– Как смеют дети бросаться снегом в пэра Англии! Прежде чем Диана двинулась с места, Баннастер взял Сесили за руку и приложил палец к губам. Глядя на колодец, из-за которого никто так и не появился, он наклонился и набрал побольше снега. Потом, ухмыляясь, на цыпочках двинулся к колодцу – удивительно легко для такого рослого мужчины, – с громким «ага!» обогнул его и обрушил снег на своих обидчиков.
Двое маленьких мальчиков пискнули и кинулись бежать, на ходу вытряхивая снег из волос. Сесили онемела, а Баннастер хохотал. Его лицо было еще влажным и красным от снега, но глаза так озорно смеялись, что Диана почувствовала зависть. После такого детства, которое выпало на его долю, он смог понять детей и участвовать в их игре.
– Вы, наверное, озябли, милорд, – неуверенно произнесла Сесили. – Если хотите вернуться…
Но он не слушал ее, снова наклоняясь за снегом. Сесили недовольно вздохнула:
– Но не можете же вы ловить этих детей.
И тут он обрушил собранный снег на голову Сесили. Диана остолбенела – а потом не смогла удержаться от смеха, глядя на забитые снегом волосы сестры и прилипшую к носу нашлепку из снега. Диана не помнила когда она в последний раз так искренне веселилась. А ведь ей должно было быть не до смеха – ее жизнь по-прежнему зависела от Баннастера, от непонятных чувств, которые она питала к нему; туманным представлялось и ее будущее в Лиге.
Сесили с визгом затрясла головой – почти как собака, а потом широкими злыми шагами направилась к замку.
– Леди Сесили… – забормотал было Баннастер, но потом взглянул на Диану и пожал плечами.
– Лучше я провожу сестру, – сказала Диана прежде, чем он смог предложить ей продолжить игру. Она не собиралась играть с ним – никогда больше.
Диана следила за тем, как идут дела на кухне и во внутреннем дворе, где в яме жарился большой кабан, предназначенный для рождественского пира. Кроме этого, и в других местах на нескольких кострах готовилось мясо – ожидалось множество гостей. После охоты было привезено рождественское полено, чтобы зажечь его в праздничную ночь. Обитатели деревень весь день стекались в замок, неся хлеб, эль и кур; многие женщины шли прямо на кухню, чтобы помогать печь пироги с фруктовой начинкой.
Уже поставили столы для большего, чем обычно, числа гостей, которые предусмотрительно захватили с собой собственные деревянные блюда и ложки. Под фанфары зажгли рождественское полено, и звуки праздничных гимнов понеслись к потолку вместе с радостными восклицаниями. Песнопения продолжались и между сменами блюд. На главном столе стояла искусно украшенная резным узором рождественская свеча, и Диана заворожено смотрела на пламя, ощущая, как понемногу улучшается ее настроение.
Это было ее самое любимое время года, когда все вокруг радовались. Весь вечер менестрели не переставали петь, а лицедеи развлекали детей, представляя веселые сценки. Диана почти забыла о своих бедах, убедив себя, что это самые счастливые дни.
До тех пор, пока ее взгляд не упал на Баннастера, играющего в триктрак с дворецким. Заметив, что он поймал ее взгляд, она повернулась к нему спиной, решив держаться от него подальше.
Но вскоре в зале зашикали, и она услышала треньканье лютни. А потом музыкант запел – чистый низкий голос потек, словно теплый мед. Диана закрыла глаза, притворяясь, что не знает, кто поет. Но в конце концов повернулась на голос и, хотя стояла довольно далеко от собравшихся у камина, увидела, что Баннастер идет через толпу, играя на лютне и распевая рождественский гимн.
«Господь да хранит вас, добрые джентльмены, пусть ничто не потревожит вас».
Он остановился перед Сесили и пел для нее – ее щеки разрумянились от волнения. После того как он отказался поцеловать ее, а позже разозлил, бросив в нее снегом, она держалась с ним строго, но романтическое пение явно вернуло ей радость.
«О, время спокойствия и радости», – пел он так многозначительно, что в толпе весело засмеялись, глядя на Сесили.
А потом он поймал взгляд Дианы, и, хотя та попыталась затеряться в толпе, руки стоящих сзади подтолкнули ее вперед, так что она оказалась лицом к лицу с Баннастером, который теперь пел, обращаясь к ней. Она изобразила вежливое внимание, но его голос проникал в душу, внутри замелькали искорки восхищения, и она испугалась, что они станут заметными.
Стоя перед Дианой, Том пел, наслаждаясь ее смущением он мог убедиться, что она не любит оказываться в центре мужского внимания, на виду у всех и на глазах у Сесили. Щеки Дианы горели, как алая заря, ее взволнованные серые глаза встретились с его глазами без притворной застенчивости. В них как будто не было ничего вызывающего, но он чувствовал, что вызов сидит внутри, словно костер, заваленный валежником, готовый с порывом ветра вспыхнуть с новой силой. Что еще пряталось в глубине ее глаз? Была ли она частью плана, ставящего целью завлечь его в ловушку, доказать, что он убийца? Она уже завлекла его в темницу, но он перехитрил ее. Однако она не могла бы добиться того, чего хотела, держа его в заточении. Нет, было что-то еще.
Когда умолкли последние звуки гимна, зал взорвался рукоплесканиями и криками одобрения, и Том почувствовал, что все эти почти незнакомые люди искренне расположены к нему. Заботило ли их, на какой из сестер Уинслоу он женится, гадал Том.
Вскоре сестры Уинслоу принялись раздавать слугам и арендаторам подарки – шапки, шарфы и варежки. Он еще раньше видел приготовленные для раздачи узелки с едой и вязанки дров, которые гости должны были взять с собой, расходясь по домам. Хотя Керкби-Кип не принадлежал к числу богатых замков, его хозяева позаботились, чтобы людям выпало счастливое Рождество.
У Тома не было сомнений, кто проявил такую щедрость, кто весь год вместе со служанками шил и вязал, готовясь к празднику. Возможно, он был несправедлив к Сесили, но если учесть, как равнодушна она была ко всему происходящему и как сияли от удовольствия глаза Дианы, скорее всего его выводы соответствовали действительности.
Впрочем, глаза Сесили тоже засияли, когда она развернула большой рулон синего шелка, который он привез для нее. Диане он подарил шелк темно-зеленого цвета, и хотя она держалась сдержаннее, тем не менее от души поблагодарила его.
Дождавшись, когда Диана ушла на кухню, Том подошел к Сесили, стоявшей возле камина и завел доверительный разговор среди общего шума и суеты, когда никто не мог их подслушать.
– Милорд, вам вовсе не обязательно было оказывать мне такое внимание, – с напускной скромностью сказала Сесили.
– Но я только хотел сделать подарок. У меня для вас припасено еще кое-что на Новый год, но шелк лучше вручить вам в начале праздников.
– Вы так щедры. Может быть, нам стоит завести традицию дарить подарки и на Рождество?
– В моем доме в сочельник бытует другая традиция, – сообщил он. – У вас принято рассказывать истории накануне Рождества?
– Нет, мы предпочитаем музыку и танцы. Должна признаться, когда я оказалась в Керкби-Кип, здесь было мало развлечений, но я взяла за правило каждый год нанимать лучших менестрелей, и праздники стали веселее.
– Вы порадовали ваших людей.
– И какого рода истории вы предпочитаете? – поинтересовалась она, как он и надеялся.
– Особенно всем нравились рассказы о Лиге клинка.
– О, я слышала о ней, – с важным видом сказала Сесили. – Но говорят, это просто выдумки.
– Так вы не знаете никого, кому бы Лига помогла? Она покачала головой:
– В детстве Диана раз или два упомянула о ней, но ее всегда отличали несвойственные леди фантазии.
Том насторожился. Не могла ли подросшая Диана под впечатлением слышанных в детстве легенд искать членов Лиги?
– Я встречал человека из Лиги, – тихо произнес он, оглянувшись, чтобы убедиться, что Дианы нет рядом. – Год назад люди из Лига помогли дочери графа Олдерли соединиться с ее женихом, с которым они были помолвлены с детства.
Сесили изучающе посмотрела на него.
– Диана сказала мне, что вы пытались силой заставить женщину выйти за вас замуж. Это вы про нее?
Он неловко помялся, решив, что произведет лучшее впечатление, если скажет правду.
– Да, так и было. Я надеялся жениться на ней, но появился ее суженый с давно составленным брачным контрактом. И король Генрих согласился признать его законность.
Сесили усмехнулась и наклонила к нему голову.
– Я рада этому, иначе не встретила бы вас. Удивленный, он сказал:
– Вы с Дианой необычные сестры. Вы замечательная красавица, миледи, а леди Диану отличают редкостные способности.
Хотя Сесили напряглась при упоминании о Диане, Том решил продолжать.
– Случалось ли ей участвовать в состязаниях? – спросил он, подумав, что в таком случае кто-нибудь из Лиги мог узнать о ней. – Уверен, что люди приходили издалека, чтобы увидеть женщину, бросившую вызов мужчинам.
Сесили колебалась, прикидывая, как она будет выглядеть, если расскажет о секретах сестры.
– Один раз было такое, когда ей уже исполнилось семнадцать лет, – наконец поведала она одну из сестринских тайн.
Чувство облегчения охватило его. Его догадка оказалась правильной.
– Наши родители уже умерли, а Арчи было все равно, что она делает, лишь бы она не позорила его, появляясь на людях без маскировки.
– Она маскировалась?
Сесили радостно закивала головой, думая, что это утверждение уронит Диану в его глазах.
– Вы ведь заметили, фигура у нее скорее как у мальчика. Она состязалась во владении кинжалом и мечом со сквайрами, потому что, конечно же, не могла соревноваться с рыцарями в доспехах.
– Я видел ее на тренировке. Наверное, она победила в состязании с кинжалами?
Сесили наморщила лоб.
– Да, так и было, но не в поединке на мечах. Когда я увидела незнакомца, разговаривающего с ней, я подумала, что мы погибли, что ее обман будет раскрыт. Однако она сказала мне позже, что он только похвалил ее и поздравил с успехом, но ничего не заподозрил.
«Может быть, это и был ее первый контакт с Лигой?» – подумал Том.
– А потом Диана разгневала Арчи, без его разрешения уехав на несколько месяцев к подруге. Когда она возвратилась, он в наказание отослал ее сюда.
– И она уже не навещала подруг? – спросил он, прикидывая, не могли ли эти отлучки иметь отношение к Лиге. – Ведь с тех пор прошло уже несколько лет.
Сесили покачала головой:
– Арчи запретил ей уезжать, к тому же, уверена, у него здесь есть человек, который сообщает ему обо всем.
Хотя Тому хотелось поговорить об исчезновении Дианы, он чувствовал, что дальнейшими расспросами только вызовет у Сесили подозрение. И как бы невзначай спросил:
– А вы оставались у брата?
– Да, пока он не женился в прошлом году. Его жена захотела быть единственной красавицей в доме, и я была вынуждена присоединиться к Диане в этом глухом углу.
– Но, миледи, слухи о вашей красоте продолжают распространяться, – сказал он улыбаясь. – Иначе почему бы я оказался здесь?
Ответная улыбка Сесили была в самом деле обворожительной, и на миг он позволил себе поддаться ей. Но в главном зале снова появилась Диана, и он видел, как она спокойно, со знанием дела разговаривает со слугами, как грациозно движется между гостями, обращаясь с ними на равных, будь то сосед-землевладелец или самый бедный работник на ферме. Том с удовольствием предвкушал, что уже скоро узнает ее секрет, что его догадки могли оказаться правильными.
Если верить Сесили, Диана никогда не покидала Керкби-Кип. Это шло вразрез с его догадками. Ведь, как он слышал, Лига хотя бы раз в год вызывала своих членов к себе, чтобы дать конкретное задание.
Он вспомнил, что его царственный кузен как-то раз упомянул о медальоне, имеющемся у каждого члена Лиги, по которому они узнавали друг друга. Он не видел на шее Дианы ничего подобного, но она могла и не выставлять его напоказ, а прятала где-нибудь в спальне.
– Лорд Баннастер! – вывела его из раздумий Сесили, кокетливо улыбаясь.
Когда его мысли вернулись к очаровательной собеседнице, она показывала вверх, где над камином висела ветка омелы. Прежде чем он сдвинулся с места, Сесили приблизилась и поцеловала его в губы, а затем убежала, притворяясь, что смущена. Люди вокруг заулыбались, он сам издал смешок, подумав, что ему следовало бы почувствовать нечто большее, когда его поцеловала такая красивая девушка.
Он оглядел зал и увидел Диану, быстро отвернувшуюся, якобы занятую делами. Или пытающуюся показать, что она не заметила, как он целовался с Сесили.
На мгновение он почувствовал угрызения совести, ведь он заверил Диану, что не будет искушать ее сестру. И он ведь не искушал, напомнил, Баннастер сам себе. Кроме того, это она лгала ему: И он докажет это.
Глава 14
Поздно вечером, после обильной еды, уставшая от хлопот Диана удалилась в свою спальню, взяв с собой подарок Баннастера. Каскад зеленого шелка заструился из ее рук, волнами ложась на одеяло. Материи столь искусной выделки и прекрасного цвета ей еще не приходилось видеть. Материи было много – как раз на платье. Может быть, Баннастер купил ее для Сесили и только позднее распространил свою щедрость и на нее? Или он предполагал таким образом заслужить ее признательность?
Все равно это был замечательный подарок, а у нее ничего для него не было. Сесили подарила ему несколько носовых платков, вышивание которых было ее обычным занятием. Но Диана ведь не предполагала, что он будет ухаживать и за ней.
Тут ее взгляд упал на темный предмет, лежащий на подушке. Она поднесла к нему свечу и увидела, что это была книга стихов, которая прежде лежала в его седельной сумке.
Он сказал, что всю жизнь жаждал читать такие книги. Диана знала, что этот сборник стихов предназначался Сесили. Но он отдал книгу ей. Еще одна попытка искушения?
Открыв книгу, она провела пальцами по ее гладким страницам.
– А я выглядела так глупо без подарка для него…
Внезапно она почувствовала, словно иголочки пробежали по ее спине, предупреждая, что она не одна. Обучение не прошло даром – с мгновенно выхваченным кинжалом в руке она стала всматриваться в темные углы спальни. Ее схватили за запястье сзади.
– Мне надо вывернуть руку, чтобы вы выпустили кинжал? – шепнул он ей в ухо. – Похоже, мы вечно разоружаем друг друга. Это делает ухаживание захватывающе интересным.
С глубоким вздохом облегчения она позволила своим мышцам расслабиться.
– Ах, это вы, Баннастер.
– И вас это даже не взволновало, – сказал он, изображая обиду. – Какой позор, что мое присутствие в спальне не вызывает у девушки беспокойства.
Ее губы дрогнули в улыбке в ответ на его дурачество, но она не хотела, чтобы он видел, что она рада этому визиту. Спрятав кинжал, Диана повернулась к нему. В темноте комнаты единственная горевшая свеча освещала только половину его лица. Он уже не улыбался. Глаза светились нежностью и оказались слишком близко. Необъяснимый трепет охватил ее, сердце громко стучало.
– Как жаль, что у меня нет омелы, – произнес он, шагнув ближе.
Она не отступила, только вздернула подбородок.
– Это я оставляю вам с Сесили.
– Ну, если вы видели, не я инициировал поцелуй. Поверьте, я не предавал вас с вашей сестрой.
– Между нами нет ничего, что можно было бы предать, – пожала плечами она, стараясь изобразить равнодушие.
Он усмехнулся:
– Тогда почему вы только что жалели, что у вас нет подарка для меня?
– Я сказала не так, – Ее рот пересох, голос стал хриплым, выдавая ее. Они стояли почти вплотную, и ей пришло в голову, что, если она сделает глубокий вдох, ее груди коснутся его. – Я просто пожалела, что глупо выглядела, когда у меня не нашлось ничего, что я могла бы подарить вам. Ведь вы сделали не один, а два подарка.
Его взгляд остановился на ее губах.
– Я могу предложить вам простой способ выразить свою благодарность.
Она тоже смотрела на его губы. Теперь весь ее мир сосредоточился в круге света от свечи, в котором, наполовину в тени, стоял он, такой большой, излучающий тепло, которое она уже ощутила и жаждала чувствовать еще. Она моргнула, стараясь вспомнить, что он обещал ей.
– Вы дали слово не принуждать меня ни к чему.
– Я и не принуждаю. Разве я не доказал вам свои благочестивые намерения прошлой ночью?
Его голос обволакивал, кружил голову, во всем теле разливалось приятное тепло. Ей следовало отодвинуться, сопротивляться греховному ощущению, которое он вызывал в ней.
– И что я должен думать о ваших намерениях, – продолжил он, – когда обнаружил, что вы шпионили за мной?
От страха внутри у нее все оборвалось. В ужасе, что ее разоблачили, она могла только безнадежно шепнуть:
– Когда я увидела вас с Сесили под омелой?
– Нет, в лесу, утром.
Ей стало легче. Глядя на него снизу вверх, она пыталась собраться с мыслями и вспомнить.
– Вы покинули охотников, чтобы побыть наедине с Сесили.
– Надеюсь, вы убедились, что я вел себя безупречно. Она, сама не зная зачем, механически проговорила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27