Она довольно хорошо относится ко мне. Удерживает меня в нормальном состоянии, если ты понимаешь, что я имею в виду.Клементина кивнула. С каждой секундой какое-то странное чувство охватывало ее все сильнее и сильнее. Она так долго мечтала об этом воссоединении, представляла, как он сидит именно там, где сидел сейчас, но все, казалось, каким-то неверным, нереальным, не на своем месте. Он был красив, но совсем не так захватывающе, как в ее фантазиях. Он слишком горбился. Он жадно глотал вино. Он не сказал ни единого слова, которое можно было ожидать в данной ситуации, например: «Клементина, извини, что не связался с тобой раньше. Я очень хотел, но боялся, что ты рассердишься.» Или «Пожалуйста, прости меня. Я хочу снова узнать тебя». Вместо этого он плотоядно поглядывал на девицу, трусцой бегавшую по пляжу и молчал.– Что ты здесь делаешь? – не выдержав, спросила Клементина.– Я вижу, ты сразу переходишь к делу. – Он снова рассмеялся и одним глотком допил вино. – Только лишний раз в туалет сбегать. Вот что такое вино. Напиток для женщин. Я – пивной человек, и всегда им был и всегда им буду. У тебя явно нет мужика в доме. Ни один настоящий мужчина не выдержит без, по крайней мере, полдюжины банок в холодильнике.– Суть твоего визита?– Черт побери. Думалось, что ты проявишь больше радости, увидев меня. Клем, я не видел тебя с того дня в баре, да и тогда у нас было не слишком много времени.– Ты так выбрал, не я.– Успокойся. Не сердись. Я хочу сейчас возместить все. Почему ты торопишь меня?– Я не тороплю тебя, – ответила Клементина, испытывая чувство вины.Казалось, он пытается сказать что-то правильное, хорошее. Может быть, он действительно просто хотел побыть с ней. Он стареет, возможно, он всего лишь хочет узнать свою дочь, пока еще у него есть шанс.– Извини, – продолжала она. – Я просто удивлена, что ты здесь, вот и все.Дюк облегченно кивнул:– Я прилетел из Феникса сегодня утром. Жил там последний год или, примерно, год. Кэрол – секретарша, она поддерживает меня в периоды, когда я без работы.– Сейчас именно такой момент? – спросила Клементина, сжимая кулаки, так как начинала понимать, куда он клонит.– Боюсь, что так. Какое-то время я работал там на стройках, но давай взглянем реальным фактам в лицо. Мне уже не двадцать один. Потом я попытался пристроиться к недвижимому имуществу. Феникс стремительно растет. Одному только богу известно, почему. Самое жаркое место на планете, черт бы его побрал. Летом, по ночам остывает только до 27 градусов, если это можно назвать прохладой.– Итак, ты нашел работу?– Не-а. Недвижимое имущество не моя сфера. Слишком энергичная и настойчивая. Поэтому, я искал дальше. Но потом бедняжку Кэрол уволили. Кампания разорилась. Мы постарались добиться успеха. Она ищет работу. Но тем временем нам надо оплатить счета. Мы должны чем-то питаться.– Вот почему ты здесь, – прошептала Клементина, встав.Она снова подошла к перилам. Какой-то человек с собакой брел вдоль кромки воды.– Что там?– Я сказала, и вот ты здесь. Тебе нужны деньги, потому ты появился здесь.– Эй, это не совсем так. Просто ты так хорошо зарабатываешь, а я – твой отец, и я подумал…Клементина стремительно обернулась:– Как ты смеешь использовать свое отцовство для того, чтобы снова вытянуть у меня деньги. Я дала тебе тысячи долларов, а у тебя не хватило даже приличия сказать спасибо. Когда ты набрал достаточно, ты просто вышел из игры, как всегда. Почему я снова должна проходить через это? Ты никогда не был мне отцом.– Ну-ну. Не надо так. Я сделал все, что мог. Ты знаешь это. Я просто не создан для семейной сцены. Я не могу остепениться.– Я никогда и не просила тебя об этом. Единственное, о чем я просила – не выбрасывать меня из своей жизни. Неужели требуется много усилий, чтобы написать письмо?– Ты знаешь, я ведь никогда не любил писать.– Любил, когда тебе нужны были деньги. Я понимаю, ты не хотел заводить семью, тебе нужна была вольная жизнь. Я могу принять и понять это. Но я не понимаю, как ты мог совершенно забыть меня. Ты бросил меня и маму, не сказав даже «до свидания». Ты звонил только тогда, когда твоя совесть доставала тебя или когда тебе что-то было нужно. Похоже, ты совсем не испытывал к нам интереса. Тебе и сейчас наплевать. Ты только притворяешься, когда тебе нужны деньги.Дюк отвел взгляд, дав ей время, чтобы она успокоилась. Клементина была уверена в этом. Она больше не злилась на него. Сердиться на Дюка все равно, что кричать на каменную стену. Сейчас она чувствовала лишь обиду, разочарование и унижение, что никак не научится обходится без человека, которому она не нужна. Все эти годы она таила надежду получить обратно то, что было потеряно. Но сейчас Клементина поняла, что это невозможно. Дюк никогда не будет тем отцом, которого она хочет. Она хотела человека, который защитил бы ее от зла, любил бы ее больше всех на свете, гордился бы ее достоинствами. Хотела кого-то, кем могла бы восхищаться и кого могла бы уважать. Ей нужен был человек, благодаря которому она перестала бы сравнивать всех мужчин с тем, в переулке. Она хотела, чтобы ее обнимали, ласкали, ценили и обожали. Но когда Клементина взглянула на Дюка, обычного человека, возможно, слишком эгоистичного и ленивого, но, конечно же, совсем не ужасного, она поняла, то, что она хотела, детский каприз. Только в детстве любые достижения ребенка считают чудом, и он кажется совершенством в глазах родителей.– Клементина, – поднимаясь, сказал Дюк.Он протянул руку, но она сделала шаг назад.– Больше никаких денег, – твердо произнесла она. – Мне жаль, что у тебя тяжелые времена, но ты сам должен выпутаться. Так что, если деньги – единственное, что тебе нужно от меня, можешь идти.Он открыл рот, потом снова закрыл его. Когда он повернулся, внутри у Клементины все оборвалось, как будто она находилась на самом высоком гребне «русских гор», и через секунду готова была провалиться вниз. Пожалуйста, пусть тебе еще что-нибудь будет нужно, молча умоляла она. Пусть тебе буду нужна я.Он повернулся и надежды ее разбились вдребезги. Больше не будет так больно, подумала она. Клементина всегда верила, что когда станет взрослой, страхи и горе уменьшатся или, по крайней мере, она научиться справляться с ними. Все неправда. Наоборот, с возрастом она становилась все более хрупкой и ранимой.Дюк остановился и оглянулся.– У тебя есть все это, и каждый день к тебе приходят новые деньги, а ты не можешь уделить мне даже пенс? – с горечью произнес он.– Нет, не могу.– Ты эгоистичная сучка, не так ли?Клементина дернулась, как будто ее ударили.– Между прочим, как поживает твоя мать? – спросил он.Удивленная сменой тона, Клементина опасливо взглянула на Дюка:– Прекрасно. Счастлива во втором браке.Дюк поднял брови, потом рассмеялся:– Значит, вот что она сказала тебе. Внешние приличия. У Анжелы никогда не хватало смелости выдержать скандал. Даже самый маленький. Нам даже пришлось уехать из города после твоего рождения, чтобы никто не узнал. Но я всегда думал, что когда-нибудь она скажет тебе правду.– О чем ты говоришь? – Клементина скрестила на груди руки, ощутив озноб от ветерка с океана.– Я вечно хранил бы секрет Анжелы, если бы ты дала мне денег. Но ты ведь теперь у нас мисс «Высокомерие и Величие» и не хочешь иметь больше ничего общего со мной, не вижу причин, почему бы не сказать тебе.– Что сказать мне? – спросила Клементина, раздражаясь от его обходной тактики.Почти двадцать лет она до боли хотела вернуть его в свою жизнь, а не прошло и десяти минут после исполнения ее желания, и ей хочется, чтобы он ушел.– Неужели ты действительно думаешь, что я женился на Анжеле? – сказал он. – Ну-ну. То, что я вообще женюсь, само по себе уже неестественно, а уж жениться на этой серенькой мышке? Будь же посерьезней. Так что, полагаю, ты – незаконнорожденная. Черт, я знаю, что сегодня это не имеет большого значения, особенно здесь, в этом безумном Голливуде, но все-таки последнее слово осталось за мной, не так ли?Клементина резко отвернулась от него и пристально рассматривала волны, пока ее дыхание не успокоилось, а руки перестали дрожать. Когда она, наконец, повернулась, Дюка уже не было. * * * Меган зарыла ступни в прохладный песок, наблюдая, как Джо с брызгами вынырнул из волны и тряхнул мокрыми волосами, как это делают подростки, серфенгисты и собаки. Джо, улыбаясь, выбежал из океана, белые шорты прилипли к телу.– Как здорово! – воскликнул он, хватая полотенце и вытирая им лицо. – Столько лет я не занимался серфингом.– Ты был совсем как ребенок, – сказала Меган, – до сих пор ты притворялся, что не любишь рисковать.Она улыбнулась, но в голосе слышалась натянутость. Джо вытер руки и сел рядом с ней.– Я никем не притворялся, Меган.Она кивнула, зная, что Джо говорит правду, потом оглянулась через плечо на дом. Клементина очень смутно объяснила, куда собирается сегодня. Фактически, она последние несколько дней вела себя странно, нервно и обеспокоенно. Меган ждала, что она доверится ей, расскажет, что происходит, но этого не случилось. С тех пор, как шесть месяцев назад Клементина потихоньку смоталась на открытие выставки, казалось, что ни она, ни Меган больше ни о чем не рассказывали друг другу, как будто они остались подругами лишь на поверхности, а внутри осталась только пустота.Меган потянулась и взяла руку Джо. Она была мокрой, холодной и в песке.– Пошли. Давай, вернемся в дом.Они направились к дому и вошли через застекленные створчатые двери, выходящие во внутренний дворик. В гостиной, где температура поддерживалась до 20 градусов, было, как всегда прохладно.– Ты можешь переодеться наверху, а я сварю кофе, – сказала Меган.Оставшись одна, она применила свой старый трюк – крепко, как только могла зажмурилась. Она хотела стереть все – мысли, чувства, образы, – но сознание по-прежнему рвалось вперед, смеясь над ней. За каждым углом скрывалось лицо Джексона, и лицо Клементины, хотя и старалось спрятаться за деревьями и кустами, тоже было здесь.Через несколько минут Джо спустился вниз, одетый в джинсы и свитер. Меган улыбнулась, испытывая удовлетворение от его привлекательности, точно также как при виде хорошеньких младенцев. За последний год он стал полностью самим собой. Он уже не смотрелся неуклюжим в костюме, хотя в его работе в средней школе и частных уроках он ему редко был нужен. Джо отпустил волосы, и они касались шеи и копной падали на лоб. Одежда его казалась немного мятой, как будто он слишком рано вытаскивал ее из сушки, а глаза всегда были нежными, мягкими, обращенными к ней, когда Меган нуждалась в его внимании, и обращенными в сторону, когда ей хотелось побыть в одиночестве. Сейчас он стал полностью прежним Джо. И снова она хотела знать – почему не любит его.– Кофе готов, – произнесла Меган.Он пошел следом за ней. Она внесла поднос с кофейником и чашками в гостиную, налила по чашке кофе и села на огромный современный белый стул напротив Джо.Джо выглянул в окно, как делал каждый, кто приходил к ним впервые. Океан сверкал бело-голубыми красками, а у горизонта китобойная шхуна направлялась на север, в Санта-Барбару.– Ты хочешь о чем-то поговорить? – спросил Джо, не глядя на нее.Меган сделала глоток кофе и, найдя его слишком горячим, поставила на столик. Обводя взглядом комнату, она на секунду-две задержала внимание на каждом мексиканском гобелене, на белом кирпичном камине, на современной, в стиле Средиземноморья, мебели, и, в конце концов, снова остановила взгляд на профиле Джо. Он был единственным во всем доме человеком, дарившим ей чувство уюта и надежности.– Все о том же, – сказала она.Джо кивнул и посмотрел на нее.– Ах, да. Дай-ка подумать. Ты по-прежнему заходишься по Джексону, и сходишь с ума из-за того, что Клементина уехала на открытие его выставки, не сказав тебе, и тебе пришлось узнать об этом по фотографии в газете. Алекс каждую неделю звонит, чтобы похвастаться, как сказочно идет ее карьера. Клементина только что получила еще одну ведущую роль. Люди относятся к ней, как к какой-то богине, пронзительно верещат, завидев ее и просят дать автограф. И, вдруг ты, по-прежнему, непримечательная, маленькая, старая Меган. Ну как, исчерпывающие сведения?Меган улыбнулась, взволнованная его способностью выставлять проблемы, которые она считала важными, в смешном свете, недостойным даже, чтобы тратить на них время.– Да, вполне.Джо отхлебнул кофе и уселся на плюшевую тахту.– Я рассказывал тебе когда-нибудь о том, что чувствовал к Алекс, когда был маленьким?Меган покачала головой:– Не так много, как мне хотелось бы услышать.– Временами я ненавидел ее, – сказала Джо, уставясь куда-то в пространство поверх головы Меган. – Я ненавидел ее за красоту и шик. Выдержку. Смелость. Я до смерти боялся потерпеть неудачу, удариться, причинить себе боль, зайти слишком далеко, и тогда Алекс мчалась мимо меня, закрыв глаза, не глядя, куда идет и совершенно не заботясь, чем это закончиться.– Алекс невероятна, – прошептала Меган.Джо протянул руку и Меган села рядом с ним на тахту.– Ты тоже жила в ее тени, – добавил он. – А потом появилась Клементина. Такая сильная, жизнерадостная, потрясающая, и казалось, что они забивают тебя со всех сторон, забирая последние кусочки твоей индивидуальности, которые ты считала особенными.– Но они мои лучшие подруги, – возразила Меган. – Я люблю их. Я ненавижу себя за то, что желаю им несчастья.– Конечно. И я люблю Алекс. Я люблю ее всем сердцем. Но я знаю, что мне надо найти свою собственную особенность, что-то, что выделяло бы меня из толпы, так что я мог бы жить по-своему и гордиться своим совершенством. Я далек от Алекс на целую галактику, но мне нужно было оказаться в центре внимания, хотя бы на одну-две минуты.– И ты нашел музыку, – задумчиво произнесла Меган.– Да. Я нашел музыку. И вдруг стало совершенно неважно, что Алекс умнее, и что у нее больше друзей, и она способна рассмешить любого. Потому что, когда люди видели меня, они говорили: «О да, Джо Холмс. Тот, что играет на пианино» Я имел что-то свое.– Это чудесно, Джо, – сказала Меган. Она откинулась на толстые диванные подушки, настолько громадные, что казалось они проглотят ее. – Но я не вижу, чем это поможет мне.– Тебе нужно сосредоточиться на том, что сделает тебя особенной, вместо того, чтобы жить за блестящей карьерой Алекс и красотой и славой Клементины.Меган встала и подошла к камину, потом круто обернулась.– А что у меня есть? Я живу в этом мавзолее, потому что его купила Клементина, я боюсь жить одна, самостоятельно. У меня есть работа в лавчонке, которую, между прочим, я люблю, но все думают, что мне следует добиться большего – постараться скинуть шефа, или открыть свой собственный магазин, или еще что-то. Никто даже не остановится на минутку и не подумает, что я могу быть счастливой, делая то, что делаю. Никому и в голову не приходит, что, возможно, есть что-то другое, чего я хочу.После минутной паузы Джо выпрямился:– И чего же ты хочешь?Меган опустила взгляд на руки, сжатые в кулаки. Она разжала их и прислонилась к прохладной стене.– Я знаю, что ничего этого мне не нужно, – ответила она, обводя рукой комнату. – Мне не нужен сияющий чистотой дом на пляже. Здесь я даже не могу пройти по улице, не тревожась, нет ли прорехи в спортивных штанах и в порядке ли прическа.Джо рассмеялся, и Меган вернулась на тахту.– Мне не нужна скоростная карьера, как у Алекс. Чтобы она не говорила, я знаю, что она не всегда счастлива. У нее есть глаза. Она видит пустую подушку по ночам. И она не сходит с ума от удовольствия сидеть в одиночестве в кино и готовить себе одной. И мне не нужна слава, как у Клементины. У нее есть все, что только можно купить за деньги, и все же я слышу, как она плачет по ночам. Точно так же, как и я, такая же одинокая, как и я.Она прислонилась головой к плечу Джо: знакомое ощущение его тела, запаха и мягкого шерстяного свитера успокоило ее. Она закрыла глаза.– Я просто хочу счастливой жизни. Я хочу снова выйти замуж. Я хочу мужа, который любил бы меня больше всего на свете. Я хочу детей. Я хочу ходить на собрания Учительско-родительской ассоциации. Я хочу лагерных поездок, лимонада, Бой-Скаутов. Ни одно из этих желаний не сделает меня какой-то особенной.Джо положил руку на ее плечи и прижал к себе.– Вот где ты ошибаешься, Мег, – прошептал он. – Они сделают тебя очень особенной. Когда говорят об Алекс, скажут «финансовый кудесник». А о Клементине скажут «знаменитость». Но когда заговорят о тебе, скажут так «Меган женщина, которая знает, что действительно важно в этом мире».Меган улыбнулась и взглянула на него. Глаза Джо были теплыми, она почувствовала на своей щеке его дыхание. Она никогда не была раньше так близко от него, а если и была, то лишь краткое мгновение, когда наклонялась запечатлеть целомудренный поцелуй. А сейчас он был рядом, и она не чувствовала ни дрожи, ни страха. Не было также и бешено колотящегося стука сердца, как с Тони и Джексоном, но Меган сомневалась, что когда-нибудь вновь захочет испытать подобное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52