Он был рад твоему визиту. И Эдвард тоже только и говорит, что о твоем возвращении. Да, чуть не забыла сказать: тебя ждет сюрприз – Тэлбот тоже будет обедать с нами. ГЛАВА 18 Эмили подошла к зеркалу, перед которым сидела ее мать и, разглядывая отражение в нем, сообщила:– Я тоже хочу такую прическу!Елена, помогавшая Каролине завивать волосы локонами, улыбнулась.– После того, как твоя мама нарядится и уйдет, мы с тобой поднимемся в эту комнату снова, и я из тебя сделаю настоящую леди, – пообещала она.Девочка, которая только что грустила, расстроенная тем, что ее мама собиралась в гости без нее, улыбнулась и уже веселее посмотрела на Каролину.– Ты сейчас похожа на женщину с той картины, которая висит в гостиной у тети Джейн. Помнишь, ты еще говорила, что ее зовут Нелли.– Нелли? – недоуменно переспросила Елена, расправляя и укладывая волосы подруги.– Она говорит об актрисе Нелли Гвин, фаворитке Чарльза II. – Каролина внимательно разглядывала свое отражение в зеркале, опершись локтями о туалетный столик. Она смотрела и не узнавала себя.На нее смотрела прекрасная незнакомка, которая сохраняла черты прежней модницы миссис Раули, черты нынешней женщины-матери и еще какие-то новые, неведомые до сих пор, черты. Прическа, которую ей помогла соорудить Елена, придала Каролине новый облик, чарующий и загадочный. Эмили была права: эта красавица, смотревшая на всех из зеркала, действительно очень напоминала прекрасную даму эпохи Ренессанса, такую, как Нелли Гвин. В прежние времена, еще до рождения Эмили, Каролина нередко причесывалась именно на такой манер, отлично зная, как идет ей эта прическа.Но все же она должна была признаться самой себе, что, хотя на щеках ее вновь появился румянец, и вся она заметно похорошела после возвращения в Англию, но печать пережитого оставалась на ее внешнем облике. И пусть ее лицо уже не было таким обветренным и загорелым, как в Лиссабоне и Аскуэре, все же было понятно, что уже никогда у нее не будет той свежести, которой она отличалась в двадцать два года.Каролина потрогала маленькие морщинки, пролегшие возле глаз, и вздохнула. Годы уходят, унося с собой молодость и красоту, и ничего с этим поделать нельзя.И все же она была хороша. Лицо ее было нежным, руки – белыми, а тело пахло дорогим туалетным мылом. Женщина улыбнулась, вспомнив, как бывало зимой в Аскуэре не то, что о таком мыле, а о самых примитивных средствах гигиены мечтать не приходилось. Какое счастье, что теперь она могла пользоваться всеми благами, которые всегда являлись неотъемлемой частью ее жизни.Взгляд ее упал на хрустальный флакон духов, извлеченный ею недавно из сундука, и который стоял сейчас на туалетном столике. Этот нарядный флакон на фоне остальных, довольно скромных туалетных принадлежностей, выглядел просто настоящим франтом. Каролина бережно взяла его в руки, сняла с него изящную пробку и сразу же уловила тонкий запах гиацинтов и роз.Внимательно пронаблюдав за действиями матери, Эмили, увидев, что та подушилась, спросила, протягивая руку:– Можно и мне тоже?Каролина рассмеялась и дотронулась пробкой до запястий девочки, потом поднялась, выговаривая себе, что она уже слишком стара, чтобы так подолгу засиживаться перед зеркалом, и подошла к кровати, где лежало тщательно отутюженное горничной серое шелковое платье – то самое, которое она одевала на корабле.Сбросив с себя муслиновый халат, она взяла в руки платье.– Мама, я не понимаю, почему из-за того, что мой папа умер, ты не можешь носить одежду красивых цветов? – спросила Эмили, садясь на кровать.– Твоей маме еще повезло, что у нее такой замечательный цвет лица и природный румянец на щеках, – сказала Елена, застегивая на платье Каролины многочисленные пуговицы, протянувшиеся вдоль спины. – Вот когда я носила траур по своему благоверному, то выглядела такой невзрачной. В этих черных одеждах я превращалась в настоящую дурнушку!Она говорила непринужденно, как и обычно, когда вспоминала о смерти своего мужа, но в ее голосе слышалось и еще что-то незнакомое – холодность, разочарование, подавленность?Каролина резко обернулась и взглянула на подругу. Ясно, что у них с Хокинсом что-то снова разладилось. Опять между ними появилась отчужденность, которая на корабле вроде бы уже начала рассеиваться. Определенно, между ними что-то произошло – какая-то кошка между ними пробежала. Вчера у Уэлстонов к обеду были гости, и Елена вышла нарядная, но без тех сережек, которые ей подарил Хокинс. Теперь добавились и другие признаки, указывавшие на то, что у этой пары снова не все ладно – Елена была грустна, задумчива и погружена в себя, хотя и старалась выглядеть беспечной и веселой. Казалось, она хотела что-то сказать подруге, но не могла, потому что рядом была Эмили.Облачившись в платье, Каролина подошла к туалетному столику и достала шкатулку с украшениями.Эмили тут же спрыгнула с кровати.– Ты увидишь сегодня Беллу и Неда? – спросила она, подбежав к матери, чтобы посмотреть на драгоценности.Долли уже приходила к ним со своими детьми два дня назад, и общительная малышка очень быстро подружилась с ними.– Думаю, что я их не увижу. – Каролина подобрала к своему платью жемчужное ожерелье и подыскивала в шкатулке подходящие серьги. – Скорее всего, дети уже будут спать к тому времени, когда я доберусь до дома Гренби.– А если они не будут спать?– Тогда они будут играть в своей комнате под присмотром своей няни. – Женщина подобрала пару сережек из жемчуга и бриллиантов, которые были ей когда-то подарены Джередом. Все-таки она идет в дом его родственников.– Но, может быть, ты все-таки увидишь их? – продолжала канючить девочка, завороженно глядя на свою нарядную мать.Каролина стояла перед ней во всей своей красе, благоухая духами и сверкая украшениями. Ей жалко было дочку, сгоравшую от желания отправиться в гости вместе с мамой. Но в такое время с детьми не принято было ездить в гости. Впервые она подумала о том, что девочке здесь, в Лондоне, было довольно скучно, ей недоставало общества сверстников. Даже в суровой Аскуэре ей было веселее: там она целыми днями играла на свежем воздухе вместе с детьми Аделы. Хотя, конечно же, ту обстановку нельзя было назвать подходящей для развития ребенка.– Доченька, я вряд ли увижу твоих маленьких друзей, потому что детская комната находится наверху, а столовая и гостиная расположены на первом этаже, – объяснила она как можно ласковее своей девочке.– У Гренби, должно быть, очень большой дом, – вздохнула Эмили.Каролина усмехнулась.– Просто огромный. Когда-нибудь мы с тобой побываем там. Не скучай без меня, дорогая. – Она поцеловала дочку и взяла висевший на стуле вечерний плащ, сшитый из нежного черного бархата.И на мгновение замерла, прижав его к груди. Эта мягкая материя напомнила женщине о том, что именно в этом плаще она отправилась тогда, пять лет тому назад, на встречу с Адамом. К своему великому удивлению, она обнаружила, что ей так же приятно вспоминать тот вечер, как и прикасаться к этому нежному бархату. Она бережно расправила складки плаща, набросила его себе на плечи и, повернувшись к Елене и дочери, спросила:– Ну и как вы меня находите? Я вам нравлюсь?– Ты похожа на настоящую королеву! – заверила ее Эмили, и от этих слов на глазах Каролины выступили слезы.– Ты выглядишь в десять раз лучше, чем те расфуфыренные леди, которых я видела в парке, – сказала Елена. Она однажды ходила с Хокинсом на прогулку в парк, и британские красавицы, разнаряженные по последней моде, не произвели на нее должного впечатления. Все вместе они спустились вниз.Там уже ждали их Маргарет и Хокинс. Они вышли специально, чтобы проводить Каролину. Но самое удивительное то, что здесь же был и Адам. Она заметила его, еще спускаясь по лестнице.Их взгляды встретились. И на мгновение в его глазах блеснуло что-то похожее на восхищение, которое сразу же сменилось напускным безразличием.Зато Хокинс не сумел сдержать своего искреннего восхищения.– Вы меня, конечно, простите, но я бы никогда и ни за что на свете не поверил, если бы мне сказали, что вы – та самая женщина, которую мы вывезли не так давно из Аскуэры, когда бы сам того доподлинно не знал! – воскликнул он восторженно.Каролина рассмеялась. Потом снова, словно бы ненароком, взглянула на Адама, и опять их взгляды встретились.– Вы, миссис Раули, настоящая леди, до мозга костей! – произнес он с некоторой долей иронии. – Поздравляю вас!Сказано это было так тихо, что вряд ли еще кто-то, кроме нее самой, слышал его слова.– Спасибо, – проговорила Каролина, остановившись на мгновение рядом с ним и не заостряя внимания на иронии, скрытой в его реплике. – За то, как я сегодня выгляжу, следует благодарить моих помощниц. Эта красивая прическа – в основном, их заслуга.– У меня нет слов! – Адам приблизился к ней вплотную. – Это выше всяких похвал. – Вдруг он коснулся ее руки. – Каро, будь осторожна.Это было первое его прикосновение к ней с момента их ссоры на корабле.Она вздрогнула, выказав тем самым, что на самом деле ее очень страшила встреча с Тэлботом. На какой-то миг в ней вспыхнуло желание броситься в спасительные объятия Адама. Но, взяв себя в руки, она, стараясь скрыть волнение, произнесла:– Он ничего плохого не сделает мне в доме своего отца. Там я, как ни в каком другом месте в Лондоне, буду в безопасности.– И все же не помешает соблюдать осторожность, – сказал Дьюард, пристально глядя на нее, затем, переведя взгляд на Эмили, бодрым голосом произнес: – Давай, пока мамы дома не будет, поиграем в шарики. Если у тебя, конечно, нет других планов.– Елена обещала сделать из меня сегодня настоящую леди, – сообщила ему девочка. – А потом мы сможем с тобой сыграть.Каролина старательно натянула на руки перчатки. Хокинс помог ей надеть плащ и проводил до экипажа.Отъезжая, она помахала из окна Маргарет, Елене и Эмили. Адама же нигде не было видно. * * * До дома Гренби нужно было проехать чуть меньше двух миль, однако ехать пришлось довольно долго, так как экипаж продвигался вперед очень медленно. Она уже и забыла, что на Мейфер обычно по вечерам было очень большое движение. Огромное количество экипажей на улицах навеяло на нее воспоминание о том времени, когда она чуть ли не каждый вечер отправлялась то на балы, то на приемы. Когда-то ей такое времяпрепровождение казалось самым приятным и увлекательным.Огромный дом Гренби был залит светом многочисленных огней. Каролину встретил тот же самый лакей, который открывал ей дверь в день ее предыдущего визита. Он проводил ее в огромный салон, освещаемый множеством свечей. В воздухе витали запахи дамских духов, табака и воска.Войдя, она окинула взглядом всех присутствующих. Долли сидела на диване рядом с хорошенькой темноволосой женщиной, одетой в темно-синее шелковое платье, отделанное кружевными воланами. Лицо этой дамы как будто бы казалось очень знакомым, но вспомнить ее имя Каролина не смогла.Неподалеку от женщин стояли четверо мужчин, среди которых она сразу же узнала Тэлбота, и сердце ее бешено забилось от неосознанного страха. Стараясь не встречаться с ним взглядом, она посмотрела на остальных троих мужчин. Один из них был Эдвард. Второй, довольно привлекательный джентльмен, ей не был знаком. И третьим оказался не кто иной как Шерри. Она даже не знала, хорошо это или плохо, что он тоже присутствовал здесь.Увидев вошедшую подругу, Долли встала с дивана и подошла к ней.– Моя дорогая, как ты прекрасно выглядишь! – сказала она, беря гостью под руку. – А мне серый цвет абсолютно не к лицу, я в сером сразу становлюсь невзрачной, словно мышь.Эдвард, когда его жена подошла к нему с Каролиной, оставил своих собеседников и, подойдя к гостье, учтиво поклонился. Он заметно постарел с тех пор, как Каролина виделась с ним в последний раз. Волосы его сильно поредели и поседели, а морщины на его лице прорезались глубже.Сейчас, обычно серьезное его лицо, осветилось радушной улыбкой.– Каролина, дорогая, как долго мы не виделись! – с искренней приветливостью воскликнул он и поцеловал ей руку.От былой злости и обиды у него и в самом деле как будто не осталось и следа. Отметив это, Каролина почувствовала невольное облегчений.Но тут же за спиной Эдварда она увидела Тэлбота. После небольшой заминки тот тоже, как старший брат, поклонился и поцеловал ей руку.– Моя дорогая, слава Богу, наконец-то ты в Лондоне! – сказал он. – Я так за тебя беспокоился!Каролина сделала над собой усилие, чтобы и дальше держаться, как ни в чем не бывало. Подавив в себе желание оттолкнуть его от себя и убежать, стараясь оставаться непринужденной, она поблагодарила его за беспокойство и пристально взглянула ему в глаза. Впервые после Френеды.Он приветливо улыбнулся ей, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Тэлбот выглядел точно таким же, как и во время их последней встречи, когда она его считала своим другом. На какое-то мгновение она даже устыдилась своих подозрений, подумав, что она ошиблась, что напрасно думала плохо об этом человеке. Невероятно, чтобы он, друг и кузен ее мужа, стоявший сейчас перед ней, с которым она прежде виделась чуть ли не ежедневно, с которым она множество раз беседовала здесь, в этой гостиной, и который так мило ей сейчас улыбается, так невинно смотрит на нее – невозможно поверить в то, что он хотел ее убить!– Должен сказать тебе, дорогая, что ты обидела меня, – сказал он. – Почему ты так неожиданно уехала из Френеды?Этот вопрос словно отрезвил Каролину, и в голове ее вихрем пронеслись и голосок испуганной Эмили, и рассказ Хокинса о разговоре денщика Тэлбота с испанским бандитом, и предостережение Адама накануне этого вечера.– Я очень сожалею, Тэлбот, – сказала она, натянуто улыбаясь. – Мне не хотелось тогда беспокоить тебя. Да и мистер Дьюард очень торопился.– Ах, Дьюард… – вздохнул он.– Думаю, у вас еще будет возможность поговорить, – вмешалась Долли. – Я должна представить тебя гостям, дорогая. – И подвела подругу к дивану, где по-прежнему сидела та темноволосая женщина в темно-синем платье. – Эмили, я надеюсь, вы помните мою кузину Каролину Раули.– Конечно, – с улыбкой отозвалась та. – Я всегда считала вас, миссис Раули, одной из красивейших женщин в Лондоне. Я даже завидовала вам.Покраснев от такого неожиданного комплимента, Каролина смущенно рассмеялась. Конечно же, она теперь вспомнила Эмили, графиню Каупер.– Трудно поверить в то, что вы могли мне завидовать, – произнесла она, глядя на темноволосую красавицу Эмили. У нее были тонкие черты лица, большие черные глаза и великолепные, пышные волосы. Если уж кого и можно было назвать одной из красивейших женщин Лондона, то уж, без сомнения, это должна быть миссис Каупер. Она была не просто красива, но величава, словно королева, со своей горделивой осанкой, которую она, вероятно, унаследовала от своей матери, леди Мельбурн, одной из самых влиятельных женщин в Лондоне. И хотя Долли, считавшаяся когда-то лучшей подругой Каролины, была дружна с Эмили, но в круг друзей последней ни Джеред Раули, ни его жена не входили.– А это, – сказала Долли, указывая на незнакомого джентльмена привлекательной наружности, который подошел в этот момент к дивану, – лорд Памерстон. А лорда Шеритона вы, конечно же, знаете.Шерри, улыбаясь, подошел к ним, и было видно по его сияющему лицу, что он несказанно рад встрече с Каролиной.Она улыбнулась ему в ответ, но ее внимание было приковано к Памерстону. Как только она услышала его имя, то сразу же вспомнила рассказ Адама о том, как его допрашивали в министерстве иностранных дел. Этот человек тоже присутствовал там тогда.Он был довольно молод, примерно одних лет с Дьюардом, и обладал интересной внешностью. Его большие темные глаза светились умом, а его улыбка отличалась необыкновенным обаянием и приветливостью. Этот человек сразу же располагал к себе и не был похож на бесхарактерного типа, на которого могло повлиять чье-то постороннее мнение. Вот только неизвестно, в каких отношениях он был с Тэлботом. Выглядело так, что они являлись хорошими друзьями.– Отец спустится через несколько минут, – сообщил подошедший к ним Эдвард. – Он…– Садись, Каролина. Прости, что тебе пришлось столько времени стоять. – Долли уступила ей свое место, а сама пересела на стул. – Вы знаете, что дочь Каролины тоже зовут Эмили? – сообщила она леди Каупер.Та улыбнулась на эти слова.– Не думаю, что ее так назвали в мою честь. Но все равно, мне очень приятно. Девочка получила это имя, благодаря семейной традиции? – вежливо поинтересовалась она у матери своей тезки.– Нет. Но это имя всегда мне нравилось, – ответила Каролина.Ей не очень хотелось вспоминать сейчас о том дне, когда было выбрано имя для дочери. Называя девочку так, она преследовала одну цель – чтобы имя, которое будет носить ее дочь, не имело никакого отношения ни к Джереду, ни к Адаму. И теперь ей вдруг подумалось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47