"Highgate Cemetery" - его антипод в северной части Лондона; здесь обретают вечный покой наиболее богатые и уважаемые жители многомиллионной столицы. Эти два кладбища отличаются друг от друга, как Букингемский дворец от знаменитых лондонских трущоб.
31 декабря 1958 года на "poor's Cemetery" состоялось довольно необычное погребение: кроме привычных двух могильщиков и кладбищенского распорядителя на нем присутствовал репортер с фотоаппаратом и вспышкой. Благодаря его снимку жители Лондона узнали, кто именно в этот день был предан земле на кладбище для бедных.
Покрытая эмалью табличка, установленная на свежем могильном холмике, имела следующую надпись: "Сэр Уильям А. Уотерлоу, род. 18.06.1870 - ум. 27.12.1958". Фотография таблички появилась в газете "Дейли экспресс", выходящей миллионным тиражом. Редакционный текст к снимку гласил:
"В задних рядах кладбища для бедных в Уайтчэпле вчера были преданы земле бренные останки 88-летнего человека, когда-то первого гражданина Лондона и одного из богатейших людей Англии - сэра Уильяма А. Уотерлоу, лорд-мэра Лондона с 1925 по 1929 год. Сэр Уотерлоу, которому в свое время принадлежала известная печатная фабрика по изготовлению денежных знаков и которому в 1920 году было пожаловано дворянство, умер в полной нищете в одном из приютов для бездомных. Если прежде он был одним из самых авторитетных представителей британских деловых кругов, то сейчас у него не осталось никого из родных и друзей, кто мог бы устроить ему хотя бы более достойные похороны. Несколько лет назад, после тянувшегося десятилетиями судебного разбирательства, сэр Уотерлоу был приговорен высшим британским гражданским судом, Палатой лордов, к возмещению убытков в размере 610 392 фунта стерлингов Португальскому национальному банку в Лиссабоне..."
Что заставило "Дейли экспресс", напомнившую читателю о судьбе несчастного Уотерлоу, не сказать ни слова о подлинных причинах его падения - дань уважения бывшему мэру Лондона, незнание подоплеки дела или просто нехватка места? Во всяком случае история величайшей аферы с банкнотами осталась читателю неизвестной. Смерть сэра У. А. Уотерлоу поставила в ней завершающую точку.
Криминалистика не знала более изощренной манипуляции с денежными знаками: банкноты одной из серий были и подлинными, и фальшивыми одновременно. Так что из оборота пришлось изымать всю серию.
17 декабря 1924 года в отделанном дубом кабинете директора печатной фабрики по изготовлению денежных знаков Уильяма Уотерлоу появился доктор К. Маранг ван Исселвеере из Гааги, коммерческий директор и совладелец голландской полиграфической фирмы "Маранг и Коллигнон" в Харлеме. Много лет они с Уильямом Уотерлоу поддерживали деловые контакты. Обе фирмы принадлежали тогда к тем немногим частным предприятиям, которые обладали всем необходимым техническим оборудованием и достаточно безупречной репутацией своего руководства для того, чтобы правительства небольших государств размещали у них заказы на печатание своих платежных средств, ценных бумаг, почтовых марок...
Доктор Маранг попросил сэра Уотерлоу, чтобы их разговор оставался строго конфиденциальным, и, получив заверения в этом, показал своему лондонскому коллеге многостраничный нотариально заверенный контракт, который уполномочивал его по заданию португальского правительства организовать секретный выпуск шестисот тысяч банкнот по пятьсот эскудо общей стоимостью шестьдесят миллионов золотых марок.
При чтении приложенного перевода, также заверенного нотариусом, мистер Уотерлоу удивленно задвигал кустистыми бровями: ведь изготовление денег не является секретным делом, к тому же всего лишь два года назад его типография отправила в Португальский национальный банк такое же количество банкнот именно этой серии. Маранг ждал подобных возражений, и его ответы представили ситуацию в еще более странном виде. Он объяснил, что эта серия должна быть выпущена вторым тиражом, с использованием старых печатных матриц и такой же бумаги, что и два года назад, и с теми же серийными номерами.
- Но тогда банкноты по пятьсот эскудо будут в двух экземплярах, попробовал возразить Уотерлоу.
В ответ Маранг достал из портфеля еще один документ. Это было распоряжение Португальского государственного банка, в котором черным по белому подтверждалось то, о чем он только что говорил. Пока Уотерлоу в раздумье вертел в руках этот документ государственной важности, голландский предприниматель пытался объяснить ему мотивы столь необычной финансовой операции:
- В настоящее время Португалия находится в экономическом кризисе. Залогом ее благосостояния являются колонии в Африке и Индии, но вы, англичане, сами прекрасно знаете, как сегодня обстоят дела в колониальной политике. Колониальные товары почти не находят сбыта, мировой рынок переполнен продуктами тропических регионов. Кофе сжигают в топках паровозов, хлопок идет по минимальной цене, а тростниковый сахар перестал быть конкурентоспособным с тех пор, как немцы наводнили рынок свекловичным сахаром. Конечно, в Гвинее, Мозамбике, и прежде всего в Анголе, есть еще несметные полезные ископаемые, но, чтобы их добыть, нужны деньги. Другими словами, если Португалия хочет выбраться из теперешнего кризиса, ей необходимо обеспечить миллионные инвестиции. Однако сейчас, в условиях острого дефицита денежной массы в португальской казне, это очень сложно. Теперь вы, наверное, понимаете смысл акции?
Уильям Уотерлоу сдержанно кивнул и подумал: "Да уж, конечно, понимаю, что затеяли эти господа. Они хотят с помощью такого трюка залатать дыру в своем государственном бюджете, как это уже не раз делал бывший министр финансов, скрытно увеличивая объем денежного обращения. Если бы стало известно об официальном увеличении количества банкнот, доверие к национальной валюте было бы подорвано и ее курс упал бы. А так, тайно запущенные в оборот, да еще в колониях, шестьсот тысяч купюр по пятьсот эскудо дадут находящейся в застое экономике новые живительные импульсы. Правда, это обман, но разве какое-нибудь правительство, в том числе и португальское, будет беспокоиться по таким пустякам?"
Сэр Уотерлоу был достаточно опытным финансистом, чтобы разгадать мотивы странного поручения. Да и как коммерсант он сразу почувствовал всю несолидность, даже противоправность аферы: ведь то, в чем его просили оказать помощь, было откровенным мошенничеством. И все же Уотерлоу был прежде всего бизнесменом, а поэтому его мало волновали побудительные мотивы даже столь необычного контракта, если при этом гарантировалась легальность сделки. В данном случае такие гарантии были: выполнение заказа официально признанного правительства - вполне законный бизнес.
Поэтому Уотерлоу в конце концов удовлетворился данными ему объяснениями и не стал больше возражать.
- Ну, ладно, - проговорил он, - все это интересует меня постольку поскольку. Правда, я опасаюсь, что в португальском банковском производстве могут возникнуть трудности, когда станут всплывать купюры с одинаковыми номерами. Это будет выглядеть так, будто в обращении находятся фальшивые банкноты.
Доктор Маранг невозмутимо пожал плечами, словно хотел сказать: "Ну а мне-то что до этого? Пусть об этом болит голова у моих заказчиков!" Вслух же он ответил:
- Мистер Уотерлоу, я выступаю только посредником. Господа из Португальского национального банка обратились сначала в нашу фирму. Но, к сожалению, у нас нет производственных мощностей для выполнения такого заказа. А поскольку вы печатали предыдущую серию банкнот, я счел за лучшее передать вам этот заказ. Меня попросили быть посредником, так как дело требует строжайшей секретности.
Кружный путь через конкурирующее голландское предприятие, пусть даже с мерами предосторожности, был не совсем понятен сэру Уотерлоу. Государственный банк Португалии давно печатал свои банкноты в его типографии, почему же вдруг португальцы решили в данном случае обратиться в другую фирму? Смутное подозрение зародилось в душе мистера Уотерлоу, хотя он и не мог толком себе объяснить причину возникшего недоверия. Что еще могло стоять за всей этой историей, кроме бедственного положения в экономике Португалии, о котором писали все газеты? Мысль о чрезвычайно утонченном мошенничестве при наличии правительственных документов казалась слишком абсурдной, чтобы сэр Уотерлоу мог принять ее всерьез. Доктора Маранга он знал двадцать лет как солидного бизнесмена. Бумаги, которые тот ему предъявил, были заверены известным лондонским нотариусом, и подлинность их не вызывала сомнений. И наконец, мошенничество такого масштаба, если допустить эту возможность, вряд ли под силу частным лицам: даже если банкноты будут отпечатаны, то каким образом они перевезут такое их количество из Англии в Португалию, минуя таможенный контроль, да и потом, как можно будет их пустить в оборот, не привлекая к себе всеобщего внимания? Нет, такую возможность Уотерлоу полностью исключал.
Тем не менее, чтобы застраховать себя от всяких неожиданностей, он написал письмо президенту-управляющему Португальского государственного банка Камахо Родригесу:
"Конфиденциально! Лондон, 17 декабря 1924 года.
Сэр! Сегодня я принял с визитом мистера Маранга ван Исселвеере из Гааги. Он обратился к моей фирме с предложением напечатать банкноты, которые должны быть пущены в обращение в Анголе в соответствии с контрактами от 6 ноября 1924 года Португальского национального банка с администрацией Анголы в лице мистера Артура Алвеса Рейса. Контракты были мне предъявлены, так же как и подтверждения полномочий доктора Маранга мистером Рейсом. Среди прилагаемых к контрактам образцов находится купюра в 500 эскудо, которую наша фирма печатала для Вашего банка. Таким образом, для нового тиража мы вынуждены будем использовать уже изготовленные ранее клише. Надеюсь, Вы согласитесь, что для владельца печатной фабрики невозможно приступать к производству банкнот, не получив прямых полномочий от соответствующего банка, и поэтому я буду Вам очень благодарен, если Вы подтвердите свое намерение заказать нам изготовление упомянутых банкнот с разрешением использовать для этого клише прежних тиражей. Я был бы очень рад получить также от Вас инструкции относительно доставки банкнот. Предписания, переданные мистером Марангом, гласят, что на купюрах должны быть проставлены те же номера, то же серийное обозначение и та же дата, что и в предыдущем тираже. Будьте любезны это также подтвердить.
С глубоким уважением
У. А. Уотерлоу".
Это письмо не было послано в Лиссабон по почте, так как доктор Маранг, ввиду секретности поручения, настоятельно не советовал прибегать к прямой переписке. По счастливой случайности сразу же после Лондона Маранг как раз отправлялся в Лиссабон и был готов лично доставить письмо.
6 января доктор Маранг возвратился из Португалии и привез сэру Уотерлоу ответ президента-управляющего. Письмо на гербовой бумаге с печатью Португальского национального банка имело следующее содержание:
"Конфиденциально! Фирме "Уотерлоу и сыновья". Лондон.
Уважаемые господа! Я подтверждаю получение Вашего письма, за которое Вас благодарю. Договорные положения, которые Вы упоминаете в своем письме, уполномочивают доктора Маранга в качестве законного представителя мистера Артура Рейса по организации выпуска банкнот, указанных в соответствующих контрактах.
Хотя следует признать, что представленные господином Марангом контракты являются документами, освобождающими изготовителей банкнот от всякой ответственности, я все же крайне признателен Вашей фирме за внимательность и особую добросовестность, которые побудили Вас справиться у меня о возможности использования имеющихся у Вас клише; и я рад сообщить Вам, что Вы вполне можете принять предложение господина Маранга и использовать клише для изготовления новых банкнот.
Вы, конечно же, приняли во внимание, что дело это является строго конфиденциальным и что, согласно контрактным положениям, мне запрещено вести об этом прямые переговоры с Вашей фирмой; однако, учитывая наличие у Вас веских оснований, чтобы опасаться принимать предложение непосредственно от господина Маранга без моего подтверждения, я чувствую себя обязанным направить Вам настоящее письмо. Если от меня требуются еще какие-либо указания, то прошу сообщить об этом в конфиденциальном письме господину Марангу или мне через посредство этого господина, также в конфиденциальной форме.
Готовые банкноты могут быть переданы в Лондоне господину Марангу.
Что касается номеров, дат, подписей и т.п. на банкнотах, то этому господину предоставлены полномочия заказывать такое оформление купюр, какое он сочтет нужным и соответствующим полученному им поручению.
В ближайшие дни я пошлю этому господину список подписей и пр., и во время работы над заказом Вы сможете придерживаться этих данных.
Я пользуюсь возможностью, чтобы сообщить Вам, что специальные обозначения для провинции Ангола будут печататься по распоряжению Верховного комиссара колонии.
Подписано: И. Камахо Родригес
Президент Банко де Португал".
С получением этого письма У. Уотерлоу поручил своему лондонскому адвокату проверить подпись под ним, а также под контрактами и разрешениями. После этого у него исчезли последние сомнения, и в тот же день фабрика приступила к изготовлению банкнот.
В феврале и марте 1925 года доктору Марангу в Лондоне были вручены первые пакеты с готовой продукцией. Чтобы не привлекать внимания, он решил обойтись без столь заметной для внешнего наблюдателя полицейской охраны и, словно грязное белье, затолкал пакеты миллионной стоимости в два обшарпанных кожаных чемодана. Для их транспортировки у Маранга был наготове дипломатический паспорт, а также удостоверение, выданное португальским консулом в Гааге, которое подтверждало, что он является курьером дипломатической почты португальского правительства. Это давало ему право провозить чемодан с банкнотами через контрольные пункты на границах, не подвергаясь полицейскому и таможенному досмотрам.
29 июля Маранг в третий раз прибыл в Лондон, теперь уже с простым письмом, в котором содержался дополнительный заказ на триста восемьдесят тысяч банкнот. Уотерлоу уже настолько доверял ему, что без каких-либо расспросов приступил к выполнению заказа, хотя это наполовину превышало оговоренную контрактами сумму.
В то время, как в Лондоне печатались банкноты, в Лиссабоне разворачивалось второе действие этой крупномасштабной аферы,
В португальской столице появился 47-летний горный инженер Артур Виргилио Алвес Рейс, который до недавнего времени находился на государственной службе и занимался геологическими изысканиями в Анголе. Он принялся хлопотать о лицензии на открытие банковской конторы; его компаньоном был человек с документами на имя Адольфа Хеньеса, который называл себя адвокатом. Цель создаваемого банка оба учредителя определили так: привлечение капитала для экономического освоения колонии Ангола.
Подобные намерения португальское правительство могло только приветствовать. Поэтому разрешение на открытие банка было получено быстро. Уже в марте 1925 года на дверях пустующего помещения бывшего универсального магазина Рейс и Хеньес вывесили табличку "Банко Ангола э Метропола".
Хотя у бывшего горного инженера, как, впрочем, и у мнимого адвоката, не было никаких наличных средств, в сейфах "Банко Ангола" вскоре начали накапливаться пачки купюр по 500 эскудо: доктор Маранг каждую неделю чемоданами привозил их из Лондона. Затем появился многочисленный управленческий персонал, и теперь каждый, кто входил в помещение конторы, был убежден, что имеет дело с солидным банкирским домом.
В последующие недели агенты "Банко Ангола" развернули активную деятельность на бирже. Но скупали они только акции "Банко де Португал", которые в дни экономического кризиса котировались на рынке ценных бумаг не выше прокисшего пива. Кому из португальцев в то время пришло бы в голову приобретать акции своих государственных предприятий? Те, у кого были деньги, покупали иностранные, в первую очередь американские, ценные бумаги.
Поэтому на бирже сначала смотрели на действия агентов "Банко Ангола", лишь скептически покачивая головой, однако затем насторожились. За этой упорной скупкой акций стали подозревать какой-то неожиданный ход правительства. Вскоре распространился слух, что правительство при помощи этой операции хочет предотвратить банкротство государственного банка, предоставив большую часть акционерного капитала для продажи частным предприятиям.
В "Банко Ангола" стали видеть преемника Португальского государственного банка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
31 декабря 1958 года на "poor's Cemetery" состоялось довольно необычное погребение: кроме привычных двух могильщиков и кладбищенского распорядителя на нем присутствовал репортер с фотоаппаратом и вспышкой. Благодаря его снимку жители Лондона узнали, кто именно в этот день был предан земле на кладбище для бедных.
Покрытая эмалью табличка, установленная на свежем могильном холмике, имела следующую надпись: "Сэр Уильям А. Уотерлоу, род. 18.06.1870 - ум. 27.12.1958". Фотография таблички появилась в газете "Дейли экспресс", выходящей миллионным тиражом. Редакционный текст к снимку гласил:
"В задних рядах кладбища для бедных в Уайтчэпле вчера были преданы земле бренные останки 88-летнего человека, когда-то первого гражданина Лондона и одного из богатейших людей Англии - сэра Уильяма А. Уотерлоу, лорд-мэра Лондона с 1925 по 1929 год. Сэр Уотерлоу, которому в свое время принадлежала известная печатная фабрика по изготовлению денежных знаков и которому в 1920 году было пожаловано дворянство, умер в полной нищете в одном из приютов для бездомных. Если прежде он был одним из самых авторитетных представителей британских деловых кругов, то сейчас у него не осталось никого из родных и друзей, кто мог бы устроить ему хотя бы более достойные похороны. Несколько лет назад, после тянувшегося десятилетиями судебного разбирательства, сэр Уотерлоу был приговорен высшим британским гражданским судом, Палатой лордов, к возмещению убытков в размере 610 392 фунта стерлингов Португальскому национальному банку в Лиссабоне..."
Что заставило "Дейли экспресс", напомнившую читателю о судьбе несчастного Уотерлоу, не сказать ни слова о подлинных причинах его падения - дань уважения бывшему мэру Лондона, незнание подоплеки дела или просто нехватка места? Во всяком случае история величайшей аферы с банкнотами осталась читателю неизвестной. Смерть сэра У. А. Уотерлоу поставила в ней завершающую точку.
Криминалистика не знала более изощренной манипуляции с денежными знаками: банкноты одной из серий были и подлинными, и фальшивыми одновременно. Так что из оборота пришлось изымать всю серию.
17 декабря 1924 года в отделанном дубом кабинете директора печатной фабрики по изготовлению денежных знаков Уильяма Уотерлоу появился доктор К. Маранг ван Исселвеере из Гааги, коммерческий директор и совладелец голландской полиграфической фирмы "Маранг и Коллигнон" в Харлеме. Много лет они с Уильямом Уотерлоу поддерживали деловые контакты. Обе фирмы принадлежали тогда к тем немногим частным предприятиям, которые обладали всем необходимым техническим оборудованием и достаточно безупречной репутацией своего руководства для того, чтобы правительства небольших государств размещали у них заказы на печатание своих платежных средств, ценных бумаг, почтовых марок...
Доктор Маранг попросил сэра Уотерлоу, чтобы их разговор оставался строго конфиденциальным, и, получив заверения в этом, показал своему лондонскому коллеге многостраничный нотариально заверенный контракт, который уполномочивал его по заданию португальского правительства организовать секретный выпуск шестисот тысяч банкнот по пятьсот эскудо общей стоимостью шестьдесят миллионов золотых марок.
При чтении приложенного перевода, также заверенного нотариусом, мистер Уотерлоу удивленно задвигал кустистыми бровями: ведь изготовление денег не является секретным делом, к тому же всего лишь два года назад его типография отправила в Португальский национальный банк такое же количество банкнот именно этой серии. Маранг ждал подобных возражений, и его ответы представили ситуацию в еще более странном виде. Он объяснил, что эта серия должна быть выпущена вторым тиражом, с использованием старых печатных матриц и такой же бумаги, что и два года назад, и с теми же серийными номерами.
- Но тогда банкноты по пятьсот эскудо будут в двух экземплярах, попробовал возразить Уотерлоу.
В ответ Маранг достал из портфеля еще один документ. Это было распоряжение Португальского государственного банка, в котором черным по белому подтверждалось то, о чем он только что говорил. Пока Уотерлоу в раздумье вертел в руках этот документ государственной важности, голландский предприниматель пытался объяснить ему мотивы столь необычной финансовой операции:
- В настоящее время Португалия находится в экономическом кризисе. Залогом ее благосостояния являются колонии в Африке и Индии, но вы, англичане, сами прекрасно знаете, как сегодня обстоят дела в колониальной политике. Колониальные товары почти не находят сбыта, мировой рынок переполнен продуктами тропических регионов. Кофе сжигают в топках паровозов, хлопок идет по минимальной цене, а тростниковый сахар перестал быть конкурентоспособным с тех пор, как немцы наводнили рынок свекловичным сахаром. Конечно, в Гвинее, Мозамбике, и прежде всего в Анголе, есть еще несметные полезные ископаемые, но, чтобы их добыть, нужны деньги. Другими словами, если Португалия хочет выбраться из теперешнего кризиса, ей необходимо обеспечить миллионные инвестиции. Однако сейчас, в условиях острого дефицита денежной массы в португальской казне, это очень сложно. Теперь вы, наверное, понимаете смысл акции?
Уильям Уотерлоу сдержанно кивнул и подумал: "Да уж, конечно, понимаю, что затеяли эти господа. Они хотят с помощью такого трюка залатать дыру в своем государственном бюджете, как это уже не раз делал бывший министр финансов, скрытно увеличивая объем денежного обращения. Если бы стало известно об официальном увеличении количества банкнот, доверие к национальной валюте было бы подорвано и ее курс упал бы. А так, тайно запущенные в оборот, да еще в колониях, шестьсот тысяч купюр по пятьсот эскудо дадут находящейся в застое экономике новые живительные импульсы. Правда, это обман, но разве какое-нибудь правительство, в том числе и португальское, будет беспокоиться по таким пустякам?"
Сэр Уотерлоу был достаточно опытным финансистом, чтобы разгадать мотивы странного поручения. Да и как коммерсант он сразу почувствовал всю несолидность, даже противоправность аферы: ведь то, в чем его просили оказать помощь, было откровенным мошенничеством. И все же Уотерлоу был прежде всего бизнесменом, а поэтому его мало волновали побудительные мотивы даже столь необычного контракта, если при этом гарантировалась легальность сделки. В данном случае такие гарантии были: выполнение заказа официально признанного правительства - вполне законный бизнес.
Поэтому Уотерлоу в конце концов удовлетворился данными ему объяснениями и не стал больше возражать.
- Ну, ладно, - проговорил он, - все это интересует меня постольку поскольку. Правда, я опасаюсь, что в португальском банковском производстве могут возникнуть трудности, когда станут всплывать купюры с одинаковыми номерами. Это будет выглядеть так, будто в обращении находятся фальшивые банкноты.
Доктор Маранг невозмутимо пожал плечами, словно хотел сказать: "Ну а мне-то что до этого? Пусть об этом болит голова у моих заказчиков!" Вслух же он ответил:
- Мистер Уотерлоу, я выступаю только посредником. Господа из Португальского национального банка обратились сначала в нашу фирму. Но, к сожалению, у нас нет производственных мощностей для выполнения такого заказа. А поскольку вы печатали предыдущую серию банкнот, я счел за лучшее передать вам этот заказ. Меня попросили быть посредником, так как дело требует строжайшей секретности.
Кружный путь через конкурирующее голландское предприятие, пусть даже с мерами предосторожности, был не совсем понятен сэру Уотерлоу. Государственный банк Португалии давно печатал свои банкноты в его типографии, почему же вдруг португальцы решили в данном случае обратиться в другую фирму? Смутное подозрение зародилось в душе мистера Уотерлоу, хотя он и не мог толком себе объяснить причину возникшего недоверия. Что еще могло стоять за всей этой историей, кроме бедственного положения в экономике Португалии, о котором писали все газеты? Мысль о чрезвычайно утонченном мошенничестве при наличии правительственных документов казалась слишком абсурдной, чтобы сэр Уотерлоу мог принять ее всерьез. Доктора Маранга он знал двадцать лет как солидного бизнесмена. Бумаги, которые тот ему предъявил, были заверены известным лондонским нотариусом, и подлинность их не вызывала сомнений. И наконец, мошенничество такого масштаба, если допустить эту возможность, вряд ли под силу частным лицам: даже если банкноты будут отпечатаны, то каким образом они перевезут такое их количество из Англии в Португалию, минуя таможенный контроль, да и потом, как можно будет их пустить в оборот, не привлекая к себе всеобщего внимания? Нет, такую возможность Уотерлоу полностью исключал.
Тем не менее, чтобы застраховать себя от всяких неожиданностей, он написал письмо президенту-управляющему Португальского государственного банка Камахо Родригесу:
"Конфиденциально! Лондон, 17 декабря 1924 года.
Сэр! Сегодня я принял с визитом мистера Маранга ван Исселвеере из Гааги. Он обратился к моей фирме с предложением напечатать банкноты, которые должны быть пущены в обращение в Анголе в соответствии с контрактами от 6 ноября 1924 года Португальского национального банка с администрацией Анголы в лице мистера Артура Алвеса Рейса. Контракты были мне предъявлены, так же как и подтверждения полномочий доктора Маранга мистером Рейсом. Среди прилагаемых к контрактам образцов находится купюра в 500 эскудо, которую наша фирма печатала для Вашего банка. Таким образом, для нового тиража мы вынуждены будем использовать уже изготовленные ранее клише. Надеюсь, Вы согласитесь, что для владельца печатной фабрики невозможно приступать к производству банкнот, не получив прямых полномочий от соответствующего банка, и поэтому я буду Вам очень благодарен, если Вы подтвердите свое намерение заказать нам изготовление упомянутых банкнот с разрешением использовать для этого клише прежних тиражей. Я был бы очень рад получить также от Вас инструкции относительно доставки банкнот. Предписания, переданные мистером Марангом, гласят, что на купюрах должны быть проставлены те же номера, то же серийное обозначение и та же дата, что и в предыдущем тираже. Будьте любезны это также подтвердить.
С глубоким уважением
У. А. Уотерлоу".
Это письмо не было послано в Лиссабон по почте, так как доктор Маранг, ввиду секретности поручения, настоятельно не советовал прибегать к прямой переписке. По счастливой случайности сразу же после Лондона Маранг как раз отправлялся в Лиссабон и был готов лично доставить письмо.
6 января доктор Маранг возвратился из Португалии и привез сэру Уотерлоу ответ президента-управляющего. Письмо на гербовой бумаге с печатью Португальского национального банка имело следующее содержание:
"Конфиденциально! Фирме "Уотерлоу и сыновья". Лондон.
Уважаемые господа! Я подтверждаю получение Вашего письма, за которое Вас благодарю. Договорные положения, которые Вы упоминаете в своем письме, уполномочивают доктора Маранга в качестве законного представителя мистера Артура Рейса по организации выпуска банкнот, указанных в соответствующих контрактах.
Хотя следует признать, что представленные господином Марангом контракты являются документами, освобождающими изготовителей банкнот от всякой ответственности, я все же крайне признателен Вашей фирме за внимательность и особую добросовестность, которые побудили Вас справиться у меня о возможности использования имеющихся у Вас клише; и я рад сообщить Вам, что Вы вполне можете принять предложение господина Маранга и использовать клише для изготовления новых банкнот.
Вы, конечно же, приняли во внимание, что дело это является строго конфиденциальным и что, согласно контрактным положениям, мне запрещено вести об этом прямые переговоры с Вашей фирмой; однако, учитывая наличие у Вас веских оснований, чтобы опасаться принимать предложение непосредственно от господина Маранга без моего подтверждения, я чувствую себя обязанным направить Вам настоящее письмо. Если от меня требуются еще какие-либо указания, то прошу сообщить об этом в конфиденциальном письме господину Марангу или мне через посредство этого господина, также в конфиденциальной форме.
Готовые банкноты могут быть переданы в Лондоне господину Марангу.
Что касается номеров, дат, подписей и т.п. на банкнотах, то этому господину предоставлены полномочия заказывать такое оформление купюр, какое он сочтет нужным и соответствующим полученному им поручению.
В ближайшие дни я пошлю этому господину список подписей и пр., и во время работы над заказом Вы сможете придерживаться этих данных.
Я пользуюсь возможностью, чтобы сообщить Вам, что специальные обозначения для провинции Ангола будут печататься по распоряжению Верховного комиссара колонии.
Подписано: И. Камахо Родригес
Президент Банко де Португал".
С получением этого письма У. Уотерлоу поручил своему лондонскому адвокату проверить подпись под ним, а также под контрактами и разрешениями. После этого у него исчезли последние сомнения, и в тот же день фабрика приступила к изготовлению банкнот.
В феврале и марте 1925 года доктору Марангу в Лондоне были вручены первые пакеты с готовой продукцией. Чтобы не привлекать внимания, он решил обойтись без столь заметной для внешнего наблюдателя полицейской охраны и, словно грязное белье, затолкал пакеты миллионной стоимости в два обшарпанных кожаных чемодана. Для их транспортировки у Маранга был наготове дипломатический паспорт, а также удостоверение, выданное португальским консулом в Гааге, которое подтверждало, что он является курьером дипломатической почты португальского правительства. Это давало ему право провозить чемодан с банкнотами через контрольные пункты на границах, не подвергаясь полицейскому и таможенному досмотрам.
29 июля Маранг в третий раз прибыл в Лондон, теперь уже с простым письмом, в котором содержался дополнительный заказ на триста восемьдесят тысяч банкнот. Уотерлоу уже настолько доверял ему, что без каких-либо расспросов приступил к выполнению заказа, хотя это наполовину превышало оговоренную контрактами сумму.
В то время, как в Лондоне печатались банкноты, в Лиссабоне разворачивалось второе действие этой крупномасштабной аферы,
В португальской столице появился 47-летний горный инженер Артур Виргилио Алвес Рейс, который до недавнего времени находился на государственной службе и занимался геологическими изысканиями в Анголе. Он принялся хлопотать о лицензии на открытие банковской конторы; его компаньоном был человек с документами на имя Адольфа Хеньеса, который называл себя адвокатом. Цель создаваемого банка оба учредителя определили так: привлечение капитала для экономического освоения колонии Ангола.
Подобные намерения португальское правительство могло только приветствовать. Поэтому разрешение на открытие банка было получено быстро. Уже в марте 1925 года на дверях пустующего помещения бывшего универсального магазина Рейс и Хеньес вывесили табличку "Банко Ангола э Метропола".
Хотя у бывшего горного инженера, как, впрочем, и у мнимого адвоката, не было никаких наличных средств, в сейфах "Банко Ангола" вскоре начали накапливаться пачки купюр по 500 эскудо: доктор Маранг каждую неделю чемоданами привозил их из Лондона. Затем появился многочисленный управленческий персонал, и теперь каждый, кто входил в помещение конторы, был убежден, что имеет дело с солидным банкирским домом.
В последующие недели агенты "Банко Ангола" развернули активную деятельность на бирже. Но скупали они только акции "Банко де Португал", которые в дни экономического кризиса котировались на рынке ценных бумаг не выше прокисшего пива. Кому из португальцев в то время пришло бы в голову приобретать акции своих государственных предприятий? Те, у кого были деньги, покупали иностранные, в первую очередь американские, ценные бумаги.
Поэтому на бирже сначала смотрели на действия агентов "Банко Ангола", лишь скептически покачивая головой, однако затем насторожились. За этой упорной скупкой акций стали подозревать какой-то неожиданный ход правительства. Вскоре распространился слух, что правительство при помощи этой операции хочет предотвратить банкротство государственного банка, предоставив большую часть акционерного капитала для продажи частным предприятиям.
В "Банко Ангола" стали видеть преемника Португальского государственного банка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31