Сесили подавила свой гнев, продемонстрировала душевную щедрость и представила Диану жалкой – все сразу. Ее сестра определенно выиграла первое сражение, смиренно подумала она.
Слуги толпились у стола, предлагая блюда из говядины и баранины, пироги с разнообразной начинкой и сдобренные специями жареные овощи. Диана не могла не видеть, с каким воодушевлением Баннастер набросился на еду; на его тарелке выросла целая гора всяких яств. Но ведь она не заставляла его голодать, с досадой думала Диана.
Пока он ел, Сесили следила, чтобы его кубок всегда был полон, чтобы, когда он брал хлеб, рядом с его рукой всегда оказывалось масло и чтобы ее приветливая улыбка всегда оказывалась на линии его взгляда. Если бы только Диана могла сказать сестре, что одобряет ее поведение…
Но это было бы неправдой. Ее настороженность сменилась крепнущей решимостью. Если Баннастер не намерен открывать ее секрет, какова бы ни была причина, по которой он принял такое решение, она должна, пока можно, воспользоваться этим в своих целях. Она еще не выполнила задание Лиги. Баннастер только что дал ей замечательную возможность находиться рядом с ним, пока она будет составлять донесение в Лигу. Досада Сесили ей только на руку.
Ох, это не очень-то справедливо по отношению к сестре, упрекнула себя Диана. Они теперь взрослые. Диана всегда была готова терпимо относиться к сестре, но Сесили продолжала вымещать на ней свое недовольство. Так что гармонии в их совместном проживании не получалось.
Вдруг она ощутила на своем бедре руку Баннастера. Она застыла и бросила на него быстрый взгляд, но увидела только его затылок, потому что он продолжал разговаривать с Сесили. Она попыталась стряхнуть его руку, но ей это не удалось, а если бы она применила больше усилий, это могло быть замечено другими.
Бешенство и беспомощность боролись в ней. Смятения добавляло то, что его длинные пальцы переместились выше и теперь ощутимо приблизились к месту, прикасаться к которому не дозволялось никому. Не думал же он, что она позволит ему непристойности, если он будет хранить ее секрет? Его рука скользнула между ее бедер. Она инстинктивно среагировала, схватив его мизинец и отогнув его назад. Когда его рука дрогнула, она позволила ей убраться, заметив, что он как ни в чем не бывало продолжал слушать и отвечать Сесили.
Когда Баннастер закончил есть, Сесили сказала:
– Милорд, на пути ко мне вы испытали много лишений. Теперь позвольте мне предложить вам достойный отдых. У нас есть замечательные менестрели, и если вы соблаговолите пригласить меня на танец…
Баннастер покачал головой:
– Если вы не против, миледи, я хотел бы удалиться для отдыха и воспользоваться вашим любезным предложением в другой раз. Прошу великодушно меня простить.
– О, конечно, вы ведь еще не до конца оправились от болезни, – продолжила Сесили, явно скрывая за сочувствием разочарование.
– Но я не хотел бы лишить удовольствия вас, – сказал он. – Нет нужды прекращать веселье.
– Благодарю вас, милорд, – отвечала она, с обожанием глядя на него.
– Я провожу вас в вашу спальню, лорд Баннастер, – сказала Диана. – Я тоже рано ухожу. – Она проигнорировала ярость шокированной сестры, которую той не удалось полностью скрыть. Сесили не могла не подумать, что Диана захотела переключить внимание виконта на себя. Так и было, но по другим причинам, нежели те, которые вообразила Сесили.
Баннастер вежливо улыбнулся:
– Благодарю вас, миледи… Я так устал, что могу зайти не туда, куда можно.
– Это вам свойственно, – пробормотала она и осеклась, гадая, как он поступит в ответ на ее дерзость.
Он только усмехнулся.
Она пошла вперед, зная, что он идет следом и внимательно наблюдает за ней. Насколько правильно он ведет себя в глазах обитателей замка? Конечно, он только что объявил всем, что будет присматриваться и к ней, оценивать ее, словно она лошадь, которую собираются купить. И вот теперь каждая служанка и каждый слуга с улыбкой смотрят на нее, взбудораженные тем, что он обратил на нее внимание. Гнев и страхи Дианы утихли, когда она поняла, что ее люди переживают за нее. Несколько лет тому назад она появилась здесь почти чужой, и они стали ее семьей. Она не могла чувствовать себя тут как дома, поскольку знала, что находится здесь только по капризу брата, который в любое время может изменить свои намерения.
А теперь ее судьба была в руках еще одного мужчины.
Она поднялась по главной лестнице, потом мимо нескольких слуг прошла по освещенному факелами коридору к винтовой лестнице, ведущей на следующий этаж. Еще раньше ей довелось выдержать битву с Сесили, которой пришла в голову нелепая мысль поселить виконта в соседней с ее спальне.
На следующем этаже Диана жестом указала на закрытую дверь.
– Разве учтивость не позволяет вам открыть ее для меня? – спросил Баннастер, все еще с приклеенной улыбкой на губах.
Стиснув зубы, она сделала это. Кто-то уже приходил сюда после появления в замке виконта, потому что свечи были зажжены, и от веселого огня в камине в комнате стало уютно.
Дверь стукнула позади нее. Баннастер обхватил девушку за талию и притиснул к стене. Потрясенная, она не могла поверить, что он решил наказать ее физически. Он пригвоздил ее бедра своими, широко развел ее руки, когда она попыталась сопротивляться, и приник к губам.
Куда-то делась ее хваленая способность защищаться, все мысли вылетели из головы, и она забыла все, что стояло между ними, осталось только желание дальнейшего. Его губы впивались в ее рот, его язык дразнил и в конце концов проложил дорогу в него. Том склонил голову набок и все крепче целовал ее, прижимаясь всем телом. И хотя он все еще не согрелся после долгого пребывания на холоде, там, где его тяжелая плоть прижималась к ней, она ощущала жар. Ее груди больно расплющились о его грудь; внизу живота нарастала острая потребность в чем-то.
Он втиснулся между ее бедрами, и она застонала, окончательно признав поражение.
Глава 8
Она как сладчайшее вино, думал Том, потерявшись в наслаждении, которое дарил ее рот. Его язык не встретил сопротивления, хотя ему показалось, что она была совершенно неопытной, и это удивило его. А дальше он уже ни о чем не думал, потому что весь ушел в ощущения. Ее тело было большим и плотным, не таким приятно мягким, как у большинства женщин. Ее маленькие груди так соблазнительно прижимались к нему, что он наслаждался каждым их сладостным изгибом.
Он хотел только поцеловать ее, чтобы взять верх, показать, чья теперь власть, но все его соображения испарились под натиском страсти. Ее бедра были предназначены вмещать его, его переполняло желание войти в нее, и он еще крепче прижался к ней.
Ее стон, низкий и сладострастный, был гибельным для него. Он отпустил ее руки, стал гладить ее плечи, руки, легко коснулся грудей, потом скользнул ниже, стремясь к ее бедрам. Ему хотелось обхватить их руками, поднять ее, прижаться крепче и…
Ее кулак тяжело ударил в его живот, и он, задохнувшись, отступил назад. Когда он восстановил дыхание, она все еще стояла на месте, вытирая рот одной рукой и разминая другую, которой нанесла удар. Глаза у нее были широко раскрыты, и ему показалось, что в них мелькнул страх за содеянное.
Ему не надо было спрашивать, почему она сделала это. Она запрятала его в темницу, чтобы не дать встретиться с ее сестрой – и еще Бог знает по какой причине, – а от первого поцелуя растаяла.
Том тоже растаял, и это уже опасно. Как мог он забыть, что она сделала с ним, на что она способна? Нельзя допустить, чтобы вожделение пересилило гнев. Он медленно выпрямился, не обращая внимания на боль в животе. Теперь они снова смотрели друг на друга как противники, готовые к схватке.
Он решил, что ему необходимо постепенно завоевать ее доверие, чтобы выведать ее секреты, а пока нужно вывести ее из равновесия. Она считает, что Том хочет разоблачить ее, и не поверит, если он станет отрицать это.
Возможно, она заслужила какое-то наказание.
– Я.хотел этого все время, – низким голосом сказал он.
Она часто дышала, что принесло ему удовлетворение. Но в ее глазах все еще читался вызов.
– Так вам понравилось в плену? – насмешливо поинтересовалась она.
– Только в вашем. – Он позволил себе оглядеть ее всю и увидел, что ее грудь часто вздымается. – А вас явно возбуждает присутствие пленника.
Ее лицо стало пунцово-красным.
– Вы просто набросились на меня.
– Прошло немало времени, прежде чем вы решились прервать поцелуй.
У нее не было ответа на эти слова. Они не сводили друг с друга глаз, в ее глазах бушевало мрачное пламя. Как бы она ни противилась этому, под внешним спокойствием внутри ее разгоралась страсть, и потому она возбуждала его больше, чем любая женщина, которую он знал до сих пор. От других ее отличало то, что она была сильной и умной, пожелания оставались женскими. Том докажет ей, что она хочет его, и она по своей воле признает это.
– Как вам удалось бежать? – внезапно требовательным тоном спросила она. – Отвечайте быстрее, потому что вот-вот здесь появятся слуги с ванной для вас.
Он улыбнулся и взял ее за руку.
– Это сделает следующий поцелуй еще приятнее. Она вырвала руку и плюнула на пол.
– Вот что я думаю о ваших поцелуях! Отвечайте на мой вопрос!
Он засмеялся.
– Я разбил кандалы, разумеется, потратив на это много часов. Что до остального, постарайтесь сами догадаться, как я вышел из подвала.
Она сузила глаза.
– Дверь вчера и сегодня не была заперта.
– Интересно почему?
– Так вы могли уйти еще вчера?! Он пожал плечами.
– Что же вы делали? – спросила она с потрясенным видом.
Он только улыбался.
Она шагнула к нему, теперь они оказались лицом к лицу. Она не показывала страха, и он восхищался ею за это. Но не верил до конца. Она не могла не бояться его – того вреда, который он при желании мог ей причинить.
– У вас была возможность разоблачить меня тогда, в главном зале, – сказала она, – поведать всем, что я сотворила с вами, увидеть, как я буду наказана. Почему вы не сделали этого?
Он широко развел руки.
– Я не сообразил, что мне следует действовать в таком порядке.
– Это не ответ, – возразила она сердито.
Его забавляло, как свирепо хмурились ее светлые бровки. Хотел бы он провести по ним пальцами, разгладить, чтобы лицо сделалось мягче. Он видел, какой она была, когда смеялась, не зная, что за ней наблюдают. Опомнившись, он выругал себя за то, что позволил себе отвлечься.
– Если бы я хотел заточить вас в темницу, я мог бы осуществить это и сам, – сказал он намеренно игривым тоном. – Зачем мне поручать это другим?
Она издала звук, похожий на стон, и отскочила от него.
– Я вас не понимаю! Вы узнали, что я не хотела дать вам встретиться с моей сестрой. Вы могли бы получить ее сразу же, рассказав про мое прегрешение. Однако вы объявили, что король послал вас присмотреться и ко мне, будто кто-то мог вам поверить!
– Вы вполне подходящая для меня благородная леди. Почему я не могу выбирать между вами и Сесили? – Он посмотрел на нее, сузив глаза. – Не верю, что вы считаете себя хуже сестры.
Нахмурившись, она махнула рукой.
– Конечно, нет. Но мне известно, кто в нашей семье наделен красотой.
Том снова вплотную придвинулся к ней, зная, что она слишком горда и не отступит. Если бы она сделала глубокий вдох, ее груди коснулись бы его, однако она продолжала спокойно смотреть на него. Он ощущал исходивший от нее слабый аромат – вряд ли это были духи – и только еще больше возбудился.
– Откуда вам знать, что я считаю красивым? – мягко спросил он. – И отчего вы считаете, что красота – это все, чего я ищу?
– Мне все равно, что вы цените в жене, Баннастер. Мы оба знаем, что я никогда не стану вашей женой, и хотя моя сестра жаждет выйти замуж за любого, кто увезет ее отсюда, я все сделаю, чтобы вы не добились ее.
– Пренебрежение и вызов в одном предложении, – усмехнулся он, нежно проведя пальцами по ее мягкой щеке, прежде чем она отпрянула.
– Думайте что хотите, – холодно сказала она.
– Тогда поймите, что вы не заставите меня уехать, что бы вы ни говорили и ни делали. Мне нужна жена, и я проведу здесь столько времени, сколько понадобится, чтобы решить, подходит ли мне одна из сестер Уинслоу. И мне решать, какого наказания вы заслуживаете за то, что сделали со мной.
Он ждал, что она скажет в ответ, но в это время в дверь осторожно постучали.
– Это, должно быть, слуги с ванной, – предупредила она.
– Поскольку вы – старшая дочь, разве не ваша обязанность – лично проследить, чтобы все было подготовлено как надо?
Она в негодовании подняла к потолку глаза.
– Бросьте. Сей старинный обычай давно не соблюдают.
В его воображении возникла картина – они оба мокрые и голые сплетаются в ванне. Она встретила его взгляд с видимой неуверенностью. Неужто она представила себе то же самое?
Он понизил голос:
– Я мог бы настоять.
Но она не струсила, только вскинула голову.
– Вы не станете. Осрамить меня на глазах моих людей – не такого же наказания вы хотите для меня?
Он медленно расплылся в улыбке.
– Вы этого заслуживаете. И очень уж соблазнительно заставить вас прикасаться ко мне.
– Как вы это себе представляете? Вы силой принудите меня?
Улыбка исчезла с его лица. Она уже и так слишком много знала о его тайных страхах. Он не мог позволить ей думать, что она имеет власть над ним.
– Кто говорит о принуждении? Скорее, это ваш метод обращения с людьми.
Он не мог ошибиться – на этот раз она покраснела. Диана подошла к двери и распахнула ее, открыв настоящий парад слуг. Двое несли глубокую ванну, за ними следовало множество других с ведрами воды, от которой поднимался пар. Том удовлетворенно вздохнул. Прошло так много времени с тех пор, как он по-настоящему мылся. Не произнеся больше ни слова, Диана покинула его спальню.
Когда он наконец блаженно растянулся в ванне, отослав последнего слугу, который вызвался помогать ему, его мысли вернулись к сцене, разыгравшейся при его появлении в главном зале замка Керкби. Хотя Сесили Уинслоу действительно оказалась красавицей, у него сложилось впечатление, что за внешним очарованием прячется эгоистичная и себялюбивая натура.
Гораздо больше его занимала Диана, побледневшая и застывшая при виде его. Он старался не смотреть на нее, чтобы продлить ее мучения, заставить гадать, каковы его планы; но когда их глаза встретились, что-то новое зародилось в нем. Остальную часть вечера он провел в ожидании, когда они смогут остаться наедине.
Конечно, он желал ее, но понимал, что сейчас важнее сосредоточиться на том, чтобы узнать, не заинтересовалась ли им Лига. Но он все еще искал себе жену и не исключал, что ею может стать одна из сестер Уинслоу. Сесили при надлежащем руководстве может набраться ума. Она будет благодарна за имя, которое он даст ей, за богатство и защиту. Красавица, она украсит его дом, все будут завидовать ему.
Но Диана… Диана с ее секретами, дерзостью, телесной силой и необычными способностями, столь непохожая на других женщин, интересовала его гораздо больше. По крайней мере в данный момент. Как только он разузнает о ней все, чары развеются. Он снова станет самим собой и сможет принять правильное решение, которое определит его будущее.
Диана сидела в главном зале, ожидая, когда принесут еду. Баннастера все не было, что расстроило Сесили, которая выглядела совершенно очаровательно в зеленом платье и лентами в цвет ему в распущенных белокурых волосах.
– Как ты думаешь, где он? – волновалась сестра, не сводя глаз с лестницы, как если бы ее желание могло заставить виконта материализоваться на ней.
Диана заставила себя улыбнуться служанке, которая принесла хлеб и масло.
– Не знаю. Но он явно не из смиренников и не спешит возблагодарить Бога за то, что остался жив и здоров.
Ее сестра нахмурилась.
– Но… его не могут отлучить от церкви за грех непосещения обедни?
– Муж, отлученный от церкви. Если такое случится, пострадает его семья, все, чем он владеет. – Диана наблюдала за Сесили, надеясь посеять в ней сомнения.
Сестра разломила хлеб.
– Ну, этого не случится. Когда я выйду за него замуж, мне удастся убедить его, что он должен примириться с церковью ради наших детей.
Диана вздохнула и продолжила есть, не чувствуя вкуса пищи. Она понимала – чтобы оторвать Сесили от красавца виконта, требуется нечто большее. Перепалка с Баннастером прошлой ночью не выходила у нее из го ловы.
Как и ошеломительный поцелуй.
Она тряхнула головой, чтобы избавиться от ощущения слабости, которое охватило ее даже теперь – при одной мысли о его теле, вжимавшемся в нее. Что с ней происходит?
Но угроза исходила не только от его тела. Весь ее мир мог рухнуть по одному его слову. Ее брат Арчи, в случае если бы ее поведение отразилось на его положении при дворе, пришел бы в ярость и мог бы отречься от нее.
Не лучше ли было бы, если бы Баннастер разоблачил ее и все уже осталось бы позади, чем постоянные мучения от неизвестности и страха?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Слуги толпились у стола, предлагая блюда из говядины и баранины, пироги с разнообразной начинкой и сдобренные специями жареные овощи. Диана не могла не видеть, с каким воодушевлением Баннастер набросился на еду; на его тарелке выросла целая гора всяких яств. Но ведь она не заставляла его голодать, с досадой думала Диана.
Пока он ел, Сесили следила, чтобы его кубок всегда был полон, чтобы, когда он брал хлеб, рядом с его рукой всегда оказывалось масло и чтобы ее приветливая улыбка всегда оказывалась на линии его взгляда. Если бы только Диана могла сказать сестре, что одобряет ее поведение…
Но это было бы неправдой. Ее настороженность сменилась крепнущей решимостью. Если Баннастер не намерен открывать ее секрет, какова бы ни была причина, по которой он принял такое решение, она должна, пока можно, воспользоваться этим в своих целях. Она еще не выполнила задание Лиги. Баннастер только что дал ей замечательную возможность находиться рядом с ним, пока она будет составлять донесение в Лигу. Досада Сесили ей только на руку.
Ох, это не очень-то справедливо по отношению к сестре, упрекнула себя Диана. Они теперь взрослые. Диана всегда была готова терпимо относиться к сестре, но Сесили продолжала вымещать на ней свое недовольство. Так что гармонии в их совместном проживании не получалось.
Вдруг она ощутила на своем бедре руку Баннастера. Она застыла и бросила на него быстрый взгляд, но увидела только его затылок, потому что он продолжал разговаривать с Сесили. Она попыталась стряхнуть его руку, но ей это не удалось, а если бы она применила больше усилий, это могло быть замечено другими.
Бешенство и беспомощность боролись в ней. Смятения добавляло то, что его длинные пальцы переместились выше и теперь ощутимо приблизились к месту, прикасаться к которому не дозволялось никому. Не думал же он, что она позволит ему непристойности, если он будет хранить ее секрет? Его рука скользнула между ее бедер. Она инстинктивно среагировала, схватив его мизинец и отогнув его назад. Когда его рука дрогнула, она позволила ей убраться, заметив, что он как ни в чем не бывало продолжал слушать и отвечать Сесили.
Когда Баннастер закончил есть, Сесили сказала:
– Милорд, на пути ко мне вы испытали много лишений. Теперь позвольте мне предложить вам достойный отдых. У нас есть замечательные менестрели, и если вы соблаговолите пригласить меня на танец…
Баннастер покачал головой:
– Если вы не против, миледи, я хотел бы удалиться для отдыха и воспользоваться вашим любезным предложением в другой раз. Прошу великодушно меня простить.
– О, конечно, вы ведь еще не до конца оправились от болезни, – продолжила Сесили, явно скрывая за сочувствием разочарование.
– Но я не хотел бы лишить удовольствия вас, – сказал он. – Нет нужды прекращать веселье.
– Благодарю вас, милорд, – отвечала она, с обожанием глядя на него.
– Я провожу вас в вашу спальню, лорд Баннастер, – сказала Диана. – Я тоже рано ухожу. – Она проигнорировала ярость шокированной сестры, которую той не удалось полностью скрыть. Сесили не могла не подумать, что Диана захотела переключить внимание виконта на себя. Так и было, но по другим причинам, нежели те, которые вообразила Сесили.
Баннастер вежливо улыбнулся:
– Благодарю вас, миледи… Я так устал, что могу зайти не туда, куда можно.
– Это вам свойственно, – пробормотала она и осеклась, гадая, как он поступит в ответ на ее дерзость.
Он только усмехнулся.
Она пошла вперед, зная, что он идет следом и внимательно наблюдает за ней. Насколько правильно он ведет себя в глазах обитателей замка? Конечно, он только что объявил всем, что будет присматриваться и к ней, оценивать ее, словно она лошадь, которую собираются купить. И вот теперь каждая служанка и каждый слуга с улыбкой смотрят на нее, взбудораженные тем, что он обратил на нее внимание. Гнев и страхи Дианы утихли, когда она поняла, что ее люди переживают за нее. Несколько лет тому назад она появилась здесь почти чужой, и они стали ее семьей. Она не могла чувствовать себя тут как дома, поскольку знала, что находится здесь только по капризу брата, который в любое время может изменить свои намерения.
А теперь ее судьба была в руках еще одного мужчины.
Она поднялась по главной лестнице, потом мимо нескольких слуг прошла по освещенному факелами коридору к винтовой лестнице, ведущей на следующий этаж. Еще раньше ей довелось выдержать битву с Сесили, которой пришла в голову нелепая мысль поселить виконта в соседней с ее спальне.
На следующем этаже Диана жестом указала на закрытую дверь.
– Разве учтивость не позволяет вам открыть ее для меня? – спросил Баннастер, все еще с приклеенной улыбкой на губах.
Стиснув зубы, она сделала это. Кто-то уже приходил сюда после появления в замке виконта, потому что свечи были зажжены, и от веселого огня в камине в комнате стало уютно.
Дверь стукнула позади нее. Баннастер обхватил девушку за талию и притиснул к стене. Потрясенная, она не могла поверить, что он решил наказать ее физически. Он пригвоздил ее бедра своими, широко развел ее руки, когда она попыталась сопротивляться, и приник к губам.
Куда-то делась ее хваленая способность защищаться, все мысли вылетели из головы, и она забыла все, что стояло между ними, осталось только желание дальнейшего. Его губы впивались в ее рот, его язык дразнил и в конце концов проложил дорогу в него. Том склонил голову набок и все крепче целовал ее, прижимаясь всем телом. И хотя он все еще не согрелся после долгого пребывания на холоде, там, где его тяжелая плоть прижималась к ней, она ощущала жар. Ее груди больно расплющились о его грудь; внизу живота нарастала острая потребность в чем-то.
Он втиснулся между ее бедрами, и она застонала, окончательно признав поражение.
Глава 8
Она как сладчайшее вино, думал Том, потерявшись в наслаждении, которое дарил ее рот. Его язык не встретил сопротивления, хотя ему показалось, что она была совершенно неопытной, и это удивило его. А дальше он уже ни о чем не думал, потому что весь ушел в ощущения. Ее тело было большим и плотным, не таким приятно мягким, как у большинства женщин. Ее маленькие груди так соблазнительно прижимались к нему, что он наслаждался каждым их сладостным изгибом.
Он хотел только поцеловать ее, чтобы взять верх, показать, чья теперь власть, но все его соображения испарились под натиском страсти. Ее бедра были предназначены вмещать его, его переполняло желание войти в нее, и он еще крепче прижался к ней.
Ее стон, низкий и сладострастный, был гибельным для него. Он отпустил ее руки, стал гладить ее плечи, руки, легко коснулся грудей, потом скользнул ниже, стремясь к ее бедрам. Ему хотелось обхватить их руками, поднять ее, прижаться крепче и…
Ее кулак тяжело ударил в его живот, и он, задохнувшись, отступил назад. Когда он восстановил дыхание, она все еще стояла на месте, вытирая рот одной рукой и разминая другую, которой нанесла удар. Глаза у нее были широко раскрыты, и ему показалось, что в них мелькнул страх за содеянное.
Ему не надо было спрашивать, почему она сделала это. Она запрятала его в темницу, чтобы не дать встретиться с ее сестрой – и еще Бог знает по какой причине, – а от первого поцелуя растаяла.
Том тоже растаял, и это уже опасно. Как мог он забыть, что она сделала с ним, на что она способна? Нельзя допустить, чтобы вожделение пересилило гнев. Он медленно выпрямился, не обращая внимания на боль в животе. Теперь они снова смотрели друг на друга как противники, готовые к схватке.
Он решил, что ему необходимо постепенно завоевать ее доверие, чтобы выведать ее секреты, а пока нужно вывести ее из равновесия. Она считает, что Том хочет разоблачить ее, и не поверит, если он станет отрицать это.
Возможно, она заслужила какое-то наказание.
– Я.хотел этого все время, – низким голосом сказал он.
Она часто дышала, что принесло ему удовлетворение. Но в ее глазах все еще читался вызов.
– Так вам понравилось в плену? – насмешливо поинтересовалась она.
– Только в вашем. – Он позволил себе оглядеть ее всю и увидел, что ее грудь часто вздымается. – А вас явно возбуждает присутствие пленника.
Ее лицо стало пунцово-красным.
– Вы просто набросились на меня.
– Прошло немало времени, прежде чем вы решились прервать поцелуй.
У нее не было ответа на эти слова. Они не сводили друг с друга глаз, в ее глазах бушевало мрачное пламя. Как бы она ни противилась этому, под внешним спокойствием внутри ее разгоралась страсть, и потому она возбуждала его больше, чем любая женщина, которую он знал до сих пор. От других ее отличало то, что она была сильной и умной, пожелания оставались женскими. Том докажет ей, что она хочет его, и она по своей воле признает это.
– Как вам удалось бежать? – внезапно требовательным тоном спросила она. – Отвечайте быстрее, потому что вот-вот здесь появятся слуги с ванной для вас.
Он улыбнулся и взял ее за руку.
– Это сделает следующий поцелуй еще приятнее. Она вырвала руку и плюнула на пол.
– Вот что я думаю о ваших поцелуях! Отвечайте на мой вопрос!
Он засмеялся.
– Я разбил кандалы, разумеется, потратив на это много часов. Что до остального, постарайтесь сами догадаться, как я вышел из подвала.
Она сузила глаза.
– Дверь вчера и сегодня не была заперта.
– Интересно почему?
– Так вы могли уйти еще вчера?! Он пожал плечами.
– Что же вы делали? – спросила она с потрясенным видом.
Он только улыбался.
Она шагнула к нему, теперь они оказались лицом к лицу. Она не показывала страха, и он восхищался ею за это. Но не верил до конца. Она не могла не бояться его – того вреда, который он при желании мог ей причинить.
– У вас была возможность разоблачить меня тогда, в главном зале, – сказала она, – поведать всем, что я сотворила с вами, увидеть, как я буду наказана. Почему вы не сделали этого?
Он широко развел руки.
– Я не сообразил, что мне следует действовать в таком порядке.
– Это не ответ, – возразила она сердито.
Его забавляло, как свирепо хмурились ее светлые бровки. Хотел бы он провести по ним пальцами, разгладить, чтобы лицо сделалось мягче. Он видел, какой она была, когда смеялась, не зная, что за ней наблюдают. Опомнившись, он выругал себя за то, что позволил себе отвлечься.
– Если бы я хотел заточить вас в темницу, я мог бы осуществить это и сам, – сказал он намеренно игривым тоном. – Зачем мне поручать это другим?
Она издала звук, похожий на стон, и отскочила от него.
– Я вас не понимаю! Вы узнали, что я не хотела дать вам встретиться с моей сестрой. Вы могли бы получить ее сразу же, рассказав про мое прегрешение. Однако вы объявили, что король послал вас присмотреться и ко мне, будто кто-то мог вам поверить!
– Вы вполне подходящая для меня благородная леди. Почему я не могу выбирать между вами и Сесили? – Он посмотрел на нее, сузив глаза. – Не верю, что вы считаете себя хуже сестры.
Нахмурившись, она махнула рукой.
– Конечно, нет. Но мне известно, кто в нашей семье наделен красотой.
Том снова вплотную придвинулся к ней, зная, что она слишком горда и не отступит. Если бы она сделала глубокий вдох, ее груди коснулись бы его, однако она продолжала спокойно смотреть на него. Он ощущал исходивший от нее слабый аромат – вряд ли это были духи – и только еще больше возбудился.
– Откуда вам знать, что я считаю красивым? – мягко спросил он. – И отчего вы считаете, что красота – это все, чего я ищу?
– Мне все равно, что вы цените в жене, Баннастер. Мы оба знаем, что я никогда не стану вашей женой, и хотя моя сестра жаждет выйти замуж за любого, кто увезет ее отсюда, я все сделаю, чтобы вы не добились ее.
– Пренебрежение и вызов в одном предложении, – усмехнулся он, нежно проведя пальцами по ее мягкой щеке, прежде чем она отпрянула.
– Думайте что хотите, – холодно сказала она.
– Тогда поймите, что вы не заставите меня уехать, что бы вы ни говорили и ни делали. Мне нужна жена, и я проведу здесь столько времени, сколько понадобится, чтобы решить, подходит ли мне одна из сестер Уинслоу. И мне решать, какого наказания вы заслуживаете за то, что сделали со мной.
Он ждал, что она скажет в ответ, но в это время в дверь осторожно постучали.
– Это, должно быть, слуги с ванной, – предупредила она.
– Поскольку вы – старшая дочь, разве не ваша обязанность – лично проследить, чтобы все было подготовлено как надо?
Она в негодовании подняла к потолку глаза.
– Бросьте. Сей старинный обычай давно не соблюдают.
В его воображении возникла картина – они оба мокрые и голые сплетаются в ванне. Она встретила его взгляд с видимой неуверенностью. Неужто она представила себе то же самое?
Он понизил голос:
– Я мог бы настоять.
Но она не струсила, только вскинула голову.
– Вы не станете. Осрамить меня на глазах моих людей – не такого же наказания вы хотите для меня?
Он медленно расплылся в улыбке.
– Вы этого заслуживаете. И очень уж соблазнительно заставить вас прикасаться ко мне.
– Как вы это себе представляете? Вы силой принудите меня?
Улыбка исчезла с его лица. Она уже и так слишком много знала о его тайных страхах. Он не мог позволить ей думать, что она имеет власть над ним.
– Кто говорит о принуждении? Скорее, это ваш метод обращения с людьми.
Он не мог ошибиться – на этот раз она покраснела. Диана подошла к двери и распахнула ее, открыв настоящий парад слуг. Двое несли глубокую ванну, за ними следовало множество других с ведрами воды, от которой поднимался пар. Том удовлетворенно вздохнул. Прошло так много времени с тех пор, как он по-настоящему мылся. Не произнеся больше ни слова, Диана покинула его спальню.
Когда он наконец блаженно растянулся в ванне, отослав последнего слугу, который вызвался помогать ему, его мысли вернулись к сцене, разыгравшейся при его появлении в главном зале замка Керкби. Хотя Сесили Уинслоу действительно оказалась красавицей, у него сложилось впечатление, что за внешним очарованием прячется эгоистичная и себялюбивая натура.
Гораздо больше его занимала Диана, побледневшая и застывшая при виде его. Он старался не смотреть на нее, чтобы продлить ее мучения, заставить гадать, каковы его планы; но когда их глаза встретились, что-то новое зародилось в нем. Остальную часть вечера он провел в ожидании, когда они смогут остаться наедине.
Конечно, он желал ее, но понимал, что сейчас важнее сосредоточиться на том, чтобы узнать, не заинтересовалась ли им Лига. Но он все еще искал себе жену и не исключал, что ею может стать одна из сестер Уинслоу. Сесили при надлежащем руководстве может набраться ума. Она будет благодарна за имя, которое он даст ей, за богатство и защиту. Красавица, она украсит его дом, все будут завидовать ему.
Но Диана… Диана с ее секретами, дерзостью, телесной силой и необычными способностями, столь непохожая на других женщин, интересовала его гораздо больше. По крайней мере в данный момент. Как только он разузнает о ней все, чары развеются. Он снова станет самим собой и сможет принять правильное решение, которое определит его будущее.
Диана сидела в главном зале, ожидая, когда принесут еду. Баннастера все не было, что расстроило Сесили, которая выглядела совершенно очаровательно в зеленом платье и лентами в цвет ему в распущенных белокурых волосах.
– Как ты думаешь, где он? – волновалась сестра, не сводя глаз с лестницы, как если бы ее желание могло заставить виконта материализоваться на ней.
Диана заставила себя улыбнуться служанке, которая принесла хлеб и масло.
– Не знаю. Но он явно не из смиренников и не спешит возблагодарить Бога за то, что остался жив и здоров.
Ее сестра нахмурилась.
– Но… его не могут отлучить от церкви за грех непосещения обедни?
– Муж, отлученный от церкви. Если такое случится, пострадает его семья, все, чем он владеет. – Диана наблюдала за Сесили, надеясь посеять в ней сомнения.
Сестра разломила хлеб.
– Ну, этого не случится. Когда я выйду за него замуж, мне удастся убедить его, что он должен примириться с церковью ради наших детей.
Диана вздохнула и продолжила есть, не чувствуя вкуса пищи. Она понимала – чтобы оторвать Сесили от красавца виконта, требуется нечто большее. Перепалка с Баннастером прошлой ночью не выходила у нее из го ловы.
Как и ошеломительный поцелуй.
Она тряхнула головой, чтобы избавиться от ощущения слабости, которое охватило ее даже теперь – при одной мысли о его теле, вжимавшемся в нее. Что с ней происходит?
Но угроза исходила не только от его тела. Весь ее мир мог рухнуть по одному его слову. Ее брат Арчи, в случае если бы ее поведение отразилось на его положении при дворе, пришел бы в ярость и мог бы отречься от нее.
Не лучше ли было бы, если бы Баннастер разоблачил ее и все уже осталось бы позади, чем постоянные мучения от неизвестности и страха?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27