Каролина заметила, как он сник, как потух его взгляд, и омрачилось его лицо. Затем он встал, поднял воротник и, отойдя от костра, закутался в одеяло. Женщина поняла, что лапник, собранный им, предназначался для ее с дочерью удобства, а мужчины привыкли спать на голой земле.Она хотела было возразить против этого, но потом передумала. Ложь, сказанная Адаму, сдавила ей горло и мешала говорить. Накрывшись одеялом, Каролина легла поближе к дочери и, вслушиваясь в потрескивание затухающего костра, вспомнила радостную и постыдную встречу с Адамом пять лет назад. Тогда он не оправдал ее доверия. Так как же она могла теперь доверить ему Эмили? Нет, нет и нет.С этой мыслью она заснула.Вернулся Хокинс и устроился у костра. Вскоре его мерное дыхание дало понять, что он уснул.Адам сел у костра и неотрывно смотрел на пламя, поджав ноги и обняв руками колени.В это неблизкое путешествие он отправился ради спасения Каролины, и два последних дня все его мысли были о ее безопасности. Теперь, когда Аскуэра и все передряги первого дня пути остались позади, он позволил себе мысли другого рода.Он не мог не отметить, что она изменилась, и не в лучшую сторону. Бледность и худоба Каролины поразили его, когда он впервые увидел ее в той ветхой лачуге, которую она назвала своим «домом». От его взгляда не укрылись темные круги под ее глазами, угрюмость и заторможенность, столь несвойственные ее прежнему облику. Куда делись ее живость и милая женская кокетливость, которая так пленяла и мучила Адама в его ранней юности.Конечно, она заметно постарела. Прошло пять лет со дня их последней встречи, а до этого были четыре года разлуки после прерванной дружбы из-за ее замужества. Война и превратности судьбы сделали свое дело. А сейчас появилась Эмили, дочь Джереда и символ принадлежности Каролины к миру мужа, хоть и покойного. И что с того, что она изменила Джереду в ту незабываемую ночь пять лет назад, но если разобраться, то обманутым оказался именно он, Адам. Он был наивным безумцем, возомнившим воскресить их былые отношения. Он и сейчас остался тем самым безумцем, размечтавшимся невесть о чем.Костер почти погас, и Адам подбросил в огонь несколько веток, возвращая пламя к жизни.Правда была в том, что он по-прежнему любил Каролину, она была такой же желанной, как и прежде, каким бы полустершимся не виделся теперь образ той девочки, которой когда-то была. Сердце замирало при воспоминании о том, как вздрогнула ее грудь под его ладонью, когда в хижину ворвался Газен, и Адам во всеуслышание объявил Каролину своей любовницей. Этот момент ему никогда не забыть. Мысли о ней переполнили все его существо и походили на пламя разгоревшегося костра, который заставлял отступить на задний план холод ночи.Очнувшись от грез, Адам обозвал себя дураком, натянул на голову одеяло и заставил себя уснуть. * * * Проснувшись, Адам поежился от холода и уловил запах кофе. Значит, Хокинс поднялся раньше него.– Тебе следовало меня разбудить, – проворчал он, сбрасывая с себя одеяло.– Вы спали, как убитый. – Хокинс протянул ему жестяную кружку с темным напитком. Дьюард взялся за дно, обжегшись, выругался и поставил кружку на землю. – Возьмите полотенце, – предложил Хокинс.– Я еще не совсем проснулся.– Скорее всего, вы еще не совсем в порядке. Как рана?– Болит. А почему ты спрашиваешь?– Зря вы не позволили посмотреть ее вчера вечером.– Вчера у нас у всех едва хватило сил, чтобы поужинать.Хокинс взглянул на небо. Оно выглядело пасмурным, но обещало проясниться.– Погода скоро наладится. Но все равно перед отъездом нужно одеться потеплее.– Хорошо, хорошо.Адам допил кофе, снял плащ и, спотыкаясь, побрел к реке, где ополоснул лицо и шею холодной водой. Это немного успокоило душевную и телесную боль, оказавшуюся хуже, чем он предполагал.Вернувшись к костру, в котором горел лапник, служивший ночью постелью для Каролины и Эмили, Адам обнаружил мать и дочь уже проснувшимися и греющими над костром озябшие руки.Он снова облачился в плащ.– Мне холодно, – объявила Эмили.– Мне тоже, – сказал Дьюард.– Я хочу есть.– Держи хлеб, малышка, – сказал Хокинс, протягивая девочке ломоть, оставшийся от вчерашней буханки. – А вот кусочек сыра, который я выпросил у подруги твоей матери.– Хокинс, ты не должен был этого делать, – возмутилась Каролина. – Адела сама еле сводит концы с концами, выбиваясь из последних сил, чтобы прокормить своих детей.Мужчина недоуменно пожал плечами.– Она не возражала. Наоборот, даже сама настаивала. И я хорошо заплатил ей за это. Ведь наша девочка должна хорошо есть, чтобы не замерзнуть. – Он обратился к Эмили. – Грейся, иначе одна твоя половина замерзнет и не сможет следовать за второй половиной.Рот девчушки был набит хлебом. Она засмеялась и стала пританцовывать перед костром.Адам начал собирать вещи.Каролина, собираясь причесываться, распустила свои волосы, и при взгляде на нее, мысли минувшей ночи возвратились к Дьюарду. Даже сейчас, неумытое и заспанное ее лицо, хранило следы ее манящей красоты.– Я приготовлю лошадей, – сказал он и быстро пошел прочь, проклиная себя за собственную слабость.Перед тем, как оседлать лошадей, Хокинс настоял на том, чтобы Адам показал свою рану. Каролина быстрыми и холодными руками сменила повязку.– Рана не гноится, – сообщила она с облегчением. Эмили, для которой все являлось источником новой информации, с любопытством следила за всей процедурой.– Это больно? – спросила она.Адам переодел рубашку, стараясь не вспоминать о том, что Каролина помогала ему раздеваться. Прикосновения ее рук оказались пыткой более сильной, чем боль раны.– Больно, но не настолько, чтобы я не мог ехать. Пора отправляться.Они перешли вброд Одер, пока еще вода в нем достигала лошадям до колен. Благо, что животные, в том числе и мул, выглядели отдохнувшими после ночи.Река осталась позади, и путь снова лежал в гору. Деревья встречались все реже, пока совсем исчезли. Земля была голой и каменистой. Одним словом, пейзаж был под стать настроению Адама. Ему было грустно, перед глазами стоял образ Каролины, расчесывающей волосы. Сзади звоночком раздавался голосок Эмили, и эти звуки добавляли Адаму мучений. Вчера, в один радостный миг, он возомнил себя отцом этого ребенка, но решительное отрицание Каролины разубедило его. В одно мгновение он обрел было все, а в другое мгновение все потерял.Когда путешественники пересекли холм и увидели далеко внизу полоску реки Писуэрги, пошел дождь. И хотя начало дня было ясным, за последний час собрались тучи, поднялся ветер. Дождь сразу же пошел сильно, тяжелое полотно воды быстро превратило землю в грязь, грозно устремившуюся вниз к реке.Адам ехал медленно, то и дело оглядываясь на мула. Ветер внезапно стих, и потому, несмотря на промокший плащ, холод особенно не ощущался. Дьюард посмотрел на остальных путников. Бледное лицо Каролины было наполовину скрыто под капюшоном, но, поймав на себе взгляд мужчины, она ободряюще ему улыбнулась. Эмили, укутанная не только в свое собственное пальто, но еще и в плащ Хокинса, чувствовала себя вполне безмятежно и была занята тем, что старалась поймать рукой капли дождя.Голая каменистая земля вновь сменилась кустарником и деревьями.Когда всадники приблизились к Писуэрге, дождь прекратился, но река была мутной от грязи.Адам передал поводья мула Хокинсу и поскакал в сторону истока реки. Более глубокая, чем в Одере, и менее спокойная, вода здесь текла быстро, неся на шумной поверхности ветки и листья.Адам далеко не был уверен, что мул и маленькая лошадь Каролины сумеют переплыть реку. Уставший от долгой езды и от постоянно ноющей раны, он повернул коня и вернулся к остальным.– Мы здесь остановимся? – спросила Эмили. За последний час она вела себя непривычно тихо, на ее личике читалась усталость.– Но ведь еще не стемнело, – ответил ей Адам.– Между прочим, мы здесь не одни, – тихо произнес Хокинс, и на его обычно бодром лице между бровями пролегла морщинка.Внимательно оглядевшись вокруг, Адам увидел у поворота реки, примерно в сотне ярдов вниз по течению, двоих мужчин. Судя по их шляпам и черным поношенным пальто, это были крестьяне. Похоже, это были старики, хотя на таком расстоянии трудно было рассмотреть их лица. Скорее всего, они занимались заготовкой хвороста, так как за их плечами были привязаны большие вязанки. Наконец, они перестали смотреть в сторону всадников и, повернувшись, продолжили свой путь вдоль течения реки.– Где-то рядом должна быть деревня, – сказал Хокинс. – Вряд ли они пошли бы за хворостом слишком далеко.– Мы пойдем туда? – в голосе Эмили слышалась надежда.– Боюсь, что нет, – возразил Адам, заметив разочарование в детских глазах. – Будет лучше, если поменьше людей прознают о нашем путешествии, не то наши лошади могут стать для кого-то хорошей добычей.– Они могут убить лошадей? – удивленно спросила Эмили.– Они могут украсть их, – ответила Каролина. – На чем мы тогда поедем дальше?Видя, что мать девочки спокойно восприняла данную ситуацию, Адам облегченно вздохнул и крепче взялся за поводья мула.– Нужно двигаться вверх по течению. Полагаю, после дождя уровень воды несколько поднялся. Нам необходимо найти место помельче, чтобы перейти реку.Адам взглянул на долину, раскинувшуюся на другом берегу реки. Вдалеке за нею снова возвышались холмы, и хотя они выглядели довольно крутыми, но там можно было отыскать хорошее убежище для ночевки.После получасовых поисков брода Адам решился перейти реку. Тем более, что темные облака с севера обещали новый ливень. Главной проблемой оставался мул, тащивший не только всю их провизию, но и корм для лошадей, который путешественники предусмотрительно взяли с собой, так как животные едва ли смогли бы существовать за счет прошлогодней травы, желтевшей кое-где под ногами.Адам снова проверил груз. Все содержимое находилось в кожаных мешках и не должно было промокнуть. Передав поводья своей лошади Хокинсу, Дьюард снял ботинки и плащ, привязал их к седлу и повел мула в воду, которая, однако, оказалась глубже, чем он предполагал, и достигала сначала ему до пояса, а затем до груди. Мул, увлекаемый Адамом за собой с помощью поводьев, вскоре вынужден был поплыть, как только вода коснулась его брюха.Наконец, оба выбрались на другой берег, настолько вязкий, что и мужчина, и мул теряли равновесие и скользили по грязи. Достигнув твердой почвы, Адам надежно привязал мула к дереву, обернулся к реке и вскрикнул:– Проклятье!Его собственная лошадь, оставшись без наездника, уже находилась на середине реки и старательно плыла к берегу, туда, где стоял ее хозяин. Хокинс тем временем передал Эмили матери, чтобы удобнее было управляться со своей лошадью и лошадью Каролины, которую также держал за поводья. Буланая мотала головой то ли от страха, то ли от удивления, из-за того, что ее копыта вдруг исчезли из виду. Каролина и Эмили дважды едва не упали в воду, хотя Хокинс крепко держал поводья.– Вот же болван! – пробормотал Адам, выходя им навстречу, когда все выбрались на берег. Он взял из рук Хокинса поводья буланой лошади. – С тобой все в порядке? – спросил она Каролину, когда они уже оказались на сухой части берега.– Конечно же, все в порядке. Ты не должен обвинять Хокинса. Это была моя идея следовать за тобой. Не понимаю, почему тебе так хотелось переплыть эту реку второй раз.Она передала Эмили Адаму, спрыгнула с лошади и принялась выжимать мокрые полы пальто. Он смотрел на нее, как на незнакомку.До чего же она изменилась! Только сильная и бесстрашная женщина могла так запросто переплыть реку без единой жалобы. В детстве Каролина была способна совершить какой-нибудь безрассудный поступок, но вряд ли не раздумывая бросилась бы навстречу опасности.Она выпрямилась, отряхнула складки пальто и посмотрела на Адама.– Мне еще никогда не доводилось переплывать реку таким образом. Это было…– Восхитительно, – вставила Эмили. – Мы еще раз попробуем, мистер Дьюард?Каролина рассмеялась. На ее щеках заиграл румянец.– Я не думаю, что лошадям это так уж понравилось, – сказала она дочери. – Они промокли, а ты – нет.– Скоро мы все промокнем, – произнесла девочка. И она оказалась права. Снова начался дождь. Путники оседлали коней и заспешили вперед, но затем им пришлось замедлить свой ход, так как мул установил собственный темп. Ехать по долине Писуэрги оказалось приятнее, чем по ущелью или каменистым склонам холмов. Отъехав на милю от реки, они повернули на юг.– Вон деревня! – воскликнула Эмили. Ее острые глаза раньше всех заметили вдалеке ряд каменных домишек. – Но теперь наших лошадей никто не заберет, потому что они мокрые.– Чертенок! – ласково проговорил Хокинс, который снова ехал вместе с девочкой. – Еще часок, и мы подыщем себе ночлег.– Не менее двух часов, – отозвался Адам. Хокинс скорчил гримасу.– Ах, что за человек! Никогда не умел угадать точное время. Я говорю, что через часок мы будем сушиться и отдыхать.Эмили, в отличие от остальных, находилась в тепле – под плащом Хокинса, но и ее нещадно мочил дождь.Каролина обернулась к ним.– Какой же ты оптимист, Хокинс. Где, скажи мне, мы сумеем высушить одежду?– Нам поможет Бог, миссис Раули. А если Он с этим не справится, то я возьму это дело в свои руки.Женщина засмеялась. С тех пор, как они переплыли реку, Каролина находилась в приподнятом настроении, и она все больше напоминала ему ту прежнюю девочку. Она была ребенком не из робкого десятка и не любила пасовать перед трудностями. У Адама незаметно поднялось настроение. Что ж, Каролина повзрослела, но все-таки это та самая Каролина.Дождь не прекращался. Струи воды, пузырясь, разбивались о землю.Впереди протянулась целая гряда холмов, у подножия которых высились дубы и кудрявились заросли колючего кустарника. Тропинка же, уводившая в гору, была узкой и лишенной окружения какой-либо растительности.Хокинс неожиданно спешился и передал Эмили Адаму.– Подождите. Я проверю, что там впереди.– Куда ты? – забеспокоилась девочка. Хокинс усмехнулся.– Кажется, Бог сейчас очень занят. Так что придется мне разобраться, что к чему.Ждали его около четверти часа. Дождь, неожиданно усилившийся, внезапно прекратился. Облака рассеялись, но небо быстро потемнело. Все говорило о том, что необходимо было сделать остановку, но здесь, на узкой тропе не хватило бы места для ночлега как для людей, так и для животных.Эмили крепко прижалась к Адаму. Маленькая и хрупкая, она в то же время была очень доверчивой и открытой со всеми на свете, унаследовав от матери веселый, беззаботный характер. Но сейчас чувствовалось, что девочка очень устала. Да и Каролина, судя по ее молчанию, тоже устала.Хокинс вернулся с довольной улыбкой на лице.– Совсем недалеко имеется ночлег с крышей над головой, – сообщил он. – Я нашел пещеру.Адам мысленно поблагодарил Бога. Теперь все обсохнут и отогреются. Он велел Каролине следовать за Хокинсом, а сам пошел позади всех, ведя за поводья мула.– Пещера, пещера! – щебетала Эмили сама себе. – Пещера! Мы будем жить в пещере!А когда минут через десять они наконец подъехали к этой самой пещере, девочка широко распахнула глаза.– Да у нее же есть дверь! Она прямо как настоящий дом!– Жилище заперто, я полагаю, – пробормотал Адам.– Сейчас я все улажу. – Хокинс встал перед каменной дверью на колени, ощупал ее как следует и, найдя отверстие, просунул в него палку.Каролина с удивлением следила за его действиями.– Хотела бы я знать, имеется ли на свете какая-нибудь задача, с которой бы ты не справился? – спросила она.Хокинс продолжал возиться с камнем, и когда отодвинул его, обернулся к женщине.– Вот видите, я же обещал Эмили! Каролина улыбнулась. Спешившись, она подошла к двери и тут же испуганно отпрянула назад.– Ничего страшного, – подбодрил ее Хокинс. – Просто к этому нужно привыкнуть.Адам подвел Эмили к пещере.– Это винный погреб, – сказал он, увидев, что девочка сморщилась. – Их немало можно встретить на подобных холмах. Вход заваливают специально от непрошеных гостей, вроде нас. Но думаю, одну ночь здесь можно провести.– Урожай был не самый лучший, – произнес Хокинс, потягивая ноздрями воздух и улавливая кисловатый запах. – Но и не самый худший, – заключил он с видом знатока. – Неплохо бы попробовать.– Но это же будет воровство! – заметила Эмили.– А мы хорошо заплатим. У нас имеются монеты, но нет вина.– Я пойду за хворостом, – сказала Каролина. – Пошли со мной, доченька, поможешь мне.Вокруг пещеры хвороста оказалось не очень-то много, но для костра вполне хватило. Пока мужчины расседлывали коней, привязывали их и разгружали мула, женщина развела у самого входа в пещеру небольшой костерок. Дверь она специально оставила приоткрытой, чтобы выходил дым. И без того в пещере было намного теплее, чем прошлой ночью на свежем воздухе. К запаху примешивались запахи вина и сухой шерсти, которой были накрыты бочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47