Из всего происшедшего я понял одно: научно-технический прогресс настолько шагнул за горизонты, что человек стал невольником всех этих компьютерных и прочих систем. Если раньше эскулапы со скальпелем наперевес могли только проникнуть в мозг, сердце, легкие и прочие человеческие органы, то теперь люди в белых халатах поимели возможность вторгаться в души и препарировать их, как печень или мочевой пузырь.
Это я понял, когда увидел на экранах бледный отпечаток прошлой счастливой жизни. Я позволил посторонним влезть в святая святых. Солдафонскими сапогами в чистенький и опрятный комод с потайной дверцей, где хоронилась любовь к серебряному колокольчику по имени Ю.
И теперь, когда все закончилось, меня не покидало чувство, что я предал Ю. По глупости и недомыслию. Но предал. Как я мог предать ребенка солнца? «Дети солнца строят корабль, чтобы уплыть на небо. Там, где небо, там и свобода, там где небо, там и любовь».
Прости, Ю, сказал я ей, и помоги, если это в твоих маленьких силенках; помоги мне, убийце, вновь увидеть сияющий город мечты…
… Слепили фары встречных грузовиков — великая страна, разломавшаяся на куски, как Атлантида, погружалась во мрак бездны, беды, беспамятства.
Мертвые считали себя живыми, и проявляли исступленную страсть к тому, чтобы выкупить право на счастливую загробную жизнь. Эти мертвецы, набивая свою мошну, жили одним днем, теша надеждами о собственном бессмертии…
Они были обречены на вечное забвение и гниение в отхожих ямах истории, но беда была в том, что они опошляли своим существованием весь мир, суя свои руки, покрытые трупными пятнами, в чистые и молодые души… (Пусть простится патетика этих слов.).
Кто-то верно заметил: власть развращает, абсолютная власть абсолютно…
Не каждая шишка способна прорасти могутной и державной елью… Чаще всего — выхоленные елочки с рыже-голубым окрасом, стоящие рядком на кремлевском погосте.
Беда-беда на всем белом свете… Впрочем, уже был вечер и я, повторяюсь, возвращался на дачу. Один. (Если не считать малолитражки с двумя головорезами, выписанными лично мне по высшему предписанию.)
Дело в том, что майор неизвестной спецслужбы выказал (выказала?) ряд претензий к моему поведению, и я был вынужден на неё наорать: поступаю так, как считаю нужным, блядь-блядь-блядь!..
В чем же дело? Была такая любовь, да вдруг… бздынь!.. амур отбросил копыта. Нехорошо.
Нехорошо травить людей, сказали мне, и продемонстрировали стеклянный бочонок с лекарственными шариками, о котором я совершенно позабыл. Это первое. Второе — куда меня носило всю ночь? И третье — дискета.
Первое, отвечал, нехорошо шарить по чужим карманам и душам, во-вторых, ездил туда, куда надо, и последнее — с этой еб… ной дискетой вы меня все достали до самых до сердечных корч!
В чем дело, родная, не понимал я. Ищите сами, а я отдал все, что имел… Если мечтаете получить ещё и тело, то при малейшей возможности перешлю его заказной бандеролью!..
Милые бранятся, только тешатся. Опасаюсь, в данном случае мне скоро будет не до потешек. О чем посчитала предупредить меня Вирджиния:
— Чеченец, ты хочешь быть трупом, ты им будешь, но сначала будешь долго-долго жить в аду…
— Утю-тю-тю, — сложил губы бантиком. — Как долго? Как полярная ночь?
— Дольше, — смотрела с ненавистью. — Ты даже не представляешь…
— Да, пошла ты, блядь!.. — прервал свою первую и, чувствую, последнюю женщину. — Я тебя имел во все дыры, и всех остальных буду иметь!..
— Я тебя предупредила, дурак. Не делай резких движений, — и, развернувшись, пошла прочь от машины, где мы выясняли свои позиции.
Приятно, когда голая баба залепляет тебе рот своей мокрой, дезодорированной и тугой устрицей, прячущейся меж её же тренированных ног, и неприятно, когда баба в погонах (угадываемых) угрожает тебе физической компрометацией. И поэтому мой ор был вполне объясним. Я надрывался так, будто меня кастрировали без анестезии. Солдатский мат по сравнению с моими проклятиями был бы детским лепетом в песочнице, залитой янтарным светом солнца.
— …..!……..!…………! — ну и так далее.
Блажил от бессилия, что так дурно и просто отдал свою мечту о бессмертии. Визжал от ненависти, что позволил ковыряться в своей трехграммовой, как хлопковый бутон, душе. Выл от гневного исступления, что потерял серебряный колокольчик по имени Ю.
Но что люди, их можно обмануть, а вот как быть со временем — оно неумолимо, и я пока находящейся под его защитой, был самим собой, а вот останусь таким же после того, как омерзительная базедовая старуха попытается огреть меня своей клюкой. Не знаю. Неизвестность.
… Дачные круглые окошки наверху пылали, как иллюминаторы лайнера «Титаника», медленно, с музыкальным сопровождением оркестра погружающего в ледовую окрошку океана.
Я удивился — мне оказана честь и прибыли неожиданные гости? Кто это мог быть? Автомобильный транспорт, кроме моего джипа и малолитражки службы безопасности, отсутствовал под елями и соснами.
Мои страхи быстро развеялись — Алоиз Гуськов, собственной лакейской персоной, сидя в рабочем кабинете усопшего хозяина, гонял на компьютере «бродилку-стрелялку-страшилку.»
Я решил пошутить, не все же надо мной шутки шутить. Подступивши к игруну, дернул его за ухо, похожее на вареник.
Он, человек, конечно, взвыл так, что осыпались все шишки в округе, а головорезы хекали на лестнице, готовя свои пушки для решительной стрельбы.
Хорошо, что я успел подать голос и прикрыться Алоизом, как щитом. В конце концов недоразумение завершилось мирным чаепитием на кухне. Всем коллективом. Потом пропахший валидолом Гуськов, попросил уюта на ночь. А два моих то ли телохранителя, то ли тюремщика засобирались в свою автомобильную сторожку. Я удивился — мужики, какие проблемы, отдыхайте в цивилизованных условиях, это будет наша маленькая тайна. От руководства. Уговаривать долго не пришлось, и скоро дом сотрясался от мощного храпа, точно в его стенах разбило бивак утомленное походом к Индийскому океану войско.
Вот что значит иметь чистую, как портянка, совесть, крепкое и горячее, как глинтвейн, сердце и холодную, как льдина, голову. Никаких проблем. Со сном.
Я же вертелся, будто лежал не на кушетке, а на головнях затухающего пионерского костра. События последних дней настолько были насыщены, что у меня возникло впечатление: плыву в кроваво-блевотной массе. Все смешалось до такой степени, что уже не понимаешь ни себя, ни тех, кто пытается использовать тебя в качестве гарнира на барский стол.
Если крайне упростить военно-политическую обстановку местного значения, то все события ерзают вокруг дискеты. На неё притязают три стороны, если не считать меня. Конечно, она мне интересна, как мертвому музыкальное сопровождение оркестра под управлением Лунгстрема, да не помешало бы знать, что мой отчим оставил потомкам. Он-то — ладно. А вот что я оставлю после себя? Вопрос интересный. Разве что кину с плеч, как плащ, Чеченца, и он пойдет блудить по замордованной родной стороне.
Дом я не построил, дерево не успел посадить, дети?..
Как был прост, ясен и удивителен мир, когда мы все были детьми. Каждый день — день открытий и чудес. Помню, на море я поймал огромную медузу, похожую на студень, и выбросил её на берег под обжигающие солнечные лучи. Ю очень удивилась этому студенистому зверю, присела над ним, высунув от любопытства язычок, потом спросила:
— Она живая, Алеф-ф-фа?
— Живая, — пожал плечами.
— Ей больно?
— Не знаю.
— Больно, я знаю, — и накрыла своей панамой расплавленное стекло медузы.
Теперь понимаю, если бы не снимала панаму, жила бы… А так остался лишь фотография на стене… Фотография на стене?..
Я вздернулся на кушетке, точно от удара: фото на стене в этом кабинете. Она не должна была находится в этом кабинете отчима. Не должна. По всем житейским законам или тогда я ничего не понимаю в людях. Когда Ю ушла, Лаптев сказал моей матери:
— Может, оно и к лучшему. Она ничего не поняла. А мы все забудем, как сон.
— Бедная девочка, — ответила мать.
И все. Ю как будто и не было. Ее забыли, как дачники забывают в электричках кусты сирени. Или мяты.
И вот эта фотография на стене. Я осторожно включил ночник отсвечивало стекло в рамке, и фото казалось размытым, точно на экране компьютера.
Все! Цветной камешек в калейдоскопе последних событий, дрогнув, занял свое местечко: красивый и гармоничный узор вспыхнул перед моими глазами. И, увидев его, можно было спокойно уходить в мир иной — будничная и портяночная жизнь не имела смысла. Ничего более не имело смысла и ничего не страшило.
Я обрел бессмертие, потому что увидел гармонию жизни, такой какова она должна быть на самом деле.
Я увидел совершенную красоту мироздания, к которому надо стремиться всей душой.
Я увидел сияющую гряду… и за ним Город, который есть… Есть! И в нем, я твердо знал, жила девочка Ю… И она помогала мне…
Золотистый кругляш находился между фото и бумагой. Обыкновенный кусок спрессованного сплава, мне неведомого. И в это странное образование забита информация, способная совершить передел власти и территорий, если не во всем мире, то в нашей российской глубинке точно.
Я сидел в полумраке кабинета и не испытывал никаких чувств по поводу того, что владел несметными, по мнению многих, сокровищами. Что с этим делать? И главное, как вскрыть металлическую банку, не имея ножа? Вот в чем проблема. Для меня. Жаль, что мы в школе не проходили компьютерную грамматику.
Проклятый прогресс: раньше кидали бутылку с планом острова сокровищ, и никаких более ухищрений, а нынче что?..
Ааа, ничего, зевнул я, утро вечера мудренее, авось, чего-нибудь скумекаем. Дай-то Бог!..
На удивление спал спокойно и крепко, как младенец в деревянной люльке. И проснулся поздно — за окно полоскался новый день, точно красноармейская шинелька на ветру, извлеченная из тухлого чуланчика. Потянулся — и поймал рукой рамку на столе. Мелькнула Ю за стеклом, как живая.
Боже! Это не сон то, что произошло ночью. Я нашел проклятый компакт-диск! Где он? Под подушкой? Да, именно под ней и лежал диск с золотым напылением. На его матовой поверхности отпечатались двое, я и Чеченец.
Братушки мои, что делать? Все ждут от нас подвига — а он уже совершен, и проблема в том, чтобы никто не узнал о нем, пока я сам не определяю тайну диска.
Кто способен мне в этом помочь? После некоторых размышлений я вспомнил, что Алоиз приводил сюда в кабинет молодого хакера — взломщика компьютерных систем. А почему бы ему не появиться ещё раз. Для профилактического осмотра «писюка», как верно выражаются специалисты.
На мою просьбу служивый человечек Гуськов отреагировал с равнодушием табурета к заднице. Хакера — так хакера, хозяин, дело правильное: надобно укреплять мощность машина, а то не тянет doom-doom…
— Чего не тянет? — не понял я.
— Да, стрелялка такая, хозяин, — стеснительно улыбнулся мелкотравчатым личиком. — Крутая… кровища там… ууу!..
— Кровожадный ты, братец, — по-панибратски похлопал прислужника по детскому плечику. — Действуй, Алоиз!.. В своих же интересах…
— Есть, хозяин! — и отправился искать хакера. По телефону.
Два моих телохранителя-тюремщика поначалу прислушались к нашему разговору, а потом заскучали: разве это дело пускать искусственную кровушку? Общим выражением лица были похожи на братьев, которых в детстве уронили с крыльца, после чего у мальчиков Кеши и Ромы интеллект приказал долго жить. Если они были сотрудниками ФСБ, то я тогда мать Тереза, как однажды выразилась Вирджиния.
— Скучаем? — спросил я их, естественно, тюремщиков.
— Ну? — сказал Кеша.
— Пушки заряжены?
— Ну? — сказал Рома.
— Может стрельнем на спор?
— Чего? — выдохнули разом.
Я объяснил, что был лучшим стрелком в 104-ой дивизии ВДВ и могу выставить ящик водки против их двух шляп. Меня не сразу поняли: как это? Привязываем бутылки (пустые) к сосне и пуляем метров с тридцати, кто больше набьет посуды тот и выиграл. Или ящик водки, или шляпы.
— Ну, ты, паря, блин, даешь, — сказали Кеша и Рома. — Они ж казенные. Шляпы-то?
— Как хотите, — пожал плечами. — Слаб`о, значит? Ну-ну…
Через четверть часа вековая тишина медвежьего уголка лопнула, как стеклянная крыша теплицы от метеоритного дождя. Алоиз похлопотал со столиком и каким-то чудным образом организовался легкий фуршет на природе: водочка, балычок, икорка и… девочки… Точнее, их роль выполняли бутылки, подвешенные к дальней сосне. Каждая емкость имела свое имя: Танюха, Ируха, Регина, Пелагея, Нунехия, Матильда Абрамовна, Екатеришка-матушка… и так далее.
— А ну-ка дай-ка я… обласкаю… Нунехию, мать её так! А я щас Ируху… в горлышко!.. — примерно так орали стрелки Кеша и Рома. — Ур-р-ра!
Проблем с водкой и боевыми патронами не возникало, и поэтому мы веселились от всей души. Перед началом стрелковых упражнений Алоиз успел сообщить мне, что хакер-с уже выехал и скоро будет, и я со спокойной душой предался национальному развлечению: палить в белый свет, как в копеечку. Водочку не пил, чтобы победить в соревновании. Хотя, спрашивается, на хрена мне две чекистские шляпы? Может быть, поэтому вел стрельбу крайне неудачно?
— Окосел, Чеченец! — хохотали телохранители-тюремщики и предлагали Алоизу Гуськову присоседиться к забаве.
Тот смущался, топал ножкой и с халдейским усердием наполнял хрустальные стаканчики водочкой до кромок.
Словом, водка текла рекой, бутылки и щепа брызгали в стороны, от выстрелов и воплей все потенциальные медведи убежали в соседние леса…
Не знаю, чем бы дело закончилось, да прибыл хакер Слава. На своем стареньком «Москвиче». К стрельбе отнесся с пониманием: каждый развлекается в силу своих материальных возможностей и интеллектуальных способностей.
— Алоиз, ящик водки! — приказал я лакею под торжествующий гогот моих новых друзей. — Проигрался в пух и прах! — И, откланявшись, покинул благородную компанию.
Вот что значит хорошие организаторские способности. Теперь можно спокойно решать следующие проблемы.
Я и Слава поднялись по лестнице в кабинет. Со двора доносился треск пистолетных выстрелов, точно там ломали кости строптивцу-демократу, не понимающему, что родину надо любить не только пищеварительным трактом.
— Чего будем делать, хозяин? — спросил хакер Слава, открывая свой чемоданчик. — Если по полной программе, то баксов пятьсот… А по мне так поменять на «пентюху», значит…
— Тысяча твоя, — сказал я, — и проверить только это …
Слава взял с моих рук золотистый компакт-диск, повертел его, как блинчик, потом пожал плечами: пожалуйста…
Мы сели за экран дисплея, высветившимся синим полем с бесконечными столбиками каких-то знаков и надписей. Диск был тиснут в специальное устройство, жадно заглотившее его. Пальцы хакера замелькали над клавиатурой, как пальчики пианиста Кисина над клавишами концертного рояля в зале П.И. Чайковского.
На экране замаршировали стройные ряды каких-то обозначений. Все это для меня было китайско-малазийской грамотой.
— Что за черт?! — удивился хакер. — Программа не запускается с диска. Минуточку… — и снова легкий полет рук над клавиатурой.
— А что такое? — занервничал я.
— Пока не знаю, — целеустремленно и с нескрываемым интересом следил за маршем полков обозначений. — Ах, вот так, да?.. Ну-ну…
Я был так увлечен действом, что не обратил внимания: выстрелы на улице прекратились, вернее, отметил, что наступила тишина, да не придал этому никакого зловещего значения.
— Ааа, вот оно что?! — с заметным облегчением проговорил Слава. — Я уж думал… того…
— Что?
— Этот компакт-диск хитрый, — принялся популярно объяснять. — Чтобы его запустить нужна дополнительная дискета.
— Дополнительная? — взревел я дурным голосом.
— Да? — удивился мой собеседник. — А что такое? Обычное дело, когда много информации, её архивируют?
— Что делают? — чуть не плакал я.
— Ну сжимают… ну, как газ в баллончик…
— Так, и что?
— А чтобы выпустить этот газ из баллончика, — улыбнулся сравнению, необходимо маленькое усилие… то есть дискетка, чтобы с её помощью произошла разархивация базового пакета…
— О, Господи ж ты мой! — вскричал я.
— А что нету?
— Чего?
— Ну, дискетки. Вот такой, — вытащил из своего чемоданчика пластмассовый квадратик с металической как бы застежкой.
Что я мог ответить на этот наивный вопрос — только горько рассмеяться. Такого удара судьбы я не ожидал, как прохожий не ждет кирпича на голову. А какие были радужные планы на будущее…
Закончить мысль я не успел — грянул выстрел, иначе не скажешь, и череп хакера треснул, выплескивая из раны на экран дисплея кроваво-арбузную мякоть мозга.
Я невольно отшатнулся от судорожно всхлипывающей плоти… Человек не успел понять, что произошло — на лице: недоумение и обида; такое выражение часто можно увидеть у детей, которые не понимают за что их наказывают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51