Она сидела в машине и обдумывала ситуацию, а потом решила, что чем медленнее войдет в дом, тем лучше, хотя бы уже потому, что сможет отдышаться. А в том, что ровное дыхание ей сейчас понадобится, она была уверена. Несмотря на несколько продолжительных телефонных разговоров на данную тему, Альберто отказывался смириться с фактом, что Генерал сделался серьезным элементом ее жизни: Генерал же, со своей стороны, никогда не воспринимал Альберто как представителя цивилизованных слоев общества. Вечер мог задаться интересный, и, прежде чем выйти из машины, Аврора не спеша расчесала волосы.
Чуть приоткрыв заднюю дверь, она прислушалась, не донесутся ли из комнат раздраженные мужские голоса, но ничего не было слышно. В доме стояла угрожающая тишина, столь выразительная, что она на минуту оробела. Прикрыв дверь, она прошла по дорожке, пытаясь определить, какую позицию ей занять по отношению к каждому из мужчин. Она знала, что от нее потребуется некоторая деликатность, ведь они были соперниками лет двадцать пять. Альберто добился успеха рано, а Генерал – поздно, и братание между разочарованным и преуспевающим соперниками было едва ли возможно. Она ставила перед собой единственную цель, сделать так, чтобы Альберто покинул дом живым. Он был самым незащищенным из мужчин, и она еще помедлила в надежде, что он, возможно, появится, чтобы что-то взять из машины, или передумает, или случится что-либо еще, что позволит ей переговорить с ним минуту наедине, до того, как разразится гроза.
Но Альберто не появлялся, и Аврора, вернувшись к дому, широко открыла заднюю дверь.
– Ку-ку, мальчики, вы здесь?
– Конечно мы здесь, – раздался голос Генерала. – А ты где была?
Войдя в кухню, Аврора застала двух мужчин сидящими у противоположных сторон стола. Комната была заполнена цветами. Альберто имел хорошо знакомый замученный вид и сильно потрепанный костюм. Генерал бросил на нее свой обычный грозный взгляд.
– Я уезжала. А почему ты спрашиваешь?
– Аврора, не отвечай вопросом на вопрос, – сказал Генерал. Казалось, у него было еще что сказать, но он вдруг замолчал.
– Альберто, какой сюрприз! – Аврора похлопала его по плечу. Положив сумочку на стол, она оглядела обоих мужчин.
– Ты опять сделал рейд по цветочным магазинам, я вижу.
– Да, купил немного цветов… в память о старых временах. Ты меня знаешь. Я не могу без цветов.
– Интересно почему, – вмешался Генерал. – Вы только посмотрите. Это смешно. Я столько цветов не купил и за двадцать лет. Черт побери, у меня на похоронах будет меньше.
– Перестань ворчать, Гектор, – сказала Аврора. – Альберто всегда питал слабость к цветам, вот и все. Это оттого, что он итальянец. Ты же, разумеется, был в Италии, и можешь это оценить.
– Нечего здесь ценить, – с жаром отозвался Генерал. – Черт, по-моему, это выглядит очень таинственно. Должен сказать, что меня это еще и раздражает. Что он думает, придя сюда?
– А ты что здесь делаешь? – воскликнул Альберто, вдруг покраснев. Он показывал на Генерала пальцем.
Аврора шлепнула его по руке.
– Ну же, Альберто, не показывай пальцем. – Оглянувшись, она увидела, что Генерал молча размахивает кулаком.
– Гектор, перестань потрясать кулаками. Позвольте вам обоим напомнить, что мы познакомились не вчера. Хотите вы это признать или нет, но я знаю вас обоих весьма давно. Мы – плоды довольно продолжительного знакомства, и мне кажется, что чем меньше мы будем махать кулаками и показывать пальцами, тем приятнее получится сегодняшний вечер.
– О каком приятном вечере ты говоришь? – сказал Генерал. – Я вовсе не собираюсь проводить вечер с ним здесь.
Альберто использовал этот момент для того, чтобы встать и разрыдаться. Он направился к двери с самоуничижительными возгласами.
– Я уйду, я уйду. Я понимаю, Аврора, что мне здесь не место. Ничего, я просто хотел занести немного цветов в память о прошлом, и, может быть, поздороваться, но я ошибся. Оставайся с миром.
Он послал ей слезный воздушный поцелуй, но Аврора, резво обежав стол, схватила его за рукав потрепанного пиджака прежде, чем он успел выйти за дверь.
– Альберто, немедленно вернись, – сказала она. – Никто пока не уходит.
– Ха! – воскликнул Генерал. – Черт возьми, вот теперь я узнаю итальянца. Они все плаксы.
Альберто резко переключился со слез на гнев. Несколько больших вен вздулось на его лбу.
– Ты видишь, он меня оскорбляет! – закричал он, размахивая левым кулаком. Авроре, схватившей его правую руку, удалось подтащить Альберто назад к его стулу.
– Садись, Альберто, – сказала она. – Это чересчур театрально, и в целом лестно для дамы моего возраста, но мое терпение к колоритным выходкам не беспредельно, что вам обоим следует знать.
Удостоверившись, что Альберто намерен сесть, она отпустила его и двинулась к другому концу стола. Она положила ладонь на плечо Генерала, которое, вопреки его претензиям на хладнокровие, слегка дрожало, и спокойно посмотрела ему в глаза.
– Гектор, хочу тебе сообщить, что я решила пригласить Альберто сегодня с нами поужинать.
– Ах, вот как? – Генерал слегка оробел. Он всегда чувствовал некоторую неловкость, когда кто-нибудь смотрел ему прямо в глаза, а Аврора не собиралась отводить взгляд.
– Я думаю, мне не надо это повторять. Альберто мой старый испытанный друг, и в последнее время я вела себя по отношению к нему несколько невнимательно. По-моему, если он проявил такую любезность и принес мне эти цветы, справедливо будет воспользоваться этим случаем, чтобы загладить мою небрежность. Как ты думаешь?
Генерал, не желавший сказать «да», но не решавшийся ответить «нет», молчал.
– Кроме того, мне всегда хотелось, чтобы вы с Альберто познакомились поближе.
– Вот это весело, – мрачно отозвался Генерал.
– Да, нам должно быть весело, – согласилась Аврора, радостно игнорируя подтекст. – А как по-твоему, Альберто?
Обратясь к сидевшему за столом Альберто, она пригвоздила его таким же прямым взглядом. Альберто отделался итальянским жестом, выразительно пожав плечами.
– Ты ведешь себя как диктатор, – заметил Генерал. – Никого такой ужин не порадует, кроме тебя, и ты это знаешь.
– Я чрезвычайно далека от того, чтобы что-либо тебе диктовать, Гектор. Если ты чувствуешь с моей стороны малейшую навязчивость, ты свободен уйти. Нам с Альберто будет очень тебя не хватать, но нам и прежде случалось ужинать вдвоем, так что еще один такой ужин вовсе нам не помешает.
– Нет, этого не будет, – возразил Генерал. Аврора не сводила с него глаз. Она вроде бы улыбалась, но он совершенно не знал, что у нее на уме, и повторил:
– Этого не будет.
– Ты сказал это дважды, Гектор. Если ты используешь какой-то военный код, то, пожалуйста, расшифруй. Означает ли это, что ты в конце концов решил остаться на ужин?
– Конечно, я остаюсь ужинать. Я был приглашен, как полагается. Я сюда не просто так затесался на машине, полной цветов, без спроса. Я такие вещи делаю по уставу.
– Ах вот откуда ты их берешь, Гектор. Вероятно, поэтому-то мы с тобой так часто и расходимся во мнениях. А мы с моим старым другом Альберто привыкли больше полагаться на порывы в нашей жизни, правда, Альберто?
– Конечно, – отозвался Альберто, невольно зевая. Он был истощен собственными эмоциями. Кончив зевать, он прибавил:
– Мы всегда делали все, что придет в голову.
Генерал только сверкнул глазами. Он сделал это не в последний раз, так же, как и Альберто предстояло еще позевать. Почувствовав, что ситуация у нее под контролем, Аврора стала действовать с максимальной компетентностью. Генералу она навязала бутылку рома, так как на долгом опыте убедилась, что только этот напиток заставлял его смягчиться. Альберто, по ее указанию, ограничился вином, на том основании, что оно полезнее для его сердца. Потом, сбивая паштет, готовя восхитительный салат и соус, она исполнила Альберто попурри из его любимых арий. Глаза Альберто ненадолго разгорелись. Ему удалось дважды сказать ей комплимент, а потом, за третьим бокалом, он плавно отошел ко сну. Он заснул, чуть склонившись над столом, но Аврора встала, отодвинув его тарелку, опустила его голову на освободившееся место, но, секунду подумав, оставила перед ним его бокал.
– Никогда не видела, чтобы Альберто разлил вино, – сказала она. – Когда проснется, может быть, ему захочется его допить.
Генерал не успел ничего сказать, а Аврора, взяв его опустевшую тарелку, подложила на нее паштет и вылила остатки соуса. Она поставила перед ним тарелку резким движением, по-военному, а потом, прежде чем сесть, побарабанила по его голове костяшками пальцев. Посмотрев несколько мгновений на мирно спящего Альберто, она обернулась к Генералу.
– Видишь, у него нет твоей энергии. Глупо было устраивать эту сцену. Чем тебе повредит, если Альберто будет иногда приходить, чтобы подремать у меня за столом?
То, что Альберто так быстро вышел из игры, несколько удивило Генерала, но не настолько, чтобы он забыл об основной теме.
– Мне все равно, пусть спит, – сказал он, – но ты посмотри на эти цветы.
В глазах Авроры загорелся огонек.
– Если ты выведешь меня из терпения, ты об этом пожалеешь. Твоя ревность понятна, и я ее понимаю. Я усыпила Альберто и показала тебе, что он безобиден. Иногда мне кажется, что я напрасно трачу на тебя хороший мясной соус. Мне только хочется, чтобы у него иногда была возможность заснуть за дружеским столом. Жена у него умерла, и он одинок, куда более, чем ты, раз уж ты достался мне. То, что существует между нами, как мне кажется, не может заставить меня отказаться от моих старых друзей. Ты этого хочешь? Ты готов быть таким невеликодушным, в твои-то годы?
Генерал съел паштет. Он знал, что должен отступиться, но продолжал беспокоиться. Аврора указала на Альберто.
– Эта картина кажется тебе угрожающей, Гектор? По-моему, перед тем, как продолжить спор, ты можешь остановиться и подумать, чем одарила тебя судьба.
– Ну ладно, – согласился Генерал. – Пожалуй, ужин – безобидный. Но меня взбесили эти цветы.
Аврора снова взяла вилку.
– Так-то лучше. А я люблю, когда у меня в доме цветы. Альберто любит мне их дарить, а ты – нет.
– Ну и что, по-твоему, ему нужно? – громко спросил Генерал.
– Наверное, секс, ты же – ханжа, сам не можешь это сказать. Как всегда, Гектор, ты на милю промахнулся. То, что все мужчины, в конечном итоге, основываются на одном побудительном мотиве, не значит, что они все одинаковы. Желания, может, сходны, а выражаются – по-разному. Маленькие цветочные жертвоприношения Альберто показывают, что он ценит, а ценит он меня – и цветы. Мне и в голову не придет лишить его возможности выразить себя. Это означало бы, что я его не оценила, а это не так. Надо быть исключительно поверхностной, чтобы пренебречь чувством, которое сохраняется с такой настойчивостью.
– У меня оно не менее настойчивое.
– Это не совсем так. Может быть, это тебя удивит, но до того, как я познакомилась с тобой, Альберто меня завоевал и потерял. Если я не ошибаюсь в расчетах, он предвосхитил тебя на четыре года. И то, что он все еще здесь, очень мило.
– Но он был женат. А ты замужем. Аврора продолжала есть.
– Ладно, ты хоть признала, что у него был конечный мотив. Я это хорошо слышал.
Аврора посмотрела на него.
– Смесь сладкого с горьким – не твоя сфера, Гектор. Может быть, так лучше для тебя, мне трудно об этом судить. Но если бы я ожидала привязанности или доброты только от тех, кому удалось добиться конечной цели, то уверена, что я часто сидела бы за столом в одиночестве.
– Правда, я и так достаточно посидела одна, – добавила Аврора, вспомнив несколько прошедших лет.
Они молчали. Генералу нельзя было отказать в наблюдательности. Налив себе еще немножко вина, Аврора поворачивала бокал пальцами. Видя, что она ужинает не столько с ним, сколько с воспоминаниями, он оставил попытки поспорить об Альберто, вновь переключился с вина на ром. К тому времени, когда Альберто, проснувшись, поплелся к машине, Генерал от рома так подобрел, что услышал, как сам старается убедить этого маленького сонного человека, что в его состоянии, при такой усталости, ему лучше было бы переночевать у Авроры на кушетке. Он даже услышал, как он сам приглашает Альберто как-нибудь заглянуть, поскольку все обернулось так безобидно, совершенно безобидно. Альберто, зевающий и помятый, его не слышал. Сев в «линкольн», он дал задний ход, наехав на кусты, но все-таки ему удалось вывернуть на улицу. Аврора, стоя у себя на лужайке, слегка улыбалась, ее, видимо, не очень тревожило, как Альберто поведет машину. Генерал, довольно пьяный, забыл про нее, пока она, положив руку ему на шею, не нажала на нее.
– Какая твердая шея, – сказала она. – В тебе нет ничего горько-сладкого, и это чудесно. Должна сказать, что это меня очень радует.
– Что? – не понял Генерал, все еще провожая взглядом петляющий автомобиль.
– Да, вы с Альберто в конце концов подружитесь, – заметила Аврора, пройдя несколько шагов и любуясь волнами ночных облаков.
– Кто знает? Может быть, ты когда-нибудь пригласишь старика Вернона и старика Тревора, и еще нескольких моих друзей. И вы все вместе с рюмками в руках всплакнете, вспоминая, какая я была противная.
– Что? Где ты будешь?
– Я поплыву по течению, – ответила Аврора. Запрокинув голову, она смотрела, как несутся над Хьюстоном облака.
ГЛАВА XVII

1
Однажды глубокой осенью, когда все еще стояла июльская жара, Эмма, у которой приближался срок, вернувшись домой с полной тележкой продуктов, застала своего мужа в самом разгаре поэтического флирта со своей лучшей подружкой Пэтси. Флэп устроился на одном конце кушетки, а Пэтси, стройная и как всегда хорошенькая, краснея, сидела на другом.
– Эй, привет, – сказал Флэп с несколько чрезмерным энтузиазмом.
– Привет, привет, – ответила Эмма, волоча тележку.
– Слава Богу, – вступила Пэтси. – Он мне читал непристойные стихи.
– Чьи? – сухо спросила Эмма.
– Я помогу, – вскочила Пэтси. Возвращение подруги вызвало у нее большое облегчение. Пэтси сама на себя сердилась за свою склонность к кокетству, но ей редко удавалось удержаться. Мужской пол всегда приятно удивлял ее комплиментами, в ответ на которые она краснела и сыпала остротами, что обычно вызывало новые комплименты. Флирт с Флэпом крутился в основном вокруг его высокопарных разглагольствований о литературе, и не более того. Сам Флэп всегда вызывал у нее легкое физическое отвращение, и она не могла вообразить, как ее лучшая подруга может с ним спать. Она подошла к Эмме и открыто улыбнулась, чтобы та не подумала, будто что-то действительно происходит.
– Мне что-то никто непристойных стихов не читает, – заметила Эмма, входя ради удобства в роль неромантичной замученной тяжелым трудом женщины.
Пэтси помогла ей разобрать продукты, и они, приготовив чай, уселись пить его на кухне. Флэп, перестав смущаться, что его поймали на флирте, через некоторое время присоединился к ним.
– Твоя мать уже избавилась от этого мерзкого старого генерала? – спросила Пэтси.
– Нет. Но заставила его немного подобреть.
– Чушь, – вмешался Флэп. – Оба остаются все такими же заносчивыми особами.
Эмма сразу разозлилась. Ее всегда сердило, когда кого-либо так хладнокровно уничтожают словами.
– В них не больше снобизма, чем в некоторых других, кого я могла бы назвать, и заносчивости тоже. По крайней мере, в отличие от Сесила, они не проводят все свое время на рыбалке.
Флэп ненавидел любые конфликты, но особенно, если это случалось при гостях. Он посмотрел на Эмму, крупную, разгоряченную, враждебную, и не нашел в ней ничего, что бы ему понравилось.
– Почему бы Сесилу не ловить рыбу? – спросил он. – Он ничего бы не выиграл, если бы все время гонялся за женщинами.
– Я и не говорю, что за ними надо гоняться все время. Просто я думаю, что их и избегать не стоит.
– Может быть, он однолюб, – сказал Флэп.
– Точно. Как ты, – Эмма понимала, что не должна так вести себя при подруге, но не хотела останавливаться. В конце концов к Пэтси это тоже относилось, и она могла постоять за себя.
Пэтси не переносила конфликтов еще больше, чем Флэп.
– Ладно, хватит вам, хватит, – сказала она. – Я жалею, что спросила тебя о матери. Не надо мне было высовываться.
Флэп помрачнел.
– Вокруг твоей матери никогда меньше трех мужчин не увивалось. Случайно такого не бывает, ты знаешь. Мужчины не слетаются, если женщина не распускает запах.
– Мне не очень нравятся выражения, которые ты выбрал, но мысль я запомню. – Эмма крепко сжала свой стакан с охлажденным чаем, сожалея, что у них в гостях Пэтси. Без нее могло бы случиться что угодно: Эмма швырнула бы в мужа стакан или потребовала бы развода.
В очень напряженном молчании прошла минута; Эмма и Флэп сдерживались, а Пэтси притворялась, что смотрит в окно. Все притворялись, что глядят в окно. Чтобы чем-то отвлечь себя, Эмма поднялась и налила еще чая, который без слов взяли у нее Флэп и Пэтси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46