– Пожалуйста, герр доктор, покажите их нам. Мы возьмем у них кровь и сделаем анализ Вейля-Феликса, вернувшись в больницу. Я думаю, что это бесполезная затея, но мы должны удовлетворить штурмбаннфюрера Гартунга. Надо сказать, что все это задумал он.– В таком случае приступим. Я предлагаю начать вон с той семьи. – Он указал на грубое жилище, выраставшее из грязного поля. Единственным признаком жизни здесь был дым, вьющийся из трубы. – Два месяца назад вся семья заболела тифом и один старик умер. Я уверен, что анализ крови покажет, что они все больны тифом.Шукальский вышел из машины, остальные последовали за ним и настороженно переглянулись. Макс Гартунг, твердо уверенный, что здесь никакого тифа нет, первым направился к жилищу. Вскоре все собрались перед дверью, и, когда Шукальский постучал, немецкие врачи снова переглянулись. С каждой минутой они нервничали все больше. Дверь открыла беззубая старуха и сразу улыбнулась доктору. Она начала говорить на польском диалекте, которого немцы не понимали. Шукальский перевел ее слова.– Она говорит, что ее сын, которого я подверг протеиновой терапии, все еще сильно болеет. Господа, конечно, вы сами пожелаете убедиться в этом.Он снял шляпу и нагнул голову, чтобы пройти через дверь, и на ходу объяснил старой женщине, что эти знатные господа хотели бы посмотреть на ее сына. И, когда немцы один за другим осторожно перешагивали через грязный порог, Шукальский как бы невзначай бросил через плечо:– Господа, соблюдайте осторожность, в щелях и соломенных крышах этих старых лачуг часто гнездятся вши.Все врачи тут же встали плотнее друг к другу. Они оказались в помещении, весьма похожем на комнату на ферме Вилков – земляной пол, стены из известняка, котел для варки пищи, только здесь оказалось меньше окон и не было верхнего этажа. Это была скромная хижина, в которой обитали старуха, ее сын и два племянника. Они спали в углу в ряд на одной куче соломы. Единственной мебелью оказались грубо вытесанные стол и стул. На потолке висела копченая ветчина, вокруг которой жужжал рой мух.Мюллер велел лаборанту взять кровь. Тот выполнил поручение осторожно и второпях, а один из врачей поверхностно обследовал больного. Тем временем в полной тишине Мюллер перевел взгляд с Шукальского на Гартунга, затем снова на Шукальского. Видя бесстрастные лица обоих, он уже не понимал, что здесь, собственно, происходит.Выйдя на улицу, все стали дышать глубоко и с облегчением, и, когда Шукальский поблагодарил старуху и закрыл дверь, Мюллер невольно выпалил:– Боже, какая грязь!– Герр доктор, а что вы ожидали увидеть? Это сельский район. Люди здесь живут в страшной бедности. Теперь вы видите, с какими проблемами сталкивается наше здравоохранение. Разве после этого стоит удивляться, что у нас разразилась такая эпидемия тифа?Мюллер быстро взглянул на Гартунга. Молчание эсэсовца разогрело его гнев до точки кипения. Повернувшись к врачу, который поверхностно осмотрел больного, Мюллер спросил:– Каково ваше мнение? Тот пожал плечами.– Трудно сказать. Нет сомнений, что мужчина серьезно болен. Эти симптомы вполне могут быть связаны с тифом. По правде говоря, мне не хотелось слишком приближаться к нему…– Да, я понимаю. Доктор Краус, нам нужны лишь анализы крови. Физический осмотр – всего лишь формальность. – Он обратился к Шукальскому. – Доктор, продолжим?– Как скажете. Однако должен предупредить, что вы сильно рискуете, пока находитесь в этом месте.– Но штурмбаннфюрер Гартунг заверил меня, что здесь тифа нет и мы в безопасности.Шукальский улыбнулся.– Господа, тогда все в порядке. Пойдем дальше?Вторая хижина оказалась столь же убогой. Мюллер поручил одному врачу и лаборанту пройти вместе с Шукальским в другие хижины, а остальные ждали на улице под любопытными взглядами местных жителей. Когда ветер подул в другую сторону, в воздухе повеяло запахом человеческих экскрементов и мочи, и врачи догадались, что их источник находится поблизости. Они увидели кучи мусора у задних стен нескольких лачуг, в которых теперь рылись хрюкающие свиньи. Грязь и нищета этой деревушки стали невыносимы для брезгливых немцев, которым при появлении Шукальского из последней лачуги хотелось лишь поскорее унести ноги.За все это время Гартунг не проронил ни слова.– Господа, хотите осмотреть другие деревни? – поинтересовался Шукальский, когда все направились к машинам.Мюллер взглянул на недовольные лица своих коллег и спросил:– Остальные деревни похожи на эту?– Я могу показать вам сотню деревень, подобных этой. Доктор Мюллер, осторожно. – Шукальский взял доктора за руку и помог ему обойти ров, вырытый для канализации. – Мне хочется, чтобы вы убедились, что я здесь не разыгрываю ложную эпидемию. Поэтому буду рад, если вы возьмете пробы крови в других деревнях по вашему выбору.Гартунг, шедший впереди, не услышал предупреждения Шукальского о том, что впереди находится дренажный ров, и тяжело шагнул прямо в грязь, которая текла из ближайшего свинарника. Он потерял равновесие и стал падать назад. Хотя Гартунг сумел удержаться и не упасть в эту трясину, ему не удалось спасти китель и руки от липкой жижи. Когда штурмбаннфюрер начал искать глазами, обо что бы вытереть руки, Шукальский резко повернулся к остальным и предупредил:– Доктор Мюллер, настоятельно советую тщательно продезинфицировать одежду после возвращения в Зофию. Нет надобности говорить о той опасности заражения, которой вы здесь подвергаете себя. Господа, нет необходимости особо подчеркивать и то очевидное обстоятельство, что, вдыхая пыль в этих лачугах, иногда можно заразиться тифом.Когда Шукальский садился в первую машину и остальные последовали его примеру, Фриц Мюллер свирепо уставился на Гартунга, вытиравшего руки о солому, и тихо произнес:– Поверить не могу, что я позволил втянуть себя в это.Но эсэсовец остался невозмутимым. Спокойно вытирая свои липкие пальцы о сено, словно это была салфетка на обеденном столе, он самоуверенно заявил:– Фриц, здесь нет тифа, и скоро мы станем свидетелями конца этого маскарада. Мы имеем дело с упрямым и хитрым человеком, он будет гнуть свое до конца, хотя и знает, что игра проиграна. Я также уверен, что он тянет время, пытаясь найти выход из трудного положения. Он знает, что анализы крови дадут отрицательные результаты, и тогда мои танки сровняют с землей этот замечательный город. Идет захватывающая игра. Я и не думал, что он станет вести ее по-другому.Прежде чем сесть в машину, Мюллер взглянул па своего друга без намека на шутку. Затем он как бы невзначай поинтересовался:– Макс, ты не возражаешь, если я не стану возвращаться в Зофию вместе с тобой в головной машине? К сожалению, ты воняешь, как поросячье дерьмо.
В Зофию они вернулись через час. Когда машины остановились у нацистского штаба, то они увидели зрелище, какое и вообразить не могли. Глава 24 Пир достиг грандиозных масштабов. Длинные столы, накрытые скатертями ярких цветов, ломились. Большую часть еды принесли горожане, чтобы дополнить то, что досталось от «Белого Орла». Женщины подавали еду, а мужчины сами накладывали себе полные тарелки дымящихся овощей, вкусной ветчины, вареной картошки, кислой капусты, колбасок, наливали горячий густой суп и брали свежий хлеб. Лились рекой водка и пиво, музыканты играли на аккордеонах и скрипках. Небольшой зеленый парк слева от костела Святого Амброжа заполнили шумные и оживленные жители Зофии всех возрастов, они смеялись и ели. Дети и собаки резвились на траве, и повсюду среди крестьян виднелись нацистские солдаты. Врачи, лаборант и Гартунг. не веря своим глазам, взирали на это зрелище с открытыми ртами. Когда один из них уже собирался что-то предпринять, по лестнице сбежал лаборант, который остался в больнице.– Герр доктор! – крикнул он, задыхаясь, и подбежал ко второй машине, в которой сидел Фриц Мюллер и глазел на этот пикник. – Герр доктор! Вот результаты анализов крови пациентов из больницы. Все серологические реакции исключительно положительны. Все до последней. Я даже не стал пропускать пробы через водяную баню, и им уж ни в коем случае не требуется суточное охлаждение. Агглютинация наступила тут же. Герр доктор, нет сомнений в том, что все в больнице, у кого мы брали кровь, больны тифом.Явно сдерживая эмоции, Мюллер ровным голосом сказал:– У нас имеется еще двадцать проб. Отнесите их в больницу и немедленно проведите анализы. Я хочу, чтобы вы оба работали одновременно и так быстро, как сможете. После этого сообщите мне результаты.– Слушаюсь, герр доктор!Оба лаборанта спешно удалились. Мюллер ступил на тротуар и тяжелой походкой подошел к Гартунгу.– Анализы крови семи больных дали положительный результат, – начат он сдержанным голосом. – Все положительны.Штурмбаннфюрер почти не расслышал слов друга. Взгляд его пронзительных глаз был прикован к происходившему в городском парке. Он ответил тихо и спокойно:– Это меня не удивляет. Шукальский рассчитывал на то, что вы у них возьмете кровь для анализов. Сама логика подсказывает, что он поместит в больницу тех, кто и в самом деле заражен тифом. Уверяю тебя, Фриц, он никак не может устроить подобный розыгрыш во всех деревнях и фермах этого края. Через несколько минут ты убедишься, что я прав.Мюллер оглянулся на Шукальского, который вел светский разговор с одним из врачей.– Макс, он совершенно спокоен. Надо сказать, он ведет себя вполне уверенно. Меня это тревожит. Мне это не нравится. Та деревня была ужасна! Поверить не могу, что я позволил втянуть себя в такую грязь!Мюллер взглянул в том направлении, куда уставился Гартунг, и, видя веселящихся солдат, прошипел:– Черт возьми, что все это означает?– Фриц, извини меня, – спокойно отреагировал Гартунг. – Я пойду и разберусь.Доктор Мюллер чувствовал, как до предела напрягся каждый его мускул и нерв, пока он смотрел, как высокий и самонадеянный Гартунг переходит улицу и идет к танкам, у которых несли службу лишь несколько солдат. Услышав резкий голос, он обернулся. Это был Дитер Шмидт.– Ну как, герр доктор? Каковы результаты? Нам есть чем похвастать перед рейхом?Мюллер холодно изучал лицо коменданта гестапо своими светлыми глазами и в это мгновение почувствовал, как у него в животе медленно сжимается холодный, твердый как сталь комок. В этом городе что-то было не так. Творилось нечто ужасно неладное.
Они ждали результатов анализа крови возле нацистского штаба. Вскоре оба лаборанта с побледневшими лицами и дрожью в голосе доложили о них Фрицу Мюллеру.– Гартунг! – пронзительно заорал он.Командир «Einsatzgruppe» спокойно разговаривал с гауптманом отряда «пантер» о том, как они методично уничтожат город, и, когда поднял глаза, на его лице мелькнуло удивление.– Иди сюда! – крикнул Мюллер.Лицо Гартунга помрачнело, когда он отошел от танка и спешно пересек улицу, чтобы присоединиться к группе. В его взгляде сквозила явная тревога.– В чем…– Результаты положительны! – завопил Мюллер. – Ты глупая скотина! Все анализы больных той деревни дали положительные результаты!Лицо Гартунга побелело.– Но такое ведь невоз…– Черт бы тебя побрал, Гартунг! – заорал Мюллер так, что на его шее набухли вены. – Ты напыщенный осел! Ты вонючка, надутый петух, самодовольный, невыносимый щеголь! Ты слышал, что я сказал?Глаза штурмбаннфюрера скользнули по лицам присутствующих. В них отражался страх.– Но это ведь…– Ты со своими идиотскими подозрениями подверг нас всех опасности заразиться тифом!– Мы все можем пропарить одежду в моем кабинете, – проскулил Дитер Шмидт.Доктор Мюллер, с трудом сдерживая себя, обрел спокойствие и обратился к Шукальскому:– У вас найдется ДДТ?Тот, мастерски скрывая свой восторг, сказал:– Герр доктор, ДДТ закончился. Скромных поставок из Германии не хватило, чтобы остановить распространение болезни.– Гартунг! – прошипел Мюллер. – Хватит! Ты строил великие планы стать рейхспротектором! Когда я закончу рапорт о твоих дурацких подозрениях… – Мюллер задыхался и сморщил нос от вони, все еще не выветрившейся из одежды Гартунга, – они создадут для тебя должность «Scheissprotektor» Scheissprotektor (нем.) – протектор дерьма.
и усадят тебя на куче навоза!Мюллер обернулся к своим коллегам.– Делайте так, как говорит гауптштурмфюрер, и пропарьте одежду! Это касается всех!Затем он повернулся к Гартунгу и погрозил тому пальцем.– А что касается тебя… – Фриц Мюллер осекся, так и не сказав следующего слова, его рука повисла в воздухе. – Боже мой… – выдохнул он.– Что случилось, герр доктор? – спросил кто-то. Мюллер уставился на парк рядом с костелом и прошептал:– О боже милостивый…Никто не успел шевельнуться или произнести слово, как доктор уже бежал через дорогу, размахивая руками и крича:– Герр гауптман! Герр гауптман!Командир танковой группы, жевавший что-то, недоуменно посмотрел на человека, который набросился на него. В одной руке у него был недоеденный бутерброд, в другой – бутылка пива.– Что случилось, герр доктор? Пора начинать развлечение?– Уведите своих людей отсюда! – завопил Мюллер.– Увести своих людей…– Немедленно, герр гауптман. Уведите их немедленно!– Но почему? – Командир танковой группы быстро посмотрел через плечо Мюллера и увидел Макса Гартунга, который безмолвно стоял у одной из машин с неестественно бледным лицом. – Что случилось, герр доктор? Мои люди решили лишь немного перекусить и выпить перед учебными стрельбами. Эти горожане думали, что спасут свои жизни, если немного…– Эти горожане, герр гаутман, являются переносчиками тифа!– Переносчики… – Капитан отступил на шаг. – Но нам говорили, что здесь нет никакой эпидемии тифа и что нам предстоит сровнять этот город с землей!– Видно, произошла серьезная ошибка, герр гауптман, и мы все подверглись опасности заразиться тифом.Мюллер взглянул на участников пикника, на женщин, резавших ветчину, раздававших хлеб, со смехом разливавших суп. Он смотрел на солдат рейха, отправлявших в рот все, чем бы их ни угощали. Фрицу Мюллеру вдруг стало совсем плохо. Он сказал уже гораздо спокойнее:– Герр гауптман, нам здесь грозит большая опасность. Пожалуйста, соберите людей и постройте их перед штабом.Бросив бутерброд и бутылку на землю, капитал свистом подал знак своему сержанту, чтобы тот собрал солдат.Эту сцену можно было бы принять за комедию, если бы лица ее участников не омрачал страх. Все члены инспекции голышом стояли в кабинете Дитера Шмидта, пока пропаривалась их одежда. В напряженной тишине они осматривали друг друга в поисках вшей, вели себя с достоинством, как будто происходило все что угодно, только не унизительный спектакль. Неловкое молчание нарушилось, когда один из врачей простонал:– Gott im Himmel, Gott im Himmel (нем.) – силы небесные.
я поймал одну, – он достал вошь из волос на лобке. – Я только зашел за одну из этих лачуг, чтобы помочиться, а теперь у меня завелись вши!Это побудило Мюллера, стоявшего в стороне, сказать:– Герр штумбаннфюрер, вы молчите. Никогда не замечал, чтобы вы так долго молчали. Обычно вы говорите без умолку.Все взоры устремились на эсэсовца, стоявшего неподвижно и вида не подававшего, что эти слова обращены к нему. Мюллер угрюмо продолжил.– Гартунг, вам нечего сказать? Или у вас пропадает голос, когда вы остаетесь без модной черной униформы? Вы понимаете, что натворили? Вы подвергли нас всех опасности заразиться. У нас появились все шансы умереть от тифа. Вы и родную мать убили бы, лишь бы сделать карьеру. Вот что я вам скажу. С этого дня и впредь вам грош цена! Я позабочусь об этом…Мюллер продолжал монотонно говорить, изливая свой гнев и страх, озвучив опасения всех, кто находился в этой комнате, но Макс Гартунг ничего не слышал. Держа прямо свое подтянутое мускулистое тело, эсэсовец уставился на вид, открывавшийся из окна кабинета Шмидта.Он смотрел на серую крышу больницы Зофии и был похож в этот момент на мстительного ястреба. Гартунг молча дал страшную клятву.Зофия вернулась к прежним безмятежным дням. Ян Шукальский объяснил жителям Зофии причину успеха следующим образом.– Не нас надо благодарить, а самих немцев. Как раз на это я очень рассчитывал. Я ожидал, что они не станут слишком тщательно обследовать пациентов из-за опасения заразиться. Если бы они так не пеклись о собственной безопасности, доктор Мюллер и его спутники внимательнее обследовали бы наших так называемых больных тифом и обнаружили бы, что те неплохо играют свои роли. Но осторожные немцы вместо этого поверили результатам анализа Вейля-Феликса. Так что видите, друзья мои, как это ни смешно, не мы спасли себя от немцев, а немцы избавили нас от самих себя.Они вернулись к обычной работе, будто ничего не случилось. Мария и Ян продолжали колоть больных вакциной протеуса, а Анна с Гансом в склепе готовили ее. Лето прошло как сон, спокойно, никого не мучили кошмары войны, которая опустошала другие местности и города Польши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
В Зофию они вернулись через час. Когда машины остановились у нацистского штаба, то они увидели зрелище, какое и вообразить не могли. Глава 24 Пир достиг грандиозных масштабов. Длинные столы, накрытые скатертями ярких цветов, ломились. Большую часть еды принесли горожане, чтобы дополнить то, что досталось от «Белого Орла». Женщины подавали еду, а мужчины сами накладывали себе полные тарелки дымящихся овощей, вкусной ветчины, вареной картошки, кислой капусты, колбасок, наливали горячий густой суп и брали свежий хлеб. Лились рекой водка и пиво, музыканты играли на аккордеонах и скрипках. Небольшой зеленый парк слева от костела Святого Амброжа заполнили шумные и оживленные жители Зофии всех возрастов, они смеялись и ели. Дети и собаки резвились на траве, и повсюду среди крестьян виднелись нацистские солдаты. Врачи, лаборант и Гартунг. не веря своим глазам, взирали на это зрелище с открытыми ртами. Когда один из них уже собирался что-то предпринять, по лестнице сбежал лаборант, который остался в больнице.– Герр доктор! – крикнул он, задыхаясь, и подбежал ко второй машине, в которой сидел Фриц Мюллер и глазел на этот пикник. – Герр доктор! Вот результаты анализов крови пациентов из больницы. Все серологические реакции исключительно положительны. Все до последней. Я даже не стал пропускать пробы через водяную баню, и им уж ни в коем случае не требуется суточное охлаждение. Агглютинация наступила тут же. Герр доктор, нет сомнений в том, что все в больнице, у кого мы брали кровь, больны тифом.Явно сдерживая эмоции, Мюллер ровным голосом сказал:– У нас имеется еще двадцать проб. Отнесите их в больницу и немедленно проведите анализы. Я хочу, чтобы вы оба работали одновременно и так быстро, как сможете. После этого сообщите мне результаты.– Слушаюсь, герр доктор!Оба лаборанта спешно удалились. Мюллер ступил на тротуар и тяжелой походкой подошел к Гартунгу.– Анализы крови семи больных дали положительный результат, – начат он сдержанным голосом. – Все положительны.Штурмбаннфюрер почти не расслышал слов друга. Взгляд его пронзительных глаз был прикован к происходившему в городском парке. Он ответил тихо и спокойно:– Это меня не удивляет. Шукальский рассчитывал на то, что вы у них возьмете кровь для анализов. Сама логика подсказывает, что он поместит в больницу тех, кто и в самом деле заражен тифом. Уверяю тебя, Фриц, он никак не может устроить подобный розыгрыш во всех деревнях и фермах этого края. Через несколько минут ты убедишься, что я прав.Мюллер оглянулся на Шукальского, который вел светский разговор с одним из врачей.– Макс, он совершенно спокоен. Надо сказать, он ведет себя вполне уверенно. Меня это тревожит. Мне это не нравится. Та деревня была ужасна! Поверить не могу, что я позволил втянуть себя в такую грязь!Мюллер взглянул в том направлении, куда уставился Гартунг, и, видя веселящихся солдат, прошипел:– Черт возьми, что все это означает?– Фриц, извини меня, – спокойно отреагировал Гартунг. – Я пойду и разберусь.Доктор Мюллер чувствовал, как до предела напрягся каждый его мускул и нерв, пока он смотрел, как высокий и самонадеянный Гартунг переходит улицу и идет к танкам, у которых несли службу лишь несколько солдат. Услышав резкий голос, он обернулся. Это был Дитер Шмидт.– Ну как, герр доктор? Каковы результаты? Нам есть чем похвастать перед рейхом?Мюллер холодно изучал лицо коменданта гестапо своими светлыми глазами и в это мгновение почувствовал, как у него в животе медленно сжимается холодный, твердый как сталь комок. В этом городе что-то было не так. Творилось нечто ужасно неладное.
Они ждали результатов анализа крови возле нацистского штаба. Вскоре оба лаборанта с побледневшими лицами и дрожью в голосе доложили о них Фрицу Мюллеру.– Гартунг! – пронзительно заорал он.Командир «Einsatzgruppe» спокойно разговаривал с гауптманом отряда «пантер» о том, как они методично уничтожат город, и, когда поднял глаза, на его лице мелькнуло удивление.– Иди сюда! – крикнул Мюллер.Лицо Гартунга помрачнело, когда он отошел от танка и спешно пересек улицу, чтобы присоединиться к группе. В его взгляде сквозила явная тревога.– В чем…– Результаты положительны! – завопил Мюллер. – Ты глупая скотина! Все анализы больных той деревни дали положительные результаты!Лицо Гартунга побелело.– Но такое ведь невоз…– Черт бы тебя побрал, Гартунг! – заорал Мюллер так, что на его шее набухли вены. – Ты напыщенный осел! Ты вонючка, надутый петух, самодовольный, невыносимый щеголь! Ты слышал, что я сказал?Глаза штурмбаннфюрера скользнули по лицам присутствующих. В них отражался страх.– Но это ведь…– Ты со своими идиотскими подозрениями подверг нас всех опасности заразиться тифом!– Мы все можем пропарить одежду в моем кабинете, – проскулил Дитер Шмидт.Доктор Мюллер, с трудом сдерживая себя, обрел спокойствие и обратился к Шукальскому:– У вас найдется ДДТ?Тот, мастерски скрывая свой восторг, сказал:– Герр доктор, ДДТ закончился. Скромных поставок из Германии не хватило, чтобы остановить распространение болезни.– Гартунг! – прошипел Мюллер. – Хватит! Ты строил великие планы стать рейхспротектором! Когда я закончу рапорт о твоих дурацких подозрениях… – Мюллер задыхался и сморщил нос от вони, все еще не выветрившейся из одежды Гартунга, – они создадут для тебя должность «Scheissprotektor» Scheissprotektor (нем.) – протектор дерьма.
и усадят тебя на куче навоза!Мюллер обернулся к своим коллегам.– Делайте так, как говорит гауптштурмфюрер, и пропарьте одежду! Это касается всех!Затем он повернулся к Гартунгу и погрозил тому пальцем.– А что касается тебя… – Фриц Мюллер осекся, так и не сказав следующего слова, его рука повисла в воздухе. – Боже мой… – выдохнул он.– Что случилось, герр доктор? – спросил кто-то. Мюллер уставился на парк рядом с костелом и прошептал:– О боже милостивый…Никто не успел шевельнуться или произнести слово, как доктор уже бежал через дорогу, размахивая руками и крича:– Герр гауптман! Герр гауптман!Командир танковой группы, жевавший что-то, недоуменно посмотрел на человека, который набросился на него. В одной руке у него был недоеденный бутерброд, в другой – бутылка пива.– Что случилось, герр доктор? Пора начинать развлечение?– Уведите своих людей отсюда! – завопил Мюллер.– Увести своих людей…– Немедленно, герр гауптман. Уведите их немедленно!– Но почему? – Командир танковой группы быстро посмотрел через плечо Мюллера и увидел Макса Гартунга, который безмолвно стоял у одной из машин с неестественно бледным лицом. – Что случилось, герр доктор? Мои люди решили лишь немного перекусить и выпить перед учебными стрельбами. Эти горожане думали, что спасут свои жизни, если немного…– Эти горожане, герр гаутман, являются переносчиками тифа!– Переносчики… – Капитан отступил на шаг. – Но нам говорили, что здесь нет никакой эпидемии тифа и что нам предстоит сровнять этот город с землей!– Видно, произошла серьезная ошибка, герр гауптман, и мы все подверглись опасности заразиться тифом.Мюллер взглянул на участников пикника, на женщин, резавших ветчину, раздававших хлеб, со смехом разливавших суп. Он смотрел на солдат рейха, отправлявших в рот все, чем бы их ни угощали. Фрицу Мюллеру вдруг стало совсем плохо. Он сказал уже гораздо спокойнее:– Герр гауптман, нам здесь грозит большая опасность. Пожалуйста, соберите людей и постройте их перед штабом.Бросив бутерброд и бутылку на землю, капитал свистом подал знак своему сержанту, чтобы тот собрал солдат.Эту сцену можно было бы принять за комедию, если бы лица ее участников не омрачал страх. Все члены инспекции голышом стояли в кабинете Дитера Шмидта, пока пропаривалась их одежда. В напряженной тишине они осматривали друг друга в поисках вшей, вели себя с достоинством, как будто происходило все что угодно, только не унизительный спектакль. Неловкое молчание нарушилось, когда один из врачей простонал:– Gott im Himmel, Gott im Himmel (нем.) – силы небесные.
я поймал одну, – он достал вошь из волос на лобке. – Я только зашел за одну из этих лачуг, чтобы помочиться, а теперь у меня завелись вши!Это побудило Мюллера, стоявшего в стороне, сказать:– Герр штумбаннфюрер, вы молчите. Никогда не замечал, чтобы вы так долго молчали. Обычно вы говорите без умолку.Все взоры устремились на эсэсовца, стоявшего неподвижно и вида не подававшего, что эти слова обращены к нему. Мюллер угрюмо продолжил.– Гартунг, вам нечего сказать? Или у вас пропадает голос, когда вы остаетесь без модной черной униформы? Вы понимаете, что натворили? Вы подвергли нас всех опасности заразиться. У нас появились все шансы умереть от тифа. Вы и родную мать убили бы, лишь бы сделать карьеру. Вот что я вам скажу. С этого дня и впредь вам грош цена! Я позабочусь об этом…Мюллер продолжал монотонно говорить, изливая свой гнев и страх, озвучив опасения всех, кто находился в этой комнате, но Макс Гартунг ничего не слышал. Держа прямо свое подтянутое мускулистое тело, эсэсовец уставился на вид, открывавшийся из окна кабинета Шмидта.Он смотрел на серую крышу больницы Зофии и был похож в этот момент на мстительного ястреба. Гартунг молча дал страшную клятву.Зофия вернулась к прежним безмятежным дням. Ян Шукальский объяснил жителям Зофии причину успеха следующим образом.– Не нас надо благодарить, а самих немцев. Как раз на это я очень рассчитывал. Я ожидал, что они не станут слишком тщательно обследовать пациентов из-за опасения заразиться. Если бы они так не пеклись о собственной безопасности, доктор Мюллер и его спутники внимательнее обследовали бы наших так называемых больных тифом и обнаружили бы, что те неплохо играют свои роли. Но осторожные немцы вместо этого поверили результатам анализа Вейля-Феликса. Так что видите, друзья мои, как это ни смешно, не мы спасли себя от немцев, а немцы избавили нас от самих себя.Они вернулись к обычной работе, будто ничего не случилось. Мария и Ян продолжали колоть больных вакциной протеуса, а Анна с Гансом в склепе готовили ее. Лето прошло как сон, спокойно, никого не мучили кошмары войны, которая опустошала другие местности и города Польши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36