Однако избранная Финюкиным линия поведения оказалась не такой безнадежной, как казалось на первый взгляд. Он не только ежемесячно выплачивал положенные проценты, но даже ухитрялся возвращать часть основного долга. Как выяснилось впоследствии, проныре Финюкину было начхать, как идут дела в баре. С самого начала основной статьей его дохода был крэк – кристаллический кокаин, который он производил у себя в подвале с одобрения и под покровительством какого-то местного главаря, о котором было известно только то, что его кличка – Фокусник. Не сразу, но мы все же узнали, что под этой кличкой скрывался некий Рамон – тот самый Рамон, который много, много месяцев спустя поможет мне осуществить мои собственные планы.
Словом, Дермот Финюкин устроился очень и очень неплохо и дурачил наивного Лучика довольно долго, пока кто-то не проболтался. Когда слухи дошли до Лучика, он сам настоял на том, чтобы отправиться к Дермоту вместе с нами и разобраться, что тут правда, а что – нет. Самое интересное, впрочем, заключалось в том, что стукачом был, скорее всего, не кто иной, как Финюкин, который задумал и осуществил этот план для того, чтобы заманить нас на свою территорию и убрать без лишнего шума, а потом перенести свою кокаиновую фабрику в новое здание на Сент-Николас. Он собирался убить нас, избавиться от трупов, поджечь бар и исчезнуть, так что Темный, который, конечно, предпринял бы собственное расследование, не сумел бы отыскать никаких следов. Таким образом Дермот избавился бы от долга и зажил припеваючи, спокойно увеличивая свое состояние. Не исключено, что время от времени он жертвовал бы некоторые суммы «временным» в «Штате у Залива» , а те в свою очередь прикрывали бы его от любых неприятностей. Сам по себе план был неплох, во всяком случае он был составлен с известной долей изобретательности, хорошо продуман и вполне мог сработать. Наша смерть была самой легковыполнимой его частью, и на данный момент я бы оценил наши шансы как пятьдесят на пятьдесят – если, конечно, кто-нибудь из нас не придумал бы что-нибудь оригинальное.
– Эй, Дермот, выпердыш куриный, ублюдок, ты что, оглох? – снова заорал я. – Отзовись, членосос!
Яростная стрельба продолжалась еще несколько секунд. Потом она внезапно прекратилась, и наступила тишина.
Последовала томительная пауза, и наконец Дермот Финюкин заорал откуда-то из полумрака:
– Что нужно?
– Это я, Майкл Форсайт. Выслушай меня, Дермот, только выслушай, хорошо? Легавые будут здесь через пару минут, это я тебе точно говорю. Вы, парни, здорово облажались. Оттуда, где вы засели, вам нас не достать, понятно?
– Ну, это мы еще поглядим, – с угрозой откликнулся Финюкин.
– Да погоди ты, дерьмоед долбаный, не перебивай. Вам нас не завалить, но и мы ничего не сможем вам сделать. Рано или поздно копы все равно приедут, и что тогда? Пять лет тюрьмы и депортация. Ты этого хочешь?
Один из парней Дермота крикнул что-то по-испански, и стрельба возобновилась. Лучик схватил меня за руку; при этом он что-то сипел, словно астматик. Я повернулся к Скотчи, приглашая его полюбоваться этой картиной, но ему было ни до чего. Лицо его перекосилось от ярости, но злился ли он на меня или на свое незавидное положение, я не знал.
Стрельба снова прекратилась.
– Что ты предлагаешь? – прокричал Дермот.
– Я предлагаю прекратить огонь и разбежаться. Ты дашь нам уйти, а мы дадим тебе сутки, чтобы перебраться на новое место, – сказал я и взглянул на Лучика, чтобы убедиться, что он не возражает. Тот, похоже, все понял и согласно кивнул.
– С чего ты взял, что я готов отсюда уехать? – крикнул Финюкин.
– Всех парней Темного тебе все равно не замочить, значит, тебе придется куда-то перебираться. Остаться здесь ты по-всякому не сможешь – не настолько силен.
Последовала долгая пауза, и в тишине мы услышали далекий вой полицейских сирен.
– Ладно, Майкл, согласен. Только помни – ты обещал! Если я вас выпущу, вы дадите мне двадцать четыре часа, чтобы свернуть дела и убраться?
– Можешь на меня положиться, Дермот. Вот и Лучик слово дает! – заорал я и повернулся к Лучику. – Скажи ему, – прошептал я. – Скажи…
– И я даю слово, Дермот! – натужно взвизгнул Лучик.
– О'кей, договорились.
– О'кей, – сказал и я.
– А что теперь? – неуверенно осведомился Финюкин.
– Теперь мы встанем и уйдем, а вы не будете в нас стрелять, – тотчас ответил я.
Краем глаза я заметил, что Скотчи отрицательно качает головой и беззвучно шевелит губами. «Черта с два!» – хотел он сказать. К счастью, ему хватило ума не произносить это вслух.
– Ладно, валяйте, – снова крикнул Дермот.
– Значит, мы сейчас тихо и спокойно выйдем, а вы дадите нам сесть в машину и уехать, пока не появились легавые, о'кей?
– О'кей, согласен, – сказал Дермот.
Тут Лучик потянул меня за рукав, и я наклонился к нему:
– Что?
– Ты уверен, что все сработает? – спросил он.
– Думаю, что да.
– Откуда ты знаешь, что нас не замочат, как только мы выйдем из укрытия? – нервно осведомился Лучик.
– Они откроют стрельбу, как только мы встанем. На этом и строится мой план, – сказал я, забирая у Лучика его револьвер.
Лучик побледнел.
Я повернулся к Скотчи и разыграл свою собственную маленькую пантомиму. Я показал ему револьвер Лучика и жестами дал понять, что собираюсь держать оружие так, чтобы можно было быстро выхватить его и открыть огонь. В первые секунды Скотчи смотрел на меня с удивлением, но потом, похоже, понял, что я хотел ему сказать. Повернувшись к Фергалу, он шепнул что-то ему на ухо, но тот отрицательно качал головой до тех пор, пока Скотчи не привел его в чувство, сильно дернув за волосы. То, что я предлагал, в основном повторяло идиотский план Скотчи, но никакого другого выхода у нас, пожалуй, не было. В меня стреляли уже не в первый раз (и, как оказалось, не в последний), поэтому я почти не трусил. Я знал, что сдюжу, лишь бы Скотчи не подвел.
– О'кей, Дермот, не стреляйте. Мы идем! – крикнул я и, обращаясь к Лучику, добавил шепотом: – А ты лучше не высовывайся.
Потом я посмотрел на Скотчи. Он, похоже, сумел справиться со страхом. Хоть он и придурок, но в трудную минуту сделает все, что только в его силах.
Я кивнул.
Скотчи кивнул в ответ.
Он был готов действовать, и черт меня побери, если в этот миг я его не зауважал. От Фергала проку было мало, но Скотчи – тот действительно парень стоящий.
Главная трудность заключалась в том, что с нашими револьверами мы не могли как следует прицелиться, не подставляя себя под пули. Из автомата можно палить наугад, но револьвер дело другое. Я был уверен – и Скотчи, вероятно, мысленно со мной соглашался, – что парни с «Калашниковыми» начнут стрелять, как только увидят нас. Вспышки покажут нам, где они находятся, и тогда мы можем попробовать снять обоих. В стрельбе из револьвера Скотчи был настоящим снайпером, я тоже стрелял неплохо, однако наш успех зависел главным образом от того, насколько хорошо головорезы Дермота умеют обращаться с автоматическим оружием – особенно с таким мощным, как «АК», управляться с которым нелегко даже профессионалу.
Словом, план был достаточно рискованным.
– Ничего не выйдет, – шепнул Лучик.
– Выйдет, – ответил я уверенно.
Потом я снова кивнул Скотчи, он тоже кивнул, и мы начали подниматься. Все дальнейшее произошло очень быстро. Лучик был прав – наш план не сработал.
Как только мы встали, парни Дермота открыли огонь, но они так нервничали и торопились, что не сумели удержать оружие. Стволы автоматов задрались вверх, и в потолке над нашими головами появилось несколько здоровенных дырок. Я прицелился в стрелка, который находился справа, и выпустил подряд три пули. Скотчи взял на себя того, который был слева, выпустив в него весь барабан. Не знаю, как он, но я, кажется, во что-то попал, однако этого оказалось недостаточно. Пули засвистели совсем близко, и нам снова пришлось залечь.
– Ты не попал! – сказал Лучик.
Я покачал головой.
Мы действительно никого не убили, но Фортуна не совсем нас покинула. Один из наших противников был ранен – мы слышали, как он вопит. Потом послышалась ожесточенная перебранка на испанском. Звук полицейских сирен тем временем стал гораздо громче.
– Дермот, ты что, не врубаешься?! Нам всем кранты, понял, ты, урод? Тебе придется нас выпустить! Уходите через черный ход, а мы уйдем через парадный, – заорал я.
– Шлепните их! – завизжал Дермот где-то в глубине зала.
– Давай же, шевели извилинами, ублюдок безмозглый! – внес свою лепту Скотчи.
Я ждал ответа, но спор на испанском продолжался, потом прогремело еще несколько очередей. Скотчи тоже выпустил наугад несколько пуль, положив ствол револьвера на край опрокинутого стола. Стрельба с той стороны продолжалась еще несколько мгновений, потом все стихло.
– Господи, Дермот, неужели тебе еще не ясно, что все мы по уши в дерьме? – снова крикнул я.
Я ждал ответа, но из дальнего конца зала не доносилось ни звука. Тогда я посмотрел на Скотчи, и он пожал плечами.
Потом мы услышали, как хлопнула дверь черного хода, и Скотчи тут же выпрямился.
– Эти ублюдки слиняли, – объявил он.
Дальше пришлось действовать очень быстро. Пока я помогал Лучику подняться, Скотчи, внезапно преисполнившись энергии, ринулся в офис, чтобы до приезда парней в синем забрать наличность и все документы, которые могли иметь отношение к Темному. Я бросился за ним, но, не добежав до дверей, мы увидели Дермота, который лежал на боку, вытянувшись во весь рост в луже собственной крови. Он был мертв. В его теле зияло несколько больших ран от автоматных очередей.
– Как думаешь, это случайность? – спросил я у Скотчи. – Огонь по своим или что-то в этом роде?
Скотчи покачал головой то ли в знак того, что сомневается, то ли потому, что и сам не знал ответа.
Остановившись, я несколько мгновений тупо смотрел на тело, распластавшееся у моих ног. С тех пор, как я начал работать на Темного, это был первый труп, который я увидел. Подошел Фергал и несколько раз щелкнул пальцами перед моим носом.
– Эй, очнись, – сказал он. – Пора сматываться.
Получить замечание от Фергала – это было уже слишком. Я стряхнул с себя оцепенение и поспешил в офис. В коридоре мы увидели кровавый след, тянувшийся к дверям черного хода. Это многое объясняло. По-видимому, наша отчаянная попытка оказалась не совсем безрезультатной: мы ранили одного из парней, после чего они захотели как можно скорее исчезнуть. Дермоту это предложение не понравилось, и он стал возражать, забыв о том, что умные люди стараются не ссориться с людьми, вооруженными автоматами Калашникова. Особенно когда те находятся на расстоянии нескольких шагов…
Полицейские сирены завывали теперь буквально на соседней улице. Нужно было торопиться. В фальшивом посудном шкафчике на стене мы обнаружили миниатюрный сейф. Скотчи, способности которого я иногда недооценивал, уже обыскал ящики стола и теперь выдирал сейф из шкафа.
– Открывать некогда, Брюс, – сказал он мне. – Помоги мне дотащить его до машины.
– Ну его к черту, – сказал я.
– Ты не понимаешь, Брюс. Нельзя оставлять ничего копам. Помоги мне!
– Да он черт-те сколько весит! – возразил я, но все же сунул револьвер в карман и наклонился.
– Согни колени, спину держи прямо, – хладнокровно посоветовал Скотчи, хотя сирены выли уже совсем рядом.
– Помочь? – спросил Фергал.
– Помоги, но сначала посади Лучика в машину, – велел Скотчи.
Фергал убежал, а мы взялись за сейф. Эта сволочь оказалась жутко тяжелой: мы пронесли его футов десять и опять уронили.
– Ну давай же, мать твою! – завопил Скотчи. Мы подняли сейф и дотащили почти до дверей, когда снова появился Фергал.
– Там уже целая толпа, – сообщил он.
Втроем мы вынесли сейф на улицу, и я увидел, что на тротуаре действительно собралось человек двадцать. Здесь были только мужчины, некоторые кричали что-то на испанском, но большинство хранило молчание.
– Открой багажник! – велел я Фергалу. Энди за рулем то прибавлял, то убавлял обороты двигателя, работавшего на холостом ходу, и я понял, что он здорово нервничает. Быть может, даже наложил в штаны. Фергал тем временем совладал с замком и открыл багажник. Мы зашвырнули проклятую железяку внутрь и прыгнули в салон – Скотчи впереди, остальные сзади.
– Все на месте? – спросил Энди.
– Все, все, поехали, идиот чертов! – взревел Скотчи.
Несколько человек из числа зрителей захлопали в ладоши, а один парень, подойдя совсем близко, посоветовал нам развернуться и ехать в сторону противоположную той, откуда приближались легавые. Он же разогнал толпу и подсказал, как лучше добраться до набережной. Я не сомневался, что, когда копы приедут, он направит их в другую сторону. Повезло.
Все было бы хорошо, если бы Энди, запаниковав, не запутался в переплетении улиц и не вырулил на Вестсайдский хайвей, по которому мы доехали почти до самого моста Джорджа Вашингтона. Только там он взял себя в руки и свернул на восток, в Инвуд. Там мы остановились и уложили сейф так, чтобы можно было закрыть крышку багажника как следует. Потом Скотчи, Фергал и Лучик сели в поезд, чтобы сбить со следа полицию, которая могла разыскивать автомобиль с пятью мужчинами в салоне. Мне пришлось остаться с Энди, так как рана на руке еще кровила. Кроме меня никто больше не пострадал (если, конечно, не считать Дермота и одного из его парней).
Энди, как выяснилось, еще не окончательно пришел в себя, и пока мы ехали, мы могли попасть в аварию раз пять, а то и больше.
– Вообще-то у нас в Америке правостороннее движение, – заметил я, когда, поворачивая на перекрестке налево, он выехал на левую сторону улицы.
– Знаю. Живу здесь подольше тебя, – огрызнулся Энди.
– Может быть, но я в коме не валялся и половину мозгов не растерял.
– Как и я, – сердито сказал Энди.
– Вот это верно, дружище, потому что если ноль разделить пополам, все равно будет ноль.
– Слушай, заткнись, ты мне на нервы действуешь! – прошипел Энди, начиная закипать.
Но моя уловка сработала. Мне удалось его отвлечь, и оставшуюся часть пути Энди злился на меня, напрочь забыв о стычке в баре.
Мы переехали через мост и двинулись по Бродвею, торопясь покинуть опасную часть Манхэттена. Вскоре мы уже благополучно сидели в «Четырех провинциях». В паб мы вернулись еще до того, как Пат услышал по полицейскому радио первые сообщения о перестрелке.
Меня разбудила боль в раненой руке. Ее забинтовала мне миссис Каллагэн, поскольку долбаная Бриджит Найтингейл уехала с долбаным Темным в какое-то долбаное заведение на Лонг-Айленде. С Бриджит мы, таким образом, не виделись уже несколько дней, и я невольно спрашивал себя, охладела ли она ко мне или, может быть, Темный вдруг окружил ее заботой.
Заковыристая задачка.
Вечеринку, посвященную возвращению Энди из больницы, решено было отложить, так как люди, в которых только что стреляли из автоматов, обычно не склонны веселиться. Перенесли ее на вечер следующего дня.
Накануне я уехал домой на поезде. Войдя в квартиру, я сразу завалился на диван и проспал несколько часов. Сейчас я проснулся – болела рука, к тому же я чувствовал себя – словно в грязи вывалялся. Стрелять в людей, чтобы заработать на кусок хлеба, – такой работенки и врагу не пожелаешь. Да и вообще, что у меня за жизнь? Это же смех сквозь слезы! В конце концов, мне уже не четырнадцать, мне скоро двадцать. Через пару недель, если точнее. Может быть, пора перевернуть страницу и начать все с чистого листа. Интересно, отработал ли я уже стоимость своего авиабилета или еще нет? Но куда мне возвращаться? Что ждет меня на родине? Ничего. Ровным счетом ничего, кроме вечного дождя.
День уже склонялся к вечеру, поэтому я набрал номер и, подражая акценту уроженцев джерсийского побережья, сказал в трубку:
– Позовите, пожалуйста, Бриджит.
– Одну минуточку, – сказала миссис Пат Каллагэн.
Последовала долгая пауза, потом я услышал знакомый голос:
– Да?
– Я не видел тебя целую вечность! – сказал я.
– Я не могла. У меня было очень много дел, но я… Не думай, что я забыла о тебе, – ответила Бриджит.
– Хотелось бы верить.
– Но это правда. Слушай, Май… В общем, мне сейчас не очень удобно разговаривать. Я перезвоню тебе, о'кей?
– О'кей.
Она повесила трубку.
Секунд тридцать я сидел неподвижно и смотрел на телефон.
Потом я разделся и отправился в душ.
Ощущение грязи на коже было почти физическим. Я намыливался, тер себя мочалкой, снова намыливался. Потом я включил душ и сел на дно ванны, чтобы вода окатывала меня с ног до головы. Минуту или две я стучал кулаком по дну ванны и бессильно матерился. Потом я вспомнил, что я сказал Лучику насчет своего ци, и начал ржать. Наконец я вымыл голову и вышел из ванной. От голода у меня буквально сводило живот, и я решил выйти и съесть что-нибудь китайское. На улице было довольно жарко, поэтому я надел только шорты, хлопчатобумажную футболку и армейские ботинки для хождения по пустыне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Словом, Дермот Финюкин устроился очень и очень неплохо и дурачил наивного Лучика довольно долго, пока кто-то не проболтался. Когда слухи дошли до Лучика, он сам настоял на том, чтобы отправиться к Дермоту вместе с нами и разобраться, что тут правда, а что – нет. Самое интересное, впрочем, заключалось в том, что стукачом был, скорее всего, не кто иной, как Финюкин, который задумал и осуществил этот план для того, чтобы заманить нас на свою территорию и убрать без лишнего шума, а потом перенести свою кокаиновую фабрику в новое здание на Сент-Николас. Он собирался убить нас, избавиться от трупов, поджечь бар и исчезнуть, так что Темный, который, конечно, предпринял бы собственное расследование, не сумел бы отыскать никаких следов. Таким образом Дермот избавился бы от долга и зажил припеваючи, спокойно увеличивая свое состояние. Не исключено, что время от времени он жертвовал бы некоторые суммы «временным» в «Штате у Залива» , а те в свою очередь прикрывали бы его от любых неприятностей. Сам по себе план был неплох, во всяком случае он был составлен с известной долей изобретательности, хорошо продуман и вполне мог сработать. Наша смерть была самой легковыполнимой его частью, и на данный момент я бы оценил наши шансы как пятьдесят на пятьдесят – если, конечно, кто-нибудь из нас не придумал бы что-нибудь оригинальное.
– Эй, Дермот, выпердыш куриный, ублюдок, ты что, оглох? – снова заорал я. – Отзовись, членосос!
Яростная стрельба продолжалась еще несколько секунд. Потом она внезапно прекратилась, и наступила тишина.
Последовала томительная пауза, и наконец Дермот Финюкин заорал откуда-то из полумрака:
– Что нужно?
– Это я, Майкл Форсайт. Выслушай меня, Дермот, только выслушай, хорошо? Легавые будут здесь через пару минут, это я тебе точно говорю. Вы, парни, здорово облажались. Оттуда, где вы засели, вам нас не достать, понятно?
– Ну, это мы еще поглядим, – с угрозой откликнулся Финюкин.
– Да погоди ты, дерьмоед долбаный, не перебивай. Вам нас не завалить, но и мы ничего не сможем вам сделать. Рано или поздно копы все равно приедут, и что тогда? Пять лет тюрьмы и депортация. Ты этого хочешь?
Один из парней Дермота крикнул что-то по-испански, и стрельба возобновилась. Лучик схватил меня за руку; при этом он что-то сипел, словно астматик. Я повернулся к Скотчи, приглашая его полюбоваться этой картиной, но ему было ни до чего. Лицо его перекосилось от ярости, но злился ли он на меня или на свое незавидное положение, я не знал.
Стрельба снова прекратилась.
– Что ты предлагаешь? – прокричал Дермот.
– Я предлагаю прекратить огонь и разбежаться. Ты дашь нам уйти, а мы дадим тебе сутки, чтобы перебраться на новое место, – сказал я и взглянул на Лучика, чтобы убедиться, что он не возражает. Тот, похоже, все понял и согласно кивнул.
– С чего ты взял, что я готов отсюда уехать? – крикнул Финюкин.
– Всех парней Темного тебе все равно не замочить, значит, тебе придется куда-то перебираться. Остаться здесь ты по-всякому не сможешь – не настолько силен.
Последовала долгая пауза, и в тишине мы услышали далекий вой полицейских сирен.
– Ладно, Майкл, согласен. Только помни – ты обещал! Если я вас выпущу, вы дадите мне двадцать четыре часа, чтобы свернуть дела и убраться?
– Можешь на меня положиться, Дермот. Вот и Лучик слово дает! – заорал я и повернулся к Лучику. – Скажи ему, – прошептал я. – Скажи…
– И я даю слово, Дермот! – натужно взвизгнул Лучик.
– О'кей, договорились.
– О'кей, – сказал и я.
– А что теперь? – неуверенно осведомился Финюкин.
– Теперь мы встанем и уйдем, а вы не будете в нас стрелять, – тотчас ответил я.
Краем глаза я заметил, что Скотчи отрицательно качает головой и беззвучно шевелит губами. «Черта с два!» – хотел он сказать. К счастью, ему хватило ума не произносить это вслух.
– Ладно, валяйте, – снова крикнул Дермот.
– Значит, мы сейчас тихо и спокойно выйдем, а вы дадите нам сесть в машину и уехать, пока не появились легавые, о'кей?
– О'кей, согласен, – сказал Дермот.
Тут Лучик потянул меня за рукав, и я наклонился к нему:
– Что?
– Ты уверен, что все сработает? – спросил он.
– Думаю, что да.
– Откуда ты знаешь, что нас не замочат, как только мы выйдем из укрытия? – нервно осведомился Лучик.
– Они откроют стрельбу, как только мы встанем. На этом и строится мой план, – сказал я, забирая у Лучика его револьвер.
Лучик побледнел.
Я повернулся к Скотчи и разыграл свою собственную маленькую пантомиму. Я показал ему револьвер Лучика и жестами дал понять, что собираюсь держать оружие так, чтобы можно было быстро выхватить его и открыть огонь. В первые секунды Скотчи смотрел на меня с удивлением, но потом, похоже, понял, что я хотел ему сказать. Повернувшись к Фергалу, он шепнул что-то ему на ухо, но тот отрицательно качал головой до тех пор, пока Скотчи не привел его в чувство, сильно дернув за волосы. То, что я предлагал, в основном повторяло идиотский план Скотчи, но никакого другого выхода у нас, пожалуй, не было. В меня стреляли уже не в первый раз (и, как оказалось, не в последний), поэтому я почти не трусил. Я знал, что сдюжу, лишь бы Скотчи не подвел.
– О'кей, Дермот, не стреляйте. Мы идем! – крикнул я и, обращаясь к Лучику, добавил шепотом: – А ты лучше не высовывайся.
Потом я посмотрел на Скотчи. Он, похоже, сумел справиться со страхом. Хоть он и придурок, но в трудную минуту сделает все, что только в его силах.
Я кивнул.
Скотчи кивнул в ответ.
Он был готов действовать, и черт меня побери, если в этот миг я его не зауважал. От Фергала проку было мало, но Скотчи – тот действительно парень стоящий.
Главная трудность заключалась в том, что с нашими револьверами мы не могли как следует прицелиться, не подставляя себя под пули. Из автомата можно палить наугад, но револьвер дело другое. Я был уверен – и Скотчи, вероятно, мысленно со мной соглашался, – что парни с «Калашниковыми» начнут стрелять, как только увидят нас. Вспышки покажут нам, где они находятся, и тогда мы можем попробовать снять обоих. В стрельбе из револьвера Скотчи был настоящим снайпером, я тоже стрелял неплохо, однако наш успех зависел главным образом от того, насколько хорошо головорезы Дермота умеют обращаться с автоматическим оружием – особенно с таким мощным, как «АК», управляться с которым нелегко даже профессионалу.
Словом, план был достаточно рискованным.
– Ничего не выйдет, – шепнул Лучик.
– Выйдет, – ответил я уверенно.
Потом я снова кивнул Скотчи, он тоже кивнул, и мы начали подниматься. Все дальнейшее произошло очень быстро. Лучик был прав – наш план не сработал.
Как только мы встали, парни Дермота открыли огонь, но они так нервничали и торопились, что не сумели удержать оружие. Стволы автоматов задрались вверх, и в потолке над нашими головами появилось несколько здоровенных дырок. Я прицелился в стрелка, который находился справа, и выпустил подряд три пули. Скотчи взял на себя того, который был слева, выпустив в него весь барабан. Не знаю, как он, но я, кажется, во что-то попал, однако этого оказалось недостаточно. Пули засвистели совсем близко, и нам снова пришлось залечь.
– Ты не попал! – сказал Лучик.
Я покачал головой.
Мы действительно никого не убили, но Фортуна не совсем нас покинула. Один из наших противников был ранен – мы слышали, как он вопит. Потом послышалась ожесточенная перебранка на испанском. Звук полицейских сирен тем временем стал гораздо громче.
– Дермот, ты что, не врубаешься?! Нам всем кранты, понял, ты, урод? Тебе придется нас выпустить! Уходите через черный ход, а мы уйдем через парадный, – заорал я.
– Шлепните их! – завизжал Дермот где-то в глубине зала.
– Давай же, шевели извилинами, ублюдок безмозглый! – внес свою лепту Скотчи.
Я ждал ответа, но спор на испанском продолжался, потом прогремело еще несколько очередей. Скотчи тоже выпустил наугад несколько пуль, положив ствол револьвера на край опрокинутого стола. Стрельба с той стороны продолжалась еще несколько мгновений, потом все стихло.
– Господи, Дермот, неужели тебе еще не ясно, что все мы по уши в дерьме? – снова крикнул я.
Я ждал ответа, но из дальнего конца зала не доносилось ни звука. Тогда я посмотрел на Скотчи, и он пожал плечами.
Потом мы услышали, как хлопнула дверь черного хода, и Скотчи тут же выпрямился.
– Эти ублюдки слиняли, – объявил он.
Дальше пришлось действовать очень быстро. Пока я помогал Лучику подняться, Скотчи, внезапно преисполнившись энергии, ринулся в офис, чтобы до приезда парней в синем забрать наличность и все документы, которые могли иметь отношение к Темному. Я бросился за ним, но, не добежав до дверей, мы увидели Дермота, который лежал на боку, вытянувшись во весь рост в луже собственной крови. Он был мертв. В его теле зияло несколько больших ран от автоматных очередей.
– Как думаешь, это случайность? – спросил я у Скотчи. – Огонь по своим или что-то в этом роде?
Скотчи покачал головой то ли в знак того, что сомневается, то ли потому, что и сам не знал ответа.
Остановившись, я несколько мгновений тупо смотрел на тело, распластавшееся у моих ног. С тех пор, как я начал работать на Темного, это был первый труп, который я увидел. Подошел Фергал и несколько раз щелкнул пальцами перед моим носом.
– Эй, очнись, – сказал он. – Пора сматываться.
Получить замечание от Фергала – это было уже слишком. Я стряхнул с себя оцепенение и поспешил в офис. В коридоре мы увидели кровавый след, тянувшийся к дверям черного хода. Это многое объясняло. По-видимому, наша отчаянная попытка оказалась не совсем безрезультатной: мы ранили одного из парней, после чего они захотели как можно скорее исчезнуть. Дермоту это предложение не понравилось, и он стал возражать, забыв о том, что умные люди стараются не ссориться с людьми, вооруженными автоматами Калашникова. Особенно когда те находятся на расстоянии нескольких шагов…
Полицейские сирены завывали теперь буквально на соседней улице. Нужно было торопиться. В фальшивом посудном шкафчике на стене мы обнаружили миниатюрный сейф. Скотчи, способности которого я иногда недооценивал, уже обыскал ящики стола и теперь выдирал сейф из шкафа.
– Открывать некогда, Брюс, – сказал он мне. – Помоги мне дотащить его до машины.
– Ну его к черту, – сказал я.
– Ты не понимаешь, Брюс. Нельзя оставлять ничего копам. Помоги мне!
– Да он черт-те сколько весит! – возразил я, но все же сунул револьвер в карман и наклонился.
– Согни колени, спину держи прямо, – хладнокровно посоветовал Скотчи, хотя сирены выли уже совсем рядом.
– Помочь? – спросил Фергал.
– Помоги, но сначала посади Лучика в машину, – велел Скотчи.
Фергал убежал, а мы взялись за сейф. Эта сволочь оказалась жутко тяжелой: мы пронесли его футов десять и опять уронили.
– Ну давай же, мать твою! – завопил Скотчи. Мы подняли сейф и дотащили почти до дверей, когда снова появился Фергал.
– Там уже целая толпа, – сообщил он.
Втроем мы вынесли сейф на улицу, и я увидел, что на тротуаре действительно собралось человек двадцать. Здесь были только мужчины, некоторые кричали что-то на испанском, но большинство хранило молчание.
– Открой багажник! – велел я Фергалу. Энди за рулем то прибавлял, то убавлял обороты двигателя, работавшего на холостом ходу, и я понял, что он здорово нервничает. Быть может, даже наложил в штаны. Фергал тем временем совладал с замком и открыл багажник. Мы зашвырнули проклятую железяку внутрь и прыгнули в салон – Скотчи впереди, остальные сзади.
– Все на месте? – спросил Энди.
– Все, все, поехали, идиот чертов! – взревел Скотчи.
Несколько человек из числа зрителей захлопали в ладоши, а один парень, подойдя совсем близко, посоветовал нам развернуться и ехать в сторону противоположную той, откуда приближались легавые. Он же разогнал толпу и подсказал, как лучше добраться до набережной. Я не сомневался, что, когда копы приедут, он направит их в другую сторону. Повезло.
Все было бы хорошо, если бы Энди, запаниковав, не запутался в переплетении улиц и не вырулил на Вестсайдский хайвей, по которому мы доехали почти до самого моста Джорджа Вашингтона. Только там он взял себя в руки и свернул на восток, в Инвуд. Там мы остановились и уложили сейф так, чтобы можно было закрыть крышку багажника как следует. Потом Скотчи, Фергал и Лучик сели в поезд, чтобы сбить со следа полицию, которая могла разыскивать автомобиль с пятью мужчинами в салоне. Мне пришлось остаться с Энди, так как рана на руке еще кровила. Кроме меня никто больше не пострадал (если, конечно, не считать Дермота и одного из его парней).
Энди, как выяснилось, еще не окончательно пришел в себя, и пока мы ехали, мы могли попасть в аварию раз пять, а то и больше.
– Вообще-то у нас в Америке правостороннее движение, – заметил я, когда, поворачивая на перекрестке налево, он выехал на левую сторону улицы.
– Знаю. Живу здесь подольше тебя, – огрызнулся Энди.
– Может быть, но я в коме не валялся и половину мозгов не растерял.
– Как и я, – сердито сказал Энди.
– Вот это верно, дружище, потому что если ноль разделить пополам, все равно будет ноль.
– Слушай, заткнись, ты мне на нервы действуешь! – прошипел Энди, начиная закипать.
Но моя уловка сработала. Мне удалось его отвлечь, и оставшуюся часть пути Энди злился на меня, напрочь забыв о стычке в баре.
Мы переехали через мост и двинулись по Бродвею, торопясь покинуть опасную часть Манхэттена. Вскоре мы уже благополучно сидели в «Четырех провинциях». В паб мы вернулись еще до того, как Пат услышал по полицейскому радио первые сообщения о перестрелке.
Меня разбудила боль в раненой руке. Ее забинтовала мне миссис Каллагэн, поскольку долбаная Бриджит Найтингейл уехала с долбаным Темным в какое-то долбаное заведение на Лонг-Айленде. С Бриджит мы, таким образом, не виделись уже несколько дней, и я невольно спрашивал себя, охладела ли она ко мне или, может быть, Темный вдруг окружил ее заботой.
Заковыристая задачка.
Вечеринку, посвященную возвращению Энди из больницы, решено было отложить, так как люди, в которых только что стреляли из автоматов, обычно не склонны веселиться. Перенесли ее на вечер следующего дня.
Накануне я уехал домой на поезде. Войдя в квартиру, я сразу завалился на диван и проспал несколько часов. Сейчас я проснулся – болела рука, к тому же я чувствовал себя – словно в грязи вывалялся. Стрелять в людей, чтобы заработать на кусок хлеба, – такой работенки и врагу не пожелаешь. Да и вообще, что у меня за жизнь? Это же смех сквозь слезы! В конце концов, мне уже не четырнадцать, мне скоро двадцать. Через пару недель, если точнее. Может быть, пора перевернуть страницу и начать все с чистого листа. Интересно, отработал ли я уже стоимость своего авиабилета или еще нет? Но куда мне возвращаться? Что ждет меня на родине? Ничего. Ровным счетом ничего, кроме вечного дождя.
День уже склонялся к вечеру, поэтому я набрал номер и, подражая акценту уроженцев джерсийского побережья, сказал в трубку:
– Позовите, пожалуйста, Бриджит.
– Одну минуточку, – сказала миссис Пат Каллагэн.
Последовала долгая пауза, потом я услышал знакомый голос:
– Да?
– Я не видел тебя целую вечность! – сказал я.
– Я не могла. У меня было очень много дел, но я… Не думай, что я забыла о тебе, – ответила Бриджит.
– Хотелось бы верить.
– Но это правда. Слушай, Май… В общем, мне сейчас не очень удобно разговаривать. Я перезвоню тебе, о'кей?
– О'кей.
Она повесила трубку.
Секунд тридцать я сидел неподвижно и смотрел на телефон.
Потом я разделся и отправился в душ.
Ощущение грязи на коже было почти физическим. Я намыливался, тер себя мочалкой, снова намыливался. Потом я включил душ и сел на дно ванны, чтобы вода окатывала меня с ног до головы. Минуту или две я стучал кулаком по дну ванны и бессильно матерился. Потом я вспомнил, что я сказал Лучику насчет своего ци, и начал ржать. Наконец я вымыл голову и вышел из ванной. От голода у меня буквально сводило живот, и я решил выйти и съесть что-нибудь китайское. На улице было довольно жарко, поэтому я надел только шорты, хлопчатобумажную футболку и армейские ботинки для хождения по пустыне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49