Посмотрев на озабоченных друзей, хмуро спросил:
- Что - анализируете?
- Вчера уже попытались... - безнадежно махнул рукой Олег.
- Как Анатолий Анатольевич? - Борихин устало опустился в кресло.
- А вы как думаете? - не слишком приветливо отозвался Буржуй.
- Убивает сам себя, - пояснил Пожарский. - Чтобы никого другого не убить. А вы что скажете? Или опять нечего?
- Да сказать-то есть что, - сыщик крепко потер осунувшееся от бессонницы лицо. - А вот понять что-нибудь...
- Так вы что, вообще ничего не узнали? - вскинулся Буржуй.
- В том-то и дело, что узнал. Бред какой-то... Не вяжется одно к другому! Не вяжется - и все тут!
- А трупы опознали? - вяло поинтересовался Олег.
- Трупы-то опознали. Вернее - труп. Артура вам представлять не надо - старый знакомый. Кстати, он откуда взялся в такой компании, тоже неясно...
- Ну а второй? - Буржуй закурил неизвестно какую по счету сигарету.
- Рецидивист с богатым прошлым, - после нескольких глубоких затяжек сообщил Борихин. - Рощин Вадим Егорович. Из "Банды глухих".
- Каких? Глухих? - поразился Пожарский.
- Именно. А что тут удивляться. Он, Рощин, - сам глухой от рождения. Вернее, как это у них называется, - слабослышащий. И банда его лютые урки, между прочим. Отличаются дерзостью, жестокостью, на убийство легко идут... В общем, те еще деятели!
- А при чем здесь они? - озадаченно спросил Пожарский. - Что-то я не пойму...
- Да вот и я не пойму, - развел руками Борихин. - Тем более - не работали они у нас. Полгода назад мелькнули, по ним мероприятия начали, они и сгинули. Все тогда решили - в другой город переехали, адрес, как говорится, сменили. Тогда еще все удивлялись, как они быстро среагировали - даже взять никого не удалось...
- И что, ничего нельзя узнать? - без особой надежды да и без видимого любопытства спросил Буржуй.
- Что-то можно... Но у нас по ним данных мало. Да и те для внутреннего пользования. Сейчас Семен Аркадьевич пытается что-нибудь раскопать.
- Думаете - получится? - поинтересовался Олег.
- Не знаю. До сих пор у него все получалось... - Борихин тяжело, с кряхтением встал и без всяких объяснений зашагал к выходу. Друзьям, впрочем, никакие объяснения и не нужны были: сыщик шел на похороны. А сами они в очередной раз направились к маленькому офисному спортзалу, у входа в который стояли два плечистых охранника в костюмах.
- Ну, что он? - спросил Буржуй.
- Все то же, Владимир Владимирович, - почему-то шепотом ответил один из охранников. - Четвертый час пошел...
Буржуй осторожно приоткрыл дверь и заглянул в зал. Толстый, потный до такой степени, что казалось - его облили из ведра, с неистовой силой и не останавливаясь колотил огромную тяжелую грушу с песком, нанося быстрые и страшные удары руками и ногами. Буржуй так же неслышно притворил дверь.
- Да... - только и сказал он.
- Слушай, я больше не могу... - Пожарский поглядел на Буржуя и страдальчески покривился.
- Я тоже, - отозвался Буржуй.
- Я вхожу, - Олег решительно толкнул дверь. Оба одновременно протиснулись в зал. Охранники, так и не решившись войти, остались у двери.
- Толстый, друг, хватит, - с порога начал Коваленко. - Я тебя прошу...
Пожарский подошел поближе и заглянул беснующемуся гиганту в лицо.
- Толстый, ты меня слышишь?
Но Толстый продолжал с остервенением колотить грушу. Не выдержав страшных ударов, она вдруг оторвалась от потолка и упала. Толстый, хрипя натруженными легкими, стал наносить удары ногами, затем внезапно рухнул на грушу сверху и зашелся в рыданиях, которые тут же перешли в жуткий хриплый волчий вой.
- "Скорую"! - рявкнул на охранников Буржуй. - Живо!!!
...Врач вытащил иглу из вены бесчувственно лежавшего на диване Толстого.
- С ним все будет в порядке, доктор? - Буржуй с надеждой заглянул врачу в глаза.
- Сегодня - да... - проворчал тот, принявшись укладывать саквояж. - А вообще-то могли бы вести себя серьезнее, взрослые же люди, честное слово. У меня умирающие старики на вызове, а я этого тяжеловеса, который сам себя чуть не угробил, оживлять должен...
- У него горе, доктор...
Врач посмотрел на Буржуя, как на идиота, и, уже направляясь к двери, бросил саркастично:
- Поэтому он штанги или что там четыре часа кряду ломает?
Пожарский склонился над Толстым.
- Вроде спит... - сообщил он Буржую. Тот тоже нагнулся над другом.
- Дышит - так это точно, - констатировал он, выпрямился и зашагал к балкону. - Ладно, идем перекурим.
Косте, свернувшемуся на нарах калачиком на самом почетном месте, под боком у пахана, снился удивительный сон. Яркий, цветной, сказочный. На него сквозь языки пламени, которые вдруг превратились в цветущие ветви, смотрела Стефания и говорила - так звучно, что слова ее отдавались эхом: "Нэ можна спаты, сынку, колы люды допомогы вид тэбэ чэкають. Добром на зло иды, бо добро сыльнише. Алэ и нэ чэкай, що зло зныкнэ, бо сыльнэ воно на зэмли. Як и добро, якэ нам Господь робыты звэлив. Науку мою вичну памьятай. Вставай, лепила, архангелы заявились!"
Костя, вздрогнув, проснулся. Его теребил за штанину сам пахан. Доктор ошалело потряс головой и сообразил, что последние услышанные им слова принадлежали уже не мертвой Стефании из цветного сна, а живому помятому уголовнику.
- По твою душу мусора, кореш, - сообщил пахан. - Прокидайся... Костя по-детски протер глаза и свесил ноги с нар. Его новый друг давал тем временем последние напутствия: - Главное - не колись, поэл? Все эти понты ментовские, козлячие - они для фраеров придуманы! Как я учил - все усек?
- Да. Кажется. - Костя еще раз сонно потер глаза. - Память у меня хорошая. А я еще повторял перед сном...
- Живо на выход! - гаркнул от двери милиционер. - Кому сказано?!
- Давай, брателло! - дружески подтолкнул Костю пахан.
В кабинет Мовенко Костя вошел, все еще зевая во весь рот. Майор нехорошо улыбался в предвкушении момента, когда это сломленное дрожащее существо будет, каясь, по-собачьи заглядывать ему в глаза. Усаженный на табурет доктор снова по-детски зевнул.
- Что, не выспался, колдун хренов? - майор впился глазами в лицо Кости. - Пока всем кагалом отлюбили - на сон времени не осталось? Сигарету дать?
- Спасибо, я не курю, - очень вежливо ответил позабывший о камерных уроках Константин.
- Здоровье бережешь, петушара? - вкрадчиво поинтересовался Мовенко.
Доктор, чуть приоткрыв рот, с опаской посмотрел на злобного майора, потом, снова зевнув, постарался припомнить отлично вызубренную роль. Ощерившись, как учил пахан, он все тем же вежливым интеллигентским тоном проговорил:
- Сам ты петушара, мент поганый! И мокруху мне не шей - расклад у тебя без козырей, поэл? - Тут он хотел лихо цыкнуть зубом, но вышло не очень. А на пустой базар я не подписывался...
Майор на мгновение потерял дар речи, потом как-то не очень уверенно выдохнул:
- Да я... Да ты... Я тебя, щенок, по стенке размажу! - Костя цинично осклабился и заложил ногу за ногу.
- Не шебурши, мусор! Сам сечешь: по мою душу правовик рвется. Как нарисуется - телегу в лучшем раскладе накалякает! Это... падлой буду!
- Дежурный! - рявкнул майор сорвавшимся голосом.
- Да, товарищ майор! - в дверь заглянул немолодой сержант.
- Где ночевал задержанный?
- В шестой, как велели, - доложил дежурный.
- А кто там у нас сейчас? - Мовенко отказывался верить происходящему.
- Да все те же... - удивленно сказал сержант.
- Хорошо, идите, - бросил майор дежурному и повернулся к Косте. Ты что это, урку в законе мне лепить собрался?
- Фраера лепят, - как по написанному проговорил Константин. - А я разговоры разговариваю. Да и то с честной братвой, а не с ментами. Сечешь базар, начальник?
И, глядя на потрясенного Мовенко, Костя снова победно цыкнул зубом. На этот раз вышло неплохо.
Вера открыла глаза и огляделась, не понимая, где она. Секунду очумело смотрела перед собой, а вспомнив, что произошло, вскочила. Последним, что запомнилось, был шприц, который подносил к ее руке человек в черной маске. Замерев на мгновение, девушка снова стала оглядываться по сторонам. Она сидела на диване в обычной дачной комнате, каких тысячи. За открытым настежь окном шумел лес, пели птицы, но на окне была решетка из толстых вертикальных прутьев. В самом доме - Вера прислушалась - стояла тишина, и создавалось впечатление, что кроме нее в нем никого не было. Вера на цыпочках подкралась к единственной двери и приоткрыла ее. Она вела в соседнюю комнату, такую же тихую. Девушка прошла несколько шагов и замерла. На кровати у окна мирно спал ребенок. Еще не веря собственной догадке, Вера подошла поближе. Володя, сын Буржуя, спокойно посапывал во сне. Девушка опустилась перед кроватью на колени рядом со спящим ребенком, на время позабыв о том, где она и что произошло. Малыш вдруг открыл глаза и с удивлением посмотрел на незнакомую тетю. Вера тут же приложила палец к губам, чтобы мальчонка не издал ни звука.
В квартире Василия царила атмосфера горя и близких поминок. На кухне суетились старухи, готовя поминальные закуски. Зеркало в прихожей было завешено простыней. Васина мама, Жанна Ивановна, сидела в комнате одна. Перед ней, на столе, стояла фотография сына, украшенная черной лентой. Василий со своей неизменной улыбкой на лице смотрел со снимка открыто и простодушно. Жанна Ивановна попыталась встать, когда в комнату вошел Борихин, но он не позволил ей и присел рядом.
- Спасибо, что вы пришли, - сказала женщина. - Его придут провожать дети. Однокурсники, девушки. А кто-то же должен сказать на могиле прощальное слово. Я имею в виду - мужчина...
Борихин смущенно кашлянул.
- Жанна Ивановна, я, вообще-то, говорить не особенно умею...
- Все равно Вася попросил бы именно вас, - словно ища поддержки, она взглянула на снимок сына и снова посмотрела на Борихина. - А так я прошу вместо него... У вас есть сигареты, Игорь Борисович? Давайте покурим...
Борихин немного суетливо похлопал себя по карманам и извлек пачку.
- Да, конечно, вот... - Они закурили.
- Я, наверное, не должна спрашивать... Вы сказали бы и сами... Но... тех, кто... Их еще не поймали?
- Еще нет, - он виновато помолчал, потом поднял на нее глаза. - И ловить их никто не будет. Я их просто убью...
- Вы же не можете. Не имеете права.
- Имею... - глухо проговорил Борихин и тут же спрятал глаза, чтобы она не прочитала в них, какую злобу и решимость он вынашивает в душе. Женщинам такое видеть нельзя. - Извините, понимаю, что не к месту... - перевел он разговор на другую тему. - Но я ведь до сих пор на Васиной машине езжу...
Она улыбнулась сквозь слезы трогательным воспоминаниям.
- А, на "спортивном варианте"?
- Именно... - подтвердил сыщик и полез в карман. - Она у подъезда. Вот ключи.
- Нет. Оставьте ее себе, - тихо сказала женщина.
- Да что вы говорите такое! - смутился Борихин. - Вот, я ключи здесь положу...
- Пожалуйста, Игорь Борисович. Я прошу вас...
- Да как я могу? - Борихин искренне возмутился. - Это же не пуговица - машина...
- Какая разница... Глупо... Я всегда очень переживала, что Вася так носится на этом своем "спортивном варианте"... Боялась - разобьется. А бояться, оказывается, надо было совсем другого... Машина ваша, Игорь Борисович. - Она решительно сунула ключи Борихину в карман. - И, пожалуйста, не надо спорить. Вася, я говорила, восхищался вами. Но, если честно, всегда шутил, что единственное, чего вы боитесь в жизни, - это водить машину. Правда?
- Не то чтобы боюсь...Так - не очень умею...
- Вот и научитесь. В память о нем...
Звонок мобильного телефона в этой обстановке прозвучал слишком резко и даже, как показалось Борихину, непристойно. Сыщик покраснел и вскочил.
- Извините, ради бога! - сказал он Жанне Ивановне и - уже в трубку: - Алло... Да, Семен Аркадьевич... Мне сейчас, вообще-то, неудобно разговаривать...Что вы говорите?
- Честно говоря, лучше бы вам приехать, Игорек, - голос эксперта показался Борихину очень встревоженным. - То, что вырисовывается, может быть очень нехорошим. Нехорошим и опасным. Не хотелось бы по телефону...
- Да бросьте вы, Семен Аркадьевич! Не тридцать седьмой год. Неужели нашли что-то?
- Во всяком случае, нащупал. - Эксперт помолчал. - Банда глухих исчезла из города не так просто, по ней успели поработать. И, насколько я могу судить, несколько человек было задержано. А среди них, обратите внимание, наш господин Рощин, слабослышащий, инвалид детства.
- Подождите, Семен Аркадьевич, я что-то не очень понимаю...
- Я же говорю - вам лучше приехать...
Борихин поглядел на Жанну Ивановну. Нет, он не мог просто взять и исчезнуть. С Василием он должен попрощаться по-человечески.
- Обязательно, Семен Аркадьевич, - пообещал сыщик. - Я обязательно приеду. Только не сейчас.
Услышав это, Жанна Ивановна спокойно подняла глаза на Борихина:
- Если это связано со смертью Васи, поезжайте... - Но сыщик отрицательно помотал головой и сосредоточился на том, что говорил эксперт:
- Его пальчики зафиксированы в картотеке задержаний и именно в интересующее нас время. Но больше никаких данных нет.
- Как нет? - поразился Борихин.
- А вот так - нет, и все...
- Вы имеете в виду...
- Стукачество? Нет. Это, конечно, первое, что приходит в голову, вы правы, Игорь. Но я только что проверил по общей базе данных - банда не "всплыла" ни в одном городе страны или зарубежья. Таким образом...
- Погодите, Семен Аркадьевич, погодите, - попросил Борихин. Слишком уж просто, чтобы быть правдой. Вы думаете, кто-то из наших договорился с глухими и...
- Вот именно! - подхватил старик. - Только как раз ничего простого я в этой ситуации не вижу, честно говоря...
- Да всех дел - заскочить к Мовенко и спросить, кто тогда задерживал "глухих" или хотя бы работал по ним.
- Он может этого не знать. Вернее, почти наверняка не знает. Тот, кто решается на подобные ходы, идет ва-банк, терять ему нечего, поэтому концов не найти...
- Я все-таки заскочу. Может, какая-нибудь ниточка обнаружится...
- Попробовать стоит непременно. А я тем временем позвоню кое-кому из старых друзей. Кроме того, просмотрю графики дежурств и замен за тот период времени, который нас интересует. Я уверен в одном: если мы узнаем, кто тайно работал по "глухим", мы размотаем весь клубок. И, пожалуйста, Игорь, приезжайте скорей. У меня как-то тревожно на сердце. Наверное, старость...
Борихин захлопнул крышку трубки и задумчиво посмотрел на фотографию Василия.
...Точно такая же стояла на усыпанном цветами свежем холмике земли у еще раскрытой могилы. И на ней он все так же открыто и простодушно улыбался. Жанна Ивановна беззвучно рыдала на плече у пожилого мужчины, видимо отца. Борихин огляделся. У могилы и в самом деле собралась одна молодежь. Только две-три пожилые женщины, скорее всего родственницы, стояли рядом с Жанной. Сыщику показалось, что все собравшиеся смотрят на него, и он тут же вспомнил, какой он помятый после бессонной ночи, какой небритый и какой косноязычный. Но от него, такого нелепого, явно ждали каких-то слов. И, преодолевая неловкость и застенчивость, он сделал шаг к могиле.
- Я... - Голос его прервался от подступившего к горлу комка, и он прокашлялся. - Я уже говорил Жанне Ивановне, что Василий, который... с которым мы сегодня прощаемся... Так вот, он многому меня научил... Вернее, не многому, но, по-моему, очень важному. Да, странно: считалось, это я его учу, а оказалось вот так... - Голос Борихина неожиданно для него самого окреп, сыщик вдруг понял, что говорит именно те слова, которые, может быть, хотел бы услышать от него Вася, да вот только он, старый бирюк, почему-то так и не захотел сказать их еще живому парню. - Он научил меня не верить слишком уж открытым взглядам, слишком громким словам, слишком серьезным лицам. Мы, наверное, и стареем оттого, что стараемся выглядеть серьезными и честными. А молодость - она шутит и дурачится, потому что так легче всего перебороть сомнение и страх, а значит научиться мужеству. Проще говоря - стать мужчиной... Василий вот улыбается нам с фотографии... Из прошлого, из памяти нашей улыбается... Так давайте его и запомним такого - с улыбкой, каким весь мир нашего Гагарина до сих пор помнит! Извините, наверное, по-дурацки у меня все получилось, Василий не моего корявого слова заслуживает. Но - как могу... Хороню я сегодня не пацана, не мальчишку, а верного и смелого боевого товарища. А потому в честь него...
Борихин вынул пистолет и, подняв его вверх, три раза выстрелил. С веток с возмущенным карканьем сорвалась стая ворон.
Во дворе частного дома в одном из пригородов бригада людей в черных комбинезонах куда-то собиралась по тревоге. Мускулистые фигуры действовали быстро, четко. И все так же беззвучно. Лишь изредка они обменивались жестами.
В заученном порядке парни расселись по машинам. Хлопнули дверцы седан с тонированными стеклами и крупный микроавтобус выехали со двора.
На огромной скорости машины неслись по шоссе куда-то на запад. На одном из поворотов передний автомобиль свернул на узкую, ведущую в чащу леса, дорогу, за ним последовал и микроавтобус. Проехав несколько километров, машины выбрались на поляну, где стоял старый, еще предвоенных времен, бетонный бункер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43