Мне нужно искусство… Это внутри меня. Все, что окружает меня… – Джексон закрыл глаза, с полной силой осознав, что он потерял сегодня. – Все здесь было моим «Я». Ты уничтожила меня.Меган круто обернулась лицом к нему, и единственный раз в жизни именно Джексон отвел взгляд.– Мне хотелось только счастливой жизни, – сказала она. – Муж, дом, ребенок. Почему тебе так трудно дать мне это?– Я не какая-то заводная игрушка, которой ты можешь управлять по своему желанию. Я – личность. У меня есть собственные мечты и идеалы. Неужели тебе совершенно не важно, чего хочу я?– Ты несправедлив, – ответила Меган, вновь заливаясь слезами.– Я несправедлив? Я несправедлив? – Джексон схватил ее за руки, ногти вонзились ей в кожу. Она пыталась вырваться, но он крепко держал ее.– Ты действовала как маньяк, разрезая на части плод всей моей жизни, единственное, что давало мне спокойствие, просто потому, что тебе надоело смотреть на них, а потом у тебя хватило наглости заявить, что я несправедлив. Бог мой, ты исказила все факты, не так ли?– Может быть, – закричала в ответ Меган. – Но тебя никогда не было рядом со мной, чтобы подсказать, что я не права.Джексон отпустил ее руку и пошел к двери. Сверток по-прежнему лежал на полу, и он поднял его.– Куда ты идешь? – спросила Меган.– На улицу.– Джексон, куда ты пойдешь? Ты не можешь оставить меня сейчас. Мы говорим о нашем браке. Пожалуйста, нам надо поговорить.Джексон повернулся:– Мне кажется, именно сейчас единственное, что нам надо, – это развод. Я пойду немного пройдусь и постараюсь изменить свое мнение.Он хлопнул дверью. Меган хотелось броситься на пол и рыдать навзрыд, бить со всей силы кулаками в стену, но она не сделала ничего подобного. Вместо этого взяла пакет для мусора из кухонного шкафа и вернулась в гостиную. Было удивительно легко ни о чем не думать, когда она занималась уборкой. Три года она делала одно и то же, дойдя до автоматизма, отбросив все мысли о фальшивости их брака и сосредоточив все внимание на том, какой очиститель лучше всего пойдет для этого или того пятна.Меган наклонилась и раскрыла пакет. Обрывок за обрывком разбирала она то, что было раньше картинами, эскизами, постепенно наводя порядок. * * * Алекс увлеченно занялась яблочным пирогом Милли. У нее редко выпадала возможность поесть по-настоящему. Работа над степенью магистра занимала пять дней в неделю, с восьми утра до, самое раннее, одиннадцати ночи, а оставшиеся два дня она проводила в «Гудмэн и Ассошиэйтс», работая с книгами. Ни один из мужчин, проходивших через ее жизнь, не интересовался тем, чтобы подкормить ее, и, честно говоря, Алекс считала, что не смогла бы поддержать беседу ни с одним из них во время двухчасового обеда.Поэтому она перехватывала стакан содовой тут, конфету там. Идеальная диета. Она сбросила без всяких усилий десять фунтов за последние три месяца. Зачем ей беспокоиться с питанием, когда она стала стройной и эффектной.Алекс громко рассмеялась, привлекая, наконец, внимание своего спутника. Десять минут он, не отрываясь, смотрел в окно, совершенно забыв про свой черничный пирог.– Что здесь смешного? – спросил Джексон.– Я просто подумала, какая я великолепная, сексуальная женщина.Он улыбнулся:– И, конечно, скромная.Алекс потягивала кофе, наблюдая за ним поверх чашки. Лицо Джексона было бледным, покрытым морщинками. Темные волосы, обычно красиво взлохмаченные, поредели. Фланелевая рубашка была мятой и морщенной, как будто ложась спать он забыл снять ее.– Ты выглядишь препаршиво, – заметила Алекс.Джексон откинулся на виниловые подушки сиденья и потер заросший щетиной подбородок.– Спасибо.– Джек, я серьезно. Прошло четыре месяца с тех пор, как вы с Меган обратились к психотерапевту. Предполагалось, что это поможет, помнишь?– Поможет! Ха! – он поднял вилку, потом вновь опустил ее и отодвинул пирог.– Можно я съем?– Удивительно, как это ты не толстеешь. Меган не может и кусочка пирога съесть, чтобы не…– Чтобы не что?– Ты заметила, что я первый раз упомянул ее имя в беседе? Прозвучало почти так, как будто она моя жена.Алекс взяла счет и встала.– Забудь про пирог. Я заплачу, и мы пойдем погуляем.Вернувшись от кассирши, она стащила Джексона с места и обвила рукой его талию. Они вышли на улицу. Стоял теплый весенний день.– Ты любишь ее? – неожиданно спросила Алекс.– Боже, нельзя ли начать с вопроса полегче?Алекс остановилась и повернула Джексона лицом к себе.– Это должно быть легко. Это должен быть самый легкий на свете вопрос для женатого мужчины.– Где ты взяла привычку быть столь рассудительной и категоричной? Ты ни черта не знаешь ни о любви, ни о браке.Алекс круто повернулась и помчалась вниз по холму.– Алекс, подожди!Она ускорила бег и завернула за угол, по направлению к Беркли. Джексон бросился за ней и, догнав, схватил за руку.– Алекс, извини.– Каждый считает своим долгом сказать мне это, а потом извиняется, как будто я тренировочная груша, от которой отскакивают все удары.– Конечно же, нет. Мне, действительно, жаль. Извини. Это было подло с моей стороны. И сам я дерьмо. Ты – мой лучший друг. Прости меня, пожалуйста.Алекс взлохматила его и без того уже растрепавшиеся волосы и улыбнулась.– Ладно. Прощаю. Но в последний раз. А сейчас, пошли дальше. Давай вернемся на территорию университета.Они быстро прошли милю, отделявшую их от Беркли, разговаривая о старых университетских днях, своей квартире, о чем угодно, только не о настоящем. Для Джексона было намного легче искать спасение в прошлом, чем иметь дело с настоящим, как приходилось ему делать каждый вечер в понедельник и среду в беседах с консультантом-психотерапевтом по вопросам брака. Четыре месяца назад он понял, что для них с Меган единственный выход или развод или консультации. Несмотря на то, что они очень сильно отдалились друг от друга, Джексон не хотел признать поражение и совершенно потерять Меган.Но, боже, как он ненавидел эти консультации, колкие вопросы консультанта, которые, казалось, всегда обвиняли только его. Джексон ненавидел слезы Меган, непременно появляющиеся спустя пять минут после встречи. По ее слезам можно было сверять часы. И он ненавидел собственную двуличность. Потому что желание снова стать свободным и, еще хуже, забыть Меган, превратилось в неотъемлемую часть его жизни. За час до каждого сеанса Джексону приходилось сконцентрировать все силы и энергию, чтобы заставить себя пойти, делать вид, притворяясь, что сохранить брак для него самое важное в мире, как это было для Меган.Вместе с Алекс они подошли к лужайке с южной стороны университета и сели на солнышке. Джексон лег на спину и пристально разглядывал тонкий слой облаков, проносившихся по небу как легкий дым фабричных Труб.– Я люблю ее, – мягко произнес он. Алекс кивнула и обняла руками колени. – Я люблю ее, потому что она – моя жена. Потому что больше трех лет назад я стоял с ней перед алтарем, веря, что мы сможем быть вместе.– И ты можешь?– Со стороны не похоже, не правда ли? – Он резко сел. – Полагают, что консультации могут улучшить наши отношения, но на самом деле стало еще хуже. Доктор Мадвик просит нас рассказывать о наших чувствах, но все, что мы узнаем в результате, это то, как мало мы в действительности знаем друг друга. Меган говорит такие вещи, что я не верю своим ушам.– Например?– По ее мнению, я обязан стать нормальным, приличным человеком. Она не может пережить, что я пытаюсь зарабатывать на жизнь как художник. Она хочет, чтобы я, как бесхарактерная тварь, снова приполз к Якоповичу и попросился на работу. Похоже, Меган придумала меня таким, каким я должен быть, и не желает видеть, какой я на самом деле, стараясь всунуть меня в шаблон, созданный ею.Джексон провел рукой по волосам, слипшимся от пота и пыли. Когда он в последний раз принимал душ? Дни? Недели назад?– То, что у нее деньги в банке, не имеет никакого значения, – продолжал он. – Деньги, которые она когда-то предложила мне. Нет, сейчас она говорит, что деньга предназначены только для вклада и моя обязанность обеспечивать ее.– Это не похоже на Меган.Джексон замолчал и взглянул на Алекс. Глаза ее были закрыты, лицо обращено к солнцу. Темные кучерявые волосы падали, ниже лопаток, она не стриглась три года. Это была такая же буйная, непокорная и собранная Алекс, что и всегда.– И все же, это – сущность того, что она говорит. Алекс, она совершенно другая сейчас. – Она стала сильнее. Что-то изменилось в ней в тот день, когда она изрезала мои картины.Джексон сжал кулаки. Поднявшись, он побежал к мощному дереву в нескольких метрах позади и стал подтягиваться, повиснув на нижней ветви.– Ты все еще злишься на нее за это?– Да. Нет. Не знаю. Я думаю о том, что потерял, и хочу убить ее. Но потом я думаю о работах, которые написал в последнее время, стараясь компенсировать уничтоженное, и каким-то образом, вижу, что это пошло мне на пользу. Это побудило меня работать больше, упорнее.– Иди сюда, – позвала Алекс, оборачиваясь и наблюдая, как он, подобно обезьяне, висит на одной руке. – Иди сюда, идиот, я хочу серьезно поговорить с тобой хоть минуту.Джексон вернулся и сел рядом с ней.– Знаешь, ты несправедлив к Меган, – сказала она.– Как ты можешь говорить такое? Не кто иной, как Меган, превратила в груду обломков мои картины. Я бы сказал, что я излишне любезен по этому поводу.– Я говорю не о твоих картинах. Я имею в виду эмоции.Алекс сорвала несколько травинок и раскладывала их на ладони в соответствии с размерами.– Тебе следовало бы послушать Меган, когда она звонит мне. Она болтает об успехе, достигнутом вами у психотерапевта. Как хорошо складывается теперь ваш брак. Она уверена, что вы преодолеете различия и все будет превосходно. А потом, десять минут спустя, из телефонной будки звонишь ты, крича и ругаясь, говоришь, какой ты несчастный. Вас с ней разделяют миллионы космических лет.– Что ты от меня хочешь? Чтобы я взорвал построенные ею воздушные замки? Уничтожил и разрушил весь ее мир?Алекс уронила травинки и взглянула ему в глаза.– Да! Черт побери. Она живет в мире, который не существует, и в один прекрасный день она обнаружит это. Постарайся представить, каким разрушительным ударом будет для нее все. У тебя есть картины и мечты. А у Меган – только ты. Будь с ней честным, Джек. Скажи ей, что не думаешь, что у вас что-то получится. Скажи ей, что ты боишься. Скажи ей хоть однажды правду.Джексон посмотрел в сторону. Несколько студентов вышли на улицу и улеглись на лужайке позагорать в перерыве между занятиями.– Меган не нужна правда, Алекс. Ей ближе сентиментальные картины Нормана Рокуэлла, страницы какого-нибудь психологического романа о том, как стать счастливой. Каждый раз, когда я пытаюсь быть самим собой, реальным человеком в реальном мире, она просто захлопывает дверь.Алекс встала и стряхнула приставшую траву. Она протянула руку Джексону, помогая встать.– Ну что ж, тогда просто постарайся взломать дверь еще раз, хорошо? * * * Клементина внимательно рассматривала себя в большом, во весь рост, зеркале в спальне. Атлас, легко касающийся ног, напоминал кожу ребенка. Она провела руками по бедрам и повернулась из стороны в сторону. Коралловый пеньюар великолепно шел ей.Клементина чуть не отослала его обратно, получив шесть месяцев тому назад. На вложенной карточке она прочла: «Клементине, с любовью. Джексон». Она все еще помнила чувство, охватившее ее тогда. Оно напоминало неприятный холод кубика льда, который ее кузина засунула ей за шиворот, когда им было по пять лет. Холодную, скользкую, трепещущую дрожь, от которой напряглось тело. На мгновение она легко забыла Меган и их брак, расстояние, отделяющее ее от Джексона. Она представила, как он думает о ней, грезит наяву о вещах, которые могли бы осуществиться когда-нибудь, если бы хоть немного изменился ход их жизни. Джексон был единственным мужчиной, заставляющим ее испытывать неловкость и неудобства и в то же время чувствовать себя так по-домашнему уютно.Но увидев свое лицо в зеркале, с мечтательными и затуманенными глазами, с румянцем на щеках, Клементина застыла. Сердце предавало ее. Она понятия не имела, насколько далека от настоящей физической близости с ним, но уже думала о нем и, страшно признаться, желала его. Холодок желания и страха отрезвил Клементину.Какие бы чувства она ни испытывала к Джексону, они должны остаться похороненными на самом дне ее души, в самой глубине ее сердца. В этом ее единственная защита от воспоминаний – держать все: страх, гнев, любовь, ненависть – запертым внутри. Это единственный известный ей путь выжить.Кроме того, сейчас она обручена со своей работой. Уилл добился для нее прослушиваний на еженедельные фильмы, и Клементина получила приглашение на роли в четырех рекламных роликах в «Эй-Би-Си Санди Найт фильма». Но дело подвигалось медленнее и труднее, чем она думала. Ей пришлось заняться фотомоделированием и сняться для пары каталогов, чтобы хоть как-то свести концы с концами. В принципе, это не важно. Если нужно сделать шаг назад, чтобы, в конечном счете, продвинуться вперед, она готова. Она не может позволить сейчас Джексону Холлиэллу отвлечь ее от цели, увести в сторону. Клементина просто выбросит его из головы.Сначала она была слишком занята, и ей не хватало времени сходить на почту и отослать сверток обратно. Она так и оставила подарок нераспечатанным на кофейном столике и каждое утро, и каждый вечер подолгу рассматривала его. Спустя неделю, не в состоянии превозмочь любопытство, она развернула сверток. Ей было интересно узнать, что там внутри – альбом, о котором она мимоходом упомянула, книга. Увидев под тонкой белой оберточной бумагой кремовый пеньюар, она почувствовала, как замирает и останавливается сердце. Клементина вытащила подарок из коробки и прижала к лицу.По щекам покатились слезы. Это была не печаль, нет. Просто боль в груди, потеря чего-то, о существовании чего она даже не подозревала и, возможно, никогда уже не обретет. Если бы все было по-другому, подумала она. Если бы только я была кем-то еще.Меган рассказывала о своих проблемах с Джексоном, но Клементина сомневалась в их серьезности. Меган звонила раз в неделю, кратко информировала о сеансах у консультанта, отмечая, как постепенно улучшаются ее отношения с мужем, как замечательно они живут сейчас, когда кристально честны друг с другом. Во время этих звонков Клементина прижималась спиной к стене с такой силой, как будто налетел ураган, и она не может сдвинуться с места. Мягкие слова Меган причиняли боль, подробности о том, как Джексон касался ее, хотел ее, любил ее, были невыносимы. Нелепо. Она едва знала его, видела лишь пару раз. И все-таки временами ей казалось, что она отдаст все на свете, только бы оказаться на месте Меган, хотя на один день. Чтобы мужчина прикасался к ней, не вызывая ни ужаса, ни омерзительных воспоминаний, чтобы она могла вытянуться под ним без страха, чувствовать его внутри себя и не вопить при этом. Только один день побыть нормальной и любимой.Но этого никогда не будет, Меган и Джексон разберутся со своими проблемами и проживут в мире и согласии до глубокой старости. А у Клементины останется… ее работа. Да, у нее всегда будет работа.Она почти что отнесла подарок на почту в тот же день. Какую-нибудь безделушку, что-то из бумажных изделий, может быть, даже шарф она еще могла бы принять, но пеньюар… Она положит подарок назад в коробку, подпишет «Отправителю». Клементина уже выходила из дома, когда от внезапной мысли застыла на пороге. Что, если Меган откроет посылку? Клементина не думала, чтобы Меган знала о подарке. Несмотря на его безобидность, Меган почувствует себя обиженной и начнет ревновать. Клементина вернулась и засунула сверток под кровать, решив лично отдать его Джексону, когда будет возле залива или он приедет в Лос-Анджелес.Такого случая не представилось. И вот спустя шесть месяцев, она одела пеньюар в первый раз. Пока сверток лежал под кроватью, Клементина не могла не думать о Джексоне. Она вытаскивала пеньюар по ночам, пробегала пальцами по завязкам, гладила атлас и гадала, что заставило его прислать ей эту вещь, что он знал о ее чувствах к нему. Глядя сейчас на свое отражение в зеркале, она нашла ответы на все вопросы.Джексон прислал его потому, что чувствовал то же самое, что и она, – неоспоримое влечение, непреодолимое желание быть рядом. Казалось, что его руки, касавшиеся материала, ласкавшие его, проникли через расстояние и гладили ее тело. Руки Джексона не были грязными и грубыми, как у Него, они были мягкими и нежными, руками художника, рисующими портреты на ее коже, возбуждая каждый нерв.Каким-то образом, несмотря на краткость времени, проведенного вместе, и расстояние, отделявшее их друг от друга, Джексон знал совершенно точно, какие чувства она испытывает. Он знал, что если Клементина позволит себе подумать о мужчине, о любви к мужчине, она подумает о нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52