И все же, подумала девушка, не помешает прочитать дополнительную покаянную молитву на завтрашней воскресной службе.
Воскресенье…
Рина снова склонилась над книгой, но вместо букв и слов видела яркие глаза Квина, После встречи на кладбище она старалась не думать о старом друге отца, но тщетно. То и дело Рина ловила себя на том, что вспоминает о загадочном предложении Квина и размышляет о неизвестном «дельце», которое, как он утверждал, обогатит их обоих.
Эти размышления чрезвычайно раздражали Сабрину, ведь она считала себя благоразумной девушкой, – она обязана была проявлять благоразумие при таком отце, как Дэниел Мерфи. После смерти матери Рина сразу повзрослела – сама готовила и вела хозяйство в доме, а ее убитый горем отец напивался до бесчувственного состояния. Жизнь не очень изменилась и после того, как Дэниел вновь женился, – только дом стал больше, и запои отца стали более длительными. Сабрина не была склонна предаваться мечтам и фантазировать, не полагалась на счастливый случай. Она считала себя весьма здравомыслящей девушкой и прекрасно знала, что ее ждет самая обычная, самая заурядная жизнь.
Так почему же она вдруг стала мечтать о загородном особняке с цветами в саду, живыми изгородями и норовистыми лошадьми?
Сабрина потерла глаза. Она просто очень устала, вот в чем все дело. Смерть отца и внезапное появление мистера Квина. – это для нее слишком много. Но уже завтра он уедет, и все кончится. Девушка захлопнула книгу и поставила ее на полку рядом с другими, оставшимися ей в наследство от матери. Всему в жизни свое место, как, например, этим книгам, аккуратно стоящим на полке. А ее место – это должность незамужней учительницы в школе для юных леди в Хэмптоне.
Сабрина, задумавшись, не заметила, как прошло более четверти часа, поэтому поспешила спуститься. Лестница была узкой и крутой, не очень-то удобной, но, желая хоть как-то ее украсить, какой-то плотник с богатым воображением вырезал фигурки на краю каждой ступеньки. За долгие годы многие фигурки утратили первоначальный вид, но Сабрине все же удавалось различить хвост взъерошенного попугая или морковку во рту вислоухого зайца.
Когда двенадцатилетняя Рина впервые оказалась в этом доме, она развлекалась тем, что давала имя каждому из персонажей и придумывала про них истории. Прошло шесть лет, но она прекрасно помнила, что кролик получил имя Ватная Голова, и у него была аллергия на морковку, а у попугая Наполеона были рубиновые перья, и он был тщеславен, словно павлин. Через месяц Сабрина навсегда простится с этим домом и со всеми неприятными воспоминаниями, но с этими фигурками на ступеньках ей будет грустно расставаться.
Девушка была так поглощена разглядыванием ступенек под ногами, что не заметила тень у подножия лестницы, пока не уткнулась в чей-то толстый живот. И тут же ее подхватили пухлые влажные руки.
– Надо смотреть, куда идешь, сестра Сабрина.
Сабрина вздрогнула, услышав голос сводного брата. Она почувствовала запах спиртного и застарелый запах сигар, пропитавший лацканы его модного сюртука. Однако изысканная одежда нисколько не красила этого самовлюбленного и неприятного человека. Брезгливо поморщившись, она отстранила его и попыталась пройти мимо.
– Прекрати, Альберт. Дай мне пройти.
– Но, сестра, разве так разговаривают с человеком, который всего лишь хочет… помочь?
Щеки девушки залились румянцем. Сабрина прекрасно знала, как Альберт «помог» большинству горничных пансиона, в том числе и бедняжке Китти, которую два месяца назад выгнали без рекомендаций. Мачеха наняла Китти за гроши из-за ее юного возраста, но девушка оказалась работящей и заслужила уважение Рины. К несчастью, милая и доверчивая Китти по уши влюбилась в Альберта.
В ту ночь, когда Китти ушла, она поделилась с Сабриной своим счастьем – у нее будет ребенок. Рина узнала об этом первая, Китти еще ничего не говорила Альберту, но ни капельки не сомневалась, что хозяин, как она его называла, женится на ней. Девушка опустила глаза и покраснела, словно новобрачная.
– Мисс Сабрина, я была бы так рада, если бы вы стали моей подружкой на свадьбе.
А всего через несколько минут Китти снова оказалась в комнате Рины. Горько рыдая, она собирала свои пожитки. Очевидно, хозяин все отрицал и потребовал, чтобы «эта лгунья» была уволена. В последний раз Рина видела Китти из окна: маленькая и жалкая фигурка брела по темным булыжникам лондонской улицы, и дыхание девушки в холодном воздухе декабрьской ночи превращалось в бледные облачка пара. Не прошло и недели, как Альберт переключился на Тилли.
Теперь, кажется, младшая горничная ему тоже надоела.
– Ты пьян, – снова поморщилась Сабрина. – Дай мне пройти.
Альберт ухмыльнулся.
– Не понимаю, почему ты так нос задираешь. Твой папаша тоже был любитель выпить.
Сабрину охватила ярость. Да, ее отец действительно возвращался домой чаще пьяным, чем трезвым, но даже в, худшие дни он никогда не обращался с женщиной без должного уважения. Она сжала кулаки.
– Дай мне пройти!
Альберт вздрогнул, побледнел. Возможно, он не уважал Сабрину, но, конечно же, опасался ее горячего нрава. Как большинство грубиянов, Альберт был в душе трусом, к тому же он знал, что кулачки у Рины довольно крепкие – ему не раз доставалось от сводной сестры. Альберт попятился и отступил в сторону, пропуская Сабрину. Она, не оглядываясь, быстро зашагала по коридору. Уже заворачивая за угол, услышала, как он злобно прошипел:
– Ты свое еще получишь, тварь. Клянусь Богом, получишь.
Сабрина прошла по пыльному холлу, ведущему к приоткрытой двери гостиной. Когда-то этот холл выглядел совсем иначе: дубовый потолок и стены были, как и лестница, украшены резьбой, но с годами стены пожелтели и покрылись пятнами, а некогда изящная резьба потемнела, и на ней появились царапины. Юджиния Тремейн приобрела этот дом вскоре после того, как пришло известие, что ее первый муж пропал без вести во время битвы в Пиренеях. В округе все знали, что сержант Тремейн оставил вдову и сына достаточно обеспеченными, и потому никто не сомневался, что она восстановит старый дом и он обретет свое прежнее великолепие.
Однако вдова, вложив в ремонт дома лишь самый минимум средств, стала сдавать четыре лишние комнаты любому, кто мог заплатить. В округе гадали: что она делала с деньгами? Но лишь одно можно было утверждать: Юджиния не тратила деньги на ремонт. С пуританской аккуратностью она сдавала комнаты лишь богобоязненным семействам и грозила им гневом Божьим и преследованиями по закону, если они пропускали сроки платежей. Только один раз в жизни хозяйка изменила своим железным правилам – когда скандально известный игрок с хорошо подвешенным языком и обаятельной улыбкой пришел узнать, нельзя ли снять комнату для себя и своей юной дочери…
– Сабрина! Я слышала твои шаги!
Возможно, мачеха с годами стала плохо видеть, но слух у нее был не хуже, чем у кошки. Расправив плечи, Сабрина вошла в гостиную и закрыла за собой тяжелую дверь. Она прошла по вытертому ковру и подошла к камину, в котором угли едва тлели, поэтому в комнате было довольно прохладно. Девушка невольно поморщилась, уловив кисловатый запах дешевого лампового масла, которым предпочитала пользоваться вдова, жалевшая денег на чисто горевшие, но более дорогие восковые свечи. Во всем, что не касалось Альберта, мачеха Рины была экономной до скупости.
Вдова оторвалась от своих бухгалтерских книг и посмотрела на девушку поверх пенсне.
– Ты опоздала.
Эти суровые слова не походили на приветствие, но Рина давно поняла, что большего она не дождется. Перед мысленным взором девушки на мгновение возник прекрасный образ ее матери, ее чудесная лучистая улыбка, совершенно не походившая на кислую мину мачехи. Сердце Рины заныло, но она, подавив эту боль, присела на стул, стоящий у камина.
– Простите, матушка. Меня… задержали.
– Ничуть не удивляюсь. Тилли сказала, что ты уткнулась носом в одну из своих глупых книг, – с ядовитой усмешкой заметила Юджиния Мерфи. Произношение вдовы выдавало ее принадлежность к низшему классу, хотя она старалась говорить как леди.
Рина побледнела. Книги – это все, что осталось у нее из вещей матери, и она очень ими дорожила. Девушка сидела, сложив руки на коленях, и машинально теребила свою черную шерстяную юбку. «Не обращай внимания, Рина, детка. Не обращай внимания».
Расценив ее молчание как проявление покорности, мачеха самодовольно усмехнулась. Она встала из-за стола, подошла поближе к огню и уселась на стул напротив Рины. Отблески пламени скользнули по темной блестящей ткани поношенного траурного платья, и Сабрина невольно задалась вопросом: не это ли платье она носила после гибели своего первого мужа?
– Я, кажется, с тобой разговариваю! Вот в чем твоя беда – витаешь в облаках, когда надо уладить практические вопросы.
– Практические вопросы?
– Речь идет о твоем будущем. Смерть твоего отца – тяжкий удар для всех нас, – проговорила вдова, но в ее голосе не было скорби. – Однако ты должна понимать: теперь у меня нет никаких обязательств по отношению к тебе. По закону я имею право выставить тебя за дверь, но я слишком милосердна, чтобы так поступить.
«И ты потеряешь свою лучшую бесплатную служанку». Рина подумала о письме из хэмптонской школы, которое надежно спрятала в ящике комода, о письме, о котором мачеха еще не знала.
– Это делает вам честь, матушка, но вам не стоит за меня беспокоиться.
– Ты упрямая и своенравная девушка. Тебя надо держать в руках. Влияние человека положительного и богобоязненного – вот единственное, что может спасти тебя. И поэтому я решила, что ты должна выйти замуж.
Если бы мачеха велела ей отрастить крылья и взлететь, Рина удивилась бы гораздо меньше.
– Но ведь у меня никого нет… Я хочу сказать, что никогда…
Сабрина замолчала, внезапно почувствовав себя восьмилетней девочкой. Было время, когда она мечтала о замужестве и о маленьком домике, полном детского смеха, мечтала о теплой улыбке любимого и о прочих замечательных вещах, Но она могла лишь мечтать…
– Я некрасивая, – заявила Сабрина. – Вы сами мне не раз об этом говорили. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь меня полюбил.
Вдова Мерфи наклонилась, взяла кочергу и принялась яростно ворошить угли в камине.
– Любовь не имеет никакого отношения к браку, моя милая. Любовь – мыльный пузырь, струйка дыма на ветру, в ней нет ничего настоящего. Любовь долго не продлится, нет, не продлится. А когда она умрет, ты останешься ни с чем.
В красном отсвете тлеющих углей Рина увидела в глазах мачехи печаль, которую никогда прежде не замечала, даже не подозревала о ней. Всему Чипсайду было известно, что Дэниел Мерфи ухаживал за вдовой и женился на ней ради денег. Но теперь Рина поняла: кое-кто об этом не знал, во всяком случае, сначала. Девушка, наклонившись, положила свою тонкую руку на сухие костлявые пальцы мачехи.
– Мне очень жаль, матушка. Я не знала…
– Не пытайся очаровать меня, милая девушка. Я знаю твою душу, она такая же порочная, как душа твоего ленивого отца. Чем скорее богобоязненный супруг возьмет тебя в руки, тем лучше, – Она положила кочергу, громко лязгнув ею о металлический экран камина. – Ты выйдешь замуж за Альберта еще до конца этого месяца.
Глава 2
– За Альберта? – пробормотала изумленная Сабрина. – Но вы ведь не имеете в виду моего сводного брата?
– А почему бы и нет? Мой Берти стоит вдвое больше любого мужчины на этой улице.
Девушка во все глаза смотрела на мачеху, спрашивая себя: уж не лишилась ли она рассудка из-за смерти мужа?
– Вы должны знать… вы должны понимать… – Рина осеклась. Взяв себя в руки, снова заговорила: – Альберт не питает ко мне никаких чувств.
– Чепуха. Берти просто не из тех, у кого душа нараспашку. На днях он сказал мне, что очень к тебе привязался.
Сабрина невольно вздрогнула, вспомнив недавнюю встречу с пьяным Альбертом. Тогда она решила, что он просто слишком много выпил. Но теперь она расценивала его поведение совершенно иначе.
Возможно, Альберт жестокий и самодовольный человек, но он не глупец. Он знает, что завязки кошелька держит в своих руках мать, и вполне готов сделать все, что потребуется, чтобы заставить ее развязать их. Если его мать хочет, чтобы он женился на ней, значит, он женится. А она окажется в ловушке и останется в доме вдовы до самой смерти, будет носить имя Альберта и делить с ним постель… Сабрина вскочила со стула.
– Благодарю за заботу, но я не могу выйти за вашего сына. Никогда.
Мачеха прищурилась.
– Посмотри в зеркало, девушка. Не похоже, чтобы кто-то еще попросил твоей руки.
Рина вздрогнула, удивленная тем, что подобные слова все еще могут ее ранить.
– Я знаю, что не пользуюсь особым успехом, – медленно проговорила она, стараясь не выдать своей боли. – Поэтому предприняла шаги, чтобы обеспечить себе будущее, устроить жизнь так, чтобы моя заурядная внешность не имела значения.
– Будущее? В каком качестве? Устроишься посудомойкой? – презрительно фыркнула мачеха. – Или, может, ты хочешь попросить помощи у деда?
Рину охватил гнев. Во время одного из запоев отец опрометчиво рассказал мачехе о смерти своей первой жены – как Кейти заразилась корью, ухаживая за больными их прихода. Когда ей стало хуже, отец написал лорду Пулу и попросил денег, чтобы увезти жену в более теплые края, где она могла бы поправиться. Потом написал еще раз, обещая вернуть эти деньги, сдаться ирландским властям, сделать все, что угодно лорду Пулу, если он поможет своей дочери. Но вельможа не ответил ни на одно письмо, и в конце концов Кейти умерла, унеся с собой в могилу нерожденного брата Рины. Когда она вспоминала ту ужасную ночь, у нее все еще болело сердце.
Теперь вдова воспользовалась рассказом о равнодушии ее деда, чтобы поиздеваться над ней. Рина вскинула голову и смело встретила взгляд мачехи.
– Я согласилась занять должность учительницы в Суссексе, – заявила она и испытала редкое удовольствие, глядя на ошеломленную мачеху. – Скоро я уеду отсюда.
Миссис Мерфи поднялась и схватилась за каминную полку, словно старалась удержаться на ногах.
– Ты испорченная, неблагодарная девчонка. Неужели ты можешь просто так уехать?! После всего, что я для тебя сделала…
– Вы для меня ничего не сделали! – закричала Рина. – Вы обращались со мной как со служанкой, а не как с дочерью. Я от вас не слышала ни одного доброго слова.
– Берегись, девчонка, – прошипела мачеха, по-прежнему держась за каминную полку.
Ирландская кровь Рины вскипела. Годами она скрывала свои чувства, подавляла обиду и гнев ради отца. Но отец умер, и теперь эта женщина утратила власть над ней.
– Вы сказали, что после смерти папы у вас нет обязательств по отношению ко мне. Так вот, а у меня не осталось обязательств по отношению к вам. Найдите другую девушку, которая согласится выйти за вашего отвратительного сына. А я покидаю этот дом!
Сабрина расправила плечи и уверенной походкой вышла из гостиной. Впервые за все время, проведенное в этом пыльном старом доме, она почувствовала себя победительницей.
После ухода девушки мачеха схватила кочергу и обрушила ее на тлеющие в камине угли. Тонкие губы вдовы кривились в злобной усмешке.
– Бесполезно! – Сабрина откинула тяжелое одеяло.
Серебристый лунный свет струился в крошечное окошко, и было очевидно, что рассвета ждать еще долго. Девушка ворочалась в постели час за часом. Наконец поднялась и, накинув на плечи шаль, босиком подошла к окну.
– Сегодня мне поспать не удастся.
Покинув гостиную вдовы, Сабрина прошла прямо к себе в комнату и упаковала свои вещи, оставила только потрепанную книгу псалмов, подаренную ей родителями в день конфирмации. Затем, забравшись в постель, раскрыла томик в надежде найти слова утешения. Но в глаза сразу бросились строчки, полные отчаяния и грозного предупреждения: «Они отточили язык, словно у змеи; яд гадюки таится на губах их».
Рина поежилась и посмотрела в окно, покрытое морозными узорами. Ночной ветер выл за окном, словно погибшая душа. Девушка собрала шерстяную шаль у горла, чувствуя, как холод ползет по спине, холод, не имеющий ничего общего с зимней стужей. Рина не верила в приметы и предзнаменования, как не верила и в Леди Удачу, но сейчас ей казалось, что весь мир ополчился против нее, чтобы не пустить в новую жизнь…
Скрипнула половица. Рина оглянулась и, не увидев ничего, кроме теней, мысленно обругала, себя за трусость. Это всего лишь ветер задувает в щели. Вдова дождется, когда дом обрушится прямо ей на голову. Представив старую гарпию, засыпанную обломками, Рина невольно улыбнулась. Она со вздохом прижалась щекой к заиндевевшему стеклу, наслаждаясь приятным холодком. В одном вдова была права: она не обладала ни красотой, ни состоянием, так что сомнительно, чтобы кто-либо захотел взять ее в жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Воскресенье…
Рина снова склонилась над книгой, но вместо букв и слов видела яркие глаза Квина, После встречи на кладбище она старалась не думать о старом друге отца, но тщетно. То и дело Рина ловила себя на том, что вспоминает о загадочном предложении Квина и размышляет о неизвестном «дельце», которое, как он утверждал, обогатит их обоих.
Эти размышления чрезвычайно раздражали Сабрину, ведь она считала себя благоразумной девушкой, – она обязана была проявлять благоразумие при таком отце, как Дэниел Мерфи. После смерти матери Рина сразу повзрослела – сама готовила и вела хозяйство в доме, а ее убитый горем отец напивался до бесчувственного состояния. Жизнь не очень изменилась и после того, как Дэниел вновь женился, – только дом стал больше, и запои отца стали более длительными. Сабрина не была склонна предаваться мечтам и фантазировать, не полагалась на счастливый случай. Она считала себя весьма здравомыслящей девушкой и прекрасно знала, что ее ждет самая обычная, самая заурядная жизнь.
Так почему же она вдруг стала мечтать о загородном особняке с цветами в саду, живыми изгородями и норовистыми лошадьми?
Сабрина потерла глаза. Она просто очень устала, вот в чем все дело. Смерть отца и внезапное появление мистера Квина. – это для нее слишком много. Но уже завтра он уедет, и все кончится. Девушка захлопнула книгу и поставила ее на полку рядом с другими, оставшимися ей в наследство от матери. Всему в жизни свое место, как, например, этим книгам, аккуратно стоящим на полке. А ее место – это должность незамужней учительницы в школе для юных леди в Хэмптоне.
Сабрина, задумавшись, не заметила, как прошло более четверти часа, поэтому поспешила спуститься. Лестница была узкой и крутой, не очень-то удобной, но, желая хоть как-то ее украсить, какой-то плотник с богатым воображением вырезал фигурки на краю каждой ступеньки. За долгие годы многие фигурки утратили первоначальный вид, но Сабрине все же удавалось различить хвост взъерошенного попугая или морковку во рту вислоухого зайца.
Когда двенадцатилетняя Рина впервые оказалась в этом доме, она развлекалась тем, что давала имя каждому из персонажей и придумывала про них истории. Прошло шесть лет, но она прекрасно помнила, что кролик получил имя Ватная Голова, и у него была аллергия на морковку, а у попугая Наполеона были рубиновые перья, и он был тщеславен, словно павлин. Через месяц Сабрина навсегда простится с этим домом и со всеми неприятными воспоминаниями, но с этими фигурками на ступеньках ей будет грустно расставаться.
Девушка была так поглощена разглядыванием ступенек под ногами, что не заметила тень у подножия лестницы, пока не уткнулась в чей-то толстый живот. И тут же ее подхватили пухлые влажные руки.
– Надо смотреть, куда идешь, сестра Сабрина.
Сабрина вздрогнула, услышав голос сводного брата. Она почувствовала запах спиртного и застарелый запах сигар, пропитавший лацканы его модного сюртука. Однако изысканная одежда нисколько не красила этого самовлюбленного и неприятного человека. Брезгливо поморщившись, она отстранила его и попыталась пройти мимо.
– Прекрати, Альберт. Дай мне пройти.
– Но, сестра, разве так разговаривают с человеком, который всего лишь хочет… помочь?
Щеки девушки залились румянцем. Сабрина прекрасно знала, как Альберт «помог» большинству горничных пансиона, в том числе и бедняжке Китти, которую два месяца назад выгнали без рекомендаций. Мачеха наняла Китти за гроши из-за ее юного возраста, но девушка оказалась работящей и заслужила уважение Рины. К несчастью, милая и доверчивая Китти по уши влюбилась в Альберта.
В ту ночь, когда Китти ушла, она поделилась с Сабриной своим счастьем – у нее будет ребенок. Рина узнала об этом первая, Китти еще ничего не говорила Альберту, но ни капельки не сомневалась, что хозяин, как она его называла, женится на ней. Девушка опустила глаза и покраснела, словно новобрачная.
– Мисс Сабрина, я была бы так рада, если бы вы стали моей подружкой на свадьбе.
А всего через несколько минут Китти снова оказалась в комнате Рины. Горько рыдая, она собирала свои пожитки. Очевидно, хозяин все отрицал и потребовал, чтобы «эта лгунья» была уволена. В последний раз Рина видела Китти из окна: маленькая и жалкая фигурка брела по темным булыжникам лондонской улицы, и дыхание девушки в холодном воздухе декабрьской ночи превращалось в бледные облачка пара. Не прошло и недели, как Альберт переключился на Тилли.
Теперь, кажется, младшая горничная ему тоже надоела.
– Ты пьян, – снова поморщилась Сабрина. – Дай мне пройти.
Альберт ухмыльнулся.
– Не понимаю, почему ты так нос задираешь. Твой папаша тоже был любитель выпить.
Сабрину охватила ярость. Да, ее отец действительно возвращался домой чаще пьяным, чем трезвым, но даже в, худшие дни он никогда не обращался с женщиной без должного уважения. Она сжала кулаки.
– Дай мне пройти!
Альберт вздрогнул, побледнел. Возможно, он не уважал Сабрину, но, конечно же, опасался ее горячего нрава. Как большинство грубиянов, Альберт был в душе трусом, к тому же он знал, что кулачки у Рины довольно крепкие – ему не раз доставалось от сводной сестры. Альберт попятился и отступил в сторону, пропуская Сабрину. Она, не оглядываясь, быстро зашагала по коридору. Уже заворачивая за угол, услышала, как он злобно прошипел:
– Ты свое еще получишь, тварь. Клянусь Богом, получишь.
Сабрина прошла по пыльному холлу, ведущему к приоткрытой двери гостиной. Когда-то этот холл выглядел совсем иначе: дубовый потолок и стены были, как и лестница, украшены резьбой, но с годами стены пожелтели и покрылись пятнами, а некогда изящная резьба потемнела, и на ней появились царапины. Юджиния Тремейн приобрела этот дом вскоре после того, как пришло известие, что ее первый муж пропал без вести во время битвы в Пиренеях. В округе все знали, что сержант Тремейн оставил вдову и сына достаточно обеспеченными, и потому никто не сомневался, что она восстановит старый дом и он обретет свое прежнее великолепие.
Однако вдова, вложив в ремонт дома лишь самый минимум средств, стала сдавать четыре лишние комнаты любому, кто мог заплатить. В округе гадали: что она делала с деньгами? Но лишь одно можно было утверждать: Юджиния не тратила деньги на ремонт. С пуританской аккуратностью она сдавала комнаты лишь богобоязненным семействам и грозила им гневом Божьим и преследованиями по закону, если они пропускали сроки платежей. Только один раз в жизни хозяйка изменила своим железным правилам – когда скандально известный игрок с хорошо подвешенным языком и обаятельной улыбкой пришел узнать, нельзя ли снять комнату для себя и своей юной дочери…
– Сабрина! Я слышала твои шаги!
Возможно, мачеха с годами стала плохо видеть, но слух у нее был не хуже, чем у кошки. Расправив плечи, Сабрина вошла в гостиную и закрыла за собой тяжелую дверь. Она прошла по вытертому ковру и подошла к камину, в котором угли едва тлели, поэтому в комнате было довольно прохладно. Девушка невольно поморщилась, уловив кисловатый запах дешевого лампового масла, которым предпочитала пользоваться вдова, жалевшая денег на чисто горевшие, но более дорогие восковые свечи. Во всем, что не касалось Альберта, мачеха Рины была экономной до скупости.
Вдова оторвалась от своих бухгалтерских книг и посмотрела на девушку поверх пенсне.
– Ты опоздала.
Эти суровые слова не походили на приветствие, но Рина давно поняла, что большего она не дождется. Перед мысленным взором девушки на мгновение возник прекрасный образ ее матери, ее чудесная лучистая улыбка, совершенно не походившая на кислую мину мачехи. Сердце Рины заныло, но она, подавив эту боль, присела на стул, стоящий у камина.
– Простите, матушка. Меня… задержали.
– Ничуть не удивляюсь. Тилли сказала, что ты уткнулась носом в одну из своих глупых книг, – с ядовитой усмешкой заметила Юджиния Мерфи. Произношение вдовы выдавало ее принадлежность к низшему классу, хотя она старалась говорить как леди.
Рина побледнела. Книги – это все, что осталось у нее из вещей матери, и она очень ими дорожила. Девушка сидела, сложив руки на коленях, и машинально теребила свою черную шерстяную юбку. «Не обращай внимания, Рина, детка. Не обращай внимания».
Расценив ее молчание как проявление покорности, мачеха самодовольно усмехнулась. Она встала из-за стола, подошла поближе к огню и уселась на стул напротив Рины. Отблески пламени скользнули по темной блестящей ткани поношенного траурного платья, и Сабрина невольно задалась вопросом: не это ли платье она носила после гибели своего первого мужа?
– Я, кажется, с тобой разговариваю! Вот в чем твоя беда – витаешь в облаках, когда надо уладить практические вопросы.
– Практические вопросы?
– Речь идет о твоем будущем. Смерть твоего отца – тяжкий удар для всех нас, – проговорила вдова, но в ее голосе не было скорби. – Однако ты должна понимать: теперь у меня нет никаких обязательств по отношению к тебе. По закону я имею право выставить тебя за дверь, но я слишком милосердна, чтобы так поступить.
«И ты потеряешь свою лучшую бесплатную служанку». Рина подумала о письме из хэмптонской школы, которое надежно спрятала в ящике комода, о письме, о котором мачеха еще не знала.
– Это делает вам честь, матушка, но вам не стоит за меня беспокоиться.
– Ты упрямая и своенравная девушка. Тебя надо держать в руках. Влияние человека положительного и богобоязненного – вот единственное, что может спасти тебя. И поэтому я решила, что ты должна выйти замуж.
Если бы мачеха велела ей отрастить крылья и взлететь, Рина удивилась бы гораздо меньше.
– Но ведь у меня никого нет… Я хочу сказать, что никогда…
Сабрина замолчала, внезапно почувствовав себя восьмилетней девочкой. Было время, когда она мечтала о замужестве и о маленьком домике, полном детского смеха, мечтала о теплой улыбке любимого и о прочих замечательных вещах, Но она могла лишь мечтать…
– Я некрасивая, – заявила Сабрина. – Вы сами мне не раз об этом говорили. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь меня полюбил.
Вдова Мерфи наклонилась, взяла кочергу и принялась яростно ворошить угли в камине.
– Любовь не имеет никакого отношения к браку, моя милая. Любовь – мыльный пузырь, струйка дыма на ветру, в ней нет ничего настоящего. Любовь долго не продлится, нет, не продлится. А когда она умрет, ты останешься ни с чем.
В красном отсвете тлеющих углей Рина увидела в глазах мачехи печаль, которую никогда прежде не замечала, даже не подозревала о ней. Всему Чипсайду было известно, что Дэниел Мерфи ухаживал за вдовой и женился на ней ради денег. Но теперь Рина поняла: кое-кто об этом не знал, во всяком случае, сначала. Девушка, наклонившись, положила свою тонкую руку на сухие костлявые пальцы мачехи.
– Мне очень жаль, матушка. Я не знала…
– Не пытайся очаровать меня, милая девушка. Я знаю твою душу, она такая же порочная, как душа твоего ленивого отца. Чем скорее богобоязненный супруг возьмет тебя в руки, тем лучше, – Она положила кочергу, громко лязгнув ею о металлический экран камина. – Ты выйдешь замуж за Альберта еще до конца этого месяца.
Глава 2
– За Альберта? – пробормотала изумленная Сабрина. – Но вы ведь не имеете в виду моего сводного брата?
– А почему бы и нет? Мой Берти стоит вдвое больше любого мужчины на этой улице.
Девушка во все глаза смотрела на мачеху, спрашивая себя: уж не лишилась ли она рассудка из-за смерти мужа?
– Вы должны знать… вы должны понимать… – Рина осеклась. Взяв себя в руки, снова заговорила: – Альберт не питает ко мне никаких чувств.
– Чепуха. Берти просто не из тех, у кого душа нараспашку. На днях он сказал мне, что очень к тебе привязался.
Сабрина невольно вздрогнула, вспомнив недавнюю встречу с пьяным Альбертом. Тогда она решила, что он просто слишком много выпил. Но теперь она расценивала его поведение совершенно иначе.
Возможно, Альберт жестокий и самодовольный человек, но он не глупец. Он знает, что завязки кошелька держит в своих руках мать, и вполне готов сделать все, что потребуется, чтобы заставить ее развязать их. Если его мать хочет, чтобы он женился на ней, значит, он женится. А она окажется в ловушке и останется в доме вдовы до самой смерти, будет носить имя Альберта и делить с ним постель… Сабрина вскочила со стула.
– Благодарю за заботу, но я не могу выйти за вашего сына. Никогда.
Мачеха прищурилась.
– Посмотри в зеркало, девушка. Не похоже, чтобы кто-то еще попросил твоей руки.
Рина вздрогнула, удивленная тем, что подобные слова все еще могут ее ранить.
– Я знаю, что не пользуюсь особым успехом, – медленно проговорила она, стараясь не выдать своей боли. – Поэтому предприняла шаги, чтобы обеспечить себе будущее, устроить жизнь так, чтобы моя заурядная внешность не имела значения.
– Будущее? В каком качестве? Устроишься посудомойкой? – презрительно фыркнула мачеха. – Или, может, ты хочешь попросить помощи у деда?
Рину охватил гнев. Во время одного из запоев отец опрометчиво рассказал мачехе о смерти своей первой жены – как Кейти заразилась корью, ухаживая за больными их прихода. Когда ей стало хуже, отец написал лорду Пулу и попросил денег, чтобы увезти жену в более теплые края, где она могла бы поправиться. Потом написал еще раз, обещая вернуть эти деньги, сдаться ирландским властям, сделать все, что угодно лорду Пулу, если он поможет своей дочери. Но вельможа не ответил ни на одно письмо, и в конце концов Кейти умерла, унеся с собой в могилу нерожденного брата Рины. Когда она вспоминала ту ужасную ночь, у нее все еще болело сердце.
Теперь вдова воспользовалась рассказом о равнодушии ее деда, чтобы поиздеваться над ней. Рина вскинула голову и смело встретила взгляд мачехи.
– Я согласилась занять должность учительницы в Суссексе, – заявила она и испытала редкое удовольствие, глядя на ошеломленную мачеху. – Скоро я уеду отсюда.
Миссис Мерфи поднялась и схватилась за каминную полку, словно старалась удержаться на ногах.
– Ты испорченная, неблагодарная девчонка. Неужели ты можешь просто так уехать?! После всего, что я для тебя сделала…
– Вы для меня ничего не сделали! – закричала Рина. – Вы обращались со мной как со служанкой, а не как с дочерью. Я от вас не слышала ни одного доброго слова.
– Берегись, девчонка, – прошипела мачеха, по-прежнему держась за каминную полку.
Ирландская кровь Рины вскипела. Годами она скрывала свои чувства, подавляла обиду и гнев ради отца. Но отец умер, и теперь эта женщина утратила власть над ней.
– Вы сказали, что после смерти папы у вас нет обязательств по отношению ко мне. Так вот, а у меня не осталось обязательств по отношению к вам. Найдите другую девушку, которая согласится выйти за вашего отвратительного сына. А я покидаю этот дом!
Сабрина расправила плечи и уверенной походкой вышла из гостиной. Впервые за все время, проведенное в этом пыльном старом доме, она почувствовала себя победительницей.
После ухода девушки мачеха схватила кочергу и обрушила ее на тлеющие в камине угли. Тонкие губы вдовы кривились в злобной усмешке.
– Бесполезно! – Сабрина откинула тяжелое одеяло.
Серебристый лунный свет струился в крошечное окошко, и было очевидно, что рассвета ждать еще долго. Девушка ворочалась в постели час за часом. Наконец поднялась и, накинув на плечи шаль, босиком подошла к окну.
– Сегодня мне поспать не удастся.
Покинув гостиную вдовы, Сабрина прошла прямо к себе в комнату и упаковала свои вещи, оставила только потрепанную книгу псалмов, подаренную ей родителями в день конфирмации. Затем, забравшись в постель, раскрыла томик в надежде найти слова утешения. Но в глаза сразу бросились строчки, полные отчаяния и грозного предупреждения: «Они отточили язык, словно у змеи; яд гадюки таится на губах их».
Рина поежилась и посмотрела в окно, покрытое морозными узорами. Ночной ветер выл за окном, словно погибшая душа. Девушка собрала шерстяную шаль у горла, чувствуя, как холод ползет по спине, холод, не имеющий ничего общего с зимней стужей. Рина не верила в приметы и предзнаменования, как не верила и в Леди Удачу, но сейчас ей казалось, что весь мир ополчился против нее, чтобы не пустить в новую жизнь…
Скрипнула половица. Рина оглянулась и, не увидев ничего, кроме теней, мысленно обругала, себя за трусость. Это всего лишь ветер задувает в щели. Вдова дождется, когда дом обрушится прямо ей на голову. Представив старую гарпию, засыпанную обломками, Рина невольно улыбнулась. Она со вздохом прижалась щекой к заиндевевшему стеклу, наслаждаясь приятным холодком. В одном вдова была права: она не обладала ни красотой, ни состоянием, так что сомнительно, чтобы кто-либо захотел взять ее в жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29