Нужно стряхнуть иноземцев, и тогда Советский Союз снова займет свое достойное место в мире. Россия для русских! Смерть жидомасонам! – Он тяжело спрыгнул с трибуны.– Ваня, – обернулась к Куприянову мама Зина, – что же это? Он же от имени нас, рядовых коммунистов, выступает.– Это – настоящий фашизм! Дай-ка я скажу народу пару слов. – Бывший доменщик поднялся на трибуну, поднял руку, призывая к вниманию.– Братцы! – бросил в притихшую толпу Иван Куприянов. – Вы меня знаете, я работяга с комбината, доменщик. Сегодня родному брату нельзя верить, а мне можно. Я задницы не лизал, флюгером не работал, ни на чьи плечи не опирался. Вкалывал у огня.– Жми дальше, Пантелеевич!– Молодец!– Всем нам больно и обидно за прожитые годы. Фронтовики помнят, как нам вкручивали гайки политработники, мол, сражайтесь, ребята, не жалейте живота своего, а кто цел останется – в раю жить будет.Горько за обман! Горько за потерянную молодость! Горько за страну, которую потеряли не на поле брани, а в Беловежской Пуще! Я уже не знаю, кому и верить. Но мы, которые победили фашизм, наверняка победим презренных политиков, купленных с потрохами американскими империалистами.Толпа взволнованно задвигалась, зашумела, засвистела, замахала руками.– Что же это получается, братцы, из-за продавшихся политиков, из-за Горбачевых и ельциных нынче брат идет на брата! – Он ткнул рукой в сторону машин, за которыми бушевала, волновалась толпа. – Пусть уйдут с нашей дороги лавочники и спекулянты! Им есть что защищать! Пусть едут на свой трижды благословенный Запад и там продают все что хотят, но не нашу страну, не СССР! Мы в своей стране, в своем городе. Откуда взялись эти нуво… нувориши… словом, новые воры? – Куприянов с помощью товарищей сошел с грузовика. Его слова наэлектризовали толпу еще больше. А тут еще откуда ни возьмись пришла подмога: крепкие молодые парни в черных рубашках моментально разделили толпу, вышли вперед, затем ловко разбежались по флангам, где было меньше милиции, отбросили немногочисленных милиционеров, начали заводить машины, разворачивать их в сторону противоборствующих. Вновь на грузовике оказался тот самый «жирный боров» из обкома. Он размахивал руками, командовал. Слов нельзя было разобрать, но чернорубашечники его отлично понимали. В образовавшийся проход вслед за автомашинами и парнями хлынула и толпа ветеранов. Страшная сила – стадное чувство. Словно загипнотизированные, пожилые люди покатились вслед за чернорубашечниками, размахивая сухонькими кулачками, что-то яростно крича.Две наэлектризованные толпы сошлись, не разбирая, начали колошматить друг друга. Ветеранов вскоре смяли, дрались только парни в черных рубашках, размахивали железными прутьями, цепями, стальными пиками, дубинками.Дробные выстрелы на короткое время заставили дерущихся приостановиться – милиционеры, сами растерянные, стреляли поверх голов, желая хотя бы припугнуть разъяренную толпу.Маму Зину стиснули так, что нечем стало дышать, поволокли по мерзлой земле, а тут, как назло, на голову ей упало красное полотнище, закрыло лицо, она попыталась стянуть тяжелый бархат, но тут же провалилась в темноту.Очнулась в белой палате, стала медленно обводить глазами стены и потолок. И неожиданно увидела Булатова. Сын был хмур и озабочен. Заметив, как дрогнули веки у мамы Зины, приподнялся с табуретки:– Очнулась наконец-то!– Толя, где я? – слабым голосом спросила она. Перед глазами вновь замельтешили людские толпы, перекошенные яростью лица. Боль отозвалась в висках.– Ты в больнице, в травматологии. – Мама Зина прочла в глазах приемного сына немой укор. – Хорошо, что все так кончилось. Ладно, теперь отдыхай, набирайся сил. – Анатолий погладил мать по сухой, холодной руке и только теперь заметил, как она стара. Густая сеть морщин разбежалась по лицу, под глазами черные полукружья, волосы совсем седые. И эта старуха все еще чувствует себя воительницей за правое дело, не понимая, что ее поезд уже давно ушел. Булатов привстал, хотел было уйти домой – не спал двое суток, все время сидел у изголовья матери, пока она была без сознания, но… Отворилась дверь, и в палату вошел какой-то незнакомый, прекрасно одетый молодой человек с большим букетом пышных астр, завернутых в прозрачный целлофан.– Разрешите войти, господа мятежники! – весело проговорил он удивительно знакомым голосом.Мама Зина и Анатолий Булатов переглянулись: неужто Серега? Неужто тот самый опальный журналист Сергей Спичкин, их единомышленник, правдолюб, такой же чудак, как и все их семейство? Да, это был Сергей. Но откуда он взялся в больнице? Как узнал о случившемся? Если бы не голос, то вряд ли они узнали бы в этом пижоне недавнего бедолагу.– Это вам, мама Зина, с приветом из дальних краев! – Сергей положил на тумбочку астры.– От кого? – У старой фронтовички даже рот свело от изумления.– От столицы нашей Родины Москвы. Когда мама Зина задремала, Булатов потянул товарища за рукав, и они осторожно, на цыпочках вышли из палаты.На улице шел снег, первый в этом году. Колючий ветер гнал легкую поземку. Со стороны Старососненского завода тянуло резкой гарью. Сергей остановился, стал оглядываться по сторонам, будто не узнавал здания и площади, сокрушенно махнул рукой. Завидя проходящее такси, поднял руку. Ничего не объясняя Анатолию, бросил шоферу:– Гони, шеф, на Старососненский металлургический!Анатолий напряг всю свою волю и, искоса глядя на профиль Сергея, стал внушать ему, чтобы тот пояснил, что все это значит? И свершилось маленькое чудо: Спичкин, до этого сидевший с каменным лицом, встрепенулся, будто кто-то толкнул в бок, и повернулся:– Понимаю тебя, Толя, сидишь и гадаешь, зачем, мол, катим на металлургический комбинат? Не спеши, все узнаешь в свое время.Когда такси притормозило возле массивных колонн управления комбината, Булатов вдруг оробел.– Айда за мной! – решительно произнес Сергей и, не оглядываясь, двинулся к тяжелым стеклянным дверям. Анатолий машинально последовал за ним. Недавний бомж, Сергей Спичкин, боявшийся каждого встречного милиционера, смело шагал мимо вооруженных вохровцев прямо к главному входу. Пропусков у них, естественно, не было, посему зашли в комнатушку начальника караула.– Вам кого? – окрысился краснолицый вохровец, опешивший от подобной наглости. – Куда прете? Что, окошка не видите?– Позвони Разинкову! – тоном, не терпящим возражения, приказал Сергей. – Скажи, прибыл человек из Москвы, от товарища Гороховского!Краснолицый с сомнением оглядел Булатова, который явно внушал ему подозрения.– А у вас, господа хорошие, документы при себе?– Звони генеральному! – повысил голос Сергей, игнорируя вопрос.Не прошло и трех минут, как они в сопровождении самого начальника караула поднимались по широкой мраморной лестнице.В приемной генерального директора комбината было многолюдно.«Ох, и насидимся мы тут, – подумал Анатолий, – ишь какая очередь. И потом… я тут с какого боку припека?» Ему захотелось выйти на свежий воздух, покинуть самоуверенного Сергея. Да ни в жизнь не примет его без очереди всемогущий Разинков. Хотел было встать, но вдруг отчетливый внутренний голос произнес: «Ты нужен Сергею, сиди!»Кто сказал, что чудес в нашей жизни не бывает? К всеобщему недоумению посетителей, прибывших «на поклон» к королю металла со всех концов ближнего и дальнего зарубежья, голос помощника по селекторной связи произнес:– Товарищ Спичкин и сопровождающее его лицо! Вас приглашает генеральный директор!Надменная секретарша, не обращавшая до тех пор на них внимания, вдруг стремительно вскочила:– Прошу! Александр Михайлович ждет вас!Они вошли в святая святых, в кабинет человека, о котором с благоговением и страхом говорит долгие годы весь город, ибо именно он может поднять, а может и сокрушить любого, вплоть до секретаря обкома партии. Булатов как загипнотизированный замер на пороге, закрутил головой, дивясь радиотелефонам, селекторам, переговаривающим устройствам, что скопились на приставном столе возле главного дубового стола. Анатолий не мог поверить собственным глазам. Разинков, человек-легенда, человек, которого знает весь металлургический мир, на самом деле оказался обаятельным, приветливым, по-здешнему грубоватым и совсем не суровым, каким его рисовала людская молва, собственной персоной был перед ними.– Однако началу официальных переговоров предшествовала сушка – как бы точнее сказать, курьезная. Кстати, молодой человек, выложите-ка на стол ваш диктофон. Записывать наш разговор нет смысла.– Как вы узнали? – сконфузился Сергей, доставая из-за пазухи японский диктофончик со спичечный коробок.– Вы меня не за того, видно, держите, друзья! – громко расхохотался генеральный директор. – Ко мне не зайдешь ни с оружием, ни с подслушивающими устройствами: электроника засечет сразу.На лбу Сергея выступила испарина.– Тебе жарко? Выпей воды, очень помогает, – кивнул Разинков на графин.Анатолий вдруг забеспокоился, словно ожил в мозгу некий невидимый прибор, реагирующий на любую опасность, но удерживать Сергея не стал, посчитал предчувствие глупостью.Спичкин наполнил фужер водой из графина, глотнул и… закашлялся, затряс головой, замычал, ничего не понимая.– Не пьешь, вижу, чистый спирт! – Веселые чертенята прямо-таки прыгали в глазах Разинкова. – Разводить надо, разводить! И ничего не пить в чужих кабинетах.– Ну и шуточки у вас, Александр Михайлович! – Сергей вытер слезы. – Так можно и инфаркт схватить.– Не пытайся обмануть старших. Ну, теперь к делу! – Тон Разинкова из доброжелательного превратился в жесткий.– Пожалуйста, проект договора, который предлагает вам товарищ Гороховский. – Сергей, открыв щелчком «дипломат», достал красивую папку. Взяв в руки толстый карандаш, Разинков нацелился на текст договора, но пока не сделал ни единой пометки. Сергей подмигнул Булатову, дескать, порядок полный, а ты еще сомневался. В любом случае лично он, Сергей Спичкин, свою миссию выполнил. Эх, если бы знал Анатолии, что за бумагу держит сейчас Разинков, речь шла о миллиардных суммах, солидная часть которых, само собой, предполагалась лично генеральному директору. Причем деньги он будет получать в валюте.– Недурно, недурно! – Разинков постучал карандашом по столу. Поднял голову. – Ты читал текст договора? – в упор спросил Сергея.– Я очень дорожу своим местом, Александр Михайлович! – с чувством произнес Сергей. Он не кривил душой, хотя, конечно, знал о сути договора.– Допустим, я поверю твоему шефу и подпишу документ, но… Какая гарантия?– В случае успеха наших с вами переговоров гарантийное письмо концерна, заверенное московским нотариусом, будет у вас завтра.– Хитрецы! – Разинков погрозил Сергею толстым пальцем. – Тоже соображаете что к чему. Ладно, считай, договорились.– Разве вы, Александр Михайлович, не видите, что имеете дело с процветающей фирмой?– Ох, и ушлые вы, ребята! Итак, предлагаю: через пятнадцать минут у меня обед. Приглашаю. Там и договорим, а пока… извиняйте, я еще разок прочту ваши условия. – Разинков углубился в чтение документа, делал краткие пометки в блокноте, дважды созванивался с кем-то, проясняя финансовые вопросы. Затем, не таясь, дал задание невидимому собеседнику срочно выяснить финансовое состояние концерна Гороховского в Москве…Обедал генеральный директор в отдельном кабинете, стены коего были искусно расписаны картинами из украинской жизни. Во главе стола красовалась бутылка французского шампанского.– Разрешите, Александр Михайлович, я назначу себя тамадой? – Сергей облизнулся. – Бутылку открою.– Не люблю наглых, но… по такому случаю стерплю! Валяй, командуй!Сергей откупорил бутылку, наполнил фужеры, затем извлек стограммовую бутылочку с черной, густой жидкостью, влил в свой фужер. Шампанское сделалось черным.– Что за хреновина? – удивился Разинков, с неудовольствием наблюдая за Сергеем. Еще никто в его присутствии не осмеливался вести себя столь вольно, и если бы не желание заработать на новом контракте, выгнал бы в три шеи.– Бальзам «Золотая роза»! – весело ответил Спичкин. – Нейтрализует алкоголь и придает более пикантный вкус.– Понятно, – полушутливо буркнул Разинков, – мне тоже будешь предлагать сию бурду? Напрасно. Понимаю, отравить меня хочешь по заданию иностранных разведок. Сам сначала выпей, а я посмотрю.– Слушаюсь, товарищ генеральный директор! – Сергей только и ждал именно этих слов. Можно было начинать ту часть задания Гороховского, которая была не менее важной и должна была произвести потрясающее впечатление на Разинкова и окончательно склонить его на свою сторону. – Вы требовали точных гарантий? Сейчас вы их получите. – Сергей, по-мальчишески прикусив язык, взялся за дело. Он осторожно извлек из бокового кармана пластмассовый пакетик, надорвал край, положил на стол две тонкие голубоватые пластинки, похожие на жевательные резинки. – Прошу внимания! – Он стал осторожно промокать черную жидкость в фужере. Разинков и особенно Булатов с любопытством наблюдали за манипуляциями Сергея. Оба поняли, вся история с шампанским была частью какой-то хитрой операции, задуманной Гороховским. И случилось удивительное: черное шампанское стало быстро светлеть, приобретая розоватую золотистость.Не в силах сдержать радости, Сергей принялся вычерпывать чайной ложечкой черный налет, осевший на поверхности фужера. Через минуту от нефтяного пятна не осталось и следа. Спичкин поднял фужер и спокойно выпил до дна. – Вы убедились, Александр Михайлович, что гарантии в полном порядке? Мы быстро и качественно очистим ваши авгиевы конюшни.– Признаюсь, подобного я никогда не видел! – не выдержал Разинков, мгновенно забыв о неприязни, которую только что испытывал к этому пижону. – Выходит, в мировой практике…– Совершенно верно, – подхватил Сергей, – в мировой практике подобной очистки нет. – Он позволил себе расслабиться, налил еще шампанского, выпил, стал закусывать. Его миссия была полностью выполнена. Можно было не сомневаться, Разинков подпишет договор, который удовлетворял всех компаньонов: давал валютный капитал Гороховскому и Разинкову, комбинату и концерну, а также позволял осуществить голубую мечту любого директора промышленного предприятия – очистить оборудование от химических отходов, от мазута и нефти, от газовых наслоений.– Оставь мне, Сергей, пару пластинок для технической экспертизы, – как бы между делом попросил Разинков, – мои специалисты проведут анализы.– У вас великолепные специалисты, импортное оборудование, но все равно вам прояснить комбинацию не удастся, да и я не уполномочен оставлять наши образцы. – Спичкин был непреклонен.– Хитер бобер! Молодец! – Разинков не скрывал удовлетворения, все было обмозговано солидно, а он обожал солидность. – Ладно, когда отбываешь в Москву?– Зачем вам это?– Ну и подозрительный ты парень! Я просто хотел узнать, успею ли я подписать договор. – Разинков не зря тянул время, в душе все еще оставался червячок сомнения.– Мой шеф предложил такой вариант: в течение недели договор должен быть либо подписан, либо возвращен в Москву.– Твоя взяла! – поднял руки Разинков, полуобернулся к Анатолию. – Слышь, Булатов, надеюсь, ты никому не проболтаешься о нашей беседе? Я так и думал. Понимаю, Сергей тебя привел сюда в качестве свидетеля. Свою миссию ты выполнил, можешь идти.Проводив Булатова взглядом, Разинков поманил к себе Сергея, тяжело задышал ему в лицо.– Сделка века будет подписана сейчас!…Булатов, как и думал Сергей, ждал его в вестибюле. Все поняв без слов, в который раз дивясь превращению друга из бедолаги в некоего босса, поспешил к машине.В номере гостиницы они упали в кресла, глянули друг на друга и громко расхохотались. Слишком неправдоподобно выглядел их визит к Разинкову. Затем Сергей достал из холодильника бутылку «Столичной», два стакана.– Теперь можно и по-настоящему расслабиться! – разлил он водку.Далеко за полночь затянулся их задушевный разговор. И странное дело, пили, почти не закусывая, и не пьянели.– Давай, Толя, вызовем таксомотор и… нанесем ночной визит вежливости Алке Возвышаевой! – предложил Спичкин. – Наделаем шороху, а?– Поезжай один, – предложил Булатов, – меня она боле не жалует: я напоминание о ее прошлом, к тому же безработный, никчемный мужик, а ты… Ахнет, увидев эдакого московского пижона. К тому же, сам знаешь, третий всегда лишний.– Пожалуй, ты прав, Толя! – Сергей решительно встал. – Ты идешь домой?– Куда же еще?– Возьми, сохрани это до завтра! – протянул товарищу папку, в которой лежал договор, подписанный Разинковым.Они постояли еще немного на пустынной и темной улице, ожидая такси. Завидев зеленый огонек, Анатолий пожал руку Сергею, напомнив, что завтра они должны непременно встретиться, медленно пошел в сторону трамвайной остановки, авось дождется дежурного «спутника», так называли горожане ночной трамвай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52