Представляешь, как обломил их этот «теракт» в лучший период горнолыжного сезона! И думаю, что под какие-то гарантии властей они быстро нашли миллион баксов, который и передали нам.
– Но это… Это невероятно!! – воскликнул я. – Мы таскали с собой настоящие баксы, а думали, что это фальшивка!! Но погоди, Бэл, ты уверен, что эти баксы были настоящими? Может, вам подсунули тоже подделку?
Бэл отрицательно покачал головой.
– Помнишь, я разжигал «сотками» примус? Несколько помятых купюр случайно остались у меня в кармане. Когда в Нальчике я узнал, что опер с мешком фальшивых долларов опоздал в Терскол, то, естественно, сразу подумал, а что за купюры лежат у меня в кармане. Пошел в сбербанк и без проблем обменял их на рубли. Детектор их пропустил.
– Фантастика!! – Я вскочил на ноги и, как это только что делал Тенгиз, стал мерить шагами комнату, едва сдерживаясь, чтобы не начать биться своей глупой головой о стену. – А я все удивлялся, как у нас научились так мастерски подделывать доллары. Прямо какой-то бред! Сон счастливого идиота!
– Вот-вот, именно идиота, – подтвердил Тенгиз. – Теперь ты понимаешь, почему мы так озабочены судьбой немца?
– Не совсем, – признался я, не боясь показаться в глазах двух гэбэшников полным кретином. – Пусть его судьбой будут озабочены те, кто отдал вам мешок с настоящими долларами.
– Дубина, – вежливо укорил меня Тенгиз. – Пока в Приэльбрусье народ верит, что недавно был совершен теракт, мы можем спать относительно спокойно. Но как только станет известно, что это была всего лишь инсценировка, то криминальная верхушка ласково попросит вернуть баксы назад.
– А кого попросит?
– Сначала того идиота, майора Гаджиметова, который проявил инициативу и обратился к ним. А потом, видимо, они найдут нас. Или наших жен и детей.
– Это еще не все, – сказал Бэл. – Пока мы не найдем немца, никто не должен узнать, что мы всего лишь инсценировали захват заложников. Нас никто не должен видеть в этом районе. Тебе сбрить бороду! – кивнул он Тенгизу. – А я, наоборот, буду отпускать.
Я вспомнил про Машу.
– Вынужден вас очень огорчить, – сказал я. – Сегодня в баре я случайно встретил Машу. По-моему, она обо всем догадалась. Девчонка видела нас с Тенгизом у Ледовой базы.
– Что?! – вскрикнул Бэл и повернул голову к своему коллеге. – Ты что, обалдел?!
Тенгиз, покусывая кончики лохматых черных усов, стал нервно выбивать морзянку носком ботинка по ножке стола.
– Сам обалдел! Мне что, по-твоему, ночью надо было на Приют подниматься? – стал оправдываться он. – И тогда я еще ничего не знал про баксы.
– Значит, уже двое, – произнес Бэл и нервно дернул головой, словно хотел согнать с темечка назойливую муху.
– А кто второй? – спросил я.
Бэл выдержал паузу.
– Объясни ему, кто второй, – с нескрываемым раздражением сказал он Тенгизу.
– Ты что, дурачком прикидываешься? – начал отводить на мне душу Тенгиз. – На кой ляд ты пригласил сюда Эда с Машкой?
– Что? – не поверил я своим ушам. – Хватит пургу нести! Никого я сюда не приглашал. Я что, по-вашему, совсем мозгами поехал?
Тенгиз и Бэл переглянулись.
– Ну, обаный бабай! – засопел Тенгиз. – Я этого высокоточного Эда как клопа по стенке размажу, если он с нами играть вздумал. Сейчас я его сюда приведу, поговорим по душам!
Тенгиз шагнул к двери, взялся за ручку, но открыть не успел. Внезапно пол, стены и вся мебель, которая была в комнате, мелко задрожали, завибрировали, плафон над нашими головами закачался, и жуткий гул, нарастая с каждым мгновением, ворвался в комнату, вселяя в душу леденящий холод; лопнуло, как кусок фанеры, оконное стекло, стеклянные брызги смешались с упругой струей снежной пыли, которая с легкостью повалила нас всех на пол, как брандспойт сбивает с ног демонстрантов. Погас свет, кто-то истошно закричал – то ли в нашей комнате, то ли в соседней. Я машинально прикрыл голову руками; на спину упало что-то тяжелое и угловатое. Пол вздрогнул от чудовищного удара так, что во мне, казалось, смешались все внутренности.
И все стихло.

Глава 42

Некоторое время я лежал не шевелясь, прислушиваясь к мертвой тишине и мысленно ощупывая свое тело. За ворот пуховика попал снег, и он неприятно обжигал шею. Я привстал, покрутил головой, но в кромешной тьме ничего не увидел, лишь перед глазами плыли зеленые и желтые пятна.
– Эй, мужики, – сказал я в темноту. – Все целы?
Откуда-то отозвался Тенгиз. Он для начала выругался, а потом спросил:
– Что это было?
– Кажется, «Малышка» сошла.
– Какая, к чертям собачьим, малышка? – не понял Тенгиз. – Так примочило, будто стадо слонов по коридору пробежало… Никто не помнит, куда я зажигалку сунул?
Мы услышали голоса, доносящиеся из коридора. Кто-то звал на помощь, кто-то громко ругался. Через щель из-под двери вылилась желтоватая лужица света. Тенгиз толкнул дверь и вышел в коридор.
– Кто разрешил выходить? – строго спросил он и по своему обыкновению задал сразу несколько вопросов: – У кого фонарик, дайте сюда свет! Это вы здесь орете, Эдуард? Я же приказал вам оставаться в комнате! Кого ранило?
Луч фонаря вспыхнул в проеме двери яркой звездой. Мы с Бэлом одновременно закрыли глаза ладонями.
– Я вас поздравляю! – сказал Тенгиз. – Нас по самую крышу завалило снегом. Северный торец Приюта здорово помяло, две или три комнаты сплющены в гармошку.
– Нужны лопаты, – сказал Бэл. – Здесь есть лопаты?
– Если не разворовали, то пару штук, может быть, найдем, – ответил я. – Но проблема не в лопатах. Это сухая лавина. Откапываться изнутри – безнадежное дело.
– Почему? – спросил Тенгиз.
– Она все время сыплется, как сухой песок. Лопатой будешь работать до тех пор, пока битком не набьешь снегом весь Приют или пока не иссякнет лавинный язык.
– А что ты предлагаешь? – произнес Бэл.
– Надо попытаться открыть люк на крыше. Может быть, там тонкий слой снега.
– Кажется, это голос нашего доблестного спасателя? – услышал я низкий рык Эда, и в проеме двери показался его призрачный абрис. – Что ж это вы, дорогой, так отвратительно принимаете гостя? Мало того, что опоздали на полчаса, так еще и не обеспечили должной безопасности моего здесь пребывания! Подставили меня прямо под лавину! Что ж вы, храбрый спасатель, не шевелитесь, не предпринимаете экстренных мер? Мне, между прочим, в двадцать ноль-ноль обязательно надо быть в Терсколе.
– Вернитесь в свою комнату, – с трудом сдерживаясь, процедил Тенгиз и чиркнул лучом по лоснящемуся лицу Эда.
– Совершенно идиотские правила игры! – произнес Эд, но уже более вялым тоном и отступил в темноту коридора.
– Я хочу кое о чем его спросить, – сказал я Тенгизу.
– Валяй! – разрешил тот. – Только быстро. И пошли на крышу.
Я вышел в коридор. Эда не видел, но чувствовал, что он рядом, и слышал его тяжелое дыхание.
– Скажите, Эд, кто вам передал приглашение от меня?
– Молодой человек! – нараспев произнес Эд. Должно быть, при этом он из стороны в сторону качал головой. – Ну зачем валять дурочку?
– И все же?
– Ну конечно, Маша! Кто еще мог передать мне ваше приглашение.
– И когда она сказала, что я вас жду на Приюте?
– В шестнадцать двадцать три. Мой ответ вас устраивает?
– Где же она сейчас?
– Не знаю. У подъемника она встретила подругу и сказала мне, что догонит.
Меня вдруг осенило.
– А лыжи она с собой брала?
– Да. Она хотела скатиться с Приюта до Ледовой базы.
– Мне все ясно! – произнес я с полной уверенностью, что не ошибаюсь. – Эта девчонка и скинула на нас лавину!
– Бред! Да это просто смешно! – возмутился Эд. – Маша – совершенно хрупкое создание. А эта чудовищная лавина…
– Я вам объясню, – перебил я Эда. – Для того чтобы скинуть чудовищную лавину, достаточно пересечь на лыжах ее верхнее основание. Это может сделать даже ребенок.
– Ну все, достаточно! – вмешался Тенгиз. – Идем, Стас! А вы, Эдуард Апполинарьевич, вернитесь в свою комнату.
– Хорошенькое дело – вернитесь в комнату! – ворчал в темноте Эд. – Я же ничего не вижу! Мне не выдали ни фонарика, ни свечки! Полнейшее безобразие! Отрыжки застойного времени!.. Ничего, я доберусь до вас, я так этого не оставлю.
Он добирался довольно шумно, сослепу налетая на двери и стены, но нам с Тенгизом было некогда ему помогать. Тенгиз шел первым, освещая дорогу, я – следом за ним.
Когда мы вышли на лестницу, он спросил:
– Ты в самом деле думаешь, что лавину скинула Машка?
– Я в этом уверен! – ответил я и рассказал о нашей с ней встрече в баре в четвертом часу дня.
– Месть? – предположил Тенгиз, выходя в коридор третьего этажа.
– Конечно, банальная месть. Молодой особе надоело терпеть беспрерывное предательство этого негодяя, и она замуровала его под лавиной. Видимо, Эдуард Апполинарьевич теперь пропустит очередной сеанс связи с женой.
– Очень может быть, очень может быть, – задумчиво произнес Тенгиз, останавливаясь под прямоугольным люком, ведущим на крышу. – А может быть, она замуровала тебя, Стас? Или нас с Бэлом? Или полоумного Немовлю с его порошком. А?
Я пожал плечами.
– Но ей-то какая от этого выгода?
– Это верно, – сказал Тенгиз, протягивая мне фонарик и хватаясь руками за перекладины стальной лестницы. – Выгоды от этого хулиганства на первый взгляд нет… Свети на люк!
Он долез до самого потолка, встал поудобнее и уперся обеими руками в белый квадрат.
– Крепко сидит, гад, – произнес он после первой попытки. – Даже не шелохнулся. А он случайно на замок не закрыт? Вот же замочная скважина!
– Я никогда не видел, чтобы его запирали на ключ.
Тенгиз крякнул и снова попытался открыть люк. Тщетно!
– А ну, попробуй ты!
Он уступил мне место на последней ступени лестницы. Я старался на совесть, но люк, в самом деле, не приподнялся даже на миллиметр.
– Дай-ка фонарик! – попросил я.
Крышка люка была подогнана к краям проема достаточно плотно, никакого зазора, и все же мне удалось заметить в миллиметровой щели язычок замка.
– Что ты там увидел?
– Нет, ничего, – ответил я, спрыгивая на пол. – Ничего удивительного. Если крыша покрыта, скажем, двухметровым слоем снега, то это, как минимум, полтонны веса.
– Ты что хочешь сказать? – Тенгиз выпучил свои темные глаза, в которых отражались фонарики. – Мы тут будем сидеть до лета?
– Ну почему до лета? До тех пор, пока мои ребята нас не откопают.
– Ты что, очумел? Да за это время Гельмут до Южной Америки доберется и в сельве спрячется, а юная хулиганка разнесет по всему Баксанскому ущелью, что два милиционера прикинулись террористами и отхватили мешок с миллионом баксов. Нас откопают только для того, чтобы сразу же замочить.
– Тогда хватай лопату и выгребай из окна снег, – нервно ответил я. – Можешь кидать его в коридор, можешь жрать или перетапливать на воду.
– Не хами, – негромко предупредил Тенгиз. – Работать лопатой будешь ты. И по той простой причине, что ты начальник контрольно-спасательной службы, а не я!
– Так в данный момент я вроде нештатный работник славных органов…
Тенгиз несильно толкнул меня в спину.
– Дошутишься, – пригрозил он. – Между прочим, я еще не разобрался как следует, почему Немовля, приняв альфа-сульфамистезал, кинулся разыскивать какого-то мужчину, а не Илону. Не знаешь случайно почему?
Я пожал плечами и отрицательно покачал головой, хотя внутри у меня все похолодело.
– Ну, ладно, после выясним, – многозначительно произнес Тенгиз и пошел в глубь коридора, освещая номерные таблички на дверях. Поравнявшись с тридцать восьмой комнатой, дверной замок которой был вырван вместе с большим куском дерева, Тенгиз толкнул дверь ногой и направил луч внутрь.
На ближайшей к окну кровати лежал человек, перевязанный репшнуром от переносицы до лодыжек столь частыми витками, что я с большим трудом узнал в нем Богдана Немовлю. Бодя лежал с открытыми глазами, бешено вращая зрачками. Увидев свет, он дернулся всем телом, и пружины под ним скрипнули.
– Опасный зверь, – сказал Тенгиз, остановившись в нескольких шагах от Немовли.
– Как тебе удалось его обуздать? – спросил я.
– К подобным субъектам применим лишь один способ, – ответил Тенгиз. – Пришлось его слегка подстрелить в ногу. Правда, боли он все равно не почувствовал, но нога подкосилась, он потерял равновесие и выронил нож. Тогда мы всей толпой его и завалили… Ну, пойдем. Не будем нарушать отдых гражданина.
– Погоди, – сказал я, когда мы вышли на лестничную площадку. Снова взял фонарик и посветил на приборный щиток, где находились рубильники, предохранители и хранились ключи от технических помещений. – Сейчас посмотрю, можно ли наладить аварийное освещение.
Бесполезно, – сказал я, закрывая крышку приборного щитка. – Ничего нельзя сделать. Генераторы не работают.
– Естественно, – усмехнулся Тенгиз. – Ты ведь даже не попытался их запустить.
Я, конечно, ужасно плохо лгал. Но зато выяснил то, что хотел: ключ от верхнего люка, который всегда лежал под приборным щитком и никогда никому не был нужен, бесследно исчез.

Глава 43

Мы спустились в столовую на втором этаже, которая меньше всего пострадала от ударной волны. Бэл успел раздобыть несколько свечей, расставил их на столах, и благодаря этому здесь можно было передвигаться без риска расквасить нос о дверь или стену. По выражениям на наших лицах Бэл понял, что наше положение неважное.
– На крыше большой слой снега, – сказал Тенгиз. – Люк открыть невозможно.
– Ночью, кажется, были еще двое. Из Питера, – вспомнил я.
– Они ушли на траверс, – подсказал самарянин Князев. Его белый свитер выделялся светлым пятном, и было похоже, что на столе навалена горка снега.
– Повезло ребятам, – подумал вслух крупнотелый, с пышной бородой альпинист, которого я окрестил Злым Священником. Он сидел за самым дальним столиком и был почти невидим. – А мы, значит, в ближайшее время отсюда не выйдем? Грустно, господа, грустно. Все это нэнсэнз…
С этими словами он поднялся со стула и вышел из столовой.
– Очень хорошо, господин спасатель, что и вы здесь! – услышал я голос Эда. Ответственный работник занимал единственное кресло, которое было в столовой. Покачивая ногой, он пригубливал рюмку то ли с коньяком, то ли с виски. – Нам бы хотелось услышать ваш отчет. Как продвигаются спасательные работы? Какие меры предприняты лично вами, чтобы организовать здесь горячее питание, медицинскую помощь пострадавшим, связь с внешним миром?
– Это вы пострадавший? – спросил его Тенгиз.
– Представьте! У меня, между прочим, травмировано плечо. И не надо иронизировать.
– Борис Леонидович – врач. – Тенгиз кивнул на Бэла. – Он вас осмотрит и, если будет необходимо, окажет первую медицинскую помощь.
Эд рассмеялся, как бездарный артист в плохом театре:
– Ха! Ха! Ха! С каких таких пор террористы научились врачевать? Нет, уважаемый Борис Леонидович, на врача вы совсем не похожи. Вам ближе роль, которую вы не так давно взяли на себя в автобусе и на канатной дороге. У вас отлично получилось, и я вам поверил.
– Как вас понимать? – равнодушным голосом спросил Бэл, сидя вполоборота к Эду.
– А так! Теперь, уважаемый, вам придется очень долго убеждать меня в обратном.
– Вы не верите, что я сотрудник органов безопасности?
– Нет, не верю.
– А если я представлю вам свои документы?
– Вы мне представите подделку, которую и при ярком свете нелегко будет распознать.
– Какие же в таком случае я должен представить доказательства?
– Лично от вас я никакие доказательства не приму.
– А кому вы готовы поверить?
– Не только готов, но уже верю – начальнику терскольского отделения милиции майору Гаджиметову. Он встречал нас на Азау, когда мы чудом спустились вниз, и подтвердил, что вы – преступники.
– Да поймите же вы, что этот майор не мог сказать ничего другого, потому что не был посвящен в секреты операции! – начал заводиться Тенгиз.
– В самом деле, господа, – отозвался с порога Злой Священник, незаметно появившийся в столовой. – А на каком основании мы должны вам верить? Удостоверения, которые вы хотите нам показать, вполне могут быть фальшивыми. Нам хотелось бы получить более веские доказательства, что вы являетесь сотрудниками органов безопасности.
Он надел очки с большими тяжелыми линзами, прошел на свое место и сел на стул.
– Более веские? – повторил Тенгиз и развел руками. – Но какие доказательства, кроме документов, мы можем предоставить вам в этой мышеловке?
– Это уже ваша головная боль, – произнес Эд, отпивая из рюмки, смакуя и глядя сквозь рюмку на свечу. – Но пока не будет доказательств, мы будем относиться к вам как к преступникам, которые захватили заложников и угнали их в горы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29