Сабрина резко обернулась. За ее спиной сидела вдовствующая графиня, по-прежнему сжимавшая трость с серебряным набалдашником. Эми и взволнованный мистер Черри стояли за ней. Но именно лорд Тревелин привлек внимание Рины. Он переоделся, сменив грязный дорожный костюм на элегантный темно-синий фрак, прекрасно на нем сидевший. Сапоги его были начищены до блеска, а белоснежный шейный платок граф завязал узлом и заколол булавкой с бриллиантом. Граф Тревелин явно не нуждался в корсетах, подплечниках и прочих ухищрениях, к которым прибегали вельможи из лондонского высшего света. Рина окинула взглядом его статную фигуру и вдруг почувствовала, что сердце ее забилось быстрее. «Я просто переживаю из-за этой игрушки», – успокаивала она себя.
– Ну, мисс Уинтроп…
В голосе графа прозвучала насмешка, и Сабрина приняла вызов.
– Это было очень давно, милорд, – заявила она. – Полагаю, даже вы не все помните.
– Ошибаетесь, – возразил граф, выдержав паузу. – Я никогда ничего не забываю.
Его глубоко посаженные глаза были такими же холодными, как и прежде, но на какое-то мгновение Рине показалось, что в них затаилась печаль. Если так, если это действительно печаль, то у них с Черным Графом есть нечто общее, думала девушка.
Голос графини вывел ее из задумчивости.
– Ради Бога, Эдуард, дай ей время вспомнить… Ведь и в самом деле, это было так давно. – Она повернулась к Сабрине и ласково посмотрела на нее. – Не торопись, дорогая. Мы ждали много лет. Подождем еще немного.
Сабрина, улыбнувшись графине, сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Затем прошлась по комнате, разглядывая игрушки. Лошадки-качалки и кукольные домики Рина тотчас отвергла. Не обратила внимания на книжки и солдатиков – ни одна девочка не возьмет с собой в постель солдатиков. Прошла она и мимо плюшевых зверей, разложенных на подоконнике.
Сабрина отвергала одну игрушку за другой. Но что же так нравилось маленькой Пруденс? Ей вспомнились слова Квина: «Я помню, как она плакала по ней в ту ночь, когда я укладывал ее спать. Говорила, что это ее защитник…»
Сабрина посмотрела на кукол, выстроившихся на полках. Все они были очень красивыми, с веселыми улыбками на фарфоровых личиках. Но ни одна из них не походила на защитника. Рина машинально потянулась к медальону с портретом Пруденс, который носила на груди. Она чувствовала себя увереннее, когда держа его в руке, словно медальон каким-то образом сближал ее с давно умершей девочкой; в такие моменты ей казалось, что Пруденс рядом… Сабрина глубоко вздохнула:
– Это была не кукла. Я прекрасно помню, что Джинджер – это не кукла.
Рина услышала за спиной вздох облегчения. Значит, она не ошиблась. Девушка обернулась и увидела, что графиня улыбается, а Эми утвердительно кивает. Мистер Черри утирал пот со лба.
– Клянусь, это гораздо веселее, чем я ожидал, – улыбнулся доктор. – Думаю, нам следует немного отдохнуть, перевести дух…
– Нет! – прогремел голос Тревелина. – Нас не интересует, чем Джинджер не был, мисс Уинтроп… или… как там вас зовут?
Вдовствующая графиня ударила тростью об пол:
– Эдуард, как ты смеешь так разговаривать с кузиной?!
– Она мне не кузина. Пока не узнает Джинджера. – Он снова повернулся к Рине и тихо проговорил: – Моя бабушка старая и больная. Она не вынесет очередного удара. Последняя самозванка едва не свела ее в могилу.
Рина пристально посмотрела ему в глаза:
– Я не самозванка, сэр. Вы делаете вид, что заботитесь о бабушке, но на самом деле вы озабочены лишь своим положением в обществе.
– Да как… – Граф в ярости схватил Рину за руку.
Он сжал ее запястье, и она тихо вскрикнула от неожиданности. Сабрину бросало то в жар, то в холод; в эти мгновения ее одолевали противоречивые чувства: она чувствовала себя и слабой, и сильной одновременно, ей очень хотелось, чтобы граф ее отпустил, – и вместе с тем хотелось, чтобы он удерживал ее руку как можно дольше.
Наконец он отпустил ее. Собравшись с духом, Рина посмотрела ему в глаза и увидела, что они холодны, как зимняя ночь. Он смотрел на нее так, как горничная могла бы смотреть на пыль, которую случайно оставила на подоконнике. Выходит, он ничего не почувствовал… Не почувствовал того, что несколько секунд назад ощутила она.
Сабрина густо покраснела. И отвернулась, полная решимости довести до конца свою игру.
Окинув взглядом комнату, Рина увидела, что остались всего две игрушки, обе – в деревянной колыбельке рядом с камином. Это были плюшевый лев с пышной гривой из рыжей пряжи и старенький плюшевый мишка без левого глаза, с проплешинами на грязно-коричневой шкурке. Любая из игрушек могла оказаться любимцем маленькой девочки, но здравый смысл подсказывал, что следует выбрать льва. И все же… Рина задумалась… Если она допустит ошибку, Тревелин непременно сдаст ее властям, и тогда ей не поздоровится.
«Помоги мне, Пруденс. Помоги сделать правильный выбор». Перед ее мысленным взором возникла фигурка маленькой девочки – она бежала по коридорам Рейвенсхолда, прижимая к груди плюшевого мишку. Рина не знала, было ли это истинное видение или образ маленькой Пруденс – лишь игра воображения, но она увидела в руках у девочки именно медведя. Открыв глаза, Рина протянула руку и без колебаний взяла плюшевого мишку. Она поднесла его к свету и увидела, что уцелевший глаз – оранжевого цвета. Тишину нарушили громкие рыдания. Сабрина обернулась и увидела, что по щекам графини текут слезы.
– Прости меня. До этого момента я не была уверена… не верила до конца… Ох, дорогая моя!
Пожилая женщина раскрыла объятия. И Рина тоже ее обняла – в эти мгновения она чувствовала себя настоящей Пруденс, ей казалось, что она обрела семью. Утирая слезы, девушка выслушивала признания Эми и поздравления мистера Черри. Краем глаза Рина заметила Черного Графа – тот стоял в центре детской и наблюдал за разыгравшейся перед ним сценой с отчаянием и яростью во взгляде. Даже сотня Джинджеров не доказала бы лорду Тревелину, что она действительно его кузина. В этот день Сабрина не только нашла игрушку Пруденс. Она нажила себе врага.
Глава 6
Утро.
Сабрина со стоном зажмурилась и натянула на голову одеяло. Она ненавидела утро. Вечно надо стирать или печь хлеб. К. тому же она не сомневалась, что Тилли оставила ей со вчерашнего вечера гору грязной посуды. Утро – это монотонная и неприятная работа с восхода до заката. А ведь ей снился такой чудесный сон… Она попыталась не обращать внимания на пение птиц и свежий морской ветерок, задувавший в открытое окно…
Морской ветерок?
Глаза Рины широко раскрылись. Она приподняла край одеяла и окинула взглядом залитую солнечным светом комнату, совсем не похожую на ее чердак. Это был вовсе не сон, и она – уже не Сабрина, замученная работой падчерица вдовы Мерфи. Вчера она превратилась в мисс Пруденс Уинтроп, родственницу богатых и могущественных Тревелинов из Рейвенсхолда. Рина медленно, с удовольствием потянулась, чувствуя себя богатой бездельницей. Она всех перехитрила, убедила в том, что она – настоящая Пруденс. Правда, лорд Тревелин ужасно на нее разозлился, но это только лишний повод торжествовать.
Она с улыбкой откинула одеяло и увидела две пары глаз, смотревших на нее из-за спинки кровати.
Дэвид повернулся к сестре и спросил громким шепотом:
– Мы ее разбудили?
– Нет-нет, – сказала Рина. – Вы меня не разбудили. Я как раз собиралась вставать. И очень рада вас видеть.
Дети, похоже, не поверили ей, но все же не убежали. Сабрине хотелось, чтобы они остались, – накануне она лишь мельком видела рыжеволосую девочку и ее светловолосого брата. Теперь же, при ярком утреннем свете, ей представилась возможность как следует рассмотреть детей графа.
Леди Сара была в белом платье, перехваченном в талии ярко-зеленой лентой. Казалось, эта девочка состояла из одних локтей и коленок, а на ее носу сверкала россыпь веснушек. Но черты лица у Сары были бабушкины, и Рина не сомневалась, что когда-нибудь она станет красавицей. Юный виконт был пониже ростом, коренастый, чем-то похожий на отца, но свою веселую милую улыбку он явно унаследовал не от графа. Рина тут же вспомнила о матери детей, умершей при загадочных обстоятельствах…
– Мой отец говорит, что вы лгунья, – неожиданно проговорила девочка.
Сабрина, не раз бросавшая вызов мачехе, тут же поняла: жестокие слова малышки – лишь проявление характера. И все же она надеялась, что ей удастся завоевать доверие Сары. Сложив перед собой руки, Рина с улыбкой ответила:
– Да, ты права, я действительно лгунья. Ведь я солгала миссис Полду, когда сказала, что не видела вас в нише за латами.
– Но это была правильная ложь, – выпалил Дэвид, дергая сестру за рукав. – Мы рады, что она солгала, правда, Сара? Иначе кухарка поймала бы Пена и разрубила на мелкие…
– Помолчи, Дэви.
Явно сбитая с толку, Сара закусила губу. Ответ Рины заставил ее усомниться в своей правоте, но она явно не была готова довериться своей новой родственнице. В глазах девочки появилась настороженность, и Рина поняла, что той пришлось многое пережить. Но едва ли стоило этому удивляться – ведь Саре было всего пять лет, когда умерла ее мать.
Рина почувствовала стеснение в груди. Она молча смотрела на детей. Наконец, сделав над собой усилие, проговорила:
– У нас с вами есть кое-что общее. Вы потеряли свою мать, я – тоже…
Она ожидала, что Сара смягчится, но девочка вздрогнула, точно ее ударили.
– Это неправда. То, что вы слышали о моей матери, – неправда.
Сабрина растерянно заморгала.
– Но я ничего не слышала, Сара. Я просто хотела подружиться с тобой.
Девочка попятилась, увлекая за собой сбитого с толку братишку. Перед тем как выйти за дверь, она обернулась:
– Мы никогда не подружимся, что бы вы ни говорили!
Глава 7
Даже если миссис Полду и обладала темпераментом сержанта, в качестве кухарки она сделала бы честь Букингемскому дворцу – завтрак оказался превосходным. Вдовствующая графиня поглядывала на новую родственницу с приветливой улыбкой. Эми была погружена в собственные мысли, но откровенного недоброжелательства не проявляла. Миссис Черри, как всегда, хмурилась. Граф же отсутствовал – они с мистером Черри рано утром отправились на рудники. Лишь одно тревожило Рину – непонятное поведение Сары. Обидные слова девочки не выходили у нее из головы. Запомнилась и другая фраза: «То, что вы слышали о моей матери, – неправда».
Вдовствующая графиня, прервав утренний ритуал, заключающийся в том, чтобы положить в чашку с чаем ровно полторы ложки сахара, посмотрела на Рину:
– Пруденс, ты ездишь верхом?
– Да, бабушка. Отец меня научил… То есть его преподобие Плаурайт. Мы тогда жили в Африке.
– Вот и хорошо. День, похоже, будет чудесный. Эми возьмет тебя на прогулку и покажет окрестности Рейвенсхолда.
Эми надула губы:
– Бабушка, но у меня… другие планы.
– Твои планы подождут. Надо показать Пруденс то, что принадлежит ей по праву рождения. Поскольку твой брат явно пренебрегает своим долгом, ты должна его заменить. Заодно вы познакомитесь получше.
Леди Эми скорчила такую гримасу, словно проглотила пузырек горького лекарства. Впрочем, и Рина не горела желанием провести день в обществе капризной Эми. Кроме того, и у нее имелись свои планы – она хотела найти Квина, чтобы обсудить, как действовать дальше.
– Конечно, я бы с удовольствием провела время с кузиной, – солгала Рина. – Но к сожалению, не смогу с ней поехать. Я уже давно не садилась в седло. У меня даже нет костюма для верховой езды.
Графиня отвергла этот аргумент величественным взмахом руки.
– В прошлом месяце Эми заказала несколько новых платьев, в том числе и костюм для верховых прогулок. Ее старый костюм тебе подойдет… пока мы не найдем портниху. А что касается того, что ты давно не садилась в седло, то это не имеет значения. Умение держаться в седле – оно у Тревелинов в крови, как Рейвенсхолд и Уил-Грейс. Нет, вы прекрасно проведете день вместе. Я больше не желаю слушать никаких возражений.
Графиня настояла на своем: час спустя две хмурые леди выехали на прогулку – одна на гнедом жеребце, другая на рыжей кобыле.
Что касается «чудесного дня», то леди Пенелопа оказалась права. В бескрайнем синем небе изредка проплывали пушистые облака, и солнечные блики сверкали на спокойной морской глади. Накануне эта земля показалась Сабрине скудной и бесплодной, но сейчас она поняла, что ошибалась. Яркие розовые цветы покрывали утесы сверху донизу – Эми назвала их армериями, – а в лесу во множестве росли колокольчики, желтые нарциссы и другие полевые цветы, так что аромат в воздухе стоял просто одуряющий. Веселые жаворонки и суетливые сороки прыгали по узловатым ветвям старых дубов, составляя хор не хуже церковного. И повсюду земля пестрела яркими красками, повсюду бурлила жизнь: и на зеленых лугах, и в усыпанных цветами лесах, и у белых домиков рыбацкого поселка в ближайшей бухте.
– Вон та белая башня… – сказала Рина, прикрывая глаза ладонью. – Та, что возвышается над деревьями… Это маяк?
– Нет, подъемник. Это Уил-Грейс, – ответила Эми. – В башне находится паровой двигатель, который приводит в движение клетку.
– Подъемник?
– Подъемное устройство, которое поднимает рабочих из шахты и опускает вниз, – с раздражением пояснила Эми, словно Рина была обязана знать такие вещи. – Вы уверены, что вам не жарко? У вас усталый вид.
– Я прекрасно себя чувствую, – заверила Рина и нисколько не покривила душой. Ветер, приносивший с моря соленые брызги, остужал ее разгоряченные щеки. А темно-зеленый костюм для верховой езды нравился ей гораздо больше, чем вычурные платья, купленные Квином. Она улыбнулась и погладила кобылу по шее. – Честно говоря, я чувствую себя замечательно. Скажите, для чего эти красные колышки? Те, что забиты в землю у края утеса.
– Так отмечают неустойчивые камни и те участки горных тропинок, которые размыло дождем. Таким, как вчера… Кстати, о вчерашнем дне… Он был для вас очень утомительным. Вы, кажется, все еще волнуетесь. Возможно, вам следует вернуться и…
– Я прекрасно себя чувствую, – заявила Сабрина, поворачивая в противоположную от края утеса сторону.
Они поехали по каменистой тропе к лесу. Сабрина на минутку придержала коня – ее юбка зацепилась за куст. Когда же она подняла глаза, то увидела, что Эми, чуть привстав, вглядывается в заросли, словно что-то высматривая. Заметив, что Рина наблюдает за ней, она тотчас опустилась в седло. С улыбкой проговорила:
– Гм… Восхитительная сегодня погода, не так ли?
Было очевидно: Эми что-то задумала. Но Рина не знала, что именно. Возможно, это как-то связано с «молодым Фицроем», о котором упоминала графиня. Густой лес – идеальное место для свидания. Подъехав к Эми поближе, Рина украдкой взглянула на нее. Молодая женщина казалась воплощением невинности, но Рина знала, как обманчива бывает внешность.
И тут из зарослей выехал молодой человек, но не такого зеленого юнца ожидала увидеть Рина. Перед ними был светловолосый помощник конюха, юноша лет тринадцати, сидевший на старом пегом мерине. Юноша прижимал к себе большую плетеную корзину, а к его седлу было приторочено несколько кожаных мешков. Выехав из леса, он остановился на тропинке, осмотрелся. Увидев Эми, поскакал к ней, подгоняя своего старого мерина.
– Вот, ваша милость. Я привез все, в том числе и пирожки, хотя мне пришлось стащить их с подоконника и я обжег себе…
Заметив Сабрину, парень смутился, замолчал. Взглянул на Эми, потом снова на Рину; в его широко раскрытых глазах была тревога.
– Я… ничего не знаю, – пробормотал он.
Озадаченная Сабрина подъехала еще ближе.
– Кузина, что происходит? – спросила она.
Эми прикусила губу; она нервно теребила повод. Наконец вздохнула и, вскинув подбородок, взглянула в лицо Сабрины.
– Хорошо, я вам скажу. Нет смысла скрывать, раз уж вы случайно узнали нашу тайну. Тоби выполнял мои распоряжения. Я велела ему украсть кое-что из съестного. Несколько месяцев назад уволили мою горничную, Клару Хоббз. Ее отец утонул во время шторма в прошлом году, а семья бедствует. Я, когда могу, передаю им кое-что, чтобы облегчить их участь.
Рина нахмурилась, она по-прежнему ничего не понимала.
– Но почему это тайна? Помогать нуждающейся семье – христианское милосердие.
– Не все так просто, Клару уволили, потому что у нее будет ребенок. Но… у нее нет мужа.
Рина откинулась в седле, она наконец-то поняла… Поступок горничной считался страшным грехом, заслуживающим Божьего гнева и всеобщего порицания. Если бы вдовствующая графиня узнала, что Эми помогает падшей служанке, она, несомненно, положила бы этому конец. А благородные джентльмены не вмешиваются в подобные дела, хотя часто сами являются виновниками произошедшего.
Эми приняла молчание Рины за осуждение.
– Мне все равно, что вы думаете. Клара моя подруга, и я ее не покину, особенно теперь, когда все от нее отвернулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29