. Это была уже какая-то супербеспечность, если хотите знать мое мнение. За дверью находилась небольшая комнатка, в которой стояли стиральная машина и сушилка. Повсюду горели ночники, так что я вполне мог обойтись без фонарика. Скорчившись на полу, я замер и прислушался, но все было тихо. В эту ночь перед Рождеством во всем доме царила полная тишина – ни Темный ни Мышка не шевелились.
Я прошел в большую, просторную кухню с мраморными рабочими столами и разнообразной кухонной техникой. Стоя посреди кухни, я огляделся по сторонам, ища кошачью или собачью миску или, может быть, птичью клетку, но не заметил никаких следов присутствия в доме каких-либо домашних животных, способных поднять шум и разбудить хозяев.
Из кухни я попал в застланный ковром холл и снова прислушался. Негромко гудели трубы парового отопления, да из комнаты напротив доносились какие-то слабые звуки. Я подошел к самой двери и разобрал звук включенного телевизора. Кто это мог быть? Второй охранник? Почти целая минута ушла у меня на то, чтобы осторожно повернуть ручку и чуть-чуть приоткрыть дверь. Охранник сидел перед маленьким переносным телевизором и смотрел передачу с Джимми Стюартом. Судя по всему, он был полностью поглощен тем, что происходило на экране. Охранник сидел ко мне спиной, отвернувшись от двери, и я невольно подумал о том, что Судьба снова играет на моей стороне; в противном случае мне пришлось бы броситься на него и попытаться ударить заточкой в сердце или в шею, что, конечно, сопровождалось бы изрядным шумом.
Скользнув в дверную щель, я на цыпочках подкрался к охраннику и, зажав ему рот ладонью, свободной рукой приставил пистолет к его уху.
– Кх-то? – только и успел произнести охранник.
– Дед Мороз, едрена вошь. А теперь слушай меня внимательно: я пришел сюда не по твою душу, но если ты хоть пикнешь или трепыхнешься, я вышибу тебе мозги. Понял? Только, пожалуйста, не надо кивать – и вообще не шевелись, иначе я могу вышибить тебе мозги по ошибке – я, знаешь ли, очень нервный. Сделаем так, приятель: если ты меня понял, то помычи, только негромко, ладно?
У бедняги, наверное, горло перехватило от страха, потому что вместо мычания он только тихо заскулил. Не опуская пистолета, я обошел кресло, чтобы разглядеть охранника. Он был совсем молодым, рыжеватым, веснушчатым, и убивать его мне совсем не хотелось. Одет он был в футболку и обвислые джинсы, рядом на столе лежало шерстяное полупальто с капюшоном. Оружия при нем не оказалось, и я, достав моток клейкой ленты, приказал ему снять ботинки, но действуя одной левой и не резко. Когда с этим было покончено, я сказал, чтобы он связал себе липкой лентой ноги в щиколотках, разрешив ему использовать обе руки, но по-прежнему не делая резких движений. Охранник взмок, руки его дрожали, но в конце концов он все же справился. Все это время он сидел спиной ко мне, но по большому счету мне было все равно, увидит он мое лицо или нет. Хотя по самому большому счету я бы, пожалуй, предпочел, чтобы он его не видел.
– Как тебя зовут? – спросил я. – Только отвечай шепотом.
– Ж-ж… Джон.
– О'кей, Джон, теперь слушай. Сейчас ты заведешь руки за спину, а я склею тебе запястья все той же липкой лентой. Для этого мне понадобятся обе руки, поэтому пистолет мне пока придется положить. Но он все время будет рядом, поэтому, если ты сделаешь хоть какое-то резкое движение, я могу чисто автоматически схватить его и прострелить тебе башку. Тебе понятно? Помычи, если понятно…
Он помычал, потом протянул запястья, и я надежно связал их у него за спиной. Подобрав пистолет, я заклеил ему глаза и, взявшись за спинку стула, слегка накренил его.
– Сейчас, Джон, я уложу тебя на пол. Я буду делать это очень осторожно, чтобы не шуметь, поэтому мне необходимо, чтобы ты расслабился и помог мне, о'кей? Теперь можешь кивнуть.
Он кивнул, и я уложил его на пол вместе со стулом.
– Еще несколько слов, Джон… Там, наверху, у меня есть одно важное дело, но я хочу избежать лишних смертей. И однако можешь не сомневаться, что я убью тебя, если ты попытаешься поднять тревогу или хотя бы пошевелиться. Обещаешь мне, что не выкинешь какой-нибудь глупости? Кивни, если согласен лежать смирно.
Джон снова кивнул.
– Отлично. А теперь скажи мне, только шепотом, когда должна заступить на дежурство вторая смена?
– Ч-через п-полчаса.
– Хорошо. Пока все в порядке. Вы их будите или они просыпаются сами?
– Б-будим.
– Прекрасно, Джон, осталось совсем немного. Расскажи мне, где находится спальня Темного и Бриджит и где находится комната охранников. Ведь, кроме тебя, в доме только двое из ваших парней, верно?
– Да, двое…
Джон рассказал мне, где спят его коллеги и где находится комната Темного и Бриджит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49