Потом они сорвались с места и чрез секунду пролетели мимо Ярова.
Он побежал к подьему.
И через минуту понял, что даже не может точно найти место катастрофы. Следов на земле почти не оставалось. Только в одном месте на поверхности воды разливалась радужная пленка бензина, но её быстро сносило течение.
"Хлебников ошибался, думая что обрубил все концы, - промелькнула вялая мысль в голове Ярова. - Теперь моя очередь."
Шоссе все ещё продолжало оставаться пустым. Не было и шести часов этого соловьиного утра. Яров вернулся к своей машине и осмотр её удивил его. Была разбита только левая фара, две маленькие дырки в бампере и сильная вмятина на колпаке левого колеса. Радиатор задет не был, не текло. В моторном отсеке он тоже не приметил никаких повреждений. В него стреляли только чтобы остановить, стреляли ради предупреждения. И на том спасибо. Но все равно - пора кончать эти игры. Пора хотя бы сдать эту чертову партию накротиков, закопанную в землю.
Яров сел к рулю, отметил километраж на спидометре, вырулил на шоссе и покатился обратно.
Он проехал мимо шашлычной и своей торговой точки, вновь отметив показания спидометра. На бензозаправку "РБ-Люкс" он даже не покосился. Через несколько минут добрался до рынка и остановился возле первого таксофона. Он вошел в покареженную будку с выбитыми стеклами, прикрыл за собой дверь и без жетона набрал "02". Когда ему ответили, проговорил медленно и внятно.
- Точно в четырнадцати километрах трехстах метрах от шашлычной "У трассы" сорвалась в реку автомашина "волга" с прицепом.
Не дожидаясь уточнющих вопросов, он повесил трубку, открыл дверь будки и...
...и замер. Когда и как между ним и его автомобилем вкатился мотоцикл с двумя седоками он не услышал. И почему не грохотал при этом мотор рокеров - тоже оставалось непонятным. Зато категорически очевидным было то, что эта пара седоков на железном коне была из тех, кто только что расправился с Хлебниковым.
Вокруг было тихо - утро в городе ещё не начиналось. А хрупкая фигурка в черной коже, сидевшая за спиной водителя мотоцикла в глухом, непроницаемом взгляду защитном шлеме - держала на коленях и прижимая к животу короткоствольный автомат. И черный зрачок дула этого автомата смотрело прямо в лицо Ярова.
Он стоял не шелохнувшись. Помощи на пустой площади перед рынком было ждать не от кого. Никого на улицах не было, если не принимать во внимание пары собак, копошившихся в мусорной куче.
"Вот и конец, - с глупым весельем в душе подумал Яров. - Стокатто длинной автоматной очереди не услышишь, боли тоже не успеешь почувствовать и поделом тебе!"
Автоматчик, удерживая оружие правой рукой, медленно содрал с головы шлем. Мельнули короткие, светлорусые волосы, широкие черные брови и ясный взгляд серых женских глаз. На почти красивом, несколько грубом лице.
- Здраствуйте, Тамара. - как ни в чем ни бывало произнес Яров.
- Кому вы сейчас докладывались? - спросила вдова Михаила Дукова.
- Дежурному... В милицию.
Где-то рядом, за забором загудел автомобильный мотор и женщина сказала.
- Подойдите ближе.
Яров прикинул, что он и так стоял достаточно близко, чтоб она даже при желании не смогла промахнуться, стреляя ему в живот. Бояться было нечего и он подошел вплотную. Ему показалось, что от мотоциклиста и женщины горячо пахнет кожей, бензином, порохом и крепкими французскими духами. Женщина спросила тихо.
- Вы меня узнали?
- Да.
- Теперь вам все ясно?
- Не знаю, - повинился Яров. - Могу только догадываться, что вы отомстили Хлебникову за мужа.
- Правильно. Это он подменил те ваши пять кусков баксов.
- Да?
- Да. Он, гаденышь, втихую фальшивой валютой промышлял. Всех нас под удар ставил. Я его расколола.
Мотоциклист держался обеими руками за руль своей машины, на Ярова не смотрел, опирался обеими ногами в землю, а Тамара глядела в глаза Ярова, слегка откинув назад голову, снизу вверх и ствол автомата почти упирался в пах Ильи Ивановича. Он сказал нерешительно.
- Но ведь я слышал, что официально и совершенно неоспоримо было признано, что ваш муж застрелился сам. Самоубийство. Простите, я случайно видел его труп, наверное, через час после смерти. А может меньше.
- ЧТО?
- Да. Я пришел на ту дачу, увидел труп и убежал. Мне тоже показалось, что он выстрелил себе в рот сам.
- Сам. - кивнула Тамара. - По принуждению.
- Но, я слышпал, что нашли его записку. Доказали, что он написал её сам.
- Сам. - лицо Тамары исказила неприятная усмешка, она, наконец, обнаружила, что разговаривает с человеком, упирая в него ствол автомата и припрятала автомат под себя, прижала его ляжкой к мотоциклу.
- Так как же тогда вы говорите, что его убили?
- Очень просто. У них, когда вступали в Союз Охраны, в команду Хлебникова - клятва была на верность. И к этой клятве полагалось писать сразу записку, о своем самоубийстве. Заранее. Чтоб потом, в случае чего, если сам не застрелишся, то тебя друзья прибьют и эту записку подкинут. Мишу застрелили. А записку его подкинули.
Молчавший, подобно сфинксу, водитель мотоцикла бросил сквозь шлем глухо, не поворачиваясь.
- А ещё телохранители из Союза сами себе заранее могилы рыли.
- Грустно, - сказал Яров, лишь бы что сказать, тем более что не был ещё уверен в благополучном исходе для себя этой странной беседы на заре наступающего дня в тиши непроснувшегося городка.
- Может грустно, может весело. - бросила Тамара, а водитель произнес сдержанно.
- Поехали, хватит базлать.
Яров сказал с неуверенной улыбкой.
- Я никому не скажу про вас.
- Правильно. Говорить вам не выгодно.
- Спасибо, что не застрелили на дороге меня.
- Вы - свой. И ни в чем таком не виноваты.
"Милая! - мелькнуло в голове Ярова. - Да у тебя-то есть твердая уверенность, что ты пристрелила именно того, кого надо?! Убеждена ли до конца, что нашла истинного виновника смерти мужа, или в отчаянии пристрелила того, кто уже вышел в тираж, кто бежал, спасая свою шкуру и проиграв всю свою игру?! Но ты себя успокоила. И смыла позор с памяти мужа. Живи счастливо - если сможешь."
Тамара надела на голову шлем и сказала с неожиданной мягкостью.
- Вы толковый мужик, Илья Иванович. Миша говорил, что вы очень много знаете забавного из истории. Я как-нибудь подьеду к вам потрепаться.
- Подьезжайте.
Мотоцикл быстро откатился. Мелькнули светлые волосы над узкой спиной, обтянутой гладкой кожей и Яров остался один. Он сел в машину ничего в душе не ощущая, кроме недоумения.
... У табачного киоска все оставалось так, как бросил Яров. Двери открыты, мокрая щетка валяется на земле.
Яров запер дверь и пошел на пустырь, искать свой тайник. Он достиг знакомого места у грязного ручья и присмотрелся к ориентирам.
Поиски не потребовали усилий. Там, куда Яров несколько деней назад закопал коробку с наркотиками - зияла яма.
Коробка с наркотиками - исчезла! Яму даже не удосужились прикопать. Следовало понимать, что четыре тысячи баксов пропали бесследно. Но такие суммы не исчезают - их востребуют. Не сегодня. В конце месяца.
Нет - сегодня! Потому что ещё раз глянув растеряными глазами на разрытую яму, он увидел, что рядышком, приколотый веткой, лежал листок бумаги из школьной тетрадки. Яров нагнулся, взял листок и перевернул его.
Очень корявыми буквами, стремясь придать им безликий, угловатый вид, было написано.
"Если хочешь выкупить, то за 5 000 долар. Если согласен, поставь на крышу табачки ведро."
Вот, значит, как получается... Яров осмотрел клочок бумаги со всех строн, ничего больше на нем ничего не было. Очевидным были два факта - не только он сам был здесь "смотрящим", но кто-то ещё контролировал, в свою очередь, и каждое его движение и каждый поступок. Во всяком случае, его засекли в тот момент, когда он прятал свой опасный товар. Это - раз. Второе: человек, вскрывший захоронку с наркотиками, в ценах полученного сокровища оринтировался не точно - пять тысяча долларов, это явное превышение номинальной стоимости. Можно было предположить, что какой-то парнишка или вообще человек сторонний случайно либо видел, как Яров прятал коробку с "кайфом", либо наткнулся на неё ненароком. Нет, маловероятно. Просто этот "смотрящий" (как впрочем и Яров в свое время) о шкале цен наркотической дури на рынке ничего не знал. Реализовать товар самостоятельно боялся, или - не умел. Но тем не менее, он был где-то рядом и, быть может, в данный момент держит все действия Ярова под контролем.
Он оглянулся. Жизнь вокруг шла своим чередом. Просыпалась трасса, работали обе бензозаправки, над трубой шашлычной курился дымок. Приметить что-либо подозрительного не удалось. И все-таки этот "вор-перехватчик" дилетант. "Поставь ведро на крышу!" Только ещё раз подтвердил, что неотрывно наблюдает за обьектом вымогательства. И почерк у него корявый, детский - писать этому попрошайке приходится не часто. Но как он будет обходить самое тяжелое и опасное звено в цепочке получения своей выгоды обмен ценностями? В работе вымогателя это самый грозный момент. Он требует личного участия и чаще всего именно в этом периоде своей работенке вымогатели и горят.
Яров для чего-то ещё попинал ногами холмик земли возле ямы, потом отвернулся и пошел к табачке. Он не чувствовал в душе своей ни огорчения, ни волнения, и в таком настроении спокойно вымыл стекла киоска. Потом подмел вокруг него землю в радиусе десяти метров, нашел старое ведро и водрузил его на крышу.
Сигнал подан. Началась ещё одна игра в общей системе. А может и в другой - параллельной.
Следил ли сейчас за ним кто-то, или нет, значения не имело. Если следили, то ждали - как он будет реагировать. Ждали его реакции. И дождались. Но как теперь рассчитаться с поставщиком за полученный для реализации товар, было не совсем ясно. Неразмененых четыре тысячи баксов у Ярова ещё оставалось и выкупить товар у вымогателя он как-нибудь смог бы. Выкупить наркоту, вернуть её Алику Черному и спокойно жить дальше. До конца мая. Но тогда, без денег, - прощайте все мечты о любых радостях жизни. Уже не свершить никакой поездки на Волгу, да и вообще существование будет зависеть только от легальной и жалкой торговли в табачке.
Яров сообразил, что практически обанкротился. Наркотиков нет, торговать с приличной выгодой нечем. Свои накопления надо сдать за украденные наркотики. Даже выкупив их назад - продать "кайф" с наваром, да и вообще продать хоть как-то, он не сумеет, да и не сможет. Он их просто сдаст Алику Черному и полностью останется "на бобах". Был вариант обратиться за помощью к Ролу, но Яров понимал, что их отношения закончились. Для Рола он - отработанный пар, никто, потому он и провел откровенную во всем и до конца беседу за шашлыками.
От размышлений его оторвало стремительное, на пределе допустимого движение по шоссе - милицейский "жигуль" и словно на троссе за ним черная "волга" промчались мимо. Так и следовало ожидать - будут отсчитывать от шалычной четырнадцать километров триста метров, искать точку у реки. Быстро найдут - для профессионалов там достаточно много обнаружится следов. Скорее всего, к полудню результаты расследованию в качестве слуха достигнут Воробья, который держал под контролем все неофициальные события, происходящие от него в радиусе сотни километров.
Около восьми жизнь трассы оживилась, а к девяти набрала свою обычную активность трудового дня. В это же время Анна Павловна с дочерью развернули свою торговлю и Аян перебежала дорогу с большим термосом в руках.
Уже издали крикнула.
- Добрый день, Илья Иванович! Хотите я вам чашку кофе налью?
- Здраствуй, наливай.
Он достал чашку, Аян открыла термос и по вкусу напитка Яров сразу определил - растворимый, из дорогих, если судить по аромату и мягкому привкусу.
- Илья Иванович, а какие книжки можно прочитать про этих греков и Реннесанс, о котором вы вчера рассказывали?
- Их много. Я тебе составлю список. Будешь читать всю жизнь.
- Ой! Слишком умной стану, это тоже нехорошо! Вам никакой газеты не надо?
- Нет, спасибо Она закрыла термос и побежала назад. Сердце Ярова дрогнуло, когда он увидел, как Аян увернулась, проскочив перед носом тяжелого грузовика.
Неминуемого визита Яров ожидал где-то к полудню и предполагал, что в свящи с важностью этой встречи явиться, наконец, сам Алик Черный. К разговорам с ним Яров был уже готов - имел как основную тему, так и запасной вариант. Выплачивать из своего кармана четыре тысячи баксов Яров не собирался.
Но визитером оказался вовсе опять же не Алик Черный, а в одиннадцатом часу возле табачки тормознула зеленая "нива" и из нее, путаясь в длинных ногах, вылез нескладный парень, крещенный Яровым под именем Дон Кихот. Он был весел и нагловат, поскольку следовало понимать - получил четкие инструкции.
- Привет торговле! - гаркнул он. - Прошу сдать ненужный товар! Я от бригадира!
- Точнее? - спросил Яров.
- Да от Алика Черного!
- Почему я должен верить? - пожал плечами Яров, а длинноухий удивился.
- Да что ты дуришь? Отдай коробку с товаром, на ней написано "кайф", я же сам тебе её загружал! А теперь ты от работы отказался и, как я слышал, до осени тут проторчишь. Торгуй себе, раз разрешили! Но ненужный-то товар сдай!... Или...
- Или. - сказал Яров. - Я передумал.
Дон Кихот вытаращил глаза.
- В натуре?!
- В натуре.
- Ну, ты даешь! А мне что делать?
- Доложи по инстанции. В указанный срок пусть приезжают за выручкой. Чего тут непонятного?
- Понятно или непонятно, это не мне решать! - парень был явно растерян. - Я сейчас поеду, доложу... Слушай, а ты не сбежишь?
- Может и сбегу, если будешь тянуть.
Предельная строгость, которую только можно было выразить длинным носом, длинными ушами - сконцентрировались на лице Дон Кихота.
- Иваныч, ты так не шути. Ты меня старше, я тебя уважаю, и если ты не знаешь, то скажу: такие шутки у нас плохо кончаются. Дурить будешь, так тебя на "счетчик" поставят. В срок не отдашь выручку, так через пару недель уже не четыре тысячи баксов с тебя, а десять получиться!
- Я тебе ясно сказал, доложи Алику Черному, что я буду работать! вышел из себя Яров. - По прежним условиям! До тридцатого мая! В этот день, как договаривались - расчет! Тебе ещё раз повторить?
- Достаточно...
- Тогда и выполняй! И скажи Алику, чтоб прислал мне ценник за розничный товар!
- Бу-сде... Отчаяный ты мужик.
Что так смущало вислоухого Дон Кихота в поведении Ярова осталось невыясненным. Парень залез в машину и зеленая "нива" укатилась было. Но возле газетных стендов притормозила, Дон Кихот что-то прокричал женщинам и проехал мимо - видимо, парень прололжал извиняться.
Яров нашел под креслом "жигуленка" пистолет, вновь претерпевший метаморфозы своего назначения. Яров снял накладку с рукоятки оружия, и без труда вставил внутрь подаренный Хлебниковым баллончик. Присмотревшись, он понял суть конструкции. Кнопка предохранителя толкала полую иглу, которая прокалывала балоннчик, наполненный кислотой под давлением. Спусковой крючок приводил оружие в действие - семь метров сжигающей струи, как было обещано. Ни сжигать, ни калечить кого-либо Яров не собирался, но разговор с Аликом Черным (а теперь следовало ожидать именно его) мог быть очень непредсказуемым по поворотам темы. И мог возникнуть такой вариант, что придется попортить Алику ботинки, или пиджак - предположим так.
До полудня ничего не случилось, если не считать того, что Анна Павловна неожиданно свернула торговлю. На фургоне подьехал Чингиз с каким-то помошником и они быстренько загрузили все газеты и журналы, свернули палатку, усадили в кузов женщин и укатились. Непонятный маневр. Совсем закрыли торговлю?
Дуга виража как-то сразу словно осиротела. Во всяком случае для Ярова. Он даже почувствовал укол глубокой обиды, что с ним не попрощались все же отнощения сложились соседские, если не сказать почти родственные. Но потом он решил, что это лишь какие-нибудь временные, очередные сложности жизни беженцев и все прояснится к вечеру или завтра.
До обеда Яров продал всего три пачки сигарет и упакову жвачки. Он уже собирался идти в шашлычную, чтоб перекусить, когда увидел, что к нему подкатывается все та же зеленая "нива" и возле Дон Кихота сидит мужчина в таком же желтом жилете охранника автостоянки.
Яров переложил пистолет из внутреннего кармана куртки в боковой и еле удержался, чтоб заранее не нажать на кнопку предохранителя. Но из машины выскочил лишь Дон Кихот, крикнул бодро.
- Залезаем в будку, дам ценные указания!
Его спутник в салоне "нивы" не пошевелился, лица его Яров разглядеть за ветровым стеклом не мог. Он вошел в киоск, следом за возбужденным Дон Кихотом. Тот уже совал ему под нос листок бумаги и говорил быстро.
- Значит все очень просто! У тебя два вида "дури", а потому и две цены... Тот который натуральная "травка" - в больших упаковках, в стакане заваривается, а который обработанный, тот дороже и....
Яров не прислушивался к инструкции, поскольку торговать ему было нечем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46