А если вы расскажете об этом бабушке, я найду другой способ ей помочь!
Отец Рины однажды сказал ей, что не следует судить о картах в колоде по четырем уже открытым. Она невольно поморщилась, сообразив, что поступила именно так, то есть вопреки совету отца. Она приняла Эми за обыкновенную светскую куколку, каких немало в Лондоне.
– Я не собираюсь рассказывать бабушке. Несколько месяцев назад одну мою знакомую горничную выбросили на улицу по той же причине, Я не могла помочь Китти, но мне бы хотелось помочь вашей подруге, если вы позволите.
Эми посмотрела на собеседницу с недоверием. И вдруг улыбнулась. Эта милая искренняя улыбка окончательно убедила Рину в том, что она ошиблась – взялась судить о картах в колоде по четырем уже открытым.
– Если ты действительно хочешь помочь, тогда возьми у Тоби один из мешков. Старичок Сократ будет рад избавиться от лишнего груза.
Эми, решив довериться Рине, теперь болтала без умолку. Признания лились из нее, словно вино в таверне. Вскоре Рина узнала о противных сестрах Ларкин, живших в соседнем поместье, узнала о скандале из-за носового платка на последнем рождественском балу, о вызывавшем тревогу слабом здоровье бабушки и о том, как трудно вовремя получить последние модные журналы. Кроме того, она услышала множество страшных морских историй, а также узнала много нового о Рейвенсхолде – о своих «родственниках».
Слушая болтовню девушки, Сабрина думала о том, что Эми, возможно, окажется в будущем очень полезной собеседницей, ведь она наверняка знала о бриллиантах…
Внезапно Рина устыдилась своих мыслей. Эта девушка оказалась такой милой, такой искренней, и она предлагала ей, Сабрине, свою дружбу – дружбу, которую Рина намеревалась использовать, чтобы похитить ожерелье.
Конечно же, Квин ошибался в отношении Эми – эта девушка вовсе не была капризной эгоисткой. Впрочем, все в Рейвенсхолде было не таким, каким представлялось вначале. И природа. И графиня. И дети. И даже Тревелин.
– Он невыносимый человек, не так ли?
Рина невольно вздрогнула. Неужели Эми прочла ее мысли? И почему она так говорит о брате? Ведь вчера с горячностью его защищала…
– Я думала, ты очень его любишь.
Эми, осадив своего жеребца, с ужасом уставилась на Сабрину:
– Ничего подобного! Как ты можешь так говорить? Он такой грубый… совершенно несносный человек. Если бы не бабушка, я бы отказалась принимать доктора Уильямса в Рейвенсхолде.
Рина мысленно отчитала себя за то, что невнимательно слушала.
– Прости, я не поняла тебя, просто ошиблась.
– Конечно, ошиблась, – кивнула Эми. – Я не настолько глупа, чтобы влюбиться в подобного человека! Когда я влюблюсь… это будет прекрасно воспитанный мужчина, с безупречным вкусом и манерами. Как мистер Парис Фицрой.
Сабрина вспомнила, что «молодой Фицрой» был автором письма, о котором, по мнению графини, постоянно думала Эми.
– Это не тот джентльмен, которого бабушка считает твоим женихом?
– Он сделал мне предложение, но я еще не решила, что ответить. Я знаю Париса с детства, их земли граничат с нашими, и для обеих семей это был бы выгодный брак. Но к чему спешить? Он мне предан, сказал, что будет ждать моего ответа сколько угодно, хоть месяц, хоть всю жизнь. И наши интересы не пострадают. В конце концов, его сестра Касси собирается выйти за моего брата.
Сердце Рины обожгло болью.
– Я… не знала, что граф помолвлен.
Эми рассмеялась:
– О, он даже не сделал ей предложения. Но они должны когда-нибудь пожениться. Касси так же предана Эдуарду, как Парис – мне. Подозреваю, она вышла замуж за сэра Сирила, потому что ее сердце было разбито женитьбой моего брата на Изабелле. Когда прошлой осенью сэр Сирил умер – он был намного старше ее, – Эдуард был рядом с Касси, как и она была рядом с ним, когда Изабелла… умерла.
Эми осеклась всего на мгновение, но и этого было достаточно, чтобы пробудить у Рины подозрения. Она осмотрелась и с радостью увидела, что Тоби едет далеко позади, что-то насвистывая. Она наклонилась к Эми и спросила вполголоса:
– А как умерла леди Изабелла?
Эми потупилась:
– У нее… Она умерла от тифа.
– Эми, я не доктор, но знаю: тифом болеют недели две, а графиня, как я слышала, была совершенно здорова всего за три дня до смерти.
Эми некоторое время молчала. Наконец неуверенно кивнула:
– Ты права. И ты имеешь право знать правду. Изабелла умерла не от болезни, просто мы придумали эту историю… из-за детей. Она утонула во время кораблекрушения у берегов Кале. Внезапно налетевший шквал перевернул корабль, и никому не удалось спастись.
Это была трагическая история и, по мнению Рины, загадочная.
– Но почему вы держите это в тайне? Почему не сказать, что она погибла во время кораблекрушения?
– Тогда пришлось бы объяснить, почему она оказалась на том корабле, – ответила Эми с дрожью в голосе. – Изабелла направлялась в Европу… вместе с любовником.
Сабрина невольно приоткрыла от изумления рот. Подобное казалось невероятным: бросить маленьких детей, подвергнуть их такому позору! Какая жестокость!
– Как она могла так поступить с Сарой и Дэвидом?
– Не знаю. Изабелла всегда обожала детей. Они с Эдуардом казались самой счастливой супружеской парой на свете. После этой истории он много дней не выходил из своей комнаты, почти ничего не ел и слишком много пил. Только Касси могла к нему войти. Когда же он наконец вышел из комнаты, то стал другим человеком – жестким… и каким-то чужим, – даже не знаю, как объяснить, не понимаю, что с ним произошло.
Рина же прекрасно понимала, что случилось с графом. Она видела пустоту в глазах отца после смерти матери, видела боль, которую, казалось, ничто в мире не могло заставить пройти. Конечно, она не верила, что граф способен на такую же любовь, но предательство жены наверняка нанесло сильнейший удар по его самолюбию. Рина поняла, что, как ни странно, сочувствует лорду Тревелину.
– Только не говори Эдуарду, что я тебе об этом рассказала, – попросила Эми.
Сабрина поморщилась:
– Я умею хранить тайны. Можешь быть уверена.
Лес, казавшийся минуту назад таким приветливым, стал вдруг хмурым, мрачным… К счастью, Эми пришпорила коня и поскакала по лесной тропе. Рина последовала за ней.
– Скоро будет луг! – обернувшись, крикнула Эми.
Лес постепенно начал редеть, и вскоре они выехали на широкий залитый солнцем луг.
В следующее мгновение Рина увидела доктора Уильямса и лорда Тревелина.
День прошел совсем не так, как планировал Эдуард. После бессонной ночи он на рассвете покинул спальню, намереваясь до завтрака выяснить отношения с «кузиной».
Однако мистер Черри, вставший еще раньше, успел найти в счетах, касавшихся рудника, некоторые несоответствия, чрезвычайно встревожившие графа. Отложив все дела, Эдуард вместе с поверенным отправился в Уил-Грейс, и вскоре выяснилось, что управляющий присваивает значительную часть средств, которые были выделены на новое оборудование и повышение мер безопасности. Граф тут же его уволил.
Оставив мистера Черри изучать бухгалтерские книги, Эдуард вернулся в Рейвенсхолд, но планы его снова были нарушены – доктор Уильямс произнес перед ним страстную речь, описывая тяжелые условия жизни арендаторов. И вновь графу пришлось отложить все дела. Он вместе с доктором отправился в деревню, находившуюся в бухте Тревелин. В деревне граф узнал, что немалые суммы, которые он выделял на поддержку хозяйств арендаторов, уходили туда же, куда и деньги с рудника.
Возвращаясь с доктором Уильямам в Рейвенсхолд, граф размышлял обо всех хозяйственных неурядицах. Он презирал праздных и легкомысленных лордов, предававшихся развлечениям, в то время как их поместья приходили в запустение. Правда, и он порой пренебрегал своими обязанностями, но у него имелись на то веские причины. Однако граф все же испытывал угрызения совести. «Мне не следовало так долго отсутствовать», – думал он, вспоминая хм5рые лица некогда веселых шахтеров и арендаторов.
И тут раздался голос доктора:
– Боже, правый, да это же леди Эми!
– Чепуха. Моя сестра не так глупа, чтобы разъезжать по заброшенным дорогам, у самого рудника. Она…
Граф умолк, увидев Эми, выезжавшую из леса. В новом голубом костюме для верховой езды она походила на букетик фиалок.
Черт бы побрал эту девчонку! Не прошло и года с тех пор, как банда Казина Джекса с рудников Западного Кэррика подкараулила в этих местах женщину. Выругавшись сквозь зубы, граф пришпорил своего жеребца.
– Какого дьявола?! – Он подъехал к сестре. – Что ты здесь делаешь? Ты же знаешь, как здесь опасно одной.
Эми с вызывающим видом вскинула подбородок.
– Я не одна. С нами Тоби.
– Тоби – всего лишь мальчишка. Но ты сказала, «с нами»? Я больше никого не…
Не успел он договорить, как из леса вылетела всадница на рыжей кобыле. Сначала граф не узнал стройную женщину в темно-зеленом костюме, державшуюся в седле с грацией королевы. Затем увидел густые медно-красные волосы, выбивавшиеся из-под шляпки. Когда же всадница повернула голову и посмотрела на него, он сразу вспомнил чудесные изумрудные глаза.
– Добрый день, милорд, – сказала она, совершенно не смутившись.
Эдуард молча уставился на рыжеволосую всадницу. Казалось, он лишился дара речи. Граф собирался бросить вызов хитрой мошеннице, нарядившейся в пестрое нелепое платье, и вдруг увидел перед собой изящную женщину, полную достоинства, прекрасно державшуюся в седле. Эдуард был озадачен. До этого он нисколько не сомневался в том, что она самозванка. Но ведь самозванки не могут держаться в седле точно аристократки… И взгляд у них совсем не такой…
– Я думаю, ваш брат прав, – подал голос доктор Уильямс.
– Меня не интересует, что вы думаете! – вспылила Эми. – Клара моя подруга, и ее семья нуждается в помощи.
– Я не говорил, что не следует им помогать. Но здесь очень опасно, а вы так молоды…
– Но не так глупа, как вам кажется. И я не позволю поучать меня.
– Я вас и не поучаю. Но если бы вы спокойно выслушали…
– Не желаю слушать, что вы…
– Тихо! – рявкнул граф, и спор мигом прекратился.
Эдуард вздохнул и запустил пальцы в волосы. Конечно же, сестра очень рисковала, отъехав так далеко от дома, но граф знал, что спорить с ней бесполезно. Он повернулся к Сабрине:
– Мисс Уинтроп, что здесь, собственно, происходит?
Рина если и удивилась, что граф обратился к ней с вопросом, то не подала виду. Она, не теряя самообладания, объяснила, куда они направляются и с какой целью. Граф же, глядя на нее, невольно восхищался ее умением владеть собой.
– И я от всей души поддерживаю вашу сестру, – сказала в заключение Рина.
Эдуард бросил взгляд на Эми. Ей было всего пять лет, когда их родители погибли в дорожной аварии, и Эдуард, всю жизнь опекавший сестру, испытывал к ней отцовские чувства. Избалованная очаровательная малышка превратилась в женщину с добрым сердцем. Граф понял, что у него есть все основания гордиться сестрой. Снова повернувшись к Рине, он тихо проговорил:
– Похоже, мисс Уинтроп, мы сходимся во мнениях. По крайней мере, по одному вопросу.
Сабрина в изумлении уставилась на графа. Он мысленно улыбнулся – наконец-то эта женщина утратила самообладание. И тут она поджала губы, а потом робко, неуверенно улыбнулась. Улыбка эта была такой искренней, такой естественной, что граф вновь невольно восхитился ею. Возможно, она не обладала красотой его сестры, но в ней было нечто… чрезвычайно привлекательное…
«Нет в ней ничего особенного, – убеждал себя граф. – К тому же она самозванка, мошенница, обманувшая моих близких. Теперь она и меня хочет обмануть…»
Натянув поводья, граф повернулся к юному конюху.
– Тоби, возвращайся в Рейвенсхолд. Мы с доктором Уильямсом проводим леди в деревню. Но чтобы это больше не повторялось. – Он повернулся к сестре, нахмурился. – Эми, я одобряю твои действия. Но помогать надо иначе. Ты меня поняла?
– Но…
– Ты поняла?
Губы Эми задрожали, однако она промолчала и направила коня в сторону деревни. Граф устыдился своей резкости, но тоже промолчал – ведь он отвечает за безопасность сестры.
Семья Клары жила в маленьком, но чистеньком домике. Мебель была накрыта кружевными салфетками, а на подоконниках стояли горшки с цветами. У Рины комок к горлу подкатил – этот уютный домик так походил на тот, где прошло ее детство! Клара оказалась милой застенчивой девушкой, и Сабрина невольно подумала: как же бессердечен мужчина, который ее бросил. Она отвела Эми в сторонку и спросила, есть ли надежда на то, что молодой человек Клары сделает ей предложение. Эми печально покачала головой.
– Клара отказалась назвать его имя. Даже мне не сказала. Но кое-что наводит меня на мысль, что он – человек знатный и не хочет иметь с ней ничего общего.
Было очевидно: Эми и ее бывшая горничная действительно привязаны друг к другу, и эта дружба не могла не вызывать восхищения. В какой-то момент Рине показалось, что даже доктор Уильямс поглядывает на Эми с одобрением. Впрочем, это продолжалось недолго. Когда они отправились обратно в Рейвенсхолд, Эми и Чарльз снова затеяли спор. Сабрина, не желавшая их слушать, немного отстала.
– Эти двое ссорятся, словно муж с женой, – раздался рядом с ней мужской голос.
Сабрина вздрогнула от неожиданности – ведь граф остался в деревне, чтобы позаботиться о каком-то ремонте. Она не ожидала, что он так быстро их нагонит, и теперь растерялась, не зная; Как ответить. Поэтому сказала первое, что пришло в голову:
– А вы невысокого мнения о супружестве, милорд…
Рина в ужасе прикусила язык – ее замечание оказалось на редкость опрометчивым, ведь Эми рассказывала ей о семейной трагедии графа. Но если лорд Тревелин и нашел в ее словах некий скрытый смысл, то не подал виду. Бросив взгляд на Рину, он проговорил:
– Я невысокого мнения о многих вещах, мисс Уинтроп. Я… ох, полегче, Брут.
Граф осадил своего норовистого коня. Сабрина посмотрела на него с удивлением:
– Вы назвали своего коня в честь римского… предателя?
– Или римского патриота, если считать Цезаря тираном, – ответил он, поглаживая по шее своего гунтера. – Вижу, вы знакомы с древней историей, мисс Уинтроп, А я-то думал, что вы лучше разбираетесь в Библии. Ведь вас воспитали миссионеры.
Рина почувствовала подвох в его словах.
– У нас в доме любили всякую литературу. Как и у вас, мне кажется. Или вы из тех мужчин, которые считают, что женщинам не следует давать образование?
Граф с усмешкой взглянул на собеседницу:
– Напротив, я очень уважаю образованных женщин. Поэтому дочь обучают вместе с сыном. Я не хочу, чтобы она выросла скучающей пустышкой. Но мы говорили о вас, мисс Уинтроп, о вашем удивительно разностороннем образовании. Вы, например, прекрасная наездница, прекрасно держитесь в седле.
– Благодарю вас, – ответила Рина, удивленная неожиданным комплиментом.
– Это просто удивительно… – с непринужденным видом продолжал граф. – Ведь вы в детстве не любили лошадей.
Проклятие! Ей не следовало принимать его комплименты за чистую монету.
– Было глупо с моей стороны не любить их, правда? Лошади гораздо честнее некоторых людей.
Лорд Тревелин снова усмехнулся:
– Полагаю, вы имеете в виду и меня…
– Я вас слишком плохо знаю, чтобы утверждать подобное, милорд. Но мне в жизни многое довелось испытать. Это, должно быть, повлияло на мои взгляды и суждения.
Их взгляды встретились. Его серые глаза оставались все такими же проницательными, но Рине показалось, что она уловила в них намек на сострадание. Граф вздохнул и окинул взглядом залитый солнцем луг.
– Полагаю, с момента нашей первой встречи вы впервые сказали правду, – проговорил он вполголоса.
Рина промолчала. Она старалась не смотреть на графа, но вопреки своей воле то и дело поглядывала в его сторону. На нем были лосины из оленьей кожи и черная куртка, но простота костюма лишь подчеркивала аристократизм его облика. Волосы графа взъерошил и растрепал ветер, но беспорядок в прическе был ему к лицу. Его черты казались слишком резкими, так что едва ли можно было назвать лорда красивым, но Рина испытывала какое-то странное влечение к этому человеку.
Черный гунтер графа казался Рине прекраснейшим из животных. Любой другой испытывал бы затруднения, сидя на таком рослом и беспокойном коне, но граф подчинял жеребца своей воле без видимых усилий – едва заметным движением кисти. Рина взглянула на его руки, на его изящные длинные пальцы. Когда-то давным-давно, отец сказал ей, что разница между плохим наездником и хорошим заключается именно в руках. У Тревелина были замечательные руки, вне всякого сомнения…
Баритон графа, казалось, оглушил ее.
– Вы были со мной откровенны, поэтому и я буду с вами откровенен. Вы добились удивительных успехов и убедили моих домашних в том, что вы – моя кузина, воскресшая из мертвых. В каком-то смысле я даже восхищаюсь тем, с какой ловкостью вы все это проделали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Отец Рины однажды сказал ей, что не следует судить о картах в колоде по четырем уже открытым. Она невольно поморщилась, сообразив, что поступила именно так, то есть вопреки совету отца. Она приняла Эми за обыкновенную светскую куколку, каких немало в Лондоне.
– Я не собираюсь рассказывать бабушке. Несколько месяцев назад одну мою знакомую горничную выбросили на улицу по той же причине, Я не могла помочь Китти, но мне бы хотелось помочь вашей подруге, если вы позволите.
Эми посмотрела на собеседницу с недоверием. И вдруг улыбнулась. Эта милая искренняя улыбка окончательно убедила Рину в том, что она ошиблась – взялась судить о картах в колоде по четырем уже открытым.
– Если ты действительно хочешь помочь, тогда возьми у Тоби один из мешков. Старичок Сократ будет рад избавиться от лишнего груза.
Эми, решив довериться Рине, теперь болтала без умолку. Признания лились из нее, словно вино в таверне. Вскоре Рина узнала о противных сестрах Ларкин, живших в соседнем поместье, узнала о скандале из-за носового платка на последнем рождественском балу, о вызывавшем тревогу слабом здоровье бабушки и о том, как трудно вовремя получить последние модные журналы. Кроме того, она услышала множество страшных морских историй, а также узнала много нового о Рейвенсхолде – о своих «родственниках».
Слушая болтовню девушки, Сабрина думала о том, что Эми, возможно, окажется в будущем очень полезной собеседницей, ведь она наверняка знала о бриллиантах…
Внезапно Рина устыдилась своих мыслей. Эта девушка оказалась такой милой, такой искренней, и она предлагала ей, Сабрине, свою дружбу – дружбу, которую Рина намеревалась использовать, чтобы похитить ожерелье.
Конечно же, Квин ошибался в отношении Эми – эта девушка вовсе не была капризной эгоисткой. Впрочем, все в Рейвенсхолде было не таким, каким представлялось вначале. И природа. И графиня. И дети. И даже Тревелин.
– Он невыносимый человек, не так ли?
Рина невольно вздрогнула. Неужели Эми прочла ее мысли? И почему она так говорит о брате? Ведь вчера с горячностью его защищала…
– Я думала, ты очень его любишь.
Эми, осадив своего жеребца, с ужасом уставилась на Сабрину:
– Ничего подобного! Как ты можешь так говорить? Он такой грубый… совершенно несносный человек. Если бы не бабушка, я бы отказалась принимать доктора Уильямса в Рейвенсхолде.
Рина мысленно отчитала себя за то, что невнимательно слушала.
– Прости, я не поняла тебя, просто ошиблась.
– Конечно, ошиблась, – кивнула Эми. – Я не настолько глупа, чтобы влюбиться в подобного человека! Когда я влюблюсь… это будет прекрасно воспитанный мужчина, с безупречным вкусом и манерами. Как мистер Парис Фицрой.
Сабрина вспомнила, что «молодой Фицрой» был автором письма, о котором, по мнению графини, постоянно думала Эми.
– Это не тот джентльмен, которого бабушка считает твоим женихом?
– Он сделал мне предложение, но я еще не решила, что ответить. Я знаю Париса с детства, их земли граничат с нашими, и для обеих семей это был бы выгодный брак. Но к чему спешить? Он мне предан, сказал, что будет ждать моего ответа сколько угодно, хоть месяц, хоть всю жизнь. И наши интересы не пострадают. В конце концов, его сестра Касси собирается выйти за моего брата.
Сердце Рины обожгло болью.
– Я… не знала, что граф помолвлен.
Эми рассмеялась:
– О, он даже не сделал ей предложения. Но они должны когда-нибудь пожениться. Касси так же предана Эдуарду, как Парис – мне. Подозреваю, она вышла замуж за сэра Сирила, потому что ее сердце было разбито женитьбой моего брата на Изабелле. Когда прошлой осенью сэр Сирил умер – он был намного старше ее, – Эдуард был рядом с Касси, как и она была рядом с ним, когда Изабелла… умерла.
Эми осеклась всего на мгновение, но и этого было достаточно, чтобы пробудить у Рины подозрения. Она осмотрелась и с радостью увидела, что Тоби едет далеко позади, что-то насвистывая. Она наклонилась к Эми и спросила вполголоса:
– А как умерла леди Изабелла?
Эми потупилась:
– У нее… Она умерла от тифа.
– Эми, я не доктор, но знаю: тифом болеют недели две, а графиня, как я слышала, была совершенно здорова всего за три дня до смерти.
Эми некоторое время молчала. Наконец неуверенно кивнула:
– Ты права. И ты имеешь право знать правду. Изабелла умерла не от болезни, просто мы придумали эту историю… из-за детей. Она утонула во время кораблекрушения у берегов Кале. Внезапно налетевший шквал перевернул корабль, и никому не удалось спастись.
Это была трагическая история и, по мнению Рины, загадочная.
– Но почему вы держите это в тайне? Почему не сказать, что она погибла во время кораблекрушения?
– Тогда пришлось бы объяснить, почему она оказалась на том корабле, – ответила Эми с дрожью в голосе. – Изабелла направлялась в Европу… вместе с любовником.
Сабрина невольно приоткрыла от изумления рот. Подобное казалось невероятным: бросить маленьких детей, подвергнуть их такому позору! Какая жестокость!
– Как она могла так поступить с Сарой и Дэвидом?
– Не знаю. Изабелла всегда обожала детей. Они с Эдуардом казались самой счастливой супружеской парой на свете. После этой истории он много дней не выходил из своей комнаты, почти ничего не ел и слишком много пил. Только Касси могла к нему войти. Когда же он наконец вышел из комнаты, то стал другим человеком – жестким… и каким-то чужим, – даже не знаю, как объяснить, не понимаю, что с ним произошло.
Рина же прекрасно понимала, что случилось с графом. Она видела пустоту в глазах отца после смерти матери, видела боль, которую, казалось, ничто в мире не могло заставить пройти. Конечно, она не верила, что граф способен на такую же любовь, но предательство жены наверняка нанесло сильнейший удар по его самолюбию. Рина поняла, что, как ни странно, сочувствует лорду Тревелину.
– Только не говори Эдуарду, что я тебе об этом рассказала, – попросила Эми.
Сабрина поморщилась:
– Я умею хранить тайны. Можешь быть уверена.
Лес, казавшийся минуту назад таким приветливым, стал вдруг хмурым, мрачным… К счастью, Эми пришпорила коня и поскакала по лесной тропе. Рина последовала за ней.
– Скоро будет луг! – обернувшись, крикнула Эми.
Лес постепенно начал редеть, и вскоре они выехали на широкий залитый солнцем луг.
В следующее мгновение Рина увидела доктора Уильямса и лорда Тревелина.
День прошел совсем не так, как планировал Эдуард. После бессонной ночи он на рассвете покинул спальню, намереваясь до завтрака выяснить отношения с «кузиной».
Однако мистер Черри, вставший еще раньше, успел найти в счетах, касавшихся рудника, некоторые несоответствия, чрезвычайно встревожившие графа. Отложив все дела, Эдуард вместе с поверенным отправился в Уил-Грейс, и вскоре выяснилось, что управляющий присваивает значительную часть средств, которые были выделены на новое оборудование и повышение мер безопасности. Граф тут же его уволил.
Оставив мистера Черри изучать бухгалтерские книги, Эдуард вернулся в Рейвенсхолд, но планы его снова были нарушены – доктор Уильямс произнес перед ним страстную речь, описывая тяжелые условия жизни арендаторов. И вновь графу пришлось отложить все дела. Он вместе с доктором отправился в деревню, находившуюся в бухте Тревелин. В деревне граф узнал, что немалые суммы, которые он выделял на поддержку хозяйств арендаторов, уходили туда же, куда и деньги с рудника.
Возвращаясь с доктором Уильямам в Рейвенсхолд, граф размышлял обо всех хозяйственных неурядицах. Он презирал праздных и легкомысленных лордов, предававшихся развлечениям, в то время как их поместья приходили в запустение. Правда, и он порой пренебрегал своими обязанностями, но у него имелись на то веские причины. Однако граф все же испытывал угрызения совести. «Мне не следовало так долго отсутствовать», – думал он, вспоминая хм5рые лица некогда веселых шахтеров и арендаторов.
И тут раздался голос доктора:
– Боже, правый, да это же леди Эми!
– Чепуха. Моя сестра не так глупа, чтобы разъезжать по заброшенным дорогам, у самого рудника. Она…
Граф умолк, увидев Эми, выезжавшую из леса. В новом голубом костюме для верховой езды она походила на букетик фиалок.
Черт бы побрал эту девчонку! Не прошло и года с тех пор, как банда Казина Джекса с рудников Западного Кэррика подкараулила в этих местах женщину. Выругавшись сквозь зубы, граф пришпорил своего жеребца.
– Какого дьявола?! – Он подъехал к сестре. – Что ты здесь делаешь? Ты же знаешь, как здесь опасно одной.
Эми с вызывающим видом вскинула подбородок.
– Я не одна. С нами Тоби.
– Тоби – всего лишь мальчишка. Но ты сказала, «с нами»? Я больше никого не…
Не успел он договорить, как из леса вылетела всадница на рыжей кобыле. Сначала граф не узнал стройную женщину в темно-зеленом костюме, державшуюся в седле с грацией королевы. Затем увидел густые медно-красные волосы, выбивавшиеся из-под шляпки. Когда же всадница повернула голову и посмотрела на него, он сразу вспомнил чудесные изумрудные глаза.
– Добрый день, милорд, – сказала она, совершенно не смутившись.
Эдуард молча уставился на рыжеволосую всадницу. Казалось, он лишился дара речи. Граф собирался бросить вызов хитрой мошеннице, нарядившейся в пестрое нелепое платье, и вдруг увидел перед собой изящную женщину, полную достоинства, прекрасно державшуюся в седле. Эдуард был озадачен. До этого он нисколько не сомневался в том, что она самозванка. Но ведь самозванки не могут держаться в седле точно аристократки… И взгляд у них совсем не такой…
– Я думаю, ваш брат прав, – подал голос доктор Уильямс.
– Меня не интересует, что вы думаете! – вспылила Эми. – Клара моя подруга, и ее семья нуждается в помощи.
– Я не говорил, что не следует им помогать. Но здесь очень опасно, а вы так молоды…
– Но не так глупа, как вам кажется. И я не позволю поучать меня.
– Я вас и не поучаю. Но если бы вы спокойно выслушали…
– Не желаю слушать, что вы…
– Тихо! – рявкнул граф, и спор мигом прекратился.
Эдуард вздохнул и запустил пальцы в волосы. Конечно же, сестра очень рисковала, отъехав так далеко от дома, но граф знал, что спорить с ней бесполезно. Он повернулся к Сабрине:
– Мисс Уинтроп, что здесь, собственно, происходит?
Рина если и удивилась, что граф обратился к ней с вопросом, то не подала виду. Она, не теряя самообладания, объяснила, куда они направляются и с какой целью. Граф же, глядя на нее, невольно восхищался ее умением владеть собой.
– И я от всей души поддерживаю вашу сестру, – сказала в заключение Рина.
Эдуард бросил взгляд на Эми. Ей было всего пять лет, когда их родители погибли в дорожной аварии, и Эдуард, всю жизнь опекавший сестру, испытывал к ней отцовские чувства. Избалованная очаровательная малышка превратилась в женщину с добрым сердцем. Граф понял, что у него есть все основания гордиться сестрой. Снова повернувшись к Рине, он тихо проговорил:
– Похоже, мисс Уинтроп, мы сходимся во мнениях. По крайней мере, по одному вопросу.
Сабрина в изумлении уставилась на графа. Он мысленно улыбнулся – наконец-то эта женщина утратила самообладание. И тут она поджала губы, а потом робко, неуверенно улыбнулась. Улыбка эта была такой искренней, такой естественной, что граф вновь невольно восхитился ею. Возможно, она не обладала красотой его сестры, но в ней было нечто… чрезвычайно привлекательное…
«Нет в ней ничего особенного, – убеждал себя граф. – К тому же она самозванка, мошенница, обманувшая моих близких. Теперь она и меня хочет обмануть…»
Натянув поводья, граф повернулся к юному конюху.
– Тоби, возвращайся в Рейвенсхолд. Мы с доктором Уильямсом проводим леди в деревню. Но чтобы это больше не повторялось. – Он повернулся к сестре, нахмурился. – Эми, я одобряю твои действия. Но помогать надо иначе. Ты меня поняла?
– Но…
– Ты поняла?
Губы Эми задрожали, однако она промолчала и направила коня в сторону деревни. Граф устыдился своей резкости, но тоже промолчал – ведь он отвечает за безопасность сестры.
Семья Клары жила в маленьком, но чистеньком домике. Мебель была накрыта кружевными салфетками, а на подоконниках стояли горшки с цветами. У Рины комок к горлу подкатил – этот уютный домик так походил на тот, где прошло ее детство! Клара оказалась милой застенчивой девушкой, и Сабрина невольно подумала: как же бессердечен мужчина, который ее бросил. Она отвела Эми в сторонку и спросила, есть ли надежда на то, что молодой человек Клары сделает ей предложение. Эми печально покачала головой.
– Клара отказалась назвать его имя. Даже мне не сказала. Но кое-что наводит меня на мысль, что он – человек знатный и не хочет иметь с ней ничего общего.
Было очевидно: Эми и ее бывшая горничная действительно привязаны друг к другу, и эта дружба не могла не вызывать восхищения. В какой-то момент Рине показалось, что даже доктор Уильямс поглядывает на Эми с одобрением. Впрочем, это продолжалось недолго. Когда они отправились обратно в Рейвенсхолд, Эми и Чарльз снова затеяли спор. Сабрина, не желавшая их слушать, немного отстала.
– Эти двое ссорятся, словно муж с женой, – раздался рядом с ней мужской голос.
Сабрина вздрогнула от неожиданности – ведь граф остался в деревне, чтобы позаботиться о каком-то ремонте. Она не ожидала, что он так быстро их нагонит, и теперь растерялась, не зная; Как ответить. Поэтому сказала первое, что пришло в голову:
– А вы невысокого мнения о супружестве, милорд…
Рина в ужасе прикусила язык – ее замечание оказалось на редкость опрометчивым, ведь Эми рассказывала ей о семейной трагедии графа. Но если лорд Тревелин и нашел в ее словах некий скрытый смысл, то не подал виду. Бросив взгляд на Рину, он проговорил:
– Я невысокого мнения о многих вещах, мисс Уинтроп. Я… ох, полегче, Брут.
Граф осадил своего норовистого коня. Сабрина посмотрела на него с удивлением:
– Вы назвали своего коня в честь римского… предателя?
– Или римского патриота, если считать Цезаря тираном, – ответил он, поглаживая по шее своего гунтера. – Вижу, вы знакомы с древней историей, мисс Уинтроп, А я-то думал, что вы лучше разбираетесь в Библии. Ведь вас воспитали миссионеры.
Рина почувствовала подвох в его словах.
– У нас в доме любили всякую литературу. Как и у вас, мне кажется. Или вы из тех мужчин, которые считают, что женщинам не следует давать образование?
Граф с усмешкой взглянул на собеседницу:
– Напротив, я очень уважаю образованных женщин. Поэтому дочь обучают вместе с сыном. Я не хочу, чтобы она выросла скучающей пустышкой. Но мы говорили о вас, мисс Уинтроп, о вашем удивительно разностороннем образовании. Вы, например, прекрасная наездница, прекрасно держитесь в седле.
– Благодарю вас, – ответила Рина, удивленная неожиданным комплиментом.
– Это просто удивительно… – с непринужденным видом продолжал граф. – Ведь вы в детстве не любили лошадей.
Проклятие! Ей не следовало принимать его комплименты за чистую монету.
– Было глупо с моей стороны не любить их, правда? Лошади гораздо честнее некоторых людей.
Лорд Тревелин снова усмехнулся:
– Полагаю, вы имеете в виду и меня…
– Я вас слишком плохо знаю, чтобы утверждать подобное, милорд. Но мне в жизни многое довелось испытать. Это, должно быть, повлияло на мои взгляды и суждения.
Их взгляды встретились. Его серые глаза оставались все такими же проницательными, но Рине показалось, что она уловила в них намек на сострадание. Граф вздохнул и окинул взглядом залитый солнцем луг.
– Полагаю, с момента нашей первой встречи вы впервые сказали правду, – проговорил он вполголоса.
Рина промолчала. Она старалась не смотреть на графа, но вопреки своей воле то и дело поглядывала в его сторону. На нем были лосины из оленьей кожи и черная куртка, но простота костюма лишь подчеркивала аристократизм его облика. Волосы графа взъерошил и растрепал ветер, но беспорядок в прическе был ему к лицу. Его черты казались слишком резкими, так что едва ли можно было назвать лорда красивым, но Рина испытывала какое-то странное влечение к этому человеку.
Черный гунтер графа казался Рине прекраснейшим из животных. Любой другой испытывал бы затруднения, сидя на таком рослом и беспокойном коне, но граф подчинял жеребца своей воле без видимых усилий – едва заметным движением кисти. Рина взглянула на его руки, на его изящные длинные пальцы. Когда-то давным-давно, отец сказал ей, что разница между плохим наездником и хорошим заключается именно в руках. У Тревелина были замечательные руки, вне всякого сомнения…
Баритон графа, казалось, оглушил ее.
– Вы были со мной откровенны, поэтому и я буду с вами откровенен. Вы добились удивительных успехов и убедили моих домашних в том, что вы – моя кузина, воскресшая из мертвых. В каком-то смысле я даже восхищаюсь тем, с какой ловкостью вы все это проделали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29