Граф с отвращением отвернулся. Но тут услышал женский крик.
Пруденс?
Вчера вечером Эми сказала ему, что они с мисс Уинтроп собираются съездить в Сент-Петрок, но ведь они поехали к портнихе, а не в доки… Граф сокрушенно покачал головой. Он ничего не мог с собой поделать. Она вторгалась в его мысли и сны, ему даже чудится ее голос… Граф снова взглянул в сторону рослого моряка и его девицы – и в глаза ему бросились рыжие волосы, которые нельзя было не узнать.
Тревелин не видел женщину – моряк заслонял ее своей могучей спиной, но, заметив пеструю юбку, граф отбросил сомнения. Он пробрался сквозь хохочущую толпу.
– Отпусти ее.
Моряк остановился. Бросив через плечо взгляд, прорычал:
– Найди себе другую девку.
– Ты ошибся.
– Это не я ошибся, приятель, – ухмыльнулся гигант. – Но я с тобой не хочу ссориться – пока. Убирайся. Можешь развлечься с ней после меня.
Граф в ярости схватил моряка за руку.
Тот снова обернулся. Теперь в его взгляде была неприкрытая угроза. Он откинул полу куртки, открыв костяную ручку ножа за широким кожаным поясом.
– Отстань – или пожалеешь.
Граф не отступил:
– Если хочешь подраться, приятель, я с удовольствием…
– Эдуард, оставьте его в покое, – раздался голос Пруденс.
В следующее мгновение граф увидел за плечом моряка до боли знакомые изумрудные глаза. Он смотрел на Пруденс с удивлением.
– Вы не сможете его одолеть, – сказала она. – У него нож. И он… сильнее вас.
Моряк расхохотался.
– Ты права, дорогая. Еще как права! – Он схватил Рину за волосы и впился в ее губы слюнявым поцелуем.
Кровь забурлила в жилах Эдуарда. С криком он схватил моряка за плечи, рывком оттащил от девушки и толкнул к одному из штабелей бревен.
– Уходите, мисс Уинтроп, – сказал он, пристально глядя на моряка. – Я уже сказал: если тебе хочется подраться, я с удовольствием.
Громко выругавшись, матрос с ревом бросился на графа. Сверкнуло лезвие ножа, но Эдуард увернулся, успев заметить при этом, что противник метил прямо в сердце.
Великан отступил на шаг и с любопытством взглянул на графа – похоже, он полагал, что перед ним трусливый щеголь, по теперь понял, что ошибся.
Граф по-прежнему не отводил взгляда от противника, и в глазах его сверкали молнии. Долгие годы Эдуард подавлял свои страсти, опасаясь возврата того безумия, которое едва не погубило его после предательства Изабеллы. Но теперь он не пытался себя обуздать – охваченный бешенством, Тревелин жаждал крови. Заметив неуверенность, промелькнувшую в глазах великана, граф бросился на него, словно голодный волк на добычу.
Лезвие ножа снова просвистело в воздухе – на сей раз противник распорол графу рукав. Это еще больше распалило Эдуарда. Издав боевой клич, он нанес матросу удар в челюсть. Удар был таким сильным, что великан отлетел к бревнам. Нож выскользнул из его рук и со стуком упал на дощатый настил. В глазах моряка появился страх.
– Послушай, приятель, э… ваша светлость, – пробормотал он. – Я просто ошибся. К чему нам драться из-за юбки?
– Она леди! – прорычал Эдуард. – А ты подлый трус, и тебя надо как следует проучить… – Граф перевел дух. – Только не я этим займусь.
Эдуард сделал шаг вперед и с силой ударил матроса в грудь. Тот потерял равновесие и, покачнувшись, рухнул в воду. Стоя на краю причала, граф смотрел, как негодяй барахтается в воде и отплевывается. Наконец докеры протянули ему конец длинного шеста и помогли выбраться на доски. Граф не стал им препятствовать – решил, что его противник в следующий раз хорошенько подумает, прежде чем приставать к женщине.
Как ни странно, Эдуард не чувствовал удовлетворения – напротив, испытывал какое-то странное беспокойство. И вдруг он понял, что именно его беспокоило… Он ощущал ее присутствие.
Граф медленно повернул голову и увидел Пруденс. Она действительно стояла возле него на коленях и отрывала полоску ткани от подола своего безобразного платья. Но ведь ей следовало уйти в безопасное место. Если бы он не одолел этого…
Граф был поражен бесстрашием этой женщины. Но ее пренебрежение к собственной безопасности раздражало его.
Пристально глядя на нее, он угрожающим тоном спросил:
– Чем вы, собственно, занимаетесь?
– Ваша рука, – ответила она, нисколько не смущенная его гневом.
Граф взглянул на свою руку. Распоротый ножом рукав стал мокрым от крови. Очевидно, моряк все-таки ранил его. А он был так увлечен схваткой, что даже не заметил этого. Теперь же Эдуард почувствовал тупую боль в руке, и эта боль все усиливалась.
– Ничего, пустяки, – пробормотал он.
Она поднялась и с упреком взглянула на него. Взглянула так, как когда-то смотрела няня, застав Эдуарда на месте преступления, – например, когда он собирался стащить печенье. Пруденс принялась вытирать кровь. Нахмурившись, она сказала:
– Возможно, кость не задета, но рану все равно надо обработать. Даже легкие порезы могут загноиться, если их не лечить. Стойте спокойно, милорд.
Ее прикосновения были осторожными и ласковыми, даже нежными… Давно уже Эдуард не ощущал такой нежности в прикосновении женщины. И вдруг он с удивлением понял, что именно этого – нежности – ему и не хватало. И почувствовал, как оттаивает его сердце, почувствовал, что наконец обретает душевный покой. Явно довольная послушанием графа, Рина подняла на него глаза и улыбнулась…
И тотчас же огонек в его душе превратился в адское пламя – желание нахлынуло на него.
Они стояли на пирсе, провонявшем рыбой, стояли средь белого дня, и их окружала толпа зевак. И все же он желал ее. Эта улыбка, аромат ее тела, уверенная грация изящных рук сотворили чудо – кровь в его жилах превратилась в жаркое пламя. Как-то раз он уже спас ее, стащив с лошади, он держал ее тогда в своих объятиях, но те ощущения даже сравниться не могли с желанием, которое охватило его сейчас. Граф облизал внезапно пересохшие губы.
– Пруденс…
Она подняла глаза. Их взгляды встретились. И Рину мгновенно охватило то же пламя, в котором сгорал Эдуард. Руки ее замерли, нижняя губа задрожала. Он смотрел в ее лицо, смотрел в ее изумрудные глаза. Неужели он мог считать ее некрасивой? И как она отважна, как умна… А ее чудесные глаза – они его околдовали. Господи, в них можно утонуть, в этих глазах.
– Пруденс… – проговорил он хриплым шепотом.
Тьма, окружавшая его долгие годы, рассеялась, как утренний туман. Он протянул руку и убрал с ее щеки сверкающий на солнце локон. К черту этот док, к черту толпу и запах рыбы! Все это не имеет значения. Только она. Только он. Ему необходимо ее поцеловать, так же необходимо… как дышать. Он снова прошептал ее имя, и его губы приблизились к ее губам…
– Эдуард! – раздался голос Эми.
Граф вздрогнул, обернулся и увидел сестру; Эми пробиралась сквозь окружавшую их толпу. За ней шагали несколько констеблей.
– Эдуард, я увидела, как ты дерешься с этим негодяем, поэтому побежала, чтобы привести этих милых… Пруденс, с тобой все в порядке? Этот мерзавец тебя ранил? Он… вот он! – Она указала на матроса в мокрой одежде, стоявшего на дощатом настиле. – Вот этот человек напал на нее. Констебль, выполняйте свой… Эдуард, что с твоей рукой!?
Охая и ахая, Эми суетилась вокруг Эдуарда, ни на секунду не закрывая рта. Тем временем один из констеблей принялся расспрашивать графа о случившемся. Но Эдуард почти не слушал сестру и констебля. Вытягивая шею, он смотрел вслед двоим полицейским, выводившим мисс Уинтроп из толпы. Граф вновь вернулся к суровой реальности.
Она самозванка… Ее забота, ее прикосновения, блеск ее глаз – все это притворство, ложь. Она использовала свои уловки, чтобы проникнуть в его дом, чтобы одурачить его бабушку и сестру. А теперь, похоже, нашла способ и до него добраться…
Несколько секунд спустя она исчезла в переулке. Но перед этим на мгновение остановилась, оглянулась – и улыбнулась ему одной из своих чудесных улыбок.
Эдуард мысленно вернулся в прошлое. И увидел Изабеллу. Она провожала его и махала рукой. Она улыбалась, посылая ему воздушный поцелуй. А потом крикнула, чтобы он поскорее возвращался…
И сердце его вновь сковал холод.
– Для героя вы не очень-то веселы, – заметил доктор Уильямс, осматривая повязку на руке графа.
Эдуард застонал и снова повернулся к бокалу с вином.
– Я не герой. А мое настроение – мое личное дело. Ваше дело – лечить мою руку.
– Мое дело – исцелять раны пациентов, телесные и душевные. Аптекарь из Петрока вполне прилично обработал вашу рану. С ней все будет в порядке. Но ваша душа…
Чарльз взял стул и уселся на него верхом, положив подбородок на спинку. Внимательно глядя на графа поверх очков, проговорил:
– Когда впервые познакомился с вами, я принял вас за одного из пустоголовых денди, таких, как Фицрой. Но в последние недели я наблюдал за вами, видел вас на руднике… Вы толковый и порядочный человек, милорд. Я проникся к вам уважением. И поэтому считаю своим долгом сказать вам: вы загоните себя в могилу раньше срока.
Эдуард задумался, но лишь на мгновение. Потянувшись к бутылке, он наполнил свой бокал до краев.
– Замечательное бордо. Вы уверены, доктор, что не желаете попробовать?
– Послушайте, я говорю о вашем здоровье! Нельзя так себя разрушать. И без всяких на то причин. У вас любящая семья, чудесные дети и прекрасный дом. Кроме того… если бы какая-нибудь леди смотрела на меня так, как мисс Уинтроп на вас…
– Это также не ваше дело, – с угрозой проговорил Эдуард.
Доктор Уильямс хитровато прищурился.
– Вы ей не доверяете. Даже после всего, что она сделала для вашей бабушки и сестры…
– Единственное, что она сделала, – она их обманула! – Тревелин вскочил с кресла. Бросившись к столу, он схватил какую-то бумагу и сунул ее в лицо доктору. – Это письмо от моего поверенного, мистера Черри. Я дал ему задание установить происхождение мисс Уинтроп. Это была сложная задача, но мой поверенный пишет, что, возможно, нашел кое-что, опровергающее ее историю.
Чарльз внимательно прочел письмо. Потом, пожав плечами, вернул графу.
– Он здесь ничего толком не объясняет. У него нет никаких доказательств. А я, как человек науки, верю только доказательствам. И еще я вижу, что ваша кузина принесла в дом радость.
– Вы точно такой же, как мои родные. Она и вас околдовала своими огромными зелеными глазами и чарующей улыбкой.
Чарльз провел ладонью по подбородку.
– У нее и впрямь чудесная улыбка. Не такая очаровательная, как у вашей сестры, конечно, но все равно – очень милая. И все-таки не улыбка мисс Уинтроп заставляет меня уважать ее. Она умная и добрая девушка, во многих отношениях неординарная, и я горжусь тем, что принадлежу к числу ее друзей. Кроме того, если бы она была самозванкой – разве это не проявилось бы к сегодняшнему дню?
Эдуард поморщился. Он и сам думал почти так же. Много недель он ждал, когда мисс Уинтроп покажет себя в истинном свете, скроется с фамильным серебром, например, или с несколькими бесценными картинами. Но она ничего не взяла, насколько он мог заметить, и у него не оставалось причин не доверять ей. Она либо очень умная, либо абсолютно честная.
И все-таки графа что-то тревожило… Он взял бокал и осушил его одним глотком.
– Кузины не появляются ниоткуда. Даже воскресшие кузины. Ее история – обман, и Черри в конце концов это докажет. А когда докажет, это разобьет сердца бабушки и сестры.
– Только их сердца?
Эдуард резко обернулся. Прищурившись, проговорил:
– Ваши услуги мне больше не нужны, доктор. Вы свободны.
– Спокойной ночи, милорд. – Доктор Уильямс встал со стула и, подхватив медицинский саквояж, направился к двери.
Глядя ему вслед, граф говорил себе, что ему не в чем себя винить, что этот молодой человек у него на службе и он, граф, ему хорошо платит. И вообще их отношения – чисто деловые, не дружеские…
– Доктор! – Эдуард поставил бокал на каминную полку и запустил пальцы в волосы. – Мои друзья, те, что еще остались, называют меня Эдуардом.
Улыбка молодого человека была неуверенной, но искренней.
– А мои меня – Чарльзом. Спокойной ночи… Эдуард.
Оставшись один, граф задумчиво смотрел на огонь. Он действительно неравнодушен к мисс Уинтроп – граф понял это, увидев, как моряк ее целует, – ему хотелось убить негодяя. Он не хотел в этом признаться – черт возьми, боялся признаться! – но признаться пришлось…
Она – не в его вкусе. Слишком тощая, а он любил пышных женщин. Слишком высокая, а он любил малышек, утопающих в кружевах и оборках. И главное – она слишком молодая, почти на двенадцать лет моложе его; правда, некоторые мужчины предпочитают совсем молоденьких девушек, но граф к их числу не относился. В ней не было ничего, что могло бы его заинтересовать. Кроме ее сияющих глаз. И чудесной улыбки. И еще ее удивительная грация – глядя на «Пруденс», он чувствовал, что его неудержимо влечет к ней…
Эдуард впервые чувствовал подобное влечение к женщине, это, скорее, походило на безумие, подавлявшее его волю. Он провел тыльной стороной ладони по влажному лбу. Слишком худая. Слишком высокая. Слишком молодая. Почти наверняка – обманщица. И все же его к ней влекло.
Резкий стук в дверь вывел его из задумчивости. О дьявол… Без сомнения, это вернулся доктор, озабоченный его душевным здоровьем. Как, впрочем, и физическим. Граф рывком распахнул массивную дверь.
– Черт побери, Чарльз, мне не нужны ваши…
Перед ним стояла мисс Уинтроп. Стояла неподвижно, словно изваяние.
Она смотрела на его обнаженную грудь – рубаха графа была распахнута до самой талии.
Целомудренно «отредактированные» копии греческих фресок, которые Рина видела в книге матери по классической истории, не подготовили ее к восприятию реальности – сейчас перед ней была грудь графа, поросшая черными волосами с тугими завитками, и еще она чувствовала пьянящий запах его кожи.
Рина приподняла подбородок… и встретила леденящий взгляд серых глаз.
– Что вам угодно?
Она снова взглянула на его обнаженную грудь. Множество мыслей пронеслось в ее голове – и все нескромные.
– Я… я хотела поблагодарить вас. За то, что вы спасли меня. И еще я…
– Прекрасно. Вы меня поблагодарили. До свидания.
Он хотел закрыть дверь, но Сабрина, переступив порог, помешала ему:
– Подождите, я еще не все…
– Я ничего не желаю слушать! – закричал граф. – Убирайтесь из моей комнаты.
Сабрина покачала головой, не в состоянии объяснить перемену в его настроении. Он рисковал жизнью, чтобы избавить ее от моряка. А потом, когда она перевязывала его руку, он казался таким нежным и добрым, таким… Она судорожно сглотнула – сердце пронзила резкая боль.
– Я не уйду. Пока не расскажу вам то, что услышала сегодня днем.
На мгновение ей показалось, что граф силой вытолкнет ее за дверь. Но он лишь выругался сквозь зубы и вернулся к письменному столу. Стоя спиной к Сабрине, он вылил в свой бокал остатки вина из бутылки. Не оборачиваясь, он произнес:
– Ну?..
Закрыв дверь, Сабрина прислонилась к ней, уже жалея о том, что не ушла, когда он пытался ее выставить. Но она знала: ее долг – рассказать графу о том, что она случайно услышала в переулке.
– До того, как на меня напал моряк, я кое-что услышала. Нечто такое, о чем вы должны знать.
Он пожал плечами:
– Жаль, что вы не сказали мне об этот днем. Тогда бы вы не отнимали у меня время сейчас.
Рина рассердилась:
– Неужели я вам очень помешала? Чем вы, собственно, заняты? Пьете вино?
Граф резко повернулся и бросил на нее убийственный взгляд:
– Это моя комната. И я волен делать здесь все, что пожелаю. Если моя выпивка оскорбляет ваши тонкие чувства, вас никто не задерживает.
– Я уйду, но не раньше, чем расскажу вам все. – Она с вызовом посмотрела на графа. – Стоя в переулке, я услышала разговор двоих мужчин. Они упомянули ваше имя и говорили о несчастном случае – о происшествии с лошадью. И говорили о какой-то грязной сделке. «Она живая, а мы не стали богаче» – вот слова одного из них.
Эдуард поставил бокал на стол.
– Имелась в виду ваша лошадь?
– Мне кажется – да. Лопнувшие поводья – не случайность. И если они пытались… навредить мне, то они могут попытаться навредить и остальным членам семьи. Вам, графине, леди Эми или…
– Или моим детям. Клянусь Богом, если с их головы упадет хоть волосок, я… – Неожиданно он запрокинул голову и громко расхохотался. – Господи, о чем я думал?
– Эдуард, вы…
– Я опять позволил себя провести! Клянусь Богом, мне следовало бы просить Чарльза обследовать мою голову, а не руку.
– Но это правда!
– Без сомнения. Вы просто случайно оказались в нужном месте в нужное время и услышали этот разговор. Как вы это объясняете?
– Возможно, мне повезло, – предположила Рина.
– Больше похоже на обман. – Граф одним глотком осушил бокал и подошел к камину. – Вам не удастся меня одурачить, так и знайте.
– Но это правда! Клянусь.
– Так же, как клянетесь, что вы – Пруденс Уинтроп? – Он усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Пруденс?
Вчера вечером Эми сказала ему, что они с мисс Уинтроп собираются съездить в Сент-Петрок, но ведь они поехали к портнихе, а не в доки… Граф сокрушенно покачал головой. Он ничего не мог с собой поделать. Она вторгалась в его мысли и сны, ему даже чудится ее голос… Граф снова взглянул в сторону рослого моряка и его девицы – и в глаза ему бросились рыжие волосы, которые нельзя было не узнать.
Тревелин не видел женщину – моряк заслонял ее своей могучей спиной, но, заметив пеструю юбку, граф отбросил сомнения. Он пробрался сквозь хохочущую толпу.
– Отпусти ее.
Моряк остановился. Бросив через плечо взгляд, прорычал:
– Найди себе другую девку.
– Ты ошибся.
– Это не я ошибся, приятель, – ухмыльнулся гигант. – Но я с тобой не хочу ссориться – пока. Убирайся. Можешь развлечься с ней после меня.
Граф в ярости схватил моряка за руку.
Тот снова обернулся. Теперь в его взгляде была неприкрытая угроза. Он откинул полу куртки, открыв костяную ручку ножа за широким кожаным поясом.
– Отстань – или пожалеешь.
Граф не отступил:
– Если хочешь подраться, приятель, я с удовольствием…
– Эдуард, оставьте его в покое, – раздался голос Пруденс.
В следующее мгновение граф увидел за плечом моряка до боли знакомые изумрудные глаза. Он смотрел на Пруденс с удивлением.
– Вы не сможете его одолеть, – сказала она. – У него нож. И он… сильнее вас.
Моряк расхохотался.
– Ты права, дорогая. Еще как права! – Он схватил Рину за волосы и впился в ее губы слюнявым поцелуем.
Кровь забурлила в жилах Эдуарда. С криком он схватил моряка за плечи, рывком оттащил от девушки и толкнул к одному из штабелей бревен.
– Уходите, мисс Уинтроп, – сказал он, пристально глядя на моряка. – Я уже сказал: если тебе хочется подраться, я с удовольствием.
Громко выругавшись, матрос с ревом бросился на графа. Сверкнуло лезвие ножа, но Эдуард увернулся, успев заметить при этом, что противник метил прямо в сердце.
Великан отступил на шаг и с любопытством взглянул на графа – похоже, он полагал, что перед ним трусливый щеголь, по теперь понял, что ошибся.
Граф по-прежнему не отводил взгляда от противника, и в глазах его сверкали молнии. Долгие годы Эдуард подавлял свои страсти, опасаясь возврата того безумия, которое едва не погубило его после предательства Изабеллы. Но теперь он не пытался себя обуздать – охваченный бешенством, Тревелин жаждал крови. Заметив неуверенность, промелькнувшую в глазах великана, граф бросился на него, словно голодный волк на добычу.
Лезвие ножа снова просвистело в воздухе – на сей раз противник распорол графу рукав. Это еще больше распалило Эдуарда. Издав боевой клич, он нанес матросу удар в челюсть. Удар был таким сильным, что великан отлетел к бревнам. Нож выскользнул из его рук и со стуком упал на дощатый настил. В глазах моряка появился страх.
– Послушай, приятель, э… ваша светлость, – пробормотал он. – Я просто ошибся. К чему нам драться из-за юбки?
– Она леди! – прорычал Эдуард. – А ты подлый трус, и тебя надо как следует проучить… – Граф перевел дух. – Только не я этим займусь.
Эдуард сделал шаг вперед и с силой ударил матроса в грудь. Тот потерял равновесие и, покачнувшись, рухнул в воду. Стоя на краю причала, граф смотрел, как негодяй барахтается в воде и отплевывается. Наконец докеры протянули ему конец длинного шеста и помогли выбраться на доски. Граф не стал им препятствовать – решил, что его противник в следующий раз хорошенько подумает, прежде чем приставать к женщине.
Как ни странно, Эдуард не чувствовал удовлетворения – напротив, испытывал какое-то странное беспокойство. И вдруг он понял, что именно его беспокоило… Он ощущал ее присутствие.
Граф медленно повернул голову и увидел Пруденс. Она действительно стояла возле него на коленях и отрывала полоску ткани от подола своего безобразного платья. Но ведь ей следовало уйти в безопасное место. Если бы он не одолел этого…
Граф был поражен бесстрашием этой женщины. Но ее пренебрежение к собственной безопасности раздражало его.
Пристально глядя на нее, он угрожающим тоном спросил:
– Чем вы, собственно, занимаетесь?
– Ваша рука, – ответила она, нисколько не смущенная его гневом.
Граф взглянул на свою руку. Распоротый ножом рукав стал мокрым от крови. Очевидно, моряк все-таки ранил его. А он был так увлечен схваткой, что даже не заметил этого. Теперь же Эдуард почувствовал тупую боль в руке, и эта боль все усиливалась.
– Ничего, пустяки, – пробормотал он.
Она поднялась и с упреком взглянула на него. Взглянула так, как когда-то смотрела няня, застав Эдуарда на месте преступления, – например, когда он собирался стащить печенье. Пруденс принялась вытирать кровь. Нахмурившись, она сказала:
– Возможно, кость не задета, но рану все равно надо обработать. Даже легкие порезы могут загноиться, если их не лечить. Стойте спокойно, милорд.
Ее прикосновения были осторожными и ласковыми, даже нежными… Давно уже Эдуард не ощущал такой нежности в прикосновении женщины. И вдруг он с удивлением понял, что именно этого – нежности – ему и не хватало. И почувствовал, как оттаивает его сердце, почувствовал, что наконец обретает душевный покой. Явно довольная послушанием графа, Рина подняла на него глаза и улыбнулась…
И тотчас же огонек в его душе превратился в адское пламя – желание нахлынуло на него.
Они стояли на пирсе, провонявшем рыбой, стояли средь белого дня, и их окружала толпа зевак. И все же он желал ее. Эта улыбка, аромат ее тела, уверенная грация изящных рук сотворили чудо – кровь в его жилах превратилась в жаркое пламя. Как-то раз он уже спас ее, стащив с лошади, он держал ее тогда в своих объятиях, но те ощущения даже сравниться не могли с желанием, которое охватило его сейчас. Граф облизал внезапно пересохшие губы.
– Пруденс…
Она подняла глаза. Их взгляды встретились. И Рину мгновенно охватило то же пламя, в котором сгорал Эдуард. Руки ее замерли, нижняя губа задрожала. Он смотрел в ее лицо, смотрел в ее изумрудные глаза. Неужели он мог считать ее некрасивой? И как она отважна, как умна… А ее чудесные глаза – они его околдовали. Господи, в них можно утонуть, в этих глазах.
– Пруденс… – проговорил он хриплым шепотом.
Тьма, окружавшая его долгие годы, рассеялась, как утренний туман. Он протянул руку и убрал с ее щеки сверкающий на солнце локон. К черту этот док, к черту толпу и запах рыбы! Все это не имеет значения. Только она. Только он. Ему необходимо ее поцеловать, так же необходимо… как дышать. Он снова прошептал ее имя, и его губы приблизились к ее губам…
– Эдуард! – раздался голос Эми.
Граф вздрогнул, обернулся и увидел сестру; Эми пробиралась сквозь окружавшую их толпу. За ней шагали несколько констеблей.
– Эдуард, я увидела, как ты дерешься с этим негодяем, поэтому побежала, чтобы привести этих милых… Пруденс, с тобой все в порядке? Этот мерзавец тебя ранил? Он… вот он! – Она указала на матроса в мокрой одежде, стоявшего на дощатом настиле. – Вот этот человек напал на нее. Констебль, выполняйте свой… Эдуард, что с твоей рукой!?
Охая и ахая, Эми суетилась вокруг Эдуарда, ни на секунду не закрывая рта. Тем временем один из констеблей принялся расспрашивать графа о случившемся. Но Эдуард почти не слушал сестру и констебля. Вытягивая шею, он смотрел вслед двоим полицейским, выводившим мисс Уинтроп из толпы. Граф вновь вернулся к суровой реальности.
Она самозванка… Ее забота, ее прикосновения, блеск ее глаз – все это притворство, ложь. Она использовала свои уловки, чтобы проникнуть в его дом, чтобы одурачить его бабушку и сестру. А теперь, похоже, нашла способ и до него добраться…
Несколько секунд спустя она исчезла в переулке. Но перед этим на мгновение остановилась, оглянулась – и улыбнулась ему одной из своих чудесных улыбок.
Эдуард мысленно вернулся в прошлое. И увидел Изабеллу. Она провожала его и махала рукой. Она улыбалась, посылая ему воздушный поцелуй. А потом крикнула, чтобы он поскорее возвращался…
И сердце его вновь сковал холод.
– Для героя вы не очень-то веселы, – заметил доктор Уильямс, осматривая повязку на руке графа.
Эдуард застонал и снова повернулся к бокалу с вином.
– Я не герой. А мое настроение – мое личное дело. Ваше дело – лечить мою руку.
– Мое дело – исцелять раны пациентов, телесные и душевные. Аптекарь из Петрока вполне прилично обработал вашу рану. С ней все будет в порядке. Но ваша душа…
Чарльз взял стул и уселся на него верхом, положив подбородок на спинку. Внимательно глядя на графа поверх очков, проговорил:
– Когда впервые познакомился с вами, я принял вас за одного из пустоголовых денди, таких, как Фицрой. Но в последние недели я наблюдал за вами, видел вас на руднике… Вы толковый и порядочный человек, милорд. Я проникся к вам уважением. И поэтому считаю своим долгом сказать вам: вы загоните себя в могилу раньше срока.
Эдуард задумался, но лишь на мгновение. Потянувшись к бутылке, он наполнил свой бокал до краев.
– Замечательное бордо. Вы уверены, доктор, что не желаете попробовать?
– Послушайте, я говорю о вашем здоровье! Нельзя так себя разрушать. И без всяких на то причин. У вас любящая семья, чудесные дети и прекрасный дом. Кроме того… если бы какая-нибудь леди смотрела на меня так, как мисс Уинтроп на вас…
– Это также не ваше дело, – с угрозой проговорил Эдуард.
Доктор Уильямс хитровато прищурился.
– Вы ей не доверяете. Даже после всего, что она сделала для вашей бабушки и сестры…
– Единственное, что она сделала, – она их обманула! – Тревелин вскочил с кресла. Бросившись к столу, он схватил какую-то бумагу и сунул ее в лицо доктору. – Это письмо от моего поверенного, мистера Черри. Я дал ему задание установить происхождение мисс Уинтроп. Это была сложная задача, но мой поверенный пишет, что, возможно, нашел кое-что, опровергающее ее историю.
Чарльз внимательно прочел письмо. Потом, пожав плечами, вернул графу.
– Он здесь ничего толком не объясняет. У него нет никаких доказательств. А я, как человек науки, верю только доказательствам. И еще я вижу, что ваша кузина принесла в дом радость.
– Вы точно такой же, как мои родные. Она и вас околдовала своими огромными зелеными глазами и чарующей улыбкой.
Чарльз провел ладонью по подбородку.
– У нее и впрямь чудесная улыбка. Не такая очаровательная, как у вашей сестры, конечно, но все равно – очень милая. И все-таки не улыбка мисс Уинтроп заставляет меня уважать ее. Она умная и добрая девушка, во многих отношениях неординарная, и я горжусь тем, что принадлежу к числу ее друзей. Кроме того, если бы она была самозванкой – разве это не проявилось бы к сегодняшнему дню?
Эдуард поморщился. Он и сам думал почти так же. Много недель он ждал, когда мисс Уинтроп покажет себя в истинном свете, скроется с фамильным серебром, например, или с несколькими бесценными картинами. Но она ничего не взяла, насколько он мог заметить, и у него не оставалось причин не доверять ей. Она либо очень умная, либо абсолютно честная.
И все-таки графа что-то тревожило… Он взял бокал и осушил его одним глотком.
– Кузины не появляются ниоткуда. Даже воскресшие кузины. Ее история – обман, и Черри в конце концов это докажет. А когда докажет, это разобьет сердца бабушки и сестры.
– Только их сердца?
Эдуард резко обернулся. Прищурившись, проговорил:
– Ваши услуги мне больше не нужны, доктор. Вы свободны.
– Спокойной ночи, милорд. – Доктор Уильямс встал со стула и, подхватив медицинский саквояж, направился к двери.
Глядя ему вслед, граф говорил себе, что ему не в чем себя винить, что этот молодой человек у него на службе и он, граф, ему хорошо платит. И вообще их отношения – чисто деловые, не дружеские…
– Доктор! – Эдуард поставил бокал на каминную полку и запустил пальцы в волосы. – Мои друзья, те, что еще остались, называют меня Эдуардом.
Улыбка молодого человека была неуверенной, но искренней.
– А мои меня – Чарльзом. Спокойной ночи… Эдуард.
Оставшись один, граф задумчиво смотрел на огонь. Он действительно неравнодушен к мисс Уинтроп – граф понял это, увидев, как моряк ее целует, – ему хотелось убить негодяя. Он не хотел в этом признаться – черт возьми, боялся признаться! – но признаться пришлось…
Она – не в его вкусе. Слишком тощая, а он любил пышных женщин. Слишком высокая, а он любил малышек, утопающих в кружевах и оборках. И главное – она слишком молодая, почти на двенадцать лет моложе его; правда, некоторые мужчины предпочитают совсем молоденьких девушек, но граф к их числу не относился. В ней не было ничего, что могло бы его заинтересовать. Кроме ее сияющих глаз. И чудесной улыбки. И еще ее удивительная грация – глядя на «Пруденс», он чувствовал, что его неудержимо влечет к ней…
Эдуард впервые чувствовал подобное влечение к женщине, это, скорее, походило на безумие, подавлявшее его волю. Он провел тыльной стороной ладони по влажному лбу. Слишком худая. Слишком высокая. Слишком молодая. Почти наверняка – обманщица. И все же его к ней влекло.
Резкий стук в дверь вывел его из задумчивости. О дьявол… Без сомнения, это вернулся доктор, озабоченный его душевным здоровьем. Как, впрочем, и физическим. Граф рывком распахнул массивную дверь.
– Черт побери, Чарльз, мне не нужны ваши…
Перед ним стояла мисс Уинтроп. Стояла неподвижно, словно изваяние.
Она смотрела на его обнаженную грудь – рубаха графа была распахнута до самой талии.
Целомудренно «отредактированные» копии греческих фресок, которые Рина видела в книге матери по классической истории, не подготовили ее к восприятию реальности – сейчас перед ней была грудь графа, поросшая черными волосами с тугими завитками, и еще она чувствовала пьянящий запах его кожи.
Рина приподняла подбородок… и встретила леденящий взгляд серых глаз.
– Что вам угодно?
Она снова взглянула на его обнаженную грудь. Множество мыслей пронеслось в ее голове – и все нескромные.
– Я… я хотела поблагодарить вас. За то, что вы спасли меня. И еще я…
– Прекрасно. Вы меня поблагодарили. До свидания.
Он хотел закрыть дверь, но Сабрина, переступив порог, помешала ему:
– Подождите, я еще не все…
– Я ничего не желаю слушать! – закричал граф. – Убирайтесь из моей комнаты.
Сабрина покачала головой, не в состоянии объяснить перемену в его настроении. Он рисковал жизнью, чтобы избавить ее от моряка. А потом, когда она перевязывала его руку, он казался таким нежным и добрым, таким… Она судорожно сглотнула – сердце пронзила резкая боль.
– Я не уйду. Пока не расскажу вам то, что услышала сегодня днем.
На мгновение ей показалось, что граф силой вытолкнет ее за дверь. Но он лишь выругался сквозь зубы и вернулся к письменному столу. Стоя спиной к Сабрине, он вылил в свой бокал остатки вина из бутылки. Не оборачиваясь, он произнес:
– Ну?..
Закрыв дверь, Сабрина прислонилась к ней, уже жалея о том, что не ушла, когда он пытался ее выставить. Но она знала: ее долг – рассказать графу о том, что она случайно услышала в переулке.
– До того, как на меня напал моряк, я кое-что услышала. Нечто такое, о чем вы должны знать.
Он пожал плечами:
– Жаль, что вы не сказали мне об этот днем. Тогда бы вы не отнимали у меня время сейчас.
Рина рассердилась:
– Неужели я вам очень помешала? Чем вы, собственно, заняты? Пьете вино?
Граф резко повернулся и бросил на нее убийственный взгляд:
– Это моя комната. И я волен делать здесь все, что пожелаю. Если моя выпивка оскорбляет ваши тонкие чувства, вас никто не задерживает.
– Я уйду, но не раньше, чем расскажу вам все. – Она с вызовом посмотрела на графа. – Стоя в переулке, я услышала разговор двоих мужчин. Они упомянули ваше имя и говорили о несчастном случае – о происшествии с лошадью. И говорили о какой-то грязной сделке. «Она живая, а мы не стали богаче» – вот слова одного из них.
Эдуард поставил бокал на стол.
– Имелась в виду ваша лошадь?
– Мне кажется – да. Лопнувшие поводья – не случайность. И если они пытались… навредить мне, то они могут попытаться навредить и остальным членам семьи. Вам, графине, леди Эми или…
– Или моим детям. Клянусь Богом, если с их головы упадет хоть волосок, я… – Неожиданно он запрокинул голову и громко расхохотался. – Господи, о чем я думал?
– Эдуард, вы…
– Я опять позволил себя провести! Клянусь Богом, мне следовало бы просить Чарльза обследовать мою голову, а не руку.
– Но это правда!
– Без сомнения. Вы просто случайно оказались в нужном месте в нужное время и услышали этот разговор. Как вы это объясняете?
– Возможно, мне повезло, – предположила Рина.
– Больше похоже на обман. – Граф одним глотком осушил бокал и подошел к камину. – Вам не удастся меня одурачить, так и знайте.
– Но это правда! Клянусь.
– Так же, как клянетесь, что вы – Пруденс Уинтроп? – Он усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29