Что - Лиза потеряла номер его рабочего телефона, а заодно и мобильного? Ерунда. Бред. И все-таки она не звонит... Почему?
Когда в сумраке лестничной площадки он пытался нашарить ключом замочную скважину, за спиной вдруг прозвучал знакомый и долгожданный голос:
- Олег...
Пожарский радостно обернулся. Лиза стояла рядом. За ее спиной зловещим фоном застыли фигуры людей в черном. Одна из них глухо проговорила:
- Спокойно, Олег. Открывайте дверь и пригласите нас войти. На лестнице холодно, и Лиза совсем продрогла. А вы же не хотите, чтобы она страдала...
ГЛАВА 11
Железная дверца, ведущая на чердак, с тягучим скрежетом приоткрылась, и в проеме показалась небритая землистая физиономия. Маленькие черные глазки-семечки обвели вороватым взглядом лестницу и стены, но не обнаружили ничего опасного, кроме затейливых угроз в стиле графити, украшавших штукатурку. Физиономия исчезла.
Через минуту с тем же скрежетом дверца распахнулась пошире и выпустила на лестницу обладателя помятого лица и двух его товарищей. Один из них, в вязаной дамской шапочке, надвинутой на самые брови, ухватился за перила худой рукой и далеко высунулся в пролет. Скрип двери никого не потревожил в парадном. Вязаная Шапочка, цыкнув сквозь зубы, сплюнул в пролет и молча стал спускаться по лестнице. Остальные последовали за ним.
Четырьмя лестничными пролетами ниже они остановились у одной из квартир. На карточке, прикрепленной к дверному звонку, значилось: "Борихин И. Б."
- Двери взрослые, - отметил Вязаная Шапочка, пощупав обивку.
- Двери-то взрослые. Замок - фигня... - возразил черноглазый.
- Колян, а ну позырь - сделаешь? - негромко велел Вязаная Шапочка третьему.
Колян, золотушного вида мужичонка с покрытыми татуировкой кистями рук и перебитым носом, склонившись над замком, несколько секунд внимательно его изучал, а потом уверенно произнес:
- Легко... Гвоздем, блин... Гадом буду!
- Петрович, - позвал черноглазый Вязаную Шапочку, который спустился на один пролет и внимательно разглядывал квартиры этажом ниже.
- Чего? - отозвался тот.
- А хули ты решил, что они, мать их, бизнесмены?
- А кто? На работу не ходят, двери железные... Даже если бабок не нароем, в накладе не останемся: телевизор, компьютер, вся байда...
- Так что - прямо сейчас и бомбанем? - Петрович, в котором легко угадывался лидер, выразительно покрутил пальцем у виска.
- Головой думай! Сейчас! Почти утро уже. Скоро детишки в школу пойдут. И батьки ихние в конторы. А днем тихо будет, хоть эту... пианину носи. Подождем...
Приняв решение, Петрович зашагал вверх. Остальные заторопились за ним. Железная дверца жалобно взвизгнула и закрылась.
Лишь только Пожарский повернул ключ в замке, люди в черном, мощно но не грубо отстранив хозяина, завели Лизу внутрь. В квартире они почему-то не стали проходить в комнаты, а свернули в кухню. Лизу усадили на табурет, сами же окружили ее плотной группой. Пожарский только секунду помедлил у порога, потом присел у стола, внимательно глядя на гостей. От группы отделился один из пришедших, внешне ничем неотличимый от прочих - такой же черный комбинезон и трикотажная шапочка-маска. Он сделал шаг вперед и остановился, всем своим видом показывая, что обращаться с вопросами следует именно к нему.
Но Олег не спешил, понимая, что сейчас нужно успокоиться. Во что бы то ни стало успокоиться, унять предательскую дрожь внутри. Он достал сигареты, спокойно закурил и посмотрел на Лизу. Девушка молчала и прятала глаза. Олег обвел всех взглядом и только после этого заговорил:
- Ну, чего ждем? Кто-нибудь будет объяснять весь этот балаган? голос его не дрожал.
- Вы хорошо держитесь, Олег, - глухо произнес отделившийся от группы. - Без бабских истерик. Я вас таким себе и представлял.
- Если вы знаете, кто я, то, наверное, знаете, у кого я работаю.
- Естественно. Вы - самое доверенное лицо Анатолия Анатольевича Толстова.
Голос звучал так, будто говоривший выдавливал слова из тюбика ровный, лишенный эмоций и окраски тон, сопровождаемый каким-то механическим пришипыванием.
- Я его друг, - Пожарскому почему-то не понравилось определение "доверенное лицо".
- Давайте без эмоций, ладно? Не потому, что я не верю в существование дружбы, а просто потому, что сейчас это не имеет никакого значения.
- А что у вас с голосом? Говорите, как киборг. Это что, спецназовские штучки? - поинтересовался Пожарский и, словно спохватившись, что любопытство сейчас неуместно, спросил: - И вообще - что вам нужно? При чем тут Лиза?
- Давайте по порядку. Ладно? - Неизвестный принялся расхаживать по кухне. - Мой голос пусть вас не волнует. Спецназ да и вообще милиция здесь совершенно ни при чем. А Лиза нам понадобилась, потому что она как раз ваш настоящий друг. В отличие от господина Толстова.
- Что вы об этом знаете? - тихо, но твердо отозвался Олег.
Его собеседник успокаивающим жестом выставил перед собой ладонь.
- Больше, чем вы думаете. Сентиментальное прошлое, общие чувства к госпоже Вере, преданность покойному Коваленко... Это былины, Олег, преданья старины глубокой. Мы будем говорить о сегодняшнем дне.
- Я вообще не хочу с вами говорить, - Олег вдруг с удивлением понял, что не боится.
- Не зарывайтесь. Пока что мы просто беседуем, но, если мне надоест ваша самоуверенность, этот вечер превратиться для вас в пытку. Это ясно? Или, может, вы сомневаетесь?
Незнакомец прекратил расхаживать по кухне, остановился напротив Пожарского и в ожидании ответа уставился на него сквозь прорези маски. Олег промолчал, и голос-патефон снова зашипел:
- Так вот, насчет так называемой дружбы... Вы ведь живете на зарплату, Олег, так? Нет, на большую, более чем солидную, но на зарплату. А Толстый - хозяин и миллионер - даже не предложил вам стать совладельцем. Немного странная позиция для верного друга, не правда ли?
- У меня есть пакет акций, - словно оправдываясь, проговорил Пожарский.
- Я знаю. Такой, что о нем даже неловко говорить. - Олег, разозлившийся сам на себя из-за предыдущей своей реплики, а главное - из-за тона, в котором она прозвучала, с жаром бросил:
- С каких пор дружба стала измеряться деньгами?
- Да с тех самых, как государство разрешило нам их зарабатывать.
Олегу вдруг почудилось, что сквозь механически-ровное журчание голоса пробились насмешливые нотки, и разозлился.
- Кто вы такие? А вообще-то неважно... И так ясно, чего вы хотите: чтобы я кинул Толстого... Анатолия Толстова. Так вот, ответ: "нет".
Выслушав это заявление, незнакомец осуждающе-иронично покачал головой, походил по кухне и снова остановился перед Олегом.
- Знаете, Олег, мы уйдем из этой квартиры только услышав "да". У нас просто нет другого выхода. А вот как вы будете вспоминать наш приход несколько дней с легкой досадой или с ужасом до конца жизни, - это зависит только от вас. Только от вас! Не буду скрывать, 0лег, вы мне нравитесь. Именно поэтому милая Лиза так хорошо выглядит...
- Что? Что вы с ней сделали? - Пожарский повысил голос.
- В том-то и дело, что ничего. Во всяком случае, ничего, что могло бы быть вам неприятно, - прорези маски нацелились на Лизу. - Подтвердите, пожалуйста. - Лиза слабо кивнула. Маска повернулась к Олегу. - Поэтому давайте постараемся не переводить наш разговор в неприятную плоскость.
- А сейчас я, по-вашему, удовольствие получаю? - иронично осведомился Олег.
- Смотря с чем сравнивать. Но не будем пугать бедную девушку и перечислять всяческие возможные ужасы. Да это и ни к чему. Во всяком случае, пока что... Вы готовы говорить на деловом языке?
- Ну давайте попробуем...
- Давайте. Вы взрослеете, Олег, а значит, все чаще и чаше думаете о будущем. Своем будущем - больше ничьем... Подождите возражать, дайте мне закончить. Я сейчас скажу банальную вещь, но, к сожалению, абсолютно верную: в этом замечательном мире каждый играет сам за себя. Разве не так? Только у наших богатых друзей еще получается при этом говорить милые слова о дружбе и преданности, не объясняя, правда, при этом, в чем выражается их лично дружба и преданность...
- Если вы о Толстом, то...
Но договорить Олегу не дали. Словно тупая иголка скрежетнула по заезженной пластинке. Так, видимо, в голосе проявлялось неудовольствие.
- Я обо всех. В том числе и о вашем боссе... - Незнакомец на секунду остановился, словно припоминая, на чем он остановился, когда его попытались прервать, и продолжил: - Но приходит время - и у мужчины возникает желание стать независимым. Исключение составляют только хлипкие неудачники, а вы явно не из их числа.
- Спасибо, - криво улыбнулся Олег.
- Не за что. Скажите спасибо своим родителям. Так вот, о деле. Вы сгоняете всю финансовую информацию с компьютера Толстова и передаете ее мне, за что получаете паспорт любой страны на выбор... - Тут незнакомец бросил взгляд на Лизу и уточнил: - Если хотите - два паспорта... А также гонорар в размере пятисот тысяч долларов.
- Полмиллиона? - на сей раз улыбка Пожарского была недоверчивой. А с чего вы взяли, что с Толстого вы получите больше? Или хотя бы столько же?
- Во-первых, мы пользуемся только проверенной информацией. Во-вторых, это не ваша проблема. И в-третьих, не моя - я только выполняю заказ.
- А что вам помешает пристрелить заказ, как только вы получите информацию?
- Правильный вопрос, - собеседник Олега одобрительно кивнул. - Вы умный человек, так подстрахуйтесь, сделайте еще один дубль с предупреждением Толстову, не мне вас учить. Когда убедитесь, что мы играем честно, уничтожайте страховку.
- Как все-таки банально... - сожалеюще протянул Пожарский, закурил и, выдохнув дым, закончил мысль: - Криминальный наезд, шантаж... Только сейчас не девяностый год, такие номера не проходят.
- Я понимаю, о чем вы. Накачанные хулиганы в клетчатых штанах, которые приходили в офисы и пугали робких кооператоров, - это уже эпос, история. Наше время проще и беспощаднее одновременно.
- Сами же говорили: давайте без романтики. На идиота вы не похожи, поэтому должны понимать - я, конечно же, не буду делать героических глупостей, пообещаю вам все, что угодно, но через день-другой вы, подвешенные за ноги, будете, как зайчики, давать показания...
- Это вряд ли, Олег. Я понимаю: Толстов - человек могучий. Он может напрячь МВД, спецслужбы, выдать вам надежную охрану. Но он не сможет одного: помешать мне - не сейчас, позже, неизвестно когда, так, в один прекрасный день - выколоть девушке Лизе глаза, простыми канцелярскими ножницами разрезать ей рот до ушей, бережно, чтобы не убить, посадить ее на грубо обтесанный кол... - незнакомец подождал, ожидая, видимо, что Олег сорвется, но тот только сузил глаза. В ответ на это губы в прорези маски чуть покривились в улыбке: - И уж, конечно, он не сможет - вернее, не захочет - выдать вам полмиллиона и пропуск в любую точку мира.
- Непонятно только, с чего вы взяли, будто я хочу какую-то точку мира...
Лиза, до этого момента не произнесшая добровольно ни единого слова, вдруг заговорила - тихо и устало:
- Олег, пожалуйста, хватит... Ты же понимаешь, что они правы... Во всем правы... Пусть они уйдут, я очень устала...
- Честно говоря, мне тоже надоело, Олег, - поддержал незнакомец девушку. - Все сказано, все предельно ясно. И, чтобы уйти и оставить вас с любимой девушкой, мне нужно только одно: знать, что мы заключили сделку.
- Говоря о пятистах тысячах, вы имели в виду... - Олегу показалось, что это говорит не он, а кто-то другой. Его голосом...
- Счет на ваше новое имя в любом указанном вами банке мира. Который очень легко проверить. Судя по вашему вопросу, мы договорились?
Пожарский встал и тихо произнес:
- Да.
- Ну и чего мы добились этой штурмовщиной? Перегрузка памяти, между прочим, очень пагубно сказывается на формировании процесса позитивного восприятия реальности и на мыслительной деятельности в целом. У любого первокурсника спросите.
Доктора Костю после переживаний предыдущей бессонной ночи пошатывало от усталости, но сидящая напротив Стефания все никак не хотела его отпускать. Она читала нараспев жутковатые старинные заговоры и заставляла своего ученика повторять их до тех пор, пока не добивалась полной точности не только в словах, но и в каждой напевной интонации. А в ответ на нытье и жалобы Костика раз за разом его увещала:
- Алэ тэпэр всэ памьятаеш. Бэрэжы народну мудристь, Костык, ой бэрэжы. Нэ дай згынуты...
- Не дам, не дам... - в очередной раз уверил ее измученный доктор. - Теперь-то хоть поспать можно?
- Щэ трохы потэрпы. Бо сон - вин ворожбу красты вмие. Посыдь щэ трохы, покы нэ видчуеш, що вона у тоби, як кров, жывэ. Що никуды нэ подинэться...
- Прямо Майданек какой-то, честное слово, - обреченно проныл доктор. - Поесть тоже нельзя?
- Потим, писля сну поеш.
- Нет, вы это специально делаете, я сразу понял. Только не могу понять - за что. Что я вам такого сделал?
- Дурнэ кажэш, - спокойно отозвалась Стефания.
- Ну конечно... Когда я хоть что-то умное говорил?! А вы сама, кстати говоря, что - спать совсем не хотите?
- Нэ спаты вжэ мени. Жыву сылу тоби пэрэдала, тэпэр до Цэрквы пиду Божои ласкы для души своеи гpишнoи просыты...
- Это в смысле - за издевательство надо мной? - мстительно бросил Костя. - Понятно...
Стефания шутки не приняла и ответила очень серьезно:
- За всэ свое жыття довгэ та rpишнe. В усъому прынэсу покаяния, бо скоро смэрть по мэнэ прыйдэ...
- Ничего-ничего, вы говорите... - Костя покивал поощрительно. Это я раньше пугался, а теперь привыкать стал... - Он зевнул во весь рот. Ничего, вот отосплюсь, поедем в клинику, я там всех знаю... - Последовал новый зевок. - Примут без очереди, проведут сеанс... - Костя подергал себя за нос, потер глаза и решительно поднялся. - Все, вы как хотите, а я больше не могу... Ниякои ворожбы в мэне вжэ нихто нэ вкрадэ, гарантирую... Так что идите, уважаемая Стефа, замаливайте грехи... - Волоча ноги от усталости, он добрел до холодильника, выудил оттуда куриную ногу, запустил в нее зубы и направился к кровати. - А мне нужен обычный здоровый сон... Никто, между прочим, не говорил, что нам, колдунам, - доктор постучал себя в грудь свободной от курятины рукой и рухнул в постель, - не нужно спать... - В очередном зевке Константин чуть не вывихнул себе челюсть. - Даже наоборот, я бы сказал... - Голос доктора стал слабеть. - Психические нагрузки крайне утомляют... утомляют... - Тут глаза Кости закрылись и он уснул, так и не выпустив из руки недоеденной куриной ножки.
Стефания встала из-за стола, подошла к иконам, перекрестилась, поклонилась им в пояс, потом повернулась лицом к храпящему Косте и осенила крестным знамением и его.
- Господи, Святый Божэ! Дай йому чаривнои сылы та доли довгои и щаслывои.
Ворожка еще раз долгим взглядом посмотрела на спящего доктора и засобиралась в церковь - надела чистую, красиво вышитую сорочку, сменила домашние тапки на башмаки, увязала в платок десяток яиц. Прихватив свою клюку до церкви путь был неблизкий, - Стефания вышла со двора.
Солнце стояло уже высоко, когда ворожка вернулась домой. Только что проснувшийся Костя слонялся по двору и с непривычки маялся от безделья. Ни слова ему не сказав, Стефания прошла в хату. Доктор проводил ее осоловевшим со сна взглядом и пожал плечами.
У самого плетня затормозила машина, и из нее вышла улыбающаяся улыбка теперь почти не сходила с ее лица - Вера. Костя радостно бросился ей навстречу.
- Вера! Здравствуйте! Вы себе даже не представляете, как я рад! тут он понизил голос и воровато оглянулся. - Последние дни Стефа творит со мной совершенно страшные вещи. Как с цепи сорвалась...
- Стий, доню!
Костя даже подпрыгнул от испуга и отшатнулся от Веры. На пороге хаты стояла ворожка, которой еще секунду назад; там не было.
- Вы чего, теть Стефа? - улыбнулась ей Вера. - Здравствуйте!
- И тoби доброго дня. Стий, дэ стоиш, и сюды нэ ходы!
- Да вы чего? Я просто так, в гости приехала... - проговорила ошеломленная таким приемом девушка.
- Нэ ходы бильшэ до мэнэ. Нэ можна тоби, - в голосе Стефании зазвучала непреклонность.
- Я же вам говорил... - сделал доктор большие глаза, но под взглядом ведуньи осекся.
- Теть Стефа, вы что - обижаетесь на меня за что-то? - Вера никак не могла понять, что происходит и почему всегда приветливая ворожка гонит ее со двора.
- Hи на кого я нэ обижаюсь, а ходыты до мэнэ тоби бильшэ нэ можна.
Недоумевающая и немного обиженная. Вера попыталась пошутить:
- А, может, я к доктору? Тоже нельзя?
- Ой нэ жартуй, доню. Нэ трэба. Бэрэжы сэбэ. Дужэ бэрэжы. Нэ сама ты вжэ - розумиеш, про що кажу?
- Розумию, - оторопело проговорила гостья.
- От и добрэ. Иды coби з Богом.
- Минуточку! - встрял вдруг осмелевший Константин. - То есть как это - с Богом? Вам хорошо говорить, а я тут одичал уже! Шаман-одиночка... Мне, между прочим, необходимо человеческое общение!
- Костю, иды до хаты! - резко прервала его Стефания. Но доктор сдаваться не хотел:
- Да когда, наконец, этот Бухенвальд закончится?!
- Чув, що я сказала? - ведунья не повысила голос, но прозвучал он непривычно жестко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43