К тому же она прекрасно понимала, что сейчас только работа сможет отвлечь ее от тяжелых мыслей.
Она встала, сделала несколько шагов, покачнулась и чуть не упала в очаг. Девочка успела подхватить ее под руки и вывела из хижины под сплошную завесу дождя. Воздух был наполнен запахом гнили и сырости. Фрэнсин посмотрела на реку – уровень воды стал заметно выше, чем вчера. Коричневая от водорослей и тины река с огромной скоростью мчалась мимо деревни, монотонно шумя и взбивая белую пену. Обратный путь по такой реке чрезвычайно опасен, но через пару дней выбраться отсюда по воде будет невозможно.
Она закрыла руками уши, чтобы не слышать слова Анны, чтобы не видеть перед собой то и дело возникающее лицо дочери.
– Где мой спутник? – спросила она девушку, стремясь поскорее убраться отсюда.
– Я отведу вас к нему, – сказала та и повела ее по узкой тропинке, заваленной мусором, ветками деревьев и огромными ошметками грязи.
Вокруг главного деревенского дома шныряли свиньи, лаяли собаки, мяукали кошки, а изнутри доносились пьяные голоса мужчин. Девушка помогла Фрэнсин взобраться на крыльцо и повернулась к ней:
– Он там.
Фрэнсин вошла внутрь и прищурилась, стараясь привыкнуть к полумраку. Наконец она разглядела сидящего на циновке Клайва с большим кувшином между коленями. А вокруг него лежали обнаженные тела его мертвецки пьяных собутыльников. Один только Исмаил сидел, покачиваясь, рядом и таращил глаза на Клайва.
– Клайв! – позвала она, возмущенно оглядывая это безобразие.
Он открыл покрасневшие глаза и долго смотрел на нее, не понимая, что она от него хочет.
– А, это ты. Заходи.
– Клайв, как ты можешь! – рассердилась Фрэнсин.
– А тебе какое дело? – огрызнулся он, с трудом удерживая равновесие.
– Надеюсь, ты больше не будешь пить? – смягчилась она, понимая, что побудило его к этому.
– Не буду, если ты не будешь больше реветь, – старательно выговаривая слова, ответил Клайв и заглянул в кувшин. – Пустой. Знаешь, у них получается неплохое рисовое пиво, но почему-то оно быстро заканчивается. Надо сделать выговор бармену.
– Клайв, обещаю, я не буду больше плакать, – сказала Фрэнсин. – А ты пообещай, что не будешь больше пить. Нам нужно поскорее убраться отсюда, пока уровень воды в реке не достиг критической отметки.
– К чему такая спешка, радость моя? – Клайв протянул руку и потрепал Исмаила по щеке: – Бармен, где пиво? Что за безобразие!
Туземец посмотрел на него мутными глазами, тяжело вздохнул и беззвучно рухнул на пол.
– Клайв, ты как хочешь, а я уезжаю, – решительно заявила Фрэнсин, поворачиваясь к двери. – А ты можешь оставаться здесь. до окончания периода дождей. Бата, разумеется, поедет со мной.
Она вышла из хижины, Клайв прокричал что-то вслед, но она уже его не слышала.
Дождь не прекращался ни на минуту, и Клайв растерянно смотрел на взлетно-посадочную полосу местного аэропорта, размышляя над тем, сможет ли хоть один самолет приземлиться или взлететь при такой погоде. Небольшой самолет марки «Бичкрафт» казался маленькой букашкой на фоне огромной взлетной полосы, и теперь оставалось надеяться лишь на мастерство пилота и на надежность двигателя. Через несколько минут самолет должен взлететь, а пока пилот прогревал двигатель и проверял работу механизмов.
Клайв повернулся и посмотрел на Фрэнсин. Она говорила по телефону и, судя по всему, давала своим служащим в Гонконге какие-то указания. Несмотря на то что она говорила на тайском диалекте, он понял несколько слов: «завод», «график», «строительство», «архитектура». Фрэнсин похудела за эти две недели, а ее лицо стало еще более суровым и строгим, однако она по-прежнему излучала энергию и непоколебимую уверенность в своих силах.
Закончив разговор, она положила в сумку записную книжку и быстро направилась к нему.
– Все в порядке? – поинтересовался Клайв.
– Да, все идет по графику, – улыбнулась она.
Он смотрел на нее и просто не мог поверить, что перед ним та самая женщина, которая когда-то казалась ему беспомощной и по-детски наивной.
– Ну что ж, я рад за тебя.
– Ну ладно, Клайв. – Она пристально посмотрела ему в глаза. – Спасибо за помощь и вообще за все. – Она провела рукой по лбу.
Под глазами у нее пролегли темные круги, которые ей не удалось спрятать даже за толстым слоем косметики. Последние дни она не наскакивала на него, ни в чем не упрекала, но он и без того знал, что между ними все кончено и теперь у него больше не будет повода для встречи с ней.
– Фрэнсин, – осторожно начал он, тщательно подбирая слова, – я знаю, что это наша последняя встреча. – Он с трудом узнал собственный голос.
– Отчего же? – с наигранным недоумением проговорила она. – Ты можешь в любой момент приехать ко мне в Гонконг, Я покажу тебе свой завод. Только позвони предварительно.
– Знаешь, пока ты приходила в себя в той хижине, я еще раз поговорил с Анной. – Клайв посмотрел на нее с опаской, словно ожидая, что она прервет его и не даст договорить до конца.
Она действительно подняла руку, чтобы его остановить, но потом передумала и напряженно ждала продолжения.
– Фрэнсин, это последнее, что я хочу сказать тебе. Она видела, как солдат проткнул девочку штыком и как лезвие вышло с другой стороны. У нас нет оснований не доверять ей. Но она не видела лица этой девочки и не может дать гарантий, что это была именно Рут. Я сначала не поверил ей и специально переспросил, видела ли она лицо этой девочки, на что она ответила, что нет, не видела.
Фрэнсин судорожно прижала руки к груди:
– Клайв, ради всего святого…
– Все, молчу, – поспешил он успокоить ее, затем наклонился и поцеловал в щеку. – Уходи, то есть улетай.
Он еще надеялся, что она скажет ему хоть что-нибудь на прощание, но она молча повернулась и быстро зашагала к самолету, прикрываясь от дождя кожаной сумкой. Вслед за ней спешил туземец, который нес ее чемодан и даже успел раскрыть над ней зонт. А Клайв смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла за плотной пеленой дождя. Через минуту послышался натужный рев мотора, самолет прорезал стену дождя и исчез в покрытом грозовыми облаками небе.
– Прощай, Фрэнсин, – прошептал Клайв и, опустив голову, побрел прочь.
Часть четвертая
САКУРА
1970 год
Нью-Йорк
– Когда я смогу поговорить с ней?
Доктор Парсонс недовольно поморщился. Она уже сорок восемь часов задавала ему один и тот же вопрос, а он все это время пытался объяснить ей, что делать это сейчас не стоит.
– Вы должны понять, миссис Лоуренс, что у нашей пациентки инфекционное заболевание, представляющее угрозу для окружающих. Сейчас она должна быть полностью изолирована от внешнего мира, и только через пару недель мы сможем допустить к ней посторонних. Современные антибиотики действуют очень быстро и достаточно эффективно. А после этого, когда мы убедимся, что с ней все в порядке, вы сможете…
– Я не могу ждать две недели, – решительно прервала его Фрэнсин. – Меня интересует только один вопрос: достаточно ли она здорова, чтобы поговорить со мной прямо сейчас?
Доктор Парсонс посмотрел в ее сверкающие зеленые глаза и подумал, что от этой дамы ему просто так не отделаться. Он был опытным специалистом, не раз выдерживал натиск сердобольных родственников, но эта миссис Лоуренс сведет его с ума.
– Жар у нее немного спал, но эта болезнь накапливалась и развивалась в ней на протяжении нескольких лет. Ей нужны продолжительный отдых и эффективное лечение.
– Она уже проснулась? – продолжала напирать на него Фрэнсин.
– Да, миссис Лоуренс, но я должен объяснить вам некоторые особенности ее нынешнего состояния.
– Послушайте, доктор, – нетерпеливо взмахнула она рукой, – мне очень не хочется быть невежливой, но не могли бы вы сделать это после того, как я с ней переговорю?
Доктор Парсонс тяжело вздохнул и поднял вверх руки, показывая, что у него больше нет сил противиться ее натиску.
– Ну ладно, уговорили. – Он посмотрел на часы. – Я даю вам четверть часа, но ни минутой больше. После этого я прикажу медсестрам выставить вас. Кроме того, непременным условием вашей встречи с этой женщиной являются хирургическая маска и ваше обещание ни при каких обстоятельствах к ней не прикасаться.
– Спасибо, доктор, вы очень любезны. Мне незачем прикасаться к ней. Всего лишь несколько слов, не более. А сейчас проводите меня, пожалуйста.
Хирургическая маска закрывала почти все лицо Фрэнсин, оставив только сверкающие от нетерпения глаза. Она быстро шагала по коридору вслед за доктором в инфекционное отделение, отделенное от остальной части больницы двойными дверями и неприступными медсестрами. Мощные вентиляторы нагнетали сюда воздух, не допуская его в другие помещения. В душе у нее боролись смешанные чувства нетерпеливого ожидания и вполне объяснимого страха, что результат беседы может ее разочаровать. Эта Сакура Уэда играла с ней в какую-то весьма хитрую игру, исход которой предрешить было невозможно. Правда, утешало то, что сбежать она не могла и поэтому ей придется ответить на многие неприятные для нее вопросы.
Доктор открыл перед ней дверь, и Фрэнсин решительно вошла внутрь. Сакура сидела на постели, а медсестра измеряла ей кровяное давление. На ее оголенной левой руке ярко выделялась знакомая татуировка. Сакура затравленно посмотрела на гостью глазами зверька, которого только что поймали и, по его мнению, собираются немедленно освежевать. Никто из них не удосужился поприветствовать друг друга, что было вполне естественно. Сейчас они были врагами, и им было не до любезностей.
– Вы не имеете права так поступать со мной, – злобно процедила сквозь зубы Сакура.
– А как я с вами поступила? – невозмутимо спросила Фрэнсин.
– Вы устроили охоту за мной, а сейчас держите в этой тюрьме, – последовал ответ.
– В тюрьме? – поразилась Фрэнсин и мгновенно просчитала, во что ей обходится ежедневное содержание этой авантюристки в такой дорогой клинике.
: – Да, они накачали меня наркотиками, кололи всякую гадость, а теперь хотят отрезать волосы. Вы не имеете на это права.
Фрэнсин внимательно прислушивалась к тембру ее голоса. К сожалению, никаких знакомых интонаций она в нем не, обнаружила. Он был ровным и приятным, но когда она злилась, становился хриплым и надтреснутым.
– Тебе не стоит волноваться, – спокойно сказала она, пытаясь вызвать у девушки доверие. – Эти люди просто хотят помочь тебе. Откровенно говоря, речь идет о твоей жизни.
– Ничего страшного у меня нет, – отмахнулась та. – Я прожила с этим много лет и оказалась сильнее всех болячек.
– Нет, – ровным голосом возразила Фрэнсин, – не совсем так. Это серьезная болезнь, которая может привести к печальному исходу. Ее надо лечить, и притом самым серьезным образом. Но сейчас речь не об этом. Мне нужно получить от тебя несколько вразумительных ответов. Скажу откровенно, я плачу за твое пребывание здесь и не оставлю тебя в покое до тех пор, пока ты не ответишь на мои вопросы.
Лицо Сакуры, напряглось, на лбу появились глубокие морщины.
– Вы не имеете права устраивать тут допрос. Отпустите меня!
– Нет, дорогая, – Фрэнсин решительно взмахнула рукой, – скачала ты скажешь мне всю правду, а уж потом мы поговорим о твоем будущем. Обещаю, что после откровенного разговора со мной ты получишь свободу и сможешь идти помирать в какую-нибудь ночлежку.
Это прозвучало настолько грубо, что медсестра, измерявшая Сакуре давление, укоризненно посмотрела на Фрэнсин и, быстро собрав инструменты, выскочила из палаты.
– Я вернусь через некоторое время, чтобы еще раз измерить давление, – предупредила она, обращаясь скорее к Фрэнсин, чем к пациентке.
Когда за ней закрылась дверь, Фрэнсин вынула из сумки небольшой портативный магнитофон и положила его на столик у изголовья Сакуры. После этого сняла с лица хирургическую маску, положила ее на стул и включила магнитофон.
– Что вы делаете? – опешила от неожиданности Сакура.
– Не думаю, что от этой повязки есть какой-то толк.
– Странно, – ухмыльнулась девушка. – Ведь вы сами только что сказали, что моя болезнь очень опасна и к тому же заразна. Неужели вы не боитесь заразиться?
– Не боюсь, – откровенно призналась Фрэнсин. – Я прожила такую жизнь, что теперь имею иммунитет почти от всех тропических болезней. Давай не будем терять время и перейдем к делу. Надеюсь, ты в состоянии ответить на мои вопросы?
– Да, я чувствую себя хорошо, – сказала Сакура, хотя цвет лица и синие круги под глазами говорили об обратном. – Что вы хотите узнать?
– Для начала расскажи о том, кто ты такая и почему добивалась встречи со мной.
– Меня зовут Сакура Уэда. А вы кто такая?
– Ты прекрасно знаешь, кто я, – раздраженно процедила Фрэнсин. – Мне известно, что ты долго следила за мной и знаешь, все подробности моей жизни. Зачем ты это делала?
Сакура, молча смотрела на собеседницу, а та терпеливо дожидалась ответа, с тревогой наблюдая, как лицо девушки неожиданно начало бледнеть.
. – Да, вы правы, я следила за вами… – медленно начала она, отвернувшись в сторону. – Следила в течение почти пяти лет.
Фрэнсин вскинула, голову и торжествующе улыбнулась:
– Значит, ты признаешь себя мошенницей и авантюристкой?
– Я готова признать что угодно, если это доставит вам радость, – ехидно ответила Сакура.
Ее насмешливый тон сперва обескуражил, а потом разозлил Фрэнсин.
– Кто твои сообщники? – резко спросила она.
– Нет у меня никаких сообщников, – отмахнулась Сакура и тоскливо посмотрела в окно.
– Тогда кто же надоумил тебя на это дело? Кто руководил тобой все это время?
– Никто, – последовал вялый ответ. – Просто я случайно наткнулась на газетный очерк в Гонконге, в котором рассказывалось о вашей успешной предпринимательском деятельности, вот и все.
– И после этого ты задумала облапошить меня на несколько миллионов?
– «Облапошить», «сообщники», – устало повторила Сакура. – Что за странный лексикон, миссис Лоуренс?
Фрэнсин встала и подошла к окну.
– Ты сказала моей секретарше, что провела детские годы в какой-то деревне на Борнео. Это правда?
– Да, – подтвердила Сакура.
– Опиши мне эту деревню.
– А нечего описывать. – Сакура равнодушно пожала плечами. – Это была самая обычная деревня, которых сотни в тех краях. Дюжина хижин из бамбука, вдоль реки стоял большой дом для общественных собраний. Перед ним находилась небольшая площадь, где жители собирались во время праздников. Рядом с деревней были разбиты рисовые поля, а за ними сразу начинались джунгли.
– Кто был вождем этого племени?
– Не помню. Я вообще плохо помню тех людей, с которыми прожила несколько лет.
– А кто привел тебя туда?
– Не помню.
– А как же ты можешь утверждать, что помнишь меня с детства? – резонно заметила Фрэнсин, вперившись в нее пронзительным взглядом.
– А я никогда и не говорила об этом. А вы меня помните?
Последний вопрос поставил Фрэнсин в тупик. Она растерянно посмотрела на девушку, но быстро взяла себя в руки и спокойно произнесла:
– Нет. Если откровенно, то я не нахожу в тебе ни единой знакомой черты.
Фрэнсин видела, как лицо Сакуры перекосилось – то ли от боли, то ли от досады.
– А тебя это удивляет? – язвительно спросила она, не сводя глаз с собеседницы. – Ты думала, что я приму тебя с распростертыми объятиями и брошусь тебе на шею?
– Ничего такого я не ожидала, – тихо ответила Сакура, опустив голову.
– А ты помнишь своего отца? – продолжала допытываться Фрэнсин.
– Нет, – еще тише ответила Сакура.
– А зачем ты сделала себе татуировку? Чтобы придать больше правдоподобия своей стратегии мошенничества?
– Какой еще стратегии? – недовольно поморщилась Сакура. – Не было у меня никакой стратегии. Татуировку мне сделали еще в детстве, и отнюдь не по моей просьбе.
– Люди племени ибан не делают татуировок девочкам, – продолжала наступать Фрэнсин, пристально глядя ей в глаза.
– Это сделали другие люди.
– Кто именно?
– Люди племени пенан, которые приютили меня и удочерили.
– Что значит «удочерили»? – не поняла Фрэнсин.
Сакура устало положила голову на подушку и закрыла глаза.
– Однажды в нашу деревню пришли японцы и начали убивать всех подряд. Меня спасла супружеская пара из племени пенан. Их звали Ману и Уэй.
– Ты говоришь, пришли японцы? – переспросила Фрэнсин.
– Да, японские солдаты. Я помню, что они согнали всех жителей деревни на площадь и стали убивать их штыками. А я была самая маленькая и сумела проскочить у них под ногами. После этого я побежала в джунгли, а там меня нашли Ману и Уэй, и мы вместе побежали в глубь леса. Они бежали целый день, поочередно держа меня на руках. – Она остановилась и осторожно посмотрела на Фрэнсин. – Это все, что я могу вспомнить сейчас. Это было мое второе рождение.
Лицо Фрэнсин оставалось непроницаемым, а в душе бушевала буря. Сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот выскочит из груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Она встала, сделала несколько шагов, покачнулась и чуть не упала в очаг. Девочка успела подхватить ее под руки и вывела из хижины под сплошную завесу дождя. Воздух был наполнен запахом гнили и сырости. Фрэнсин посмотрела на реку – уровень воды стал заметно выше, чем вчера. Коричневая от водорослей и тины река с огромной скоростью мчалась мимо деревни, монотонно шумя и взбивая белую пену. Обратный путь по такой реке чрезвычайно опасен, но через пару дней выбраться отсюда по воде будет невозможно.
Она закрыла руками уши, чтобы не слышать слова Анны, чтобы не видеть перед собой то и дело возникающее лицо дочери.
– Где мой спутник? – спросила она девушку, стремясь поскорее убраться отсюда.
– Я отведу вас к нему, – сказала та и повела ее по узкой тропинке, заваленной мусором, ветками деревьев и огромными ошметками грязи.
Вокруг главного деревенского дома шныряли свиньи, лаяли собаки, мяукали кошки, а изнутри доносились пьяные голоса мужчин. Девушка помогла Фрэнсин взобраться на крыльцо и повернулась к ней:
– Он там.
Фрэнсин вошла внутрь и прищурилась, стараясь привыкнуть к полумраку. Наконец она разглядела сидящего на циновке Клайва с большим кувшином между коленями. А вокруг него лежали обнаженные тела его мертвецки пьяных собутыльников. Один только Исмаил сидел, покачиваясь, рядом и таращил глаза на Клайва.
– Клайв! – позвала она, возмущенно оглядывая это безобразие.
Он открыл покрасневшие глаза и долго смотрел на нее, не понимая, что она от него хочет.
– А, это ты. Заходи.
– Клайв, как ты можешь! – рассердилась Фрэнсин.
– А тебе какое дело? – огрызнулся он, с трудом удерживая равновесие.
– Надеюсь, ты больше не будешь пить? – смягчилась она, понимая, что побудило его к этому.
– Не буду, если ты не будешь больше реветь, – старательно выговаривая слова, ответил Клайв и заглянул в кувшин. – Пустой. Знаешь, у них получается неплохое рисовое пиво, но почему-то оно быстро заканчивается. Надо сделать выговор бармену.
– Клайв, обещаю, я не буду больше плакать, – сказала Фрэнсин. – А ты пообещай, что не будешь больше пить. Нам нужно поскорее убраться отсюда, пока уровень воды в реке не достиг критической отметки.
– К чему такая спешка, радость моя? – Клайв протянул руку и потрепал Исмаила по щеке: – Бармен, где пиво? Что за безобразие!
Туземец посмотрел на него мутными глазами, тяжело вздохнул и беззвучно рухнул на пол.
– Клайв, ты как хочешь, а я уезжаю, – решительно заявила Фрэнсин, поворачиваясь к двери. – А ты можешь оставаться здесь. до окончания периода дождей. Бата, разумеется, поедет со мной.
Она вышла из хижины, Клайв прокричал что-то вслед, но она уже его не слышала.
Дождь не прекращался ни на минуту, и Клайв растерянно смотрел на взлетно-посадочную полосу местного аэропорта, размышляя над тем, сможет ли хоть один самолет приземлиться или взлететь при такой погоде. Небольшой самолет марки «Бичкрафт» казался маленькой букашкой на фоне огромной взлетной полосы, и теперь оставалось надеяться лишь на мастерство пилота и на надежность двигателя. Через несколько минут самолет должен взлететь, а пока пилот прогревал двигатель и проверял работу механизмов.
Клайв повернулся и посмотрел на Фрэнсин. Она говорила по телефону и, судя по всему, давала своим служащим в Гонконге какие-то указания. Несмотря на то что она говорила на тайском диалекте, он понял несколько слов: «завод», «график», «строительство», «архитектура». Фрэнсин похудела за эти две недели, а ее лицо стало еще более суровым и строгим, однако она по-прежнему излучала энергию и непоколебимую уверенность в своих силах.
Закончив разговор, она положила в сумку записную книжку и быстро направилась к нему.
– Все в порядке? – поинтересовался Клайв.
– Да, все идет по графику, – улыбнулась она.
Он смотрел на нее и просто не мог поверить, что перед ним та самая женщина, которая когда-то казалась ему беспомощной и по-детски наивной.
– Ну что ж, я рад за тебя.
– Ну ладно, Клайв. – Она пристально посмотрела ему в глаза. – Спасибо за помощь и вообще за все. – Она провела рукой по лбу.
Под глазами у нее пролегли темные круги, которые ей не удалось спрятать даже за толстым слоем косметики. Последние дни она не наскакивала на него, ни в чем не упрекала, но он и без того знал, что между ними все кончено и теперь у него больше не будет повода для встречи с ней.
– Фрэнсин, – осторожно начал он, тщательно подбирая слова, – я знаю, что это наша последняя встреча. – Он с трудом узнал собственный голос.
– Отчего же? – с наигранным недоумением проговорила она. – Ты можешь в любой момент приехать ко мне в Гонконг, Я покажу тебе свой завод. Только позвони предварительно.
– Знаешь, пока ты приходила в себя в той хижине, я еще раз поговорил с Анной. – Клайв посмотрел на нее с опаской, словно ожидая, что она прервет его и не даст договорить до конца.
Она действительно подняла руку, чтобы его остановить, но потом передумала и напряженно ждала продолжения.
– Фрэнсин, это последнее, что я хочу сказать тебе. Она видела, как солдат проткнул девочку штыком и как лезвие вышло с другой стороны. У нас нет оснований не доверять ей. Но она не видела лица этой девочки и не может дать гарантий, что это была именно Рут. Я сначала не поверил ей и специально переспросил, видела ли она лицо этой девочки, на что она ответила, что нет, не видела.
Фрэнсин судорожно прижала руки к груди:
– Клайв, ради всего святого…
– Все, молчу, – поспешил он успокоить ее, затем наклонился и поцеловал в щеку. – Уходи, то есть улетай.
Он еще надеялся, что она скажет ему хоть что-нибудь на прощание, но она молча повернулась и быстро зашагала к самолету, прикрываясь от дождя кожаной сумкой. Вслед за ней спешил туземец, который нес ее чемодан и даже успел раскрыть над ней зонт. А Клайв смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла за плотной пеленой дождя. Через минуту послышался натужный рев мотора, самолет прорезал стену дождя и исчез в покрытом грозовыми облаками небе.
– Прощай, Фрэнсин, – прошептал Клайв и, опустив голову, побрел прочь.
Часть четвертая
САКУРА
1970 год
Нью-Йорк
– Когда я смогу поговорить с ней?
Доктор Парсонс недовольно поморщился. Она уже сорок восемь часов задавала ему один и тот же вопрос, а он все это время пытался объяснить ей, что делать это сейчас не стоит.
– Вы должны понять, миссис Лоуренс, что у нашей пациентки инфекционное заболевание, представляющее угрозу для окружающих. Сейчас она должна быть полностью изолирована от внешнего мира, и только через пару недель мы сможем допустить к ней посторонних. Современные антибиотики действуют очень быстро и достаточно эффективно. А после этого, когда мы убедимся, что с ней все в порядке, вы сможете…
– Я не могу ждать две недели, – решительно прервала его Фрэнсин. – Меня интересует только один вопрос: достаточно ли она здорова, чтобы поговорить со мной прямо сейчас?
Доктор Парсонс посмотрел в ее сверкающие зеленые глаза и подумал, что от этой дамы ему просто так не отделаться. Он был опытным специалистом, не раз выдерживал натиск сердобольных родственников, но эта миссис Лоуренс сведет его с ума.
– Жар у нее немного спал, но эта болезнь накапливалась и развивалась в ней на протяжении нескольких лет. Ей нужны продолжительный отдых и эффективное лечение.
– Она уже проснулась? – продолжала напирать на него Фрэнсин.
– Да, миссис Лоуренс, но я должен объяснить вам некоторые особенности ее нынешнего состояния.
– Послушайте, доктор, – нетерпеливо взмахнула она рукой, – мне очень не хочется быть невежливой, но не могли бы вы сделать это после того, как я с ней переговорю?
Доктор Парсонс тяжело вздохнул и поднял вверх руки, показывая, что у него больше нет сил противиться ее натиску.
– Ну ладно, уговорили. – Он посмотрел на часы. – Я даю вам четверть часа, но ни минутой больше. После этого я прикажу медсестрам выставить вас. Кроме того, непременным условием вашей встречи с этой женщиной являются хирургическая маска и ваше обещание ни при каких обстоятельствах к ней не прикасаться.
– Спасибо, доктор, вы очень любезны. Мне незачем прикасаться к ней. Всего лишь несколько слов, не более. А сейчас проводите меня, пожалуйста.
Хирургическая маска закрывала почти все лицо Фрэнсин, оставив только сверкающие от нетерпения глаза. Она быстро шагала по коридору вслед за доктором в инфекционное отделение, отделенное от остальной части больницы двойными дверями и неприступными медсестрами. Мощные вентиляторы нагнетали сюда воздух, не допуская его в другие помещения. В душе у нее боролись смешанные чувства нетерпеливого ожидания и вполне объяснимого страха, что результат беседы может ее разочаровать. Эта Сакура Уэда играла с ней в какую-то весьма хитрую игру, исход которой предрешить было невозможно. Правда, утешало то, что сбежать она не могла и поэтому ей придется ответить на многие неприятные для нее вопросы.
Доктор открыл перед ней дверь, и Фрэнсин решительно вошла внутрь. Сакура сидела на постели, а медсестра измеряла ей кровяное давление. На ее оголенной левой руке ярко выделялась знакомая татуировка. Сакура затравленно посмотрела на гостью глазами зверька, которого только что поймали и, по его мнению, собираются немедленно освежевать. Никто из них не удосужился поприветствовать друг друга, что было вполне естественно. Сейчас они были врагами, и им было не до любезностей.
– Вы не имеете права так поступать со мной, – злобно процедила сквозь зубы Сакура.
– А как я с вами поступила? – невозмутимо спросила Фрэнсин.
– Вы устроили охоту за мной, а сейчас держите в этой тюрьме, – последовал ответ.
– В тюрьме? – поразилась Фрэнсин и мгновенно просчитала, во что ей обходится ежедневное содержание этой авантюристки в такой дорогой клинике.
: – Да, они накачали меня наркотиками, кололи всякую гадость, а теперь хотят отрезать волосы. Вы не имеете на это права.
Фрэнсин внимательно прислушивалась к тембру ее голоса. К сожалению, никаких знакомых интонаций она в нем не, обнаружила. Он был ровным и приятным, но когда она злилась, становился хриплым и надтреснутым.
– Тебе не стоит волноваться, – спокойно сказала она, пытаясь вызвать у девушки доверие. – Эти люди просто хотят помочь тебе. Откровенно говоря, речь идет о твоей жизни.
– Ничего страшного у меня нет, – отмахнулась та. – Я прожила с этим много лет и оказалась сильнее всех болячек.
– Нет, – ровным голосом возразила Фрэнсин, – не совсем так. Это серьезная болезнь, которая может привести к печальному исходу. Ее надо лечить, и притом самым серьезным образом. Но сейчас речь не об этом. Мне нужно получить от тебя несколько вразумительных ответов. Скажу откровенно, я плачу за твое пребывание здесь и не оставлю тебя в покое до тех пор, пока ты не ответишь на мои вопросы.
Лицо Сакуры, напряглось, на лбу появились глубокие морщины.
– Вы не имеете права устраивать тут допрос. Отпустите меня!
– Нет, дорогая, – Фрэнсин решительно взмахнула рукой, – скачала ты скажешь мне всю правду, а уж потом мы поговорим о твоем будущем. Обещаю, что после откровенного разговора со мной ты получишь свободу и сможешь идти помирать в какую-нибудь ночлежку.
Это прозвучало настолько грубо, что медсестра, измерявшая Сакуре давление, укоризненно посмотрела на Фрэнсин и, быстро собрав инструменты, выскочила из палаты.
– Я вернусь через некоторое время, чтобы еще раз измерить давление, – предупредила она, обращаясь скорее к Фрэнсин, чем к пациентке.
Когда за ней закрылась дверь, Фрэнсин вынула из сумки небольшой портативный магнитофон и положила его на столик у изголовья Сакуры. После этого сняла с лица хирургическую маску, положила ее на стул и включила магнитофон.
– Что вы делаете? – опешила от неожиданности Сакура.
– Не думаю, что от этой повязки есть какой-то толк.
– Странно, – ухмыльнулась девушка. – Ведь вы сами только что сказали, что моя болезнь очень опасна и к тому же заразна. Неужели вы не боитесь заразиться?
– Не боюсь, – откровенно призналась Фрэнсин. – Я прожила такую жизнь, что теперь имею иммунитет почти от всех тропических болезней. Давай не будем терять время и перейдем к делу. Надеюсь, ты в состоянии ответить на мои вопросы?
– Да, я чувствую себя хорошо, – сказала Сакура, хотя цвет лица и синие круги под глазами говорили об обратном. – Что вы хотите узнать?
– Для начала расскажи о том, кто ты такая и почему добивалась встречи со мной.
– Меня зовут Сакура Уэда. А вы кто такая?
– Ты прекрасно знаешь, кто я, – раздраженно процедила Фрэнсин. – Мне известно, что ты долго следила за мной и знаешь, все подробности моей жизни. Зачем ты это делала?
Сакура, молча смотрела на собеседницу, а та терпеливо дожидалась ответа, с тревогой наблюдая, как лицо девушки неожиданно начало бледнеть.
. – Да, вы правы, я следила за вами… – медленно начала она, отвернувшись в сторону. – Следила в течение почти пяти лет.
Фрэнсин вскинула, голову и торжествующе улыбнулась:
– Значит, ты признаешь себя мошенницей и авантюристкой?
– Я готова признать что угодно, если это доставит вам радость, – ехидно ответила Сакура.
Ее насмешливый тон сперва обескуражил, а потом разозлил Фрэнсин.
– Кто твои сообщники? – резко спросила она.
– Нет у меня никаких сообщников, – отмахнулась Сакура и тоскливо посмотрела в окно.
– Тогда кто же надоумил тебя на это дело? Кто руководил тобой все это время?
– Никто, – последовал вялый ответ. – Просто я случайно наткнулась на газетный очерк в Гонконге, в котором рассказывалось о вашей успешной предпринимательском деятельности, вот и все.
– И после этого ты задумала облапошить меня на несколько миллионов?
– «Облапошить», «сообщники», – устало повторила Сакура. – Что за странный лексикон, миссис Лоуренс?
Фрэнсин встала и подошла к окну.
– Ты сказала моей секретарше, что провела детские годы в какой-то деревне на Борнео. Это правда?
– Да, – подтвердила Сакура.
– Опиши мне эту деревню.
– А нечего описывать. – Сакура равнодушно пожала плечами. – Это была самая обычная деревня, которых сотни в тех краях. Дюжина хижин из бамбука, вдоль реки стоял большой дом для общественных собраний. Перед ним находилась небольшая площадь, где жители собирались во время праздников. Рядом с деревней были разбиты рисовые поля, а за ними сразу начинались джунгли.
– Кто был вождем этого племени?
– Не помню. Я вообще плохо помню тех людей, с которыми прожила несколько лет.
– А кто привел тебя туда?
– Не помню.
– А как же ты можешь утверждать, что помнишь меня с детства? – резонно заметила Фрэнсин, вперившись в нее пронзительным взглядом.
– А я никогда и не говорила об этом. А вы меня помните?
Последний вопрос поставил Фрэнсин в тупик. Она растерянно посмотрела на девушку, но быстро взяла себя в руки и спокойно произнесла:
– Нет. Если откровенно, то я не нахожу в тебе ни единой знакомой черты.
Фрэнсин видела, как лицо Сакуры перекосилось – то ли от боли, то ли от досады.
– А тебя это удивляет? – язвительно спросила она, не сводя глаз с собеседницы. – Ты думала, что я приму тебя с распростертыми объятиями и брошусь тебе на шею?
– Ничего такого я не ожидала, – тихо ответила Сакура, опустив голову.
– А ты помнишь своего отца? – продолжала допытываться Фрэнсин.
– Нет, – еще тише ответила Сакура.
– А зачем ты сделала себе татуировку? Чтобы придать больше правдоподобия своей стратегии мошенничества?
– Какой еще стратегии? – недовольно поморщилась Сакура. – Не было у меня никакой стратегии. Татуировку мне сделали еще в детстве, и отнюдь не по моей просьбе.
– Люди племени ибан не делают татуировок девочкам, – продолжала наступать Фрэнсин, пристально глядя ей в глаза.
– Это сделали другие люди.
– Кто именно?
– Люди племени пенан, которые приютили меня и удочерили.
– Что значит «удочерили»? – не поняла Фрэнсин.
Сакура устало положила голову на подушку и закрыла глаза.
– Однажды в нашу деревню пришли японцы и начали убивать всех подряд. Меня спасла супружеская пара из племени пенан. Их звали Ману и Уэй.
– Ты говоришь, пришли японцы? – переспросила Фрэнсин.
– Да, японские солдаты. Я помню, что они согнали всех жителей деревни на площадь и стали убивать их штыками. А я была самая маленькая и сумела проскочить у них под ногами. После этого я побежала в джунгли, а там меня нашли Ману и Уэй, и мы вместе побежали в глубь леса. Они бежали целый день, поочередно держа меня на руках. – Она остановилась и осторожно посмотрела на Фрэнсин. – Это все, что я могу вспомнить сейчас. Это было мое второе рождение.
Лицо Фрэнсин оставалось непроницаемым, а в душе бушевала буря. Сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот выскочит из груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43