А также, если в этом будет крайняя необходимость, с самим больным.
— Но он очень плох, — сказала она. — Вы даже не представляете, как он плох.
— Ничего, разберемся, — самонадеянно отвечал, надеясь, что господин Литвяк всего-навсего притворяется чекалдыкнутым, решив таким оригинальным образом уйти от ответственности и народного гнева.
На этом мы попрощались — девушка исчезла в праздной толпе, бесцельно бродящей по столичным улицам в надежде развлечь себя и своих детей пластмассовой едой в Macdonalds. А я вернулся домой, чтобы в спокойной обстановке продумать свои дальнейшие действия.
Нетрудно было предположить, что госпожа Литвяк имела пространные дружеские связи с сильными мира сего. Тогда почему не использует их для достижения своих личных целей. Каких целей? Вот в чем вопрос, повторю. Правила игры, по которым она играет, мне пока неизвестны, но у меня всегда имеется шанс сыграть свою игру. Там, где замешены доллары, ставки, должно быть, высоки — и очень высоки.
Через сутки с помощью сексотов я уже владел некоторой информацией по господину Боровскому Марку Марковичу, генеральному исполнительному директору банка «А-Бета», известному мошеннику в банковском деле. По утверждению секретных сотрудников банкир владел знаниями по программе «S», а вот в какой мере — это предстояло мне узнать лично.
Несколько дней и ночей я провел в джипе, мотаясь за господином Боровским по столице и её окрестностям. Был банкир упитан, ухожен, небольшого росточка и неукротимой энергии. Как и все недомерки, он постоянно вынужден доказывать миру свою состоятельность, утверждаясь в бизнесе за счет энергетического кипения и словесного поноса. Он и ему подобные говорят много и быстро, и верят в то, что говорят. Обманывают с необыкновенной легкостью, потому, что через миг, если это им не нужно, уже не помнят в какой короб и сколько килограммов лживого говна наложили. В этом смысле их несложно поймать за язык, но почему-то окружающие стесняются этого делать. Их принцип — беспринципность. Они трудоголики, для них главная забота, веселящая душу, чтобы дело или человек приносил барыш.
Передвигался исполнительный директор по городу на трех автомобилях на «Мерседесе» и двух джипах с телохранителями. Уважал и любил себя господин Боровский, теша себя надеждой, что возможная пуля снайпера первым делом уткнется в его биологических защитников. Умник, он не знал, что, когда рядом замелькает смерть, то в такой ситуации все равны и даже хранителям его тела хочется жить. Хотя думаю, он прекрасно это понимал, да был вынужден жить по законам времени, когда количество головорезов соответствовало статусу охраняемой ими персоны.
Скоро я знал о Марке Марковиче практически все. Он был уродливым дитем своего времени и вел соответственный образ жизни. Он умел делать деньги из воздуха, что позволяло ему быть свободным от всех обязательств. Он был вхож в столичную банковскую группу и чувствовал себя в окружении заклятых друзей великолепно.
По секретной информации ФСБ выходило, что более омерзительной гадины на свободных просторах нашей родины трудно сыскать. Банк «А-Бета» делал деньги, повторю из воздуха — здесь и похищение государственных средств по поддельным чекам «Россия», здесь и аферы с облигациями внутреннего валютного займа, здесь «игры» с кредитованием. Основную помощь в деяниях банковского нувориша оказывал высокопоставленный чин в Министерстве финансов (заместитель министра). Система выкачивания бюджетного капитала была проста, как советская честная копейка, за которую можно было выпить стакан газводы без сиропа или купить коробку спичек. К примеру, есть такая программа «Дети России». Средства на выполнение этой программы выделяют из госбюджета. И в рамках её должны построить несколько, скажем, интернатов для детей инвалидов. И что делает Минфин и его очень ответственные работники? Элементарно. Министерство заключает договор с коммерческим банком «А-Бета», согласно которому последний кредитует это самое строительство под 40 процентов годовых. Естественно, никакого строительства не ведется. А зачем? Дети подождут, а свои личные и шкурные интересы нет. Короче говоря, «навар» банка составляет всего-ничего: более пятидесяти миллионов долларов. И это только по одной программе. А таких подобных программ с десяток.
Возникает закономерный вопрос: почему государство не борется с подобными расхитителями народного добра? Очень просто. Зачем? Оптимальное средство управлением государством — голод. На сытый желудок заводятся опасные для власти мысли и желания, а так все жизненные силы народонаселения уходят на добычу пропитания и выживания в условиях как бы новой формации. Самое гениальное изобретение последних лет: несвоевременная выплата зарплаты. Рассудительные головы, находящиеся при рычагах финансовых потоков, нашли самый элементарный и эффективный способ обогащения власти придержащей, посчитав, что народец у нас продувной и терпеливый: как-нибудь перебьется с хлеба на воду. И расчет оказался верным. Народ живет почти как при коммунизме: деньги отменили, а в магазинах все есть или почти все есть. Во всяком случае, до дня объявления господином Израэлем о банкротстве государства было все.
Потом в мои руки попала аудиозапись разговора господина Боровского со своим главным телохранителем. Кассета обошлась мне в кругленькую сумму, однако она того стоила. Прослушав её, я решил действовать немедленно — и действовать самым решительным образом. Сам разговор случился в офисном кабинете генерального директора, что в очередной раз доказывает: не хочешь неприятностей, молчи или пиши записки.
— Опять они наезжают, — жаловался банкир.
— Кто?
— Эти молодые манды: Чабчало, Литвяк, Алешкин, Петров…
— А я предупреждал, Марк, — проговорил секьюрити после тягостного молчания, — надо было выполнять все обязательства по программе «S».
— А я просил меня ознакомить с ней. Я привык работать с документами, а не с подтирками, — сварливо заныл банкир. — Сукины дети, хотят на чужом х… ю в рай въехать.
— Уговор дороже денег. А уговор был. Во всяком случае, ты так утверждал.
— Утверждал. Только почему я должен такие дурную деньгу давать неведомо куда? Они там экспериментируют, а мы все плати… На выборы отстегивали — отстегивали. А что теперь?..
— Теперь — вакуум, Марк Маркович. Что ты добился своими демаршами? Тебя из группы никто не поддержал — никто.
— Трусы и подлецы! Подлецы и трусы! — Саркастически засмеялся. — Герои нашего времени: бандиты, банкиры, бляди! БББ!
— Криком делу не помочь, Марк.
— И что предлагаешь?
— Или быть, как все. Или уступить дорогу молодым — на кладбище, засмеялся телохранитель.
— Предлагаешь войну? Если гарантируешь победу, то пожалуйста.
— Какие могут быть гарантии на войне?
— А нельзя, к примеру, Чабчало запроцентовать?
— Что?!
— Ну того, сам понимаешь.
— Опасно, Маркович. И ты сам знаешь почему?
— Они же беспредельщики! — взвизгнул господин Боровский. — Никаких правил. А если есть, меняют каждый Божий день, как им удобно, суки. Р-р-реформаторы! Думают, протоптали дорожку под юбчоночку, то можно все!
— Значит, война?
— Война.
— Победителей не будет, хозяин.
— Будут. Или мы, или они.
Утверждают, что убивать или быть убитым — это одно и тоже. Не знаю. Лучше обойтись без таких серьезных изменений в своей личной жизни. И других тоже. Но, видимо, господин Боровский слишком крепко прижат к стене и он готов идти войной на вражескую рать, возглавляемую молодым экспериментатором Чабчало.
Интересно-интересно, что же они удумали, разумники на государственных должностях? Если даже такой продувной жох, как Марк Маркович, чрезвычайно нервничает и готов распрощаться не только с нажитым капиталом, но и жизнью?
Это мне и предстояло узнать у него, господина банкира. Узнать в личной беседе по душам. Естественно, мсье Боровский не догадывался об этом и все его силы и материальные ресурсы уходили на защиту от врага, ему известного. Охрана тела и места его проживания усилились в несколько раз. В последние время Марк Маркович любил проводить ночи на даче, которая своим мощным бетонным забором напоминала укреп. район города Сталинграда. Я провел необходимые разведывательные действия и понял, что без помощи боевой группы мне никак не обойтись. За помощью я обратился к одному из бывших полковников спецназа и тот порекомендовал мне своих молодых ребят, выполняющих необходимую зачистку местности. Мы познакомились за день до акции. Ребята были спокойны и радушны, с интеллигентными лицами любителей классической литературы. Глядя на них, трудно было предположить, что они умеют владеть оружием и работать в боевых условиях.
— Все будет нормально, командир, — сказали они после моего инструктажа. — Устроим фейерверк, как на день Победы!
Штурм дачной цитадели был назначен на два часа ночи. В это время осенняя ночь превращается в дегтярную субстанцию и действовать в ней удобно и безопасно. Двухэтажные кирпичные хоромы, где укрывался от неприятностей жизни господин Боровский, находились в сосновом бору. Были обнесены высоким бетонным забором с убегающей поверху колючей проволокой. Под напряжением в 6000 вольт. Приятное, пропахшее кислородом и рукотворными электрическими разрядами местечко.
План проникновения на территорию был бесхитростным — как говорится, чем проще, тем лучше. Зачем карабкаться по соснам, стенам и облакам, если можно войти в бронированную калитку. Правда, без приглашения. Что я и сделал. Неприметно для охранительных служб, воспользовавшись прибытием на дачу представителя фельдъегерской службы. Тот привез срочную депешу от Правительства и охране пришлось открывать калитку. Когда грюкнули металлические засовы на ней — я тенью проскользнул в щель. К сожалению, у меня не было выбора и я начал действовать по самой жесткой схеме. Первый охранник был завален ударом тига в сердце, что позволило ему спокойно перейти в мир иной, где нет такой выматывающей маеты. Я тихо опустил агонизирующую тушу под куст — и бесшумно замелькал по дорожке в сторону барского особняка.
На парадном крыльце курил очередной хранитель тела банковского магната. Смоля сигаретку, засматривался на шум у ворот. Финка бегло проникла в чужую брюшину, точно в тесто. Секьюрити охнул и осел. Сигарета пыхнула прощальным кометным шлейфиком…
Затем, вскинув «Стечкина», я заслал пулю в непроницаемое небо и через мановение оно буквально треснуло обжигающим и ярким огнем. И огнь пал на землю, и люди пали от него.
Если был ад на земле, он был именно здесь, на этой ухоженной вотчине, территория которой обрабатывалась с четырех точек из подствольников. Понятно, что такое вторжение в частную жизнь не осталось незамеченным. Служба безопасности потеряла голову: двое скатывались с лестницы, будто торопились на пожар. Пули остановили торопыг. Лбы — удобная мишень для стрельбы на вскидку.
Под грохот канонады я метался по комнатам, освещенным заревом. У одной из закрытых дверей наткнулся на чудака. По ужимкам и бабьим взвизгам он походил на камердинера. Он и был этим самым. Легкий удар в лакейскую челюсть привел в чувство и на мой вопрос, где хозяин, я получил правдивый ответ:
— Там…
Пинком ноги высадил декоративную дверь. И удачно — это была спальня с зеркалами, бра и шелковистым одеялом, под которым трепетал крепко недоумевающий мсье Боровский: видно, думал, что начались народные волнения вкладчиков его банка за свои кровные дивиденды.
— Что? Я не понимаю? Как вы сюда?..
Не люблю, когда мне под руку задают вопросы. Скользящий и нежный удар заставил моего оппонента временно замолчать. Взвалив банковскую тушу я трусцой пустился в обратный путь.
Если бы не был участником и организатором этой ночной феерической вечеринки, то, пожалуй, бы испугался. Было такое впечатление, что горит земля и деревья. Впрочем, так оно и было, ещё синим пламенем пылали хозяйские постройки. На фоне огня и дыма металась обслуга. Понять кто, где, что и зачем и на ком не представлялось возможным. С драгоценной ношей на плечах я поспешил к калитке. Она была отворена теми, кто догадался спасаться бегством. Потом я закинул господина Боровского в свой джип и отбыл в глубину родины для съема информации с объекта.
Финансовый воротила пришел в неописуемый ужас, когда понял, что его самым вульгарным образом выкрали из бронированного ларца. Конечно, обидно обидно платить дурные деньги за охрану своего бесценного тела, чтобы, опамятовавшись, обнаружить нож у кадыка. Подобное положение вещей окончательно расстроило исполнительного директора банка «А-Бета»: его глаза от страха сошлись на остром тиге, и он, человек, был похож на тряпичную самодельную куклу, сработанную ребенком, у которого свои понятия о гармонии и красоте.
— Эй, Марк Маркович, — решил привести в чувство. — Я хочу вам только добра.
— А?
— Добра, говорю, — повторил. — Хочу вам.
— Вы?.. Кто такой?!
— Ваш друг.
— Друг?! — взвизгивает. — Вы… вы мерзавец! Вы не знаете, на кого подняли руку!
Не люблю, когда мои собеседники позволяют себе лишние. Пришлось резким движением перехватить чужую холенную лапку, почти детскую, с коротенькими маникюрными пальчиками, и отсечь фалангу мизинца — без анестезии. Понятно, что господин банкир пришел в глубочайшую депрессию от столь операбильных мер. Взвыв дурным голосом, засучил ногами и упрятал под себя оцарапанную руку. Я посчитал нужным сообщить:
— Это первое и последние предупреждение, Марк Маркович. Вы сами не хотите вести конструктивный, прошу прощения, диалог… Что? Ах, хотите? Тогда прошу отвечать на вопросы.
Трудный состоялся разговор, что там говорить. В предутреннем подмосковном лесочке, где я, охотник за скальпами, решил задержаться. Я задавал вопросы и получал обстоятельные вопросы, из которых следовало, что мы являемся свидетелями грандиозной битвы за власть в стране между двумя банковскими консорциумами, пытающихся скупить государственную собственность на всевозможных залоговых аукционах.
— Консорциум — это что? — решил проверить себя. — Объединение банков?
— Да-с, именно так.
— И что?
— А ничего, — огрызнулся господин Боровский, покачивая покалеченную руку, как младенца. — Кто владеет капиталом, тот заказывает будущего президента.
— А почему именно на вас наезжает Чабчало и его друзья? — задал более конкретный вопрос.
— Ох, вы режете без ножа?!
— Ножом, Марк Маркович, ножом.
— Прекратите угрожать, в конце концов, — вспылил. — Я… я тоже человек с определенной гордостью!
— Верю, но мы отвлекаемся от существа дела.
— Я не понимаю что вы от меня хотите?..
Я был спокоен, как буддийский монах в горах Тибета, и повторив вопрос о господине Чабчало, уточнил:
— Меня интересует программа «S». Что это такое?
— Не знаю никакой программы, — поспешил ответить. — Клянусь, не знаю.
— А вот обетов, мсье Боровский, не надо, — и напомнил о неосторожной беседе с главным секьюрити в офисе банка.
— Бог мой! — Понял, что его разговоры прослушивались. — Это отвратительно, — захлюпал горбатеньким носом. — Не жизнь — мука!
— Марк Маркович, право, как баба!
— Я не баба, — но все-таки признался: да, он, Боровский слыхал о программе «S», однако её цели и задачи ему неведомы, знает лишь то, что разработка проходит на самом высоком уровне и в совершенно секретных условиях. Ему предложили участвовать в этой программе, однако с одним ма-а-аленьким условием: внести вступительный взнос на сумму двести пятьдесят миллионов долларов.
— Зачем?
— Этот же вопрос я задал господину Чабчало и что вы думаете, я услышал?
— Что?
— Меня послали, куда подальше, — горько признался толстосум. — Плати, говорят, а уж потом.
— И вы не заплатили? — догадался я. — Почему?
— Молодой человек, я похож на мудака? — был искренен.
— Все мы в какой-то степени…
— Я что, дойная корова для всех этих молодых экспериментаторов?
— Думаю, нет.
— Они же меняют правила игры каждый день. В интересах, говорят, государства. Не смешите, господа, меня и людей. Знаем мы эти интересы. Ну, хорошо, я им: четверть миллиарда, но таки дайте ознакомиться хотя бы с основной, так сказать, идеей, а они смеются: утром деньги — днем идеи, днем деньги — вечером идеи. Они фантазируют, а я плати? Простите-простите.
— История, — задумался я. — Пожадничали, Марк Маркович, пожадничали и стали жертвой обстоятельств.
— Так не делают в цивилизованном обществе, — дамским движением пригладил плешь. — И вы тоже хорош. Резать живого человека.
Да, вынужден был согласиться, погорячился: мизинец не стоит того, что я узнал: так называемые реформы создали уникальную питательную среду для тотального передела собственности, для формирования и укоренения слоя новых собственников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Но он очень плох, — сказала она. — Вы даже не представляете, как он плох.
— Ничего, разберемся, — самонадеянно отвечал, надеясь, что господин Литвяк всего-навсего притворяется чекалдыкнутым, решив таким оригинальным образом уйти от ответственности и народного гнева.
На этом мы попрощались — девушка исчезла в праздной толпе, бесцельно бродящей по столичным улицам в надежде развлечь себя и своих детей пластмассовой едой в Macdonalds. А я вернулся домой, чтобы в спокойной обстановке продумать свои дальнейшие действия.
Нетрудно было предположить, что госпожа Литвяк имела пространные дружеские связи с сильными мира сего. Тогда почему не использует их для достижения своих личных целей. Каких целей? Вот в чем вопрос, повторю. Правила игры, по которым она играет, мне пока неизвестны, но у меня всегда имеется шанс сыграть свою игру. Там, где замешены доллары, ставки, должно быть, высоки — и очень высоки.
Через сутки с помощью сексотов я уже владел некоторой информацией по господину Боровскому Марку Марковичу, генеральному исполнительному директору банка «А-Бета», известному мошеннику в банковском деле. По утверждению секретных сотрудников банкир владел знаниями по программе «S», а вот в какой мере — это предстояло мне узнать лично.
Несколько дней и ночей я провел в джипе, мотаясь за господином Боровским по столице и её окрестностям. Был банкир упитан, ухожен, небольшого росточка и неукротимой энергии. Как и все недомерки, он постоянно вынужден доказывать миру свою состоятельность, утверждаясь в бизнесе за счет энергетического кипения и словесного поноса. Он и ему подобные говорят много и быстро, и верят в то, что говорят. Обманывают с необыкновенной легкостью, потому, что через миг, если это им не нужно, уже не помнят в какой короб и сколько килограммов лживого говна наложили. В этом смысле их несложно поймать за язык, но почему-то окружающие стесняются этого делать. Их принцип — беспринципность. Они трудоголики, для них главная забота, веселящая душу, чтобы дело или человек приносил барыш.
Передвигался исполнительный директор по городу на трех автомобилях на «Мерседесе» и двух джипах с телохранителями. Уважал и любил себя господин Боровский, теша себя надеждой, что возможная пуля снайпера первым делом уткнется в его биологических защитников. Умник, он не знал, что, когда рядом замелькает смерть, то в такой ситуации все равны и даже хранителям его тела хочется жить. Хотя думаю, он прекрасно это понимал, да был вынужден жить по законам времени, когда количество головорезов соответствовало статусу охраняемой ими персоны.
Скоро я знал о Марке Марковиче практически все. Он был уродливым дитем своего времени и вел соответственный образ жизни. Он умел делать деньги из воздуха, что позволяло ему быть свободным от всех обязательств. Он был вхож в столичную банковскую группу и чувствовал себя в окружении заклятых друзей великолепно.
По секретной информации ФСБ выходило, что более омерзительной гадины на свободных просторах нашей родины трудно сыскать. Банк «А-Бета» делал деньги, повторю из воздуха — здесь и похищение государственных средств по поддельным чекам «Россия», здесь и аферы с облигациями внутреннего валютного займа, здесь «игры» с кредитованием. Основную помощь в деяниях банковского нувориша оказывал высокопоставленный чин в Министерстве финансов (заместитель министра). Система выкачивания бюджетного капитала была проста, как советская честная копейка, за которую можно было выпить стакан газводы без сиропа или купить коробку спичек. К примеру, есть такая программа «Дети России». Средства на выполнение этой программы выделяют из госбюджета. И в рамках её должны построить несколько, скажем, интернатов для детей инвалидов. И что делает Минфин и его очень ответственные работники? Элементарно. Министерство заключает договор с коммерческим банком «А-Бета», согласно которому последний кредитует это самое строительство под 40 процентов годовых. Естественно, никакого строительства не ведется. А зачем? Дети подождут, а свои личные и шкурные интересы нет. Короче говоря, «навар» банка составляет всего-ничего: более пятидесяти миллионов долларов. И это только по одной программе. А таких подобных программ с десяток.
Возникает закономерный вопрос: почему государство не борется с подобными расхитителями народного добра? Очень просто. Зачем? Оптимальное средство управлением государством — голод. На сытый желудок заводятся опасные для власти мысли и желания, а так все жизненные силы народонаселения уходят на добычу пропитания и выживания в условиях как бы новой формации. Самое гениальное изобретение последних лет: несвоевременная выплата зарплаты. Рассудительные головы, находящиеся при рычагах финансовых потоков, нашли самый элементарный и эффективный способ обогащения власти придержащей, посчитав, что народец у нас продувной и терпеливый: как-нибудь перебьется с хлеба на воду. И расчет оказался верным. Народ живет почти как при коммунизме: деньги отменили, а в магазинах все есть или почти все есть. Во всяком случае, до дня объявления господином Израэлем о банкротстве государства было все.
Потом в мои руки попала аудиозапись разговора господина Боровского со своим главным телохранителем. Кассета обошлась мне в кругленькую сумму, однако она того стоила. Прослушав её, я решил действовать немедленно — и действовать самым решительным образом. Сам разговор случился в офисном кабинете генерального директора, что в очередной раз доказывает: не хочешь неприятностей, молчи или пиши записки.
— Опять они наезжают, — жаловался банкир.
— Кто?
— Эти молодые манды: Чабчало, Литвяк, Алешкин, Петров…
— А я предупреждал, Марк, — проговорил секьюрити после тягостного молчания, — надо было выполнять все обязательства по программе «S».
— А я просил меня ознакомить с ней. Я привык работать с документами, а не с подтирками, — сварливо заныл банкир. — Сукины дети, хотят на чужом х… ю в рай въехать.
— Уговор дороже денег. А уговор был. Во всяком случае, ты так утверждал.
— Утверждал. Только почему я должен такие дурную деньгу давать неведомо куда? Они там экспериментируют, а мы все плати… На выборы отстегивали — отстегивали. А что теперь?..
— Теперь — вакуум, Марк Маркович. Что ты добился своими демаршами? Тебя из группы никто не поддержал — никто.
— Трусы и подлецы! Подлецы и трусы! — Саркастически засмеялся. — Герои нашего времени: бандиты, банкиры, бляди! БББ!
— Криком делу не помочь, Марк.
— И что предлагаешь?
— Или быть, как все. Или уступить дорогу молодым — на кладбище, засмеялся телохранитель.
— Предлагаешь войну? Если гарантируешь победу, то пожалуйста.
— Какие могут быть гарантии на войне?
— А нельзя, к примеру, Чабчало запроцентовать?
— Что?!
— Ну того, сам понимаешь.
— Опасно, Маркович. И ты сам знаешь почему?
— Они же беспредельщики! — взвизгнул господин Боровский. — Никаких правил. А если есть, меняют каждый Божий день, как им удобно, суки. Р-р-реформаторы! Думают, протоптали дорожку под юбчоночку, то можно все!
— Значит, война?
— Война.
— Победителей не будет, хозяин.
— Будут. Или мы, или они.
Утверждают, что убивать или быть убитым — это одно и тоже. Не знаю. Лучше обойтись без таких серьезных изменений в своей личной жизни. И других тоже. Но, видимо, господин Боровский слишком крепко прижат к стене и он готов идти войной на вражескую рать, возглавляемую молодым экспериментатором Чабчало.
Интересно-интересно, что же они удумали, разумники на государственных должностях? Если даже такой продувной жох, как Марк Маркович, чрезвычайно нервничает и готов распрощаться не только с нажитым капиталом, но и жизнью?
Это мне и предстояло узнать у него, господина банкира. Узнать в личной беседе по душам. Естественно, мсье Боровский не догадывался об этом и все его силы и материальные ресурсы уходили на защиту от врага, ему известного. Охрана тела и места его проживания усилились в несколько раз. В последние время Марк Маркович любил проводить ночи на даче, которая своим мощным бетонным забором напоминала укреп. район города Сталинграда. Я провел необходимые разведывательные действия и понял, что без помощи боевой группы мне никак не обойтись. За помощью я обратился к одному из бывших полковников спецназа и тот порекомендовал мне своих молодых ребят, выполняющих необходимую зачистку местности. Мы познакомились за день до акции. Ребята были спокойны и радушны, с интеллигентными лицами любителей классической литературы. Глядя на них, трудно было предположить, что они умеют владеть оружием и работать в боевых условиях.
— Все будет нормально, командир, — сказали они после моего инструктажа. — Устроим фейерверк, как на день Победы!
Штурм дачной цитадели был назначен на два часа ночи. В это время осенняя ночь превращается в дегтярную субстанцию и действовать в ней удобно и безопасно. Двухэтажные кирпичные хоромы, где укрывался от неприятностей жизни господин Боровский, находились в сосновом бору. Были обнесены высоким бетонным забором с убегающей поверху колючей проволокой. Под напряжением в 6000 вольт. Приятное, пропахшее кислородом и рукотворными электрическими разрядами местечко.
План проникновения на территорию был бесхитростным — как говорится, чем проще, тем лучше. Зачем карабкаться по соснам, стенам и облакам, если можно войти в бронированную калитку. Правда, без приглашения. Что я и сделал. Неприметно для охранительных служб, воспользовавшись прибытием на дачу представителя фельдъегерской службы. Тот привез срочную депешу от Правительства и охране пришлось открывать калитку. Когда грюкнули металлические засовы на ней — я тенью проскользнул в щель. К сожалению, у меня не было выбора и я начал действовать по самой жесткой схеме. Первый охранник был завален ударом тига в сердце, что позволило ему спокойно перейти в мир иной, где нет такой выматывающей маеты. Я тихо опустил агонизирующую тушу под куст — и бесшумно замелькал по дорожке в сторону барского особняка.
На парадном крыльце курил очередной хранитель тела банковского магната. Смоля сигаретку, засматривался на шум у ворот. Финка бегло проникла в чужую брюшину, точно в тесто. Секьюрити охнул и осел. Сигарета пыхнула прощальным кометным шлейфиком…
Затем, вскинув «Стечкина», я заслал пулю в непроницаемое небо и через мановение оно буквально треснуло обжигающим и ярким огнем. И огнь пал на землю, и люди пали от него.
Если был ад на земле, он был именно здесь, на этой ухоженной вотчине, территория которой обрабатывалась с четырех точек из подствольников. Понятно, что такое вторжение в частную жизнь не осталось незамеченным. Служба безопасности потеряла голову: двое скатывались с лестницы, будто торопились на пожар. Пули остановили торопыг. Лбы — удобная мишень для стрельбы на вскидку.
Под грохот канонады я метался по комнатам, освещенным заревом. У одной из закрытых дверей наткнулся на чудака. По ужимкам и бабьим взвизгам он походил на камердинера. Он и был этим самым. Легкий удар в лакейскую челюсть привел в чувство и на мой вопрос, где хозяин, я получил правдивый ответ:
— Там…
Пинком ноги высадил декоративную дверь. И удачно — это была спальня с зеркалами, бра и шелковистым одеялом, под которым трепетал крепко недоумевающий мсье Боровский: видно, думал, что начались народные волнения вкладчиков его банка за свои кровные дивиденды.
— Что? Я не понимаю? Как вы сюда?..
Не люблю, когда мне под руку задают вопросы. Скользящий и нежный удар заставил моего оппонента временно замолчать. Взвалив банковскую тушу я трусцой пустился в обратный путь.
Если бы не был участником и организатором этой ночной феерической вечеринки, то, пожалуй, бы испугался. Было такое впечатление, что горит земля и деревья. Впрочем, так оно и было, ещё синим пламенем пылали хозяйские постройки. На фоне огня и дыма металась обслуга. Понять кто, где, что и зачем и на ком не представлялось возможным. С драгоценной ношей на плечах я поспешил к калитке. Она была отворена теми, кто догадался спасаться бегством. Потом я закинул господина Боровского в свой джип и отбыл в глубину родины для съема информации с объекта.
Финансовый воротила пришел в неописуемый ужас, когда понял, что его самым вульгарным образом выкрали из бронированного ларца. Конечно, обидно обидно платить дурные деньги за охрану своего бесценного тела, чтобы, опамятовавшись, обнаружить нож у кадыка. Подобное положение вещей окончательно расстроило исполнительного директора банка «А-Бета»: его глаза от страха сошлись на остром тиге, и он, человек, был похож на тряпичную самодельную куклу, сработанную ребенком, у которого свои понятия о гармонии и красоте.
— Эй, Марк Маркович, — решил привести в чувство. — Я хочу вам только добра.
— А?
— Добра, говорю, — повторил. — Хочу вам.
— Вы?.. Кто такой?!
— Ваш друг.
— Друг?! — взвизгивает. — Вы… вы мерзавец! Вы не знаете, на кого подняли руку!
Не люблю, когда мои собеседники позволяют себе лишние. Пришлось резким движением перехватить чужую холенную лапку, почти детскую, с коротенькими маникюрными пальчиками, и отсечь фалангу мизинца — без анестезии. Понятно, что господин банкир пришел в глубочайшую депрессию от столь операбильных мер. Взвыв дурным голосом, засучил ногами и упрятал под себя оцарапанную руку. Я посчитал нужным сообщить:
— Это первое и последние предупреждение, Марк Маркович. Вы сами не хотите вести конструктивный, прошу прощения, диалог… Что? Ах, хотите? Тогда прошу отвечать на вопросы.
Трудный состоялся разговор, что там говорить. В предутреннем подмосковном лесочке, где я, охотник за скальпами, решил задержаться. Я задавал вопросы и получал обстоятельные вопросы, из которых следовало, что мы являемся свидетелями грандиозной битвы за власть в стране между двумя банковскими консорциумами, пытающихся скупить государственную собственность на всевозможных залоговых аукционах.
— Консорциум — это что? — решил проверить себя. — Объединение банков?
— Да-с, именно так.
— И что?
— А ничего, — огрызнулся господин Боровский, покачивая покалеченную руку, как младенца. — Кто владеет капиталом, тот заказывает будущего президента.
— А почему именно на вас наезжает Чабчало и его друзья? — задал более конкретный вопрос.
— Ох, вы режете без ножа?!
— Ножом, Марк Маркович, ножом.
— Прекратите угрожать, в конце концов, — вспылил. — Я… я тоже человек с определенной гордостью!
— Верю, но мы отвлекаемся от существа дела.
— Я не понимаю что вы от меня хотите?..
Я был спокоен, как буддийский монах в горах Тибета, и повторив вопрос о господине Чабчало, уточнил:
— Меня интересует программа «S». Что это такое?
— Не знаю никакой программы, — поспешил ответить. — Клянусь, не знаю.
— А вот обетов, мсье Боровский, не надо, — и напомнил о неосторожной беседе с главным секьюрити в офисе банка.
— Бог мой! — Понял, что его разговоры прослушивались. — Это отвратительно, — захлюпал горбатеньким носом. — Не жизнь — мука!
— Марк Маркович, право, как баба!
— Я не баба, — но все-таки признался: да, он, Боровский слыхал о программе «S», однако её цели и задачи ему неведомы, знает лишь то, что разработка проходит на самом высоком уровне и в совершенно секретных условиях. Ему предложили участвовать в этой программе, однако с одним ма-а-аленьким условием: внести вступительный взнос на сумму двести пятьдесят миллионов долларов.
— Зачем?
— Этот же вопрос я задал господину Чабчало и что вы думаете, я услышал?
— Что?
— Меня послали, куда подальше, — горько признался толстосум. — Плати, говорят, а уж потом.
— И вы не заплатили? — догадался я. — Почему?
— Молодой человек, я похож на мудака? — был искренен.
— Все мы в какой-то степени…
— Я что, дойная корова для всех этих молодых экспериментаторов?
— Думаю, нет.
— Они же меняют правила игры каждый день. В интересах, говорят, государства. Не смешите, господа, меня и людей. Знаем мы эти интересы. Ну, хорошо, я им: четверть миллиарда, но таки дайте ознакомиться хотя бы с основной, так сказать, идеей, а они смеются: утром деньги — днем идеи, днем деньги — вечером идеи. Они фантазируют, а я плати? Простите-простите.
— История, — задумался я. — Пожадничали, Марк Маркович, пожадничали и стали жертвой обстоятельств.
— Так не делают в цивилизованном обществе, — дамским движением пригладил плешь. — И вы тоже хорош. Резать живого человека.
Да, вынужден был согласиться, погорячился: мизинец не стоит того, что я узнал: так называемые реформы создали уникальную питательную среду для тотального передела собственности, для формирования и укоренения слоя новых собственников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42