Кашлянув предварительно, он очень медленно и осторожно, выглянул из-за камня. Хотел как лучше. Но вышло хуже некуда.
- А-а! - захлебнулась старуха коротким вскриком, схватилась за сердце и ничком рухнула на землю. Буржуй тут же вскочил на ноги и подбежал к неподвижному телу. Склонился над ним и, крякнув от усилия, перевернул бабку на спину.
- Послушайте. Эй! Бабуся! Вот черт! - На всякий случай он проверил пульс, хотя и без того было слышно хриплое дыхание потерявшей сознание старухи. Потом он пошлепал ее по щекам. И безрезультатно. - Да что ж такое... - Буржуй беспомощно озирался.
Выбор у него оставался небогатый. Справа виднелись огни села, но туда нести бабку ему не хотелось - слишком многие его там помнили и знали, что умер он страшной смертью. Слева, на отшибе, светились окна одинокой хаты. В ней, Владимир это знал, жила ворожка Стефания. А она, по словам Толстого, догадывалась, что он, Буржуй, жив, да и полумертвые от страха старухи - это как раз ее профиль. Выбирать не приходилось. Крякнув от усилия, Коваленко взвалил тяжеленное тело на себя и, пошатываясь, побрел к хате сельской колдуньи.
Буржуй покрылся потом и выбился из сил, пока дотащил наконец до дома Стефании огрузневшую в беспамятстве бабку. Осторожно привалив ее к беленой стене, он с трудом распрямился и, отдуваясь, подошел к окну...
...Доктор Костя склонился над ветхими ворожкиными тетрадями. Глаза его слипались, но он - скорее по привычке, чем из чувства долга - упорно вчитывался в текст. К тому же он знал, что Стефания придирчиво проверит заданный на сегодня урок.
- ...Взяты травыночку любыстку... - монотонно твердил Константин, отвлекаясь временами на критические замечания: - Ну и почерк! Прямо какой-то церковнославянский устав, честное слово. И вообще - что это за срочность такая?! Ну чисто тебе мединститут перед сессией... Так. Травыночку любистку, змынаты з сушеною пэчинкою cиpoи жабы... фу, гадость... и заклынаты, як напысано... Вид кого наслано, тому видислано... и маета и страшни корчи... Господи, страсти-мордасти какие. - Он встал, подошел к холодильнику, вынул кольцо колбасы, надкусил его и, почесывая живот, вернулся к "конспектам". Так. Страшни корчи та лыхо в хати... Хай тэбэ оборотни забэруть...
Где-то вдалеке жутко завыла не то собака, не то волк. Костя вздрогнул, недовольно поморщившись встал и подошел к окну, чтобы задвинуть занавеску - глухая сельская темнота всегда пугала его, а тут еще эти душераздирающие звуки! Прежде чем отгородиться от ночи, доктор выглянул на улицу и тут же отпрянул. Со двора на него глядело чье-то лицо - в свете полной луны бледное, как рыбье брюхо. Очень осторожно доктор снова приблизил голову к оконному стеклу, прикрыв от света глаза ладонью. И дико взвизгнул. На него смотрел покойный Буржуй и противно шевелил губами.
Костя опрометью бросился назад, укрылся за столом и, крестясь, принялся твердить какие-то обрывки заклинаний:
- Изыди! Геть! Геть вид мене! - Доктор перекрестил окно, и лицо за ним пропало. - Господи, да как же там? - От страха Костя позабыл все магические формулы и теперь, чуть не плача, пытался припомнить нужные: - Ночи сыну, иди в домовину... - Лицо за окном появилось вновь, и этого душа начинающего колдуна вынести уже не смогла. - А-а-а!!! - завопил доктор что есть мочи и ринулся вон из хаты.
Оказавшись на улице, он помчался не разбирая дороги к недалекому лесу, который почему-то казался ему теперь самым надежным прибежищем.
- Доктор, стойте! Не бойтесь! Да стойте же! - кричал ему в спину Буржуй, но это только заставило Константина прибавить шагу. Спотыкаясь на огородных кочках и оскальзываясь на раздавленных огурцах, он убегал все дальше. Буржуй растерянно посмотрел на бесчувственную, как и прежде, бабку и понесся следом за Костей. Нагнал он его уже неподалеку от опушки.
- Да погодите вы! - задыхаясь от быстрого бега, крикнул Буржуй, но доктор припустил еще сильнее. И тогда Коваленко, не найдя другого выхода, прыгнул ему на спину. Тишину ночи разорвало полное ужаса завывание, от которого умолкли даже воющие псы. Поднявшийся на ноги Буржуй наклонился над неподвижным телом и в отчаянии схватился за голову: теперь у него на руках оказалось уже два полутрупа...
...То ли от этого вопля, то ли от ночной прохлады Потылычиха пришла в себя и испуганно огляделась по сторонам. Как она оказалась на подворье Стефиной хаты? Ведь послед нее, что помнила, - это бледное лицо мертвеца. Катерининого внука, выглянувшее из-за могильного камня. Явился-таки покойничек по ее грешную душу да почему-то не уволок за собой. Не веря собственному счастью, Мотря проворно поднялась на ноги и с удивительной для своей комплекции быстротой потрусила со двора.
- Свят-свят-свят, - бормотала она на ходу, мелко крестясь. Прости и помилуй, святый Боже...
...Бледный и все еще трясущийся Костя чуть приподнялся на кушетке и спросил уже в который раз:
- Это... Это правда вы?
- Я, доктор, я, - досадливо махнул рукой Буржуй. - Сколько можно повторять.
- Я имею в виду - живой? Ну то есть...
- Да живой, живой...
- А вас, простите, не затруднит?.. - смущенно начал доктор.
- Что? - оборвал его Коваленко, которого уже начинала раздражать эта дурацкая ситуация.
- Перекреститься, - договорил доктор. - Я, конечно, очень извиняюсь...
Буржуй поморщился, но повернулся лицом к образам в углу Стефиной хаты и перекрестился.
- Вот вам крест.
Костя, который до этого момента упорно избегал какого-либо телесного контакта с сидевшим у него в ногах Коваленко, радостно схватил его за руку и зачастил:
- Володя! Володенька! Я знал! Вот вы не поверите, а я всегда... всегда чувствовал... Какое счастье! Скажите, а... Амина и...
- Нет, - нахмурился Буржуй. - Только я...
- А... А как же тогда?.. - В Константине проснулось любопытство, но под угрюмым взглядом Буржуя он тут же осекся и забормотал: - То есть, я хотел сказать... В общем, неважно...
- Я все расскажу вам, Костя. И вам, и всем остальным. Как только сам узнаю. А почему вы один? Где Стефания?
- Ушла за травами. Сегодня же полнолуние, - пояснил Доктор. - А меня вот за свои, с позволения сказать, конспекты усадила. Заладила: вчыся, вчыся, покы я жива. Только и разговоров...
- Болеет, что ли? - поинтересовался Буржуй.
- Как же - болеет! - с сарказмом произнес Костя. - Она нас с вами переживет. Вы не волнуйтесь, я ей ничего не скажу, но хочу сразу предупредить: скрыть от нее что-либо трудно. Сами понимаете - ведьма!
- Ничего, доктор. Можете и не скрывать. Я не собираюсь вечно прятаться, - Буржуй встал с кушетки. - Я, наверное, пойду.
- Посидите еще немного. Пожалуйста, - взмолился Костя. - А то, если вы исчезнете так же, как появились, я буду думать, что сошел с ума и мне все это привиделось. Начитался тут всякого...
Но Буржуя теперь занимало не Костино душевное здоровье, а то, куда мог подеваться Толстый. Он оглянулся уже в дверях:
- Вы не сумасшедший, доктор. Это действительно я. И мы скоро увидимся. - И Коваленко шагнул за порог.
Борихин возвращался домой до предела измотанный и злой. Усталость - это понятно: за всю его богатую событиями милицейскую жизнь таких деньков, как нынешний, - на пальцах одной руки пересчитать можно. А вот злость... Как ни защищал Борисыч Василия, а доводы Мовенко заронили все-таки сомнение в ментовскую душу. И теперь он злился за это на себя.
Пересекая двор, Борихин поднял глаза на собственное окно и замер. В окне горел свет. Позабыв об усталости, Борисыч взлетел по лестнице, вытащил из кобуры пистолет и очень осторожно приблизился к двери. Та была прикрыта, но не заперта. Рывком, чтобы не заскрипели петли, сыщик приоткрыл ее и проник в коридор. Прижимаясь к стене, прокрался к комнате и сквозь застекленную дверь заглянул внутрь. У стола стоял Василий и рылся в картотеке, где хранилось единственное дело - дело Буржуя.
Что-то перевернулось в душе старого мента. Он замер на секунду и тут же с нечленораздельным криком ввалился в комнату. Испуганный Василий выронил из рук бумаги, но больше ничего сделать не успел. Борихин повалил его на стол и ткнул стволом в лицо.
- Что, не ожидал, юный подонок?! - осевшим от ярости голосом прохрипел сыщик. - Сволочь!
- Шеф, - с трудом выдавил из себя полупридушенный парень, таращившийся на Борихина одним глазом. Второй, который начальник того и гляди мог выдавить стволом, Василий предусмотрительно зажмурил. - Вы что - того? Да отпустите меня, в конце концов, больно же!
- Ничего, потерпишь, - с бешенством в голосе проревел Борисыч, вращая безумными от ярости глазами. - Ну что, все нашел, чего искал? На кого работаешь, а?
Вася, понявший, что разговаривать с шефом в нынешнем его состоянии совершенно бесполезно, ребрами обеих ладоней резко ударил Борихина по пояснице, захватил руку с пистолетом, умело вывернул ее и провел бросок. Оружие осталось у него в руке, а шеф отлетел в дальний угол комнаты. Но тут же вскочил на ноги и с ненавистью уставился на помощника.
- Ну, стреляй! - процедил Борихин презрительно. - Давай, чего ждешь? Первый раз не получилось меня угробить - может, сейчас повезет.
- Вы что несете?! - Василий оторопело смотрел на Борисыча.
- Надо было сразу тебя пристрелить! - заорал сыщик. - Всю жизнь я умных людей не слушал!
- Да что происходит?! - тут уже и Вася поднял голос. - Вы что, перебрали там со своим этим... однополчанином?! Пора скорую вызывать?!
- Чего не стреляешь? Ручонки дрожат? - продолжал реветь сыщик, испепеляя парня налитыми кровью глазами. - Смотри, промахнешься - голыми руками задушу.
- Да что происходит?! - взмолился Василий. - Может, объясните наконец?
- А ты, наивный, не понимаешь, да?
- С вами поймешь! Вваливаетесь со стволом... Кто ж, знал, что вы припадочный! Что вы так смотрите?
- А как, по-твоему, на предателей смотрят?
- Что? Это я предатель? Спасибо на добром слове, шеф. Вы и вправду - того. Не в себе... - К Василию постепенно возвращалось самообладание, а с ним и чувство юмора. - Давайте серьезно. Вы сами успокоитесь или действительно позвонить "03"? Пусть вам укольчик сделают.
- Хочешь серьезно? Пистолет отдай, - гаркнул Борисыч. Василий недоуменно посмотрел на пистолет в своей руке, о котором он в горячке совсем забыл, и без малейших колебаний бросил его на стол.
- Берите. Только, пожалуйста, не бросайтесь на меня. И так морда огнем горит.
Борихин не без некоторой настороженности подошел к столу, взял пистолет, повертел его в руках и все-таки сунул в кобуру. Насмешливо наблюдавший за этими маневрами Василий уже совсем спокойно поинтересовался:
- Теперь-то хоть скажете, что произошло? Или вы просто не в настроении?
- Что ты делал сегодня в машине? - Борихин уставился на помощника тяжелым взглядом. Тот округлил глаза.
- В какой машине?
- В моей машине. А ты что, еще в какой-нибудь был?
- В смысле, когда вы к дружку на беседу отправились, а меня с собой не взяли? - Борихин хмуро промолчал, но про себя отметил: это не он не взял, а Василий идти отказался. Тот продолжал: - А что я там мог делать, по-вашему? Сидел, скучал. Ментов рассматривал, если уж вам так интересно. Как они на "бобиках" подруливали. А что?
- А то. В это самое время кто-то повредил мне тормоз Очень умело, кстати говоря.
- Серьезно?! - Вася только сейчас обратил внимание на заклеенную бровь шефа, и до него быстро и беспощадно дошел смысл сказанного. Парень даже отступил на шаг. - Подождите, вы что же, думаете...
- А что прикажешь думать, если после этого ты наотрез отказался ехать со мной?! Вас на вашем юрфаке учили факты сопоставлять? А теперь ты втихаря роешься в моих бумагах, это тоже совпадение?
- Во-первых, в наших общих бумагах. А во-вторых, я, что ли, виноват, что вы трубку не берете?
- А ты, конечно, мне звонил... - Борихин полез в карман за трубкой, которая фиксировала входящие звонки.
- Да раз двадцать! - с жаром заверил его парень. - мог понять, куда вы пропали.
- Пропал! Не дождешься! - Из кармана появилась на свет разбитая, видимо в аварии, трубка. Борихин недоуменно уставился на нее.
- Ну вот! - хихикнул Василий. - А еще меня ванной попрекали.
- Не зубоскаль, - рявкнул на него Борихин. - Это с тебя подозрений не снимает.
- Чего не снимает? - парня уже всерьез начинали злить слова шефа. - Знаете, вы говорите, да не заговаривайтесь! Ясно?!
- Ты еще поори на меня, сопляк! - тут же взвился Борисыч.
- Я не сопляк! Это вы - престарелая истеричка! Отставной мент с манией преследования, - выдал обозленный Василий. - Год на месте протоптались, так решили меня в убийцы записать! Сами придумали или ваш друг-опер подсказал?
Вася, конечно, понял, что переборщил, но было уже поздно. Борихин несколько мгновений смотрел на него с брезгливым удивлением, а потом совершенно спокойно проговорил:
- Телефон на стол, пистолет на стол и пшел вон!
Парень выложил мобилку и свое оружие, открыл было рот, чтобы сказать что-то, но, взглянув на непроницаемое лицо шефа, передумал и поплелся к двери.
ГЛАВА 8
В собственную свою квартиру Толстый проникал осторожно, как вор. Отпер пластиковым ключом дверь и тихонько прокрался по коридору. Заглянул в темную кухню, в одну комнату, в другую. Никого. Тогда он замер посреди коридора и, негромко позвал:
- Вер... Верунь... Ты где? Ну не молчи, ладно? Так получилось...
Квартира отозвалась тишиной. Тогда он решился зажечь свет и включал его во всех помещениях, мимо которых проходил. Веры нигде не было, и это вдруг встревожило Толстого, который привык, что жена встречает его в любое время дня и ночи.
Оставалась последняя комната, их общая с Верой спальня. Вспыхнула люстра под потолком и осветила аккуратно застеленную кровать. В груди у Толстого что-то оборвалось, он прислонился к косяку. И только тогда заметил лист бумаги, белевший на кроватном покрывале. Слава Богу - записка!
"Толстый, любимый, - было написано на листке аккуратным Вериным почерком. - Вообще-то Бог сотворил ночь для того, чтобы люди или спали, или занимались любовью, или совмещали то и другое. Ушла по срочному делу. Целую, твоя Вера."
- Святая... - пробормотал Толстый в равной мере растроганно и облегченно.
И хотя за окном еще и сереть не начинало, а Вера в записке не сочла нужным объяснить мужу, куда отправилась в такую рань, Толстый сразу успокоился. Зато оставалась другая проблема. Он бросился к телефону и принялся лихорадочно набирать номер. После долгой серии длинных гудков в трубке прозвучал голос Буржуя:
- Алло.
- Это я, - сообщил Толстый.
- Наконец-то, - тут же набросился на друга Буржуй. - Ты где пропал? Мобильник молчит. Я не знал, что и думать. И вообще - с каких это пор ты встречи на ночных кладбищах назначаешь? Да еще и не являешься?
- Встретиться надо. Прямо сейчас.
Толстый не стал ничего объяснять. Голос Буржуя на другом конце провода звучал устало:
- Я вообще-то не спал всю ночь.
- Я тоже, - сухо сообщил Толстый.
- У меня, кстати, без приключений не обошлось...
- Ты слышишь меня? - не дал ему договорить гигант. - Надо встретиться. Чем скорее - тем лучше. И дверь закрой.
- Ты чего это? - Буржуй наконец расслышал непривычно суровые нотки в голосе друга.
- Расскажу - поймешь, - отрезал Толстый.
- Дружище, с тобой все в порядке?
В ответ раздался тяжкий вздох.
- У нас и раньше все было не в порядке, Буржуй, - очень серьезно проговорил Толстый. - А теперь и подавно. Закрой дверь и жди. Я скоро буду.
- Странный ты сегодня какой-то, - забеспокоился Коваленко. - Что случилось-то? Хоть намекни.
- Нет, намекать не буду.
Буржуй несколько мгновений помолчал, прикидывая, видимо, что еще могло стрястись. Потом сказал:
- Ладно, Толстый, приезжай скорей, а то умеешь ты иногда туману напустить...
Всю ночь после разговора с Василием Борихин провел, расхаживая из угла в угол по своему не слишком просторному жилью. Несколько раз он принимался приводить в порядок картотеку, однажды даже попробовал, не раздеваясь, вздремнуть, но работа валилась из рук, а сон не шел. И снова он начинал метаться по комнате, морщась от невеселых мыслей, как от зубной боли.
Под утро - еще не начинало светать - он решительно сунул в кобуру пистолет, набросил пиджак и вышел из дому. Ранней пташке, когда-то учила его мать, и Бог дает. А Борихину теперь предстояло работать за двоих да еще и мотаться по всему городу без колес.
Отгромыхавшая после полуночи гроза унесла с собой стоявшую несколько дней духоту, и накурившийся до одури сыщик полной грудью вдыхал свежий, с привкусом озона и зелени, воздух. Выйдя из-под арки на улицу, которую уже не освещали фонари и еще не освещало солнце, Борихин тут же влез в лужу. Чертыхнувшись, заплясал на одной ноге и попытался стащить обувку, чтобы вылить воду. Три негромких хлопка, раздавшихся в этот самый момент, возможно и не привлекли бы его внимания, но характерный свист у самой головы, визг рикошетирующих от стены пуль и кирпичная крошка, брызнувшая в лицо, недвусмысленно подсказали, что происходит. Борихин рухнул прямо в лужу, перекатился по ней под прикрытие старого каштана, одновременно доставая пистолет, и выглянул из-за ствола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43