– Ида неодобрительно посмотрела на посаженного отца, – Вы посмотрите на это дитя. Я же не видела, чтобы у нее было такое зеленое лицо с тех пор, как она однажды съела две дюжины зеленых яблок. Она совсем умирает от нервов.
– О-ля-ля, сожалею мадемуазель. Я не хотел вас беспокоить, однако, в конце концов, вы же только выходите замуж, а не пересекаете Рубикон.
– Я знаю, но не собираюсь поворачивать назад, месье.
Белуши засмеялся.
– Это тому идиоту Жану Лафиту следовало бы вернуться назад. Он рискует своей головой, показываясь перед Клейборном. Губернатор посулил пятьсот долларов за его арест.
– А Лафит пообещал целую тысячу за голову Клейборна, – ответила Лаура и улыбнулась. – Глупости все это – надеюсь, что все эти неприятности не помешают венчанию.
– О, нет! А Жан согласился отправить своих дочерей прислуживать вам по случаю такого счастливого события. – Белуши отошел в сторону, но вскоре вернулся с двумя черноглазыми сестрами-близнецами.
– Клавдия-Мария, Мишель, – это мадемуазель Шартье. Вы понесете ее шлейф. А это… проклятье! Где Жанин? – Он снова выбежал и через секунду вернулся с очень маленькой девочкой в розовом платьице. Ее светлые волосы падали ей на плечи. У девочки были огромные голубые глаза, а в своих пухленьких ручках она держала большую корзину с лепестками. – Поздоровайтесь с мадемуазель, девочки.
– Желаем счастья, тетя Лаура, – хором сказали двойняшки, а маленькая Жанин наблюдала за происходящим, сунув два пальца в рот.
– Спасибо, – улыбнулась Лаура с недоумением подумав про себя «Тетя Лаура?»
– Месса уже началась, – быстро сказал Ренато бросив на близнецов предупреждающий взгляд. – Может пойдем?
Он подал невесте руку, Лаура протянула ему свою, ее сердце отчаянно заколотилось.
– Я буду на галереях с Сент Джоном и другими цветными, – сказала Ида, – ты говори громко, когда священник спросит хочешь ли ты выйти замуж за этого мужчину.
Как только свадебная церемония вышла из пресвитерии и начала подниматься по ступеням соборной лестницы, торжественно зазвонил колокол. По небу ветер гнал серые тучи и словно в ответ на звук колокола с запада донесся громовой раскат.
Они вошли в затененный притвор храма и посмотрели на святилище. В массивных светильниках и канделябрах дрожало пламя восковых свечей. До самого алтаря по полу тянулась белая дорожка. В храме негде было яблоку упасть.
– Вы ошиблись, месье Белуши, – прошептала Лаура, – здесь должно быть не менее десяти тысяч человек.
Мужчина тихо засмеялся.
– Они все немедленно влюбятся в вас, сразу как только увидят. Ну, не робей, малышка!
– Где Доминик?
– Он скоро придет, будь спокойна.
Звуки органа стихли, и из боковой двери показался отец Дюбуа в сопровождении двух других священников. Его красно-белая ряса слегка колыхалась, когда он остановился, затем преклонил колени, снова встал и сделал шаг к алтарю. Дверь отворилась вновь и в ней показались Доминик Юкс и Жан Лафит. Они тоже преклонили колена, а затем повернулись лицом к прихожанам.
Одетый в белую сорочку, черный сюртук, жилет и брюки, с темными волосами, зачесанными назад, Доминик был похож на средневекового принца сошедшего с древней миниатюры. С этой самой секунды Лаура больше не слышала звуков органа, потому, что все заглушил стук ее собственного взволнованного сердца.
– Порядок, драгоценная моя, – пробормотал Ренато и легонько шлепнул маленькую Жанин Лафит. – Начинай разбрасывать свои хорошенькие цветочки. Только не забудь отдать один жене губернатора Клейборна, она вон там, в первом ряду и скажи ей, что это от твоего папы.
Ребенок вошел в храм и остановился. Девочка, растерявшись, сунула пальцы в ротик и изумленно смотрела на огромное количество людей, собравшихся здесь. Затем, увидев своего отца, она вытащила пригоршню лепестков из своей корзины и стала сыпать их на белую дорожку. Так, бросая лепесток за лепестком, малышка дошла до переднего ряда прихожан, прямо возле алтаря, подала цветочек Софронии Клейборн и торопливо побежала к отцу.
– Ну, а теперь пора встретить вашего жениха, – торжественно произнес Ренато, как только заиграла музыка. Все присутствующие встали и оглянулись назад на притвор храма.
Несколько секунд Лаура боялась, что не сможет ступить и шагу, ее ноги отказались двигаться. Затем, сквозь вуаль, она увидела улыбку Доминика, и внезапно все ее волнение прошло. Она вышла из тени в яркий свет храма и стыдливо, но в то же время гордо, двинулась навстречу своему будущему супругу.
– Она похожа на прекрасную принцессу! – шептали люди, когда Лаура проходила мимо и вслед за нею шли две маленькие девочки, держа в своих руках длинный шлейф ее платья.
Однако Лаура ничего не слышала. Словно сквозь туман до нее донесся только шепот Рената Белуши, который произнес уголком рта:
– Ты намного прекраснее, чем самая красивая утренняя заря. Мой племянник тоже так думает. Посмотри, как он глядит на тебя.
Лаура задрожала всем телом, когда Ренато вложил ее ладонь в ладонь Доминика, а сам после этого, скрылся в толпе.
– Моя прекрасная Лаура!
Слезы счастья показались у нее на глазах.
– Честное слово, я все-таки не думала… до конца не верила, что это случится на самом деле, – прошептала девушка, – я боялась всю неделю.
– Я даже мгновение в этом не сомневался, – прошептал Доминик в ответ и тихонько сжал ее руку, – я так скучал без тебя. Благодаря господу, каждый день с тобой будет теперь длиться вечно.
Отец Дюбуа сделал людям знак опуститься на колени. Молодые стали на колени впереди всех на первой ступени перед алтарем, и началась служба и обряд венчания.
Собор быстро погружался в полумрак, вокруг уже давно сгустилась ночная тьма, а священник все продолжал свадебную церемонию.
Лаура и Доминик опускались на колени и вновь вставали бесчисленное множество раз. Все молящиеся делали то же самое, постепенно, шаг за шагом, приближаясь к кульминации свершения великого таинства венчания.
Стало слышно, как в окна собора стучит дождь. Яркая вспышка молнии на мгновение осветила огромное пространство храма. Все молящиеся внезапно вздрогнули от страха, когда дверь в притворе внезапно отворилась, и сквозняк взметнул шлейф Лауры и взвил вокруг ее лица вуаль.
Доминик прикрыл невесту собой от ветра, пока кто-то не догадался закрыть дверь. Вновь полыхнула молния, освещая лица присутствовавших бледно-голубым призрачным светом.
Отец Дюбуа стараясь перекричать шум дождя возгласил:
– Если кто-нибудь здесь может сказать, почему эти двое не должны соединяться узами священного брака, – пусть говорит сейчас или же навсегда потеряет свой покой.
– Пусть я погибну, но я не хочу потерять свою душу и покой! – внезапно раздался чей-то громкий голос. На этот раз молнии сверкнули в глазах Доминика, когда он обернулся, чтобы посмотреть на того, кто кричит.
Из мрака притвора появился капитан Аллен Дефромаж. Вода стекала с его насквозь промокшей одежды, ботинки Аллена оставляли грязные следы на белой дорожке, когда он шел к алтарю, пальцем указывая на Доминика.
– Аллен, что вы делаете, – испуганно спросила Лаура.
Остановившись в полуметре от них Аллен сказал:
– Здесь перед вами стоит человек, который захватил корабль вашего отца и вверг вас в нищету! Если бы не это, вам никогда не пришлось бы выходить за него замуж!
Все прихожане в полной тишине ожидали, что ответит Доминик, а Лаура, чувствуя, как у нее из груди рвется крик отчаяния, беспомощно переводила взгляд от одного мужчины к другому, пока, наконец, не смогла произнести умоляющим тоном:
– Скажи, что это неправда, Доминик! Скажи, что он лжет.
– Я не лгу, мадемуазель. Это Красный Дракон собственной персоной, человек, который захватил барк. Тогда на нем была маска, и он говорил по-английски, однако, я узнал его. Он заодно с этим негодяем Лафитом.
Губернатор Клейборн поднялся на ноги и указав на Доминика, скомандовал:
– Шериф, арестуйте этого человека и Жана Лафита вместе с ним.
В то же мгновение, сквозь толпу взволнованных посетителей храма, к алтарю стали пробираться шериф и несколько констеблей.
Среди всеобщего замешательства Лафиту, однако, удалось ускользнуть, а Ренато Белуши потянулся к своему пистолету и только тогда вспомнил, что сегодня им было запрещено брать его с собой. Тогда он, в отчаянии, закричал:
– Черт побери, Доминик, проклятье, лучше немедленно беги!
Однако, Доминик не пошевелился. Он стоял и смотрел на испуганное, побледневшее лицо Лауры.
– Мне очень жаль, любимая, прости меня, я не хотел никогда причинить тебе боль.
– Но он сделал это, мадемуазель! – воскликнул Аллен Дефромаж.
Шериф и его подчиненные отпихнули купеческого капитана в сторону, двое схватили Доминика за руки, а остальные принялись его обыскивать. Шатаясь под их руками в разные стороны, Доминик даже не пытался драться. Казалось, что он даже не замечает тех, кто схватил его. Он смотрел в глаза Лауры и наконец, произнес:
– Лаура, я люблю тебя!
– Не слушай его. Мы сделали налет на его склад и обнаружили товары твоего отца. – Аллен дотянулся до рубашки Юкса, рванул ее и выхватил миниатюрный портрет, – узнаешь это? – твой портрет. Твой отец дал его мне в прошлом году, а этот ублюдок похитил его, когда захватил мой корабль.
– Нет, – в отчаянии закричала Лаура, закрывая руками уши, чтобы ничего не слышать. Однако Аллен с силой отвел ее руки вниз и произнес, словно пытаясь окончательно добить несчастную девушку.
– Он с самого начала знал кто ты. Он появился в твоем доме, надеясь окончательно ограбить тебя и лишить всех твоих сбережений.
Лаура вплотную подошла к Доминику и с мукой в глазах посмотрела прямо в его глаза, и там она увидела подтверждение тому, что говорил Аллен. Девушка зажмурилась и когда вновь ее ресницы поднялись, в ее глазах не было ничего, кроме глубокого презрения и невыносимого страдания.
– Ты, лживый пират, – очень спокойно произнесла Лаура, – я ненавижу тебя и буду ненавидеть всю оставшуюся жизнь.
Она резко сорвала с головы вуаль и тиару и, швырнув все это на пол, пробежала мимо отца Дюбуа и исчезла за маленькой дверцей рядом с алтарем.
Глава 12
Заложив руки за спину Доминик Юкс в сотый раз, с момента своего ареста прошлой ночью, подошел к зарешеченному окну камеры, в которую его поместили.
Он собирался сказать Лауре всю правду сразу, как только они оказались бы в его доме на Лейк Понча-трейн, после этого он думал просить у нее прощения.
Доминик прижался лбом к холодным, сырым прутьям решетки. «Что теперь с нею будет? Ведь он хотел помочь ей поверить в себя, изгнать из ее памяти воспоминания о позоре матери, а теперь, вместо этого, она убеждена, что он самый обыкновенный негодяй, знакомство с которым опозорило ее, – он пират».
– Проклятье! – в бессильной ярости он ударил кулаком по грубой стене. Он хотел положить все свое богатство к ее ногам, заплатить тысячи процентов за каждый грош, который он, к своему несчастью, приобрел, захватив ее корабль. И он еще вернет ей все это, пусть небо будет свидетелем, он возместит ей этот убыток, несмотря на то захочет или нет, она принять его заботу.
Он ни на мгновение не верил, что может быть повешен за занятия пиратством, не только потому, что от судебного преследования его защищало каперское свидетельство, выданное в Картахене, но и потому, что его защищал самый лучший из всех имевшихся здесь адвокатов – Эдуард Ливингстон.
В полдень шериф открыл замок его камеры и сказал:
– Здесь ваш адвокат, месье, вы можете идти.
– Сколько мне это стоило?
– Конечно, это было дорого.
Доминик даже не потрудился взглянуть на бумаги, которые ему подавал полицейский, его сейчас не беспокоили бы даже более серьезные проблемы.
– Ну и сколько же, шериф?
– Пять тысяч долларов, – Мужчина быстро добавил, – но даже и за такую сумму мне едва удалось уговорить губернатора Клейборна освободить вас.
Набросив на плечи свое пальто, Доминик вышел за ворота. Деньги – это сила, деньги – это свобода. За деньги можно все купить… кроме любви Лауры Шартье.
Ренато Белуши ожидал его в экипаже рядом с тюремными воротами.
– Доминик, мой маленький племянник, у тебя фонарь под глазом. Сейчас я пойду и убью этого сукиного сына шерифа за то, что он заставил тебя огорчаться.
Доминик швырнул свое помятое вечернее пальто на заднее сидение, и взобрался на место кучера. Он посмотрел на завядшие, поблекшие розы в лошадиных гривах и хвостах и послушал, как капли дождя стучали по поверхности экипажа. Немного помолчав, Доминик произнес:
– К черту шерифа. Отвези меня на плантации Вилье, Ренато и побыстрее.
Загородная резиденция главнокомандующего лузианским ополчением генерал-майора Жака де Вилье располагалась в низеньком прямоугольном строении, чистенько побеленном и окруженном кирпичной оградой.
С трех сторон дом затеняли высокие пекановые деревья, апельсиновая роща, начинаясь перед домом, уходила к полю сахарного тростника, а с другой стороны была ограничена речной протокой. Забросив ноги на перила галереи, сын генерал-майора Габриель, через полуприкрытые глаза, внимательно наблюдал за рощей. Иногда он выходил из своего полусонного состояния только для того, чтобы прихлопнуть какую-нибудь особенно назойливую муху с помощью мухобойки, лежавшей рядом с ним.
– А вот ты где, юный лентяй! – послышался сзади чей-то голос.
Габриель перестал раскачиваться на стуле, встал и улыбнулся увидев, как Доминик и Ренато вошли во двор.
– Доминик! Тебя выпустили из тюрьмы, мой друг! – воскликнул он, выглядывая из открытого окна и затем крикнул кому-то в глубину комнаты, – Целистин, иди сюда, посмотри, как красив капитан Юкс с синяком под глазом.
Доминик подошел к крыльцу в тот момент, когда из дома появился младший брат Габриеля.
– А ты себе такой светильник не хочешь, Целистин? – захохотал Габриель и смахнул муху со своей шляпы. – А если бы еще заработать и пулевую царапину на щеке, то любой мужик просто удавился бы от зависти! Ты только подумай, как тебя за это будут уважать женщины.
– Я с радостью завещаю вам обе свои раны, друзья мои, – отпарировал Доминик.
– Ну, что до меня, то я тебе не завидую, – сказал Габриель, – однако, что привело тебя в такую даль от города после этой кошмарной ночи?
– Один из моих рабов. Его зовут Тим.
Глаза Габриеля округлились.
– Опять этот нигер?
– Да, опять. Только на этот раз ты его продашь.
– Мадемуазель Шартье очень настойчивая особа, не так ли.
– Я как раз и приехал, чтобы убедиться, что на этот раз она получит то, чего хочет.
Габриель почесал затылок.
– Ну право, я в растерянности… после того, что произошло прошлой ночью…
Лицо Доминика стало непроницаемо холодным.
– Меня не интересует состояние вашей души, друг мой. Вы продадите мне этого негра.
– Послушай, Доминик. Мы с тобой долгое время были друзьями. Давай не будем ссориться из-за грязного Нигера.
В глазах Доминика загорелся злобный драконий огонь.
– Ты мне его продашь.
– Но мой отец не разрешает мне продавать хороших работников. Я не могу это сделать даже ради тебя.
– Тогда я сам заберу его.
Хозяин дома повысил голос.
– Только через мой труп! – выкрикнул он и поднял руку с кнутом.
– Не искушайте, судьбу, мой друг.
Рука Габриеля задрожала, он опустил хлыст и мрачно произнес.
– Ты настоящий пират, Доминик Юкс.
– Угу, с ключами от плантаций твоего отца. Одно мое слово и все выходы из порта будут закрыты, а весь урожай сахарного тростника господина генерал-майора сгниет на складах, потому, что мои корабли не станут прорываться через британскую блокаду. Более того, ему не удастся получать контрабандные товары.
– И как же ассоциация жителей Нового Орлеана? Ведь вы же с отцом партнеры.
– Дружок мой, не забывай, что у меня контрольный пакет акций, я несу главный риск при продаже оружия. Доля твоего отца мала. Откажись продать мне Тима, и на доходах твоего отца вообще можно будет поставить крест. Тогда он, пожалуй, потеряет и свои плантации.
Представив себе, что произойдет с ним, в случае финансового краха, Габриель ни секунды не колебался.
– Черт с тобой, забирай этого Нигера, и пусть создатель отправит твою душу в преисподнюю, где ей и место.
– Если я не смогу вернуть назад эту женщину, то создатель может поступать с моей душой, как ему заблагорассудится. Мне будет наплевать, – с этими словами Доминик достал из кармана кожаный бумажник и передал его молодому майору.
Габриель достал чек и отложив в сторону свой хлыст, взял чек обеими руками, словно испугавшись, что листок бумаги улетит куда-нибудь.
– Девятьсот американских долларов, Габриель, ты купил его за семьсот. Неплохая сделка, а?
Габриель Вилье улыбнулся, чувство юмора волшебным образом вернулось к нему.
– Целистин, сходи, принеси бумаги Нигера из папиной шкатулки.
Длинные пальцы вечерних теней уже касались кирпичных стен лавки Шартье, когда Ренато остановил свой экипаж у входа в дом Лауры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– О-ля-ля, сожалею мадемуазель. Я не хотел вас беспокоить, однако, в конце концов, вы же только выходите замуж, а не пересекаете Рубикон.
– Я знаю, но не собираюсь поворачивать назад, месье.
Белуши засмеялся.
– Это тому идиоту Жану Лафиту следовало бы вернуться назад. Он рискует своей головой, показываясь перед Клейборном. Губернатор посулил пятьсот долларов за его арест.
– А Лафит пообещал целую тысячу за голову Клейборна, – ответила Лаура и улыбнулась. – Глупости все это – надеюсь, что все эти неприятности не помешают венчанию.
– О, нет! А Жан согласился отправить своих дочерей прислуживать вам по случаю такого счастливого события. – Белуши отошел в сторону, но вскоре вернулся с двумя черноглазыми сестрами-близнецами.
– Клавдия-Мария, Мишель, – это мадемуазель Шартье. Вы понесете ее шлейф. А это… проклятье! Где Жанин? – Он снова выбежал и через секунду вернулся с очень маленькой девочкой в розовом платьице. Ее светлые волосы падали ей на плечи. У девочки были огромные голубые глаза, а в своих пухленьких ручках она держала большую корзину с лепестками. – Поздоровайтесь с мадемуазель, девочки.
– Желаем счастья, тетя Лаура, – хором сказали двойняшки, а маленькая Жанин наблюдала за происходящим, сунув два пальца в рот.
– Спасибо, – улыбнулась Лаура с недоумением подумав про себя «Тетя Лаура?»
– Месса уже началась, – быстро сказал Ренато бросив на близнецов предупреждающий взгляд. – Может пойдем?
Он подал невесте руку, Лаура протянула ему свою, ее сердце отчаянно заколотилось.
– Я буду на галереях с Сент Джоном и другими цветными, – сказала Ида, – ты говори громко, когда священник спросит хочешь ли ты выйти замуж за этого мужчину.
Как только свадебная церемония вышла из пресвитерии и начала подниматься по ступеням соборной лестницы, торжественно зазвонил колокол. По небу ветер гнал серые тучи и словно в ответ на звук колокола с запада донесся громовой раскат.
Они вошли в затененный притвор храма и посмотрели на святилище. В массивных светильниках и канделябрах дрожало пламя восковых свечей. До самого алтаря по полу тянулась белая дорожка. В храме негде было яблоку упасть.
– Вы ошиблись, месье Белуши, – прошептала Лаура, – здесь должно быть не менее десяти тысяч человек.
Мужчина тихо засмеялся.
– Они все немедленно влюбятся в вас, сразу как только увидят. Ну, не робей, малышка!
– Где Доминик?
– Он скоро придет, будь спокойна.
Звуки органа стихли, и из боковой двери показался отец Дюбуа в сопровождении двух других священников. Его красно-белая ряса слегка колыхалась, когда он остановился, затем преклонил колени, снова встал и сделал шаг к алтарю. Дверь отворилась вновь и в ней показались Доминик Юкс и Жан Лафит. Они тоже преклонили колена, а затем повернулись лицом к прихожанам.
Одетый в белую сорочку, черный сюртук, жилет и брюки, с темными волосами, зачесанными назад, Доминик был похож на средневекового принца сошедшего с древней миниатюры. С этой самой секунды Лаура больше не слышала звуков органа, потому, что все заглушил стук ее собственного взволнованного сердца.
– Порядок, драгоценная моя, – пробормотал Ренато и легонько шлепнул маленькую Жанин Лафит. – Начинай разбрасывать свои хорошенькие цветочки. Только не забудь отдать один жене губернатора Клейборна, она вон там, в первом ряду и скажи ей, что это от твоего папы.
Ребенок вошел в храм и остановился. Девочка, растерявшись, сунула пальцы в ротик и изумленно смотрела на огромное количество людей, собравшихся здесь. Затем, увидев своего отца, она вытащила пригоршню лепестков из своей корзины и стала сыпать их на белую дорожку. Так, бросая лепесток за лепестком, малышка дошла до переднего ряда прихожан, прямо возле алтаря, подала цветочек Софронии Клейборн и торопливо побежала к отцу.
– Ну, а теперь пора встретить вашего жениха, – торжественно произнес Ренато, как только заиграла музыка. Все присутствующие встали и оглянулись назад на притвор храма.
Несколько секунд Лаура боялась, что не сможет ступить и шагу, ее ноги отказались двигаться. Затем, сквозь вуаль, она увидела улыбку Доминика, и внезапно все ее волнение прошло. Она вышла из тени в яркий свет храма и стыдливо, но в то же время гордо, двинулась навстречу своему будущему супругу.
– Она похожа на прекрасную принцессу! – шептали люди, когда Лаура проходила мимо и вслед за нею шли две маленькие девочки, держа в своих руках длинный шлейф ее платья.
Однако Лаура ничего не слышала. Словно сквозь туман до нее донесся только шепот Рената Белуши, который произнес уголком рта:
– Ты намного прекраснее, чем самая красивая утренняя заря. Мой племянник тоже так думает. Посмотри, как он глядит на тебя.
Лаура задрожала всем телом, когда Ренато вложил ее ладонь в ладонь Доминика, а сам после этого, скрылся в толпе.
– Моя прекрасная Лаура!
Слезы счастья показались у нее на глазах.
– Честное слово, я все-таки не думала… до конца не верила, что это случится на самом деле, – прошептала девушка, – я боялась всю неделю.
– Я даже мгновение в этом не сомневался, – прошептал Доминик в ответ и тихонько сжал ее руку, – я так скучал без тебя. Благодаря господу, каждый день с тобой будет теперь длиться вечно.
Отец Дюбуа сделал людям знак опуститься на колени. Молодые стали на колени впереди всех на первой ступени перед алтарем, и началась служба и обряд венчания.
Собор быстро погружался в полумрак, вокруг уже давно сгустилась ночная тьма, а священник все продолжал свадебную церемонию.
Лаура и Доминик опускались на колени и вновь вставали бесчисленное множество раз. Все молящиеся делали то же самое, постепенно, шаг за шагом, приближаясь к кульминации свершения великого таинства венчания.
Стало слышно, как в окна собора стучит дождь. Яркая вспышка молнии на мгновение осветила огромное пространство храма. Все молящиеся внезапно вздрогнули от страха, когда дверь в притворе внезапно отворилась, и сквозняк взметнул шлейф Лауры и взвил вокруг ее лица вуаль.
Доминик прикрыл невесту собой от ветра, пока кто-то не догадался закрыть дверь. Вновь полыхнула молния, освещая лица присутствовавших бледно-голубым призрачным светом.
Отец Дюбуа стараясь перекричать шум дождя возгласил:
– Если кто-нибудь здесь может сказать, почему эти двое не должны соединяться узами священного брака, – пусть говорит сейчас или же навсегда потеряет свой покой.
– Пусть я погибну, но я не хочу потерять свою душу и покой! – внезапно раздался чей-то громкий голос. На этот раз молнии сверкнули в глазах Доминика, когда он обернулся, чтобы посмотреть на того, кто кричит.
Из мрака притвора появился капитан Аллен Дефромаж. Вода стекала с его насквозь промокшей одежды, ботинки Аллена оставляли грязные следы на белой дорожке, когда он шел к алтарю, пальцем указывая на Доминика.
– Аллен, что вы делаете, – испуганно спросила Лаура.
Остановившись в полуметре от них Аллен сказал:
– Здесь перед вами стоит человек, который захватил корабль вашего отца и вверг вас в нищету! Если бы не это, вам никогда не пришлось бы выходить за него замуж!
Все прихожане в полной тишине ожидали, что ответит Доминик, а Лаура, чувствуя, как у нее из груди рвется крик отчаяния, беспомощно переводила взгляд от одного мужчины к другому, пока, наконец, не смогла произнести умоляющим тоном:
– Скажи, что это неправда, Доминик! Скажи, что он лжет.
– Я не лгу, мадемуазель. Это Красный Дракон собственной персоной, человек, который захватил барк. Тогда на нем была маска, и он говорил по-английски, однако, я узнал его. Он заодно с этим негодяем Лафитом.
Губернатор Клейборн поднялся на ноги и указав на Доминика, скомандовал:
– Шериф, арестуйте этого человека и Жана Лафита вместе с ним.
В то же мгновение, сквозь толпу взволнованных посетителей храма, к алтарю стали пробираться шериф и несколько констеблей.
Среди всеобщего замешательства Лафиту, однако, удалось ускользнуть, а Ренато Белуши потянулся к своему пистолету и только тогда вспомнил, что сегодня им было запрещено брать его с собой. Тогда он, в отчаянии, закричал:
– Черт побери, Доминик, проклятье, лучше немедленно беги!
Однако, Доминик не пошевелился. Он стоял и смотрел на испуганное, побледневшее лицо Лауры.
– Мне очень жаль, любимая, прости меня, я не хотел никогда причинить тебе боль.
– Но он сделал это, мадемуазель! – воскликнул Аллен Дефромаж.
Шериф и его подчиненные отпихнули купеческого капитана в сторону, двое схватили Доминика за руки, а остальные принялись его обыскивать. Шатаясь под их руками в разные стороны, Доминик даже не пытался драться. Казалось, что он даже не замечает тех, кто схватил его. Он смотрел в глаза Лауры и наконец, произнес:
– Лаура, я люблю тебя!
– Не слушай его. Мы сделали налет на его склад и обнаружили товары твоего отца. – Аллен дотянулся до рубашки Юкса, рванул ее и выхватил миниатюрный портрет, – узнаешь это? – твой портрет. Твой отец дал его мне в прошлом году, а этот ублюдок похитил его, когда захватил мой корабль.
– Нет, – в отчаянии закричала Лаура, закрывая руками уши, чтобы ничего не слышать. Однако Аллен с силой отвел ее руки вниз и произнес, словно пытаясь окончательно добить несчастную девушку.
– Он с самого начала знал кто ты. Он появился в твоем доме, надеясь окончательно ограбить тебя и лишить всех твоих сбережений.
Лаура вплотную подошла к Доминику и с мукой в глазах посмотрела прямо в его глаза, и там она увидела подтверждение тому, что говорил Аллен. Девушка зажмурилась и когда вновь ее ресницы поднялись, в ее глазах не было ничего, кроме глубокого презрения и невыносимого страдания.
– Ты, лживый пират, – очень спокойно произнесла Лаура, – я ненавижу тебя и буду ненавидеть всю оставшуюся жизнь.
Она резко сорвала с головы вуаль и тиару и, швырнув все это на пол, пробежала мимо отца Дюбуа и исчезла за маленькой дверцей рядом с алтарем.
Глава 12
Заложив руки за спину Доминик Юкс в сотый раз, с момента своего ареста прошлой ночью, подошел к зарешеченному окну камеры, в которую его поместили.
Он собирался сказать Лауре всю правду сразу, как только они оказались бы в его доме на Лейк Понча-трейн, после этого он думал просить у нее прощения.
Доминик прижался лбом к холодным, сырым прутьям решетки. «Что теперь с нею будет? Ведь он хотел помочь ей поверить в себя, изгнать из ее памяти воспоминания о позоре матери, а теперь, вместо этого, она убеждена, что он самый обыкновенный негодяй, знакомство с которым опозорило ее, – он пират».
– Проклятье! – в бессильной ярости он ударил кулаком по грубой стене. Он хотел положить все свое богатство к ее ногам, заплатить тысячи процентов за каждый грош, который он, к своему несчастью, приобрел, захватив ее корабль. И он еще вернет ей все это, пусть небо будет свидетелем, он возместит ей этот убыток, несмотря на то захочет или нет, она принять его заботу.
Он ни на мгновение не верил, что может быть повешен за занятия пиратством, не только потому, что от судебного преследования его защищало каперское свидетельство, выданное в Картахене, но и потому, что его защищал самый лучший из всех имевшихся здесь адвокатов – Эдуард Ливингстон.
В полдень шериф открыл замок его камеры и сказал:
– Здесь ваш адвокат, месье, вы можете идти.
– Сколько мне это стоило?
– Конечно, это было дорого.
Доминик даже не потрудился взглянуть на бумаги, которые ему подавал полицейский, его сейчас не беспокоили бы даже более серьезные проблемы.
– Ну и сколько же, шериф?
– Пять тысяч долларов, – Мужчина быстро добавил, – но даже и за такую сумму мне едва удалось уговорить губернатора Клейборна освободить вас.
Набросив на плечи свое пальто, Доминик вышел за ворота. Деньги – это сила, деньги – это свобода. За деньги можно все купить… кроме любви Лауры Шартье.
Ренато Белуши ожидал его в экипаже рядом с тюремными воротами.
– Доминик, мой маленький племянник, у тебя фонарь под глазом. Сейчас я пойду и убью этого сукиного сына шерифа за то, что он заставил тебя огорчаться.
Доминик швырнул свое помятое вечернее пальто на заднее сидение, и взобрался на место кучера. Он посмотрел на завядшие, поблекшие розы в лошадиных гривах и хвостах и послушал, как капли дождя стучали по поверхности экипажа. Немного помолчав, Доминик произнес:
– К черту шерифа. Отвези меня на плантации Вилье, Ренато и побыстрее.
Загородная резиденция главнокомандующего лузианским ополчением генерал-майора Жака де Вилье располагалась в низеньком прямоугольном строении, чистенько побеленном и окруженном кирпичной оградой.
С трех сторон дом затеняли высокие пекановые деревья, апельсиновая роща, начинаясь перед домом, уходила к полю сахарного тростника, а с другой стороны была ограничена речной протокой. Забросив ноги на перила галереи, сын генерал-майора Габриель, через полуприкрытые глаза, внимательно наблюдал за рощей. Иногда он выходил из своего полусонного состояния только для того, чтобы прихлопнуть какую-нибудь особенно назойливую муху с помощью мухобойки, лежавшей рядом с ним.
– А вот ты где, юный лентяй! – послышался сзади чей-то голос.
Габриель перестал раскачиваться на стуле, встал и улыбнулся увидев, как Доминик и Ренато вошли во двор.
– Доминик! Тебя выпустили из тюрьмы, мой друг! – воскликнул он, выглядывая из открытого окна и затем крикнул кому-то в глубину комнаты, – Целистин, иди сюда, посмотри, как красив капитан Юкс с синяком под глазом.
Доминик подошел к крыльцу в тот момент, когда из дома появился младший брат Габриеля.
– А ты себе такой светильник не хочешь, Целистин? – захохотал Габриель и смахнул муху со своей шляпы. – А если бы еще заработать и пулевую царапину на щеке, то любой мужик просто удавился бы от зависти! Ты только подумай, как тебя за это будут уважать женщины.
– Я с радостью завещаю вам обе свои раны, друзья мои, – отпарировал Доминик.
– Ну, что до меня, то я тебе не завидую, – сказал Габриель, – однако, что привело тебя в такую даль от города после этой кошмарной ночи?
– Один из моих рабов. Его зовут Тим.
Глаза Габриеля округлились.
– Опять этот нигер?
– Да, опять. Только на этот раз ты его продашь.
– Мадемуазель Шартье очень настойчивая особа, не так ли.
– Я как раз и приехал, чтобы убедиться, что на этот раз она получит то, чего хочет.
Габриель почесал затылок.
– Ну право, я в растерянности… после того, что произошло прошлой ночью…
Лицо Доминика стало непроницаемо холодным.
– Меня не интересует состояние вашей души, друг мой. Вы продадите мне этого негра.
– Послушай, Доминик. Мы с тобой долгое время были друзьями. Давай не будем ссориться из-за грязного Нигера.
В глазах Доминика загорелся злобный драконий огонь.
– Ты мне его продашь.
– Но мой отец не разрешает мне продавать хороших работников. Я не могу это сделать даже ради тебя.
– Тогда я сам заберу его.
Хозяин дома повысил голос.
– Только через мой труп! – выкрикнул он и поднял руку с кнутом.
– Не искушайте, судьбу, мой друг.
Рука Габриеля задрожала, он опустил хлыст и мрачно произнес.
– Ты настоящий пират, Доминик Юкс.
– Угу, с ключами от плантаций твоего отца. Одно мое слово и все выходы из порта будут закрыты, а весь урожай сахарного тростника господина генерал-майора сгниет на складах, потому, что мои корабли не станут прорываться через британскую блокаду. Более того, ему не удастся получать контрабандные товары.
– И как же ассоциация жителей Нового Орлеана? Ведь вы же с отцом партнеры.
– Дружок мой, не забывай, что у меня контрольный пакет акций, я несу главный риск при продаже оружия. Доля твоего отца мала. Откажись продать мне Тима, и на доходах твоего отца вообще можно будет поставить крест. Тогда он, пожалуй, потеряет и свои плантации.
Представив себе, что произойдет с ним, в случае финансового краха, Габриель ни секунды не колебался.
– Черт с тобой, забирай этого Нигера, и пусть создатель отправит твою душу в преисподнюю, где ей и место.
– Если я не смогу вернуть назад эту женщину, то создатель может поступать с моей душой, как ему заблагорассудится. Мне будет наплевать, – с этими словами Доминик достал из кармана кожаный бумажник и передал его молодому майору.
Габриель достал чек и отложив в сторону свой хлыст, взял чек обеими руками, словно испугавшись, что листок бумаги улетит куда-нибудь.
– Девятьсот американских долларов, Габриель, ты купил его за семьсот. Неплохая сделка, а?
Габриель Вилье улыбнулся, чувство юмора волшебным образом вернулось к нему.
– Целистин, сходи, принеси бумаги Нигера из папиной шкатулки.
Длинные пальцы вечерних теней уже касались кирпичных стен лавки Шартье, когда Ренато остановил свой экипаж у входа в дом Лауры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35