– Надеюсь, – рассмеялась Мардж. – Ну так что, ты позвонишь насчет столика?
– Да. На который час заказывать?
– На полседьмого.
– Идет.
Мардж была довольна. Она не безразлична Майку, это чувствовалось по его тону. А сейчас надо позвонить в салон красоты и слегка почистить перышки. Не для него, конечно, а так, для поднятия тонуса. Вещи были уже почти сложены, и ей хотелось поскорей сбежать из этого омерзительного номера.
Открыв кошелек, Мардж вывалила его содержимое на постель. Среди монет, помады и прочего мусора оказались водительские права мужа. С цветной фотографии на нее смотрел красивый, мужественный Клэй. Мардж стало не по себе, словно на нее дохнуло чем-то неизбежным. Какой он теперь, подумала Мардж, наверное, сильно изменился? Ведь передряги не украшают человека, а он сейчас вынужден скрываться. Где он живет, как, на какие деньги? Интересно, есть ли у него любовница? И любит ли он кого-то?
Ерунда. Какая любовница может быть у Клэя, который вообще на это не способен! А вдруг он изменился и стал таким, каким она когда-то мечтала его видеть? Она позвонила вниз и попросила принести ей несколько проспектов средиземноморских круизов. Да, она уезжает, но номер оставит за собой. Мардж подошла к зеркалу и стала внимательно разглядывать себя. В общем, ничего, но загар не помешает. Несколько часов в салоне красоты всегда приводили ее в норму. Разве можно отказывать себе в таком удовольствии?
Взглянуть бы сейчас на Клэя, ну хоть на миг. Она пыталась представить, каково ему сейчас без всего, что у него было, – без формы, без имени, без положения в обществе. Он, наверное, стал похож на затравленного зверя, жалкого в своем одиночестве. Из Майка не вытянешь ни слова. Может, они решили бросить все это? А если нет? Но не могут же они всерьез считать его предателем! А вдруг он свихнулся? Ах, если бы хоть одним глазком увидеть его. Ведь может случиться и так, что если они увидятся, то все опять наладится, как если бы между ними ничего не происходило…
36
Портье долго извинялся: к сожалению, через три дня им придется выехать. Лучше – за город, там есть прекрасные места, он поможет им найти что-нибудь приличное. В этом году на Майорке просто столпотворение, переполнены все отели, зато в Кала д'Ор выстроили новую гостиницу. Это очень милое и модное место всего в сорока милях отсюда, не больше часа езды. Лучше всего взять такси, а через неделю как раз подойдет очередь на аренду «веспы», он сделал заказ.
– Надо известить о нашем переезде банкира в Люцерне, – тут же сказал Клэй.
– Я ужасно боюсь, когда ты сообщаешь ему, где мы находимся.
– Не волнуйся, тайна вкладов – закон в Швейцарии.
В «Американ экспресс» с ним разговаривали в высшей степени вежливо и сообщили, что пока переведена всего лишь одна тысяча долларов. Если угодно, можно позвонить в банк прямо отсюда.
– Простите, что звоню за ваш счет, но я говорю не из отеля. Мне опять нужны деньги. Извините, если замучил вас.
Банкир рассмеялся в трубку.
– Я рад вам помочь. Вы, видимо, не скучаете. Уже вернулись из Италии?
– Из Италии?
– Ну да, я же помню, вы звонили мне из Генуи – у меня все записано.
– Простите, но я…
– Вы еще сказали, что плохо меня слышите, то ли линия барахлила, то ли что-то еще. Не мудрено, что вы все забываете при своих постоянных разъездах. Давно вернулись в Пальму?
– Дело в том… – но тут Клэй осекся, решив промолчать.
– Впрочем, – продолжал банкир, – главное, что сейчас мы слышим друг друга, и я рад вам помочь.
– Мне нужно еще четыре тысячи долларов. Расходы невообразимые.
– Для того мы и существуем, полковник. Я уже подготовил план возможных инвестиций.
– Пожалуйста, повремените с этим. Пока мне приходится много ездить, и лучше, если мы все обсудим в письменной форме. Я напишу вам, как только у меня будет постоянный адрес. Здесь, в Испании, не совсем обычные правила относительно иностранной валюты.
– Хорошо. Звоните в любое время. А четыре тысячи будут вам переведены сегодня же.
– Спасибо.
– Желаю приятно провести время!
– Всего наилучшего.
Кто же, черт возьми это был: Патель, ВВС? Как они пронюхали про банковский счет? Могли, конечно, узнать и у Мардж. Они же все заодно, эти лапочки, всем им не терпится сцапать меня поскорей. Вовремя я смылся из города. Здесь, на острове, будет спокойнее. Неизвестно, что сказал им банкир, но вряд ли он им вообще что-нибудь сказал. Значит, скоро придут по его душу, решил Клэй, кто именно – большого значения не имеет. Нужно быть готовым.
Бернадетт ждала его на улице.
– Я купила тебе «Трибьюн», – сказала она. – Что произошло?
– Ничего, – как можно спокойнее попытался ответить он.
– Клэй, у тебя все написано на лице, пожалуйста, не пытайся от меня что-то скрывать.
– Кто-то на днях звонил моему банкиру, представился мной и сказал, будто я звоню из Генуи.
– Они идут по нашему следу, им нужна я… Клэй, я же говорила тебе, что от меня надо избавиться.
– На этот раз, видимо, мои люди взялись за меня.
– Не паникуй. Им ничего не известно. Иначе они давно дали бы о себе знать.
– Ты их недооцениваешь.
– Их – может быть. Но Минь Хо я знаю.
– Минь Хо? Того парня, что был ранен в ногу, когда меня сбили?
Бернадетт утвердительно кивнула.
– Тысячу раз – нет. С его акцентом провести банкира просто невозможно.
– Ты его не знаешь, Клэй, это его рук дело. Он встречался с Пателем в Гонконге. А того англичанина в Люцерне помнишь? Они все связаны между собой. Я это чувствую, я знаю!
– Не принимай все так близко к сердцу. Если твой Минь Хо – такой гений, он бы давно уже нас отыскал. Но сейчас нам на хвост сел кто-то другой. Мне казалось, что мы обеспечили себе прикрытие, но кто-то все же позвонил в банк.
– Значит, прикрытие оказалось недостаточно надежным.
– Пока это всего лишь звонок. Надо все просчитать.
– Позволь мне вместе с тобой разобраться во всем, может быть, вдвоем мы скорей найдем решение.
– Что тебя мучает, Бернадетт?
– Сама не знаю. Какая-то безысходность. Мне было так хорошо, как в сказочном сне. Но за все приходится платить. У меня нет выхода.
– Выход можно найти всегда. Мы уезжаем. Пока им известно только то, что мы в Пальме. Они еще попотеют, отыскивая иголку в стоге сена, а мы тем временем засечем их. Как выглядит твой Минь Хо?
– Ты же его видел.
– Но плохо запомнил.
– Для тебя все вьетнамцы на одно лицо?
– Подожди, кажется, припоминаю: такой маленький, в очках и в чистой рубашке? И еще у него, по-моему, французский акцент. Но он меня черта с два узнает.
– Узнает! Он помнит не только тебя, но и размер твоих ботинок. Минь Хо помнит все.
– Еще раз прошу, не паникуй. У нас нет никаких оснований считать, что это именно он. Если же он спелся с командой Пателя, значит, всем им нужны деньги и только. Это уже легче.
– Он ни с кем и никогда не споется. Минь Хо использует Пателя в своих целях. Деньги его не интересуют.
– Так что же ему от тебя нужно? Что ты ему сделала?
– Он хочет вновь завладеть мной, наказать меня. Я верила ему, я была…
– Ты была его любовницей?
– Нет, никогда. Не говори так обо мне!
– Кто бы ни шел за нами, он еще в Италии. А когда приедет на Мальорку, мы уже будем в Кала д'Ор.
– Мне страшно, Клэй.
– Мы должны прийти в себя. Давай возьмем напрокат суденышко и прогуляемся по морю. Надо только держать ухо востро. Минь Хо знает, как ты его боишься, и он попытается сыграть на этом, сыграть в открытую. А мы будем начеку. Не станет же он нападать на тебя на улице – это не Сайгон, здесь есть и закон, и полиция.
– Он не остановится ни перед чем. Ты не можешь даже представить, на что он способен.
Клэй думал, что банкир вряд ли упомянул в разговоре Пальму и все их страхи беспочвенны. Кроме того, нельзя исключать, что за ним охотятся свои, из ВВС – для них он дезертир. Ну, допустим, поймают его и упекут в психушку. Бернадетт тут абсолютно ни при чем, их она не интересует.
Он хотел объяснить это Бернадетт, но она была просто невменяема. В ее воображении возникло лицо Минь Хо, который смотрел ей в глаза и говорил грубости. Она попыталась прогнать это видение, представить его таким, с которым она была дружна в Париже, но ничего не получалось. Тот романтический образ не возвращался. Она видела лишь перерезанное шрамом и искаженное злобой лицо, она ощущала его дыхание, слышала его голос, обвинявший ее в предательстве, в том, что она связалась с американцем. Бернадетт сжалась от ужаса – нет, она не заслуживает счастья, эта жизнь слишком хороша для нее, грешницы.
Они дошли до набережной и встали под тенью пальм, глядя в бескрайнюю морскую даль.
– Видишь вон ту яхту под голубым парусом? Смотри, как хорошо идет: поймала береговой ветер и несется бог знает куда.
– Уже половина первого. Пойдем скорей в отель за вещами, – поторопила его Бернадетт.
Впрочем, о чем это она? Куда спешить? Бернадетт резко остановилась и села на каменную скамью. Разве ты забыла, чему тебя учили в монастыре – грешникам нет спасения.
– Тебе что, плохо? – испуганно спросил Клэй.
– Нет, ничего. Просто я не хочу идти.
– Раз не хочешь идти, давай поймаем такси. Заберем вещички – и прощай, моя бухта, я буду скучать по тебе. Ничего не поделаешь, все хорошее рано или поздно кончается. Но когда– нибудь мы сможем вернуться – как хочется в это верить.
Завидев такси в нескольких метрах от них, Клэй кинулся к нему, и пока пассажиры расплачивались, стал уговаривать водителя подвезти их в отель. Водитель, говоривший по-английски, ответил, что тут всего-то пять минут ходьбы, но Клэй сказал, что они захватят вещи и поедут в Кала д'Ор.
– Вы знаете, как туда доехать? – спросил он.
– Еще бы мне не знать, – ответил шофер, – моя семья из тех мест. Я вырос в деревне, что по соседству, когда там еще не понастроили всех этих шикарных отелей. А сейчас туда ездят одни богачи. Вам там понравится.
Майк Картер посмотрел на часы – уже шесть. Он решил немного опоздать, чтобы она не думала, будто ему не терпится ее увидеть. Интересно, она всех мужчин заставляет чувствовать себя недоумками или одного только меня? Клэй небось поэтому и сбежал. И на черта ей сдался этот круиз? Ну да, хочет покрасоваться и найти какого-нибудь мужика. Эдакого красавчика-европейца, сердцееда с ученой степенью и толстым карманом. Начнет с ним беседовать об искусстве, а он и глазом не успеет моргнуть, как превратится в отбивную. Я через это прошел, теперь пусть другие ловятся. А вдруг она влюбится? Кого, например, она способна полюбить? Наверное, какого-нибудь итальянского плейбоя…
Зазвонил телефон. Это был Лондон.
– Ну что, Картер? – голос в трубке прозвучал резко, как команда. – Приказ выполнен?
– Дело в том…
– К черту подробности. Время идет, и если этот парень объявится живым, нас ждут крупные неприятности.
– Я напал на след…
– Твой след меня не интересует. Сообщи, когда с ним будет покончено. У тебя осталось три недели. На нас давит Вашингтон.
И трубку бросили на рычаг. Картера прошиб холодный пот. Надо взять себя в руки. Хватит, с него довольно, этот Клэй довел его до ручки. Он ненавидел ее мужа, ненавидел за то, что она была с ним много лет. Теперь этот подонок, видно, переметнулся к красным. Что ж, наверное, они правы: пора с ним кончать.
37
Терпение, пожалуй, было моей единственной добродетелью. Наверное, потому, что я всегда был смешным и неуклюжим. Всю жизнь мне приходилось следить за собой, чтобы не пролить стакан или не опрокинуть стул. Прежде чем что-то сделать, я должен был хорошенько подумать, как бы не напортачить. Каждое слово, каждое движение требовало от меня крайней осторожности. Потому-то, наверное, мне и нравился Восток. Терпению китайцев можно только поучиться. Взгляните, как благодаря их упорству из паршивого острова Гонконг превратился в процветающую державу. Даже в преступном мире у них другие законы. Они могут годами ждать, пока соперник попадется в расставленные сети, и никогда не мстят сразу, а выжидают. Если хочешь найти убийцу, отомстившего своему обидчику, ищи концы в прошлом.
Терпение для сыщика – это все. В нашей работе и в помине не сыщешь того шика, с каким голливудские детективы пачками ловят бандитов. Все это чушь собачья. Наша работа нудная и кропотливая, требующая внимания к мельчайшим деталям. Копаешься, измучишься весь, пока наткнешься на след, а бывает, что и не наткнешься. Если бы люди знали, сколько преступлений так и остаются нераскрытыми, они бы умерли от страха. Минь Хо терпением не отличался, но зато верил в судьбу. Он совсем сник, когда я сказал ему, что нашел Бернадетт и Клэя. Он стал неузнаваем после того, как я сообщил ему, что они на Мальорке. Куда только подевалась вся спесь, ходил за мной как пришибленный. Я от души повеселился, когда мы пошли в испанское консульство за визой для него. Я изображал богатого английского туриста из Гонконга, а он – моего слугу. Покуда я беседовал с испанским дипломатом, вручив ему специально заготовленную визитную карточку, Минь Хо стоял в сторонке, держа в одной руке мою шляпу, а в другой – чемодан.
– Как долго вы намерены пробыть в Пальме? – вежливо поинтересовался чиновник.
– Еще не решил. Надо подумать, ведь я там еще не бывал, – ответил я с важным видом.
– Это место чрезвычайно популярно у туристов, – горделиво заметил он, – в разгар сезона на каждого местного жителя приходится семь приезжих.
Я изобразил на своем лице восхищение.
– Вы повсюду путешествуете со своим слугой?
– Да, он прекрасно готовит, и мне без него не обойтись – я на специальной диете. Что поделаешь, диабет.
По пути из консульства Минь Хо впервые за эти дни улыбнулся.
– Тебе бы актером быть, а не сыщиком.
– Внешность подкачала, – ответил я с напускной скромностью. Спектакль получился высший сорт.
Тем же вечером мы решили развлечься и отправились в цирк. Я не пожалел – зрелище было что надо: и гимнасты на трапециях, и клоуны, и главное – тигры. Я вообще неравнодушен к дрессировщикам. Хоть сам я и не трус, но не могу смотреть без дрожи, как хладнокровно они входят в клетку ко львам или тиграм. В общем, вечер удался. Мы пили кофе с коньком, а потом пошли ужинать в шикарный ресторан. Еще до этого мы уже как следует поддали, а за ужином Минь Хо один выпил целую бутылку вина. Он говорил без умолку, таким я его еще не видел. В первый раз за все это время Минь Хо разоткровенничался.
– Когда мы с этим закончим, я съезжу в Париж, а потом уж обратно домой.
– Ты хорошо знаешь Париж?
– Да. Я учился там в университете.
– И что изучал?
– Литературу.
– Шутишь!
– И вовсе не шучу. Я писал стихи, – сказал он, и я вдруг увидел, как изменилось его лицо и во взгляде исчезла злая настороженность.
– Ты покажешь мне что-нибудь?
– Ты же не читаешь по-французски.
– А ты переведи.
– Знаешь, все это слишком личное.
Я тоже здорово набрался и подумал, не спятил ли я. Передо мной сидел совсем другой человек, говоривший странные вещи.
– Ты ведь знаешь ту женщину, что ездит с американцем? – спросил я.
– Знаю. Мы вместе учились в Париже.
– Значит, для вас это давнишняя история?
– Очень, – со вздохом ответил он.
– Ты ненавидишь ее?
Он посмотрел на меня как на сумасшедшего.
– С чего ты взял?
– Но ты же охотишься за ней.
– Не за ней, а за ним, – ответил он не слишком уверенно.
– А он что тебе сделал?
После этого Минь Хо замолчал, прижав к себе свою сумку, потом выпил еще, и мне пришлось тащить его на себе до такси. Мне так и не удалось его расколоть. Я чувствовал, что все дело в ней, но он так и не признался в этом. Правда, тогда мне было все равно. Я исполнял волю мистера Пателя и, несмотря ни на что, должен был подчиняться Минь Хо. Пусть молчит, думал я, а мое дело – довести погоню до конца.
Через несколько дней мы ступили на борт суперсовременного судна, где нас встречали, как членов королевской семьи. Минь Хо, как обычно, прижимал к себе сумку, а мои чемоданы тащили два носильщика. Время близилось к вечеру. Утром мы должны были прибыть в Барселону, а еще через день – в Пальму. Стоя на боковой палубе среди множества туристов, мы смотрели на берег.
Я размышлял, что меня ждет впереди. Цель была совсем близко. Минь Хо не раз повторял, что раскроет дальнейший план, как только преступники окажутся у нас в руках. Но мои перспективы были туманны. Патель мертв, и мне снова придется искать работу. Лицо Минь Хо приняло свое обычное выражение, он был собран и зол. Похоже, думал я, наш медовый месяц окончен. Краем глаза я взглянул на него, и по моей спине побежали мурашки. Таким я его еще не видел. Это было лицо беспощадного убийцы. Я всегда знал, что самые опасные из преступников – те, которыми движет личная ненависть. Именно она была теперь написана на его лице. Какую же роль он приберег для меня?
И в тот момент, когда раздался гудок и пароход стал медленно отваливать от берега, меня словно молния пронзила мысль: он убьет американца, заберет с собой женщину, а меня… Я же единственный свидетель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32