Я осмотрел место встречи.– По-моему, здесь нельзя останавливать машину, – заметил я.– Браво, – похвалил меня Джаич. – Но мы и не будем останавливаться. Мы только подхватим ее – и баста.Затем Джаич показал, где начинается знаменитая Курфюрстендам. И я решил, что не время вилять и ходить вокруг да около.– Джаич, – сказал я, – если это – капитализм и если это – зараза, то, может быть, здесь найдется какой-никакой завалящий публичный дом?Сверх всяких ожиданий он не расхохотался. Он только на мгновение перестал перемалывать челюстями жевательную резинку.– Официально проституция в Германии запрещена, так что домов с фонариками ты здесь не найдешь. Но проститутки, разумеется, есть. Где их нету?У меня чесался язык добавить, что даже в страну развитого социализма они умудрились проникнуть, но сейчас мне было невыгодно дразнить его.– Знаешь что… – Джаич щелкнул зажигалкой и принялся отравлять воздух дымом «Партагаза». – Здесь имеется масса заведений, где особи противоположного пола берутся помочь одинокому идальго с помощью руки. Дешево и сердито.– Насколько дешево? – поинтересовался я.– По-моему, марок десять. Мне кажется, что для таких командировочных, как мы, это вполне по карману.– И они знают свое дело?– Поверь мне, – проговорил Джаич и осекся.Это прозвучало в высшей степени убедительно.Мы еще немного побродили по Курфюрстендам, а затем приблизились к одному из подобных заведений. Световая реклама и музыка, доносившаяся изнутри, были самого высокого качества. Джаич остался на улице, а я вошел. Стены здесь украшали большие фотографии с весьма соблазнительными голенькими девицами, сделанные на подсвеченном стекле. Девицы поощрительно улыбались. Они только и составляли мне компанию, поскольку больше в зале не было ни души. Отсюда можно было попасть в несколько отдельных кабинок. Я вошел в одну из них и закрыл за собой дверь. В кабинке имелась еще дверь, а помимо этого довольно много широких клавиш, на каждой из которых тоже размещалось по женской фотографии. Здесь женщины были куда паршивее. Я с трудом отыскал одну, мало-мальски приемлемую, и нажал на соответствующую клавишу. Раздался ласковый перезвон бубенчиков, и из соседней двери появилась о н а. Я сразу понял, что фотография на клавише лжет и что она сделана по меньшей мере лет десять назад. На лице у нее было килограмма два косметики, но все бы еще ничего, не угоразди ее снять с себя блузку и остаться в одних лишь шортиках. Терпеть не могу отвислые груди, а эти, пожалуй, были самыми отвислыми и морщинистыми в мире. Она улыбнулась и протянула руку к моему зипу, но меня только и хватило, что сунуть в эту руку десять марок и в панике броситься наутек. Я вылетел на улицу с такой скоростью, что Джаич чуть было не упустил меня. Потом меня едва не стошнило.– Так быстро? – удивленно вскинул он брови. Он продолжал отравлять воздух «Партагазом».Я высказал ему все, что думаю теперь о подобного рода заведениях.– Я ведь говорил, что зараза… – согласился Джаич. – И, вообще, эта проституция…– Это такая зараза, что она даже проникла в страну самого развитого в мире социализма, – Теперь я мог не заботиться о его настроении. – Именно проститутки послали нашу страну в глубокий нокаут. С подачи Запада, разумеется.
Когда мы вернулись домой, Джаич предложил бросить жребий, кому занять маленькую, а кому – большую комнату. Честно говоря, я был даже несколько озадачен, поскольку чисто автоматически считал квартиру своей: ведь она так сильно напоминала мою собственную. Однако предложение Джаича, безусловно, являлось справедливым.Думаю, излишне упоминать, что жребий я проиграл. Джаич принялся бодро прыгать посреди выигранной жилплощади со скакалкой в руках, очевидно, совершая свой обычный вечерний моцион. Я же, почистив зубы и побрившись, разместился на узкой неудобной кровати в чуланчике.Вдоволь напрыгавшись, Джаич заглянул ко мне.– Эй, Крайский, завтра у нас появится собственная машина, и вечером мы поедем на улицу «17 июня».– Чем интересна улица «17 июня»? – полюбопытствовал я.– А там такой бабец в одних плавочках стоит – пальчики оближешь. Правда, он обходится значительно дороже, но ведь за удовольствие нужно платить.– Я тебе не верю, – отозвался я. Внезапно мне сделалось очень одиноко.– Ну и напрасно, – сказал он. – Джаич никогда не врет.Потом он вернулся в большую комнату и заскрипел диванными пружинами. Вскоре послышался его храп.Вот я и на Западе, – подумалось мне. – И что же я имею с гуся? Какие-нибудь поражающие воображение апартаменты? Голубой кафель с черной сантехникой? Супермодерновые светильники? Подогревающиеся зеркала? Черта с два! Такая же точно квартира, что и дома, только без центрального отопления. К тому же там она целиком принадлежала мне, а здесь – один лишь чуланчик.
На следующее утро ровно в десять часов нам подогнали машину. Это был старенький обшарпанный «Варбург» бежевого цвета. За рулем восседал Горбанюк.– Уму непостижимо! – воскликнул Джаич, стоило ему увидеть автомобиль.– Что-нибудь не так? – с ангельским видом поинтересовался Горбанюк.– Крайский, натрави на него Саймона.Я подумал-подумал да и опустил Саймона на землю. Тот, конечно же, не стал рваться вперед и лаять. Напротив, со свойственным ему коварством принялся подбираться к Горбанюку с тыла.– Мне кажется, это как раз то, что вам необходимо, – тем временем внушал нам Горбанюк. – Небольшой автомобиль легко припарковать, к тому же он не привлечет к себе лишнего внимания…– Ты лучше расскажи, где тебе удалось раздобыть такую колымагу? – прервал его излияния Джаич.– Между прочим, это было не так уж легко, – с чувством отозвался Горбанюк.– Охотно верю.– А я думал, что в Германии как раз подобные драндулеты и привлекают к себе внимание, – подал я голос.– К сожалению, пока это не совсем так, – развел руками Горбанюк. – Гарантирую, что никто даже не посмотрит в вашу сторону.После ночи, проведенной в чулане, я готов был ему поверить. Тут я заметил, что Саймон уже успел занять стартовую позицию напротив обтянутых дорогими брюками ягодиц Горбанюка, и грозно подозвал его к себе. Тот подчинился, всем своим видом демонстрируя неохоту и разочарование.– Она хоть через три километра не развалится? – поинтересовался Джаич, критически осматривая «Варбург» со всех сторон.– Гарантирую, к тому же в салоне имеется стереомагнитола с колонками.– У меня и без того есть «Вокман», – возразил я.– Ладно, Крайский, садись, – махнул рукой Джаич. – Нечего на него время тратить, оно у нас денег стоит.– Текст доверенности в папке на заднем сиденье, – поспешно сообщил Горбанюк.– О'кэй.В салоне было тесно. Я примостился рядом с текстом доверенности, водрузив к себе на колени Саймона. Джаич уселся за руль, сунул в пасть очередную «партагазину» и включил двигатель.
Фрау Сосланд уже дожидалась нас в условленном месте. В джинсах и кожаной куртке, как и было обещано, а у ног ее отиралось несуразное существо, именуемое таксой.Джаич лихо притормозил рядом и открыл противоположную от себя дверцу.– Садитесь, – коротко бросил он.– Кто вы такие?! – испуганно взвизгнула фрау Сосланд. – Что вам от меня нужно?!– Меня зовут Николай Болин. А этот, второй, – Крайский.– А это, по-вашему, синий БМВ последней модели?!Она бросила брезгливый взгляд на видавший виды старенький «Варбург».– Я специально сказал про синий БМВ, – объяснил ей Джаич. – Если вы допускаете, что за вашим домом могут следить, то с неменьшим успехом они могут прослушивать ваши телефонные разговоры. Синий БМВ способен сбить их с толку. Садитесь, мы не можем тут больше стоять.– Не стану я садиться в неизвестную машину. Откуда мне знать, что вы действительно те, за кого себя выдаете? Раз уж у меня прослушивается телефон…– Так вот же болонка! – Джаич ткнул пальцем в Саймона. Он уже начинал терять терпение.Наличие болонки, как ни странно, ее успокоило. Фрау Сосланд крякнула, схватила таксу, словно кусок бревна, и взгромоздилась на переднее сиденье. Джаич тут же рванул с места.Стараясь поймать его взгляд, я с торжествующим видом уставился в зеркало заднего обзора. В госпоже Сосланд и близко не наблюдалось ничего худенького и изящного. Напротив, это была толстая корова, на которой джинсы и кожаная куртка смотрелись, словно смокинг на гиппопотаме. Лицо ее было старательно наштукатурено, а на ушах красовались огромные серебряные клипсы.Вдруг вспомнилась морда вчерашней шлюхи из увеселительного заведения, и меня снова чуть было не стошнило.Стоило машине тронуться с места, как Саймон и такса яростно сцепились друг с другом. Поднялся такой остервенелый лай, что ни о каком разговоре не могло идти и речи. Такса все время норовила выскользнуть из старческих рук хозяйки и тяпнуть Саймона за нос. Это ей почти удавалось. Я отодвинул Саймона в угол, и щелкающая зубами пасть таксы постоянно находилась у моего лица. Не будь фрау Сосланд нашей заказчицей, я бы, не раздумывая, разорвал таксу на куски.В конце концов Джаич нашел выход из положения. Он подрулил к большому скверу, в котором мы и должны были продолжить беседу. Но здесь мы столкнулись с новым препятствием, поскольку я наотрез отказался от предложения погулять с Саймоном где-нибудь в сторонке и дать им возможность пообщаться наедине. Ведь Лили поручила мне сопровождать Джаича повсюду.– Привяжи Саймона покрепче к дереву и отправляйся с нами, – предложил Джаич.– А если его украдут?– Да кому она нужна, эта ваша болонка? – подала голос фрау Сосланд.– Тогда лучше привяжите свою таксу.– И не подумаю.Короче, требовалось решить задачку наподобие той, где волка, козла и капусту нужно было в целости и сохранности перевезти с одного берега реки на другой.Наконец, мы набрели на большую поляну. Саймона привязали с одной стороны от нее, таксу – с противоположной, а сами заняли позицию посредине. Так чтобы нам были видны оба пса, а им друг друга видно не было. К тому же между ними пролегло расстояние не менее пятидесяти шагов.– Теперь можно и поговорить, – с облегчением произнес Джаич.– А что, собственно, вы рассчитываете узнать?– Ну, во-первых, чем вы так серьезно напуганы?– Я бы сформулировал иначе, – вмешался я. – Что конкретно вас беспокоит? Чего или кого вы боитесь? Что может случиться?Джаич скривился и с досадой посмотрел на меня. Видимо, моя правота в вопросе об истинных габаритах нашей заказчицы и, следовательно, об уровне ее вменяемости ничему его, бедолагу, не научила.– Может случиться самое ужасное и непоправимое, – вклинилась в наше немое противостояние фрау Сосланд.– А именно?– Моего сыночка могут… его могут…– Что? – не выдержали мы.– …убить. – Она принялась хлюпать носом.– Кто может убить? – насел тут же Джаич. – Почему вы так решили?– Мне не нужно решать, я чувствую… – Она вытащила из кармана носовой платок и принялась искать на нем чистое место.– Та-ак… Расскажите все же все по порядку.– Я уже рассказывала этому вашему Горбанюку. Какой-то негодяй несколько раз забирался в лавку Юрико…– А откуда вам известно, что негодяй был в единственном числе? – ухватился я.– Мне ничего не известно, я надеюсь. Если их было несколько – это конец света.– А почему вы называете вашего сына Юрико? Он грузин?Более идиотского вопроса Джаич не смог бы придумать. Видно, от оглушительного лая собак его слегка контузило.– Никакой не грузин! Самый натуральный… негрузин. Просто с детства мы так его прозвали. Уже не помню, с чего это началось.– А кто его так назвал, вы или ваш супруг?– Я же говорю, что не помню. Наверное, супруг.– Он уже умер?– Ха, он переживет всех нас. У него сеть аптек в Израиле. Можете себе представить, какие он принимает лекарства.– А живет он тоже в Израиле? – Джаич явно к чему-то клонил. Только вот к чему?– Конечно, у него там дом.– Я так понял, что он не из нуждающихся. Я говорю сейчас о деньгах.– Покажите мне человека, который бы не нуждался в деньгах. А моему бывшему муженьку их всегда не хватало.– А ваш капитал… м-м-м… имеет… м-м-м…– Вы хотите спросить об источниках нашего нынешнего состояния? И имеет ли к этому отношение мой бывший муженек?– Да.– Конечно, – сказала фрау Сосланд. – Я общипала его как могла. Но он был, разумеется, не единственным источником.– А сколько раз вы были замужем?Очевидно, Джаич пустился на поиски других источников. Но не тут-то было.– Мне вполне хватило одного раза, – отрезала фрау Сосланд. – С лихвой.– А других детей у вас не было?– Нет.– Хорошо, – похвалил ее Джаич. – Очень хорошо. И когда вы последний раз виделись с вашим бывшим супругом?– Приблизительно с месяц назад. Он приехал по делам и пришел повидаться с Юрико. Я как раз находилась у сына.– Антикварная лавка принадлежит Юрико?– Нет, нам обоим. Но последнее время всеми делами ведает он.– Однако вы разбираетесь в… этом бизнесе?Браво! Джаич произнес слово «бизнес» без видимого содрогания.– Разумеется. И должна вам сказать, совсем недурно.– В лавке сейчас имеются ценные предметы?– Не знаю, что вы подразумеваете под словом «ценные». В лавке есть вещи, которые стоят целое состояние.Если бы в свою очередь мы представляли, что она подразумевает под словами «целое состояние».– Но эти, как вы выразились, негодяи не проявляют к ним ни малейшего интереса?– Пока нет. По крайней мере, видимого.– Как вы можете это объяснить?– Никак. Я надеялась, что вы мне это объясните.– М-да… – Джаич призадумался. – На ваш взгляд, ориентируется этот самый гость – или гости – в ценах на антиквариат?– Думаю, он прекрасно во всем ориентируется, поскольку поливает краской лишь то, что представляет наибольший интерес.– Вот как?Джаич выразительно посмотрел на меня.– И это не только у Юрико. У других – та же картина.– У кого это, у других?– Я имею в виду остальных антикварщиков, которые специализируются на торговле предметами старины с территории бывшего Союза.– Вы хотите сказать, что к ним в магазины тоже проникает некий Х, чтобы пройтись по товару аэрозольными красителями? – с удивлением уточнил Джаич.– Ну да, конечно!– Ко всем антикварщикам Берлина?– По крайней мере, к тем из них, кто занимается русской культурой. Как я уже только что упомянула.– А вы говорили об этом Горбанюку?– Не помню.Джаич снова задумался.– И что полиция?– Господи! Что может сделать полиция? Они стоят на ушах. Злоумышленникам их сигнализация, что детская забава. Такого еще не бывало. Они даже заподозрили, что антикварщикам сообща захотелось поиздеваться над ними.– М-да…Версия Джаича с участием в деле отца Юрико, если я правильно уловил логику задаваемых им вопросов, – имелась ли в его вопросах вообще какая-либо логика? – начинала дышать на ладан.– Расскажите, пожалуйста, по подробнее о тех вещах, которыми торгует ваш сын.– Что значит, по подробнее? Описать каждый предмет? Он ведь торгует всем, чем придется! Но конек, разумеется, это русский фарфор. Наша коллекция фарфора – лучшая в Берлине.– Кто является вашим поставщиком?Фрау Сосланд тут же насторожилась.– У нас целый ряд поставщиков. Почему это вас интересует?– Меня интересует все, что может пролить хотя бы какой-то свет на события.– Наши поставщики не имеют к этому ровным счетом никакого отношения. Уверяю вас. И давайте сменим пластинку.– А ваш бывший супруг что-то смыслит в антиквариате? – Джаич сделал робкую попытку вернуться на проторенную тропинку.– Нет, только в лекарствах.– Существует такая вещь, как антикварные лекарства?Она загоготала.– Я имею в виду, что, кроме лекарств, он вообще больше ни в чем не смыслит.– Понятно.На Джаича было жалко смотреть.– А почему вы все-таки решили, что вашему сыну угрожает опасность? – протянул я ему руку помощи. Хотя он решительно этого не заслуживал.– Господи! Я ведь уже сказала, что чувствую. И потом я вижу, что он очень напуган. Хотя он запрещает мне вмешиваться в это дело, но я стараюсь подслушать все, что только возможно. Недавно к нему в лавку приходил Жопес, и они встревожено шептались у Юрико в кабинете. Я, конечно, почти ничего не разобрала, но готова поклясться, что дело принимает угрожающий оборот.– А кто такой этот Жопес?– Один из антикварщиков. Его лавка расположена по соседству.– Жопес – это его фамилия?– Прозвище, конечно. Фамилия – Тухер. Эрнест Тухер. Но все знакомые, даже некоторые клиенты, называют его Жопесом.– И что же вам удалось понять из их разговора?– Почти ничего. Они ведь шептались. Разве только…– Да?– Мне показалось, что нечто подобное уже происходило в Париже.– Когда?– Видимо, не так давно. Там то же самое происходило с антиквариатом, и сигнализация бездействовала.– А еще что-нибудь вам удалось услышать? Тогда или в другой раз?– Нет.– Не густо… А мы могли бы побеседовать с ними? Я имею в виду Жопеса и Юрико.– Вы хотите, чтобы сын сожрал меня заживо? Он же категорически запретил мне совать нос в это дело. Я ведь уже говорила.– Но это не его, а ваше общее дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Когда мы вернулись домой, Джаич предложил бросить жребий, кому занять маленькую, а кому – большую комнату. Честно говоря, я был даже несколько озадачен, поскольку чисто автоматически считал квартиру своей: ведь она так сильно напоминала мою собственную. Однако предложение Джаича, безусловно, являлось справедливым.Думаю, излишне упоминать, что жребий я проиграл. Джаич принялся бодро прыгать посреди выигранной жилплощади со скакалкой в руках, очевидно, совершая свой обычный вечерний моцион. Я же, почистив зубы и побрившись, разместился на узкой неудобной кровати в чуланчике.Вдоволь напрыгавшись, Джаич заглянул ко мне.– Эй, Крайский, завтра у нас появится собственная машина, и вечером мы поедем на улицу «17 июня».– Чем интересна улица «17 июня»? – полюбопытствовал я.– А там такой бабец в одних плавочках стоит – пальчики оближешь. Правда, он обходится значительно дороже, но ведь за удовольствие нужно платить.– Я тебе не верю, – отозвался я. Внезапно мне сделалось очень одиноко.– Ну и напрасно, – сказал он. – Джаич никогда не врет.Потом он вернулся в большую комнату и заскрипел диванными пружинами. Вскоре послышался его храп.Вот я и на Западе, – подумалось мне. – И что же я имею с гуся? Какие-нибудь поражающие воображение апартаменты? Голубой кафель с черной сантехникой? Супермодерновые светильники? Подогревающиеся зеркала? Черта с два! Такая же точно квартира, что и дома, только без центрального отопления. К тому же там она целиком принадлежала мне, а здесь – один лишь чуланчик.
На следующее утро ровно в десять часов нам подогнали машину. Это был старенький обшарпанный «Варбург» бежевого цвета. За рулем восседал Горбанюк.– Уму непостижимо! – воскликнул Джаич, стоило ему увидеть автомобиль.– Что-нибудь не так? – с ангельским видом поинтересовался Горбанюк.– Крайский, натрави на него Саймона.Я подумал-подумал да и опустил Саймона на землю. Тот, конечно же, не стал рваться вперед и лаять. Напротив, со свойственным ему коварством принялся подбираться к Горбанюку с тыла.– Мне кажется, это как раз то, что вам необходимо, – тем временем внушал нам Горбанюк. – Небольшой автомобиль легко припарковать, к тому же он не привлечет к себе лишнего внимания…– Ты лучше расскажи, где тебе удалось раздобыть такую колымагу? – прервал его излияния Джаич.– Между прочим, это было не так уж легко, – с чувством отозвался Горбанюк.– Охотно верю.– А я думал, что в Германии как раз подобные драндулеты и привлекают к себе внимание, – подал я голос.– К сожалению, пока это не совсем так, – развел руками Горбанюк. – Гарантирую, что никто даже не посмотрит в вашу сторону.После ночи, проведенной в чулане, я готов был ему поверить. Тут я заметил, что Саймон уже успел занять стартовую позицию напротив обтянутых дорогими брюками ягодиц Горбанюка, и грозно подозвал его к себе. Тот подчинился, всем своим видом демонстрируя неохоту и разочарование.– Она хоть через три километра не развалится? – поинтересовался Джаич, критически осматривая «Варбург» со всех сторон.– Гарантирую, к тому же в салоне имеется стереомагнитола с колонками.– У меня и без того есть «Вокман», – возразил я.– Ладно, Крайский, садись, – махнул рукой Джаич. – Нечего на него время тратить, оно у нас денег стоит.– Текст доверенности в папке на заднем сиденье, – поспешно сообщил Горбанюк.– О'кэй.В салоне было тесно. Я примостился рядом с текстом доверенности, водрузив к себе на колени Саймона. Джаич уселся за руль, сунул в пасть очередную «партагазину» и включил двигатель.
Фрау Сосланд уже дожидалась нас в условленном месте. В джинсах и кожаной куртке, как и было обещано, а у ног ее отиралось несуразное существо, именуемое таксой.Джаич лихо притормозил рядом и открыл противоположную от себя дверцу.– Садитесь, – коротко бросил он.– Кто вы такие?! – испуганно взвизгнула фрау Сосланд. – Что вам от меня нужно?!– Меня зовут Николай Болин. А этот, второй, – Крайский.– А это, по-вашему, синий БМВ последней модели?!Она бросила брезгливый взгляд на видавший виды старенький «Варбург».– Я специально сказал про синий БМВ, – объяснил ей Джаич. – Если вы допускаете, что за вашим домом могут следить, то с неменьшим успехом они могут прослушивать ваши телефонные разговоры. Синий БМВ способен сбить их с толку. Садитесь, мы не можем тут больше стоять.– Не стану я садиться в неизвестную машину. Откуда мне знать, что вы действительно те, за кого себя выдаете? Раз уж у меня прослушивается телефон…– Так вот же болонка! – Джаич ткнул пальцем в Саймона. Он уже начинал терять терпение.Наличие болонки, как ни странно, ее успокоило. Фрау Сосланд крякнула, схватила таксу, словно кусок бревна, и взгромоздилась на переднее сиденье. Джаич тут же рванул с места.Стараясь поймать его взгляд, я с торжествующим видом уставился в зеркало заднего обзора. В госпоже Сосланд и близко не наблюдалось ничего худенького и изящного. Напротив, это была толстая корова, на которой джинсы и кожаная куртка смотрелись, словно смокинг на гиппопотаме. Лицо ее было старательно наштукатурено, а на ушах красовались огромные серебряные клипсы.Вдруг вспомнилась морда вчерашней шлюхи из увеселительного заведения, и меня снова чуть было не стошнило.Стоило машине тронуться с места, как Саймон и такса яростно сцепились друг с другом. Поднялся такой остервенелый лай, что ни о каком разговоре не могло идти и речи. Такса все время норовила выскользнуть из старческих рук хозяйки и тяпнуть Саймона за нос. Это ей почти удавалось. Я отодвинул Саймона в угол, и щелкающая зубами пасть таксы постоянно находилась у моего лица. Не будь фрау Сосланд нашей заказчицей, я бы, не раздумывая, разорвал таксу на куски.В конце концов Джаич нашел выход из положения. Он подрулил к большому скверу, в котором мы и должны были продолжить беседу. Но здесь мы столкнулись с новым препятствием, поскольку я наотрез отказался от предложения погулять с Саймоном где-нибудь в сторонке и дать им возможность пообщаться наедине. Ведь Лили поручила мне сопровождать Джаича повсюду.– Привяжи Саймона покрепче к дереву и отправляйся с нами, – предложил Джаич.– А если его украдут?– Да кому она нужна, эта ваша болонка? – подала голос фрау Сосланд.– Тогда лучше привяжите свою таксу.– И не подумаю.Короче, требовалось решить задачку наподобие той, где волка, козла и капусту нужно было в целости и сохранности перевезти с одного берега реки на другой.Наконец, мы набрели на большую поляну. Саймона привязали с одной стороны от нее, таксу – с противоположной, а сами заняли позицию посредине. Так чтобы нам были видны оба пса, а им друг друга видно не было. К тому же между ними пролегло расстояние не менее пятидесяти шагов.– Теперь можно и поговорить, – с облегчением произнес Джаич.– А что, собственно, вы рассчитываете узнать?– Ну, во-первых, чем вы так серьезно напуганы?– Я бы сформулировал иначе, – вмешался я. – Что конкретно вас беспокоит? Чего или кого вы боитесь? Что может случиться?Джаич скривился и с досадой посмотрел на меня. Видимо, моя правота в вопросе об истинных габаритах нашей заказчицы и, следовательно, об уровне ее вменяемости ничему его, бедолагу, не научила.– Может случиться самое ужасное и непоправимое, – вклинилась в наше немое противостояние фрау Сосланд.– А именно?– Моего сыночка могут… его могут…– Что? – не выдержали мы.– …убить. – Она принялась хлюпать носом.– Кто может убить? – насел тут же Джаич. – Почему вы так решили?– Мне не нужно решать, я чувствую… – Она вытащила из кармана носовой платок и принялась искать на нем чистое место.– Та-ак… Расскажите все же все по порядку.– Я уже рассказывала этому вашему Горбанюку. Какой-то негодяй несколько раз забирался в лавку Юрико…– А откуда вам известно, что негодяй был в единственном числе? – ухватился я.– Мне ничего не известно, я надеюсь. Если их было несколько – это конец света.– А почему вы называете вашего сына Юрико? Он грузин?Более идиотского вопроса Джаич не смог бы придумать. Видно, от оглушительного лая собак его слегка контузило.– Никакой не грузин! Самый натуральный… негрузин. Просто с детства мы так его прозвали. Уже не помню, с чего это началось.– А кто его так назвал, вы или ваш супруг?– Я же говорю, что не помню. Наверное, супруг.– Он уже умер?– Ха, он переживет всех нас. У него сеть аптек в Израиле. Можете себе представить, какие он принимает лекарства.– А живет он тоже в Израиле? – Джаич явно к чему-то клонил. Только вот к чему?– Конечно, у него там дом.– Я так понял, что он не из нуждающихся. Я говорю сейчас о деньгах.– Покажите мне человека, который бы не нуждался в деньгах. А моему бывшему муженьку их всегда не хватало.– А ваш капитал… м-м-м… имеет… м-м-м…– Вы хотите спросить об источниках нашего нынешнего состояния? И имеет ли к этому отношение мой бывший муженек?– Да.– Конечно, – сказала фрау Сосланд. – Я общипала его как могла. Но он был, разумеется, не единственным источником.– А сколько раз вы были замужем?Очевидно, Джаич пустился на поиски других источников. Но не тут-то было.– Мне вполне хватило одного раза, – отрезала фрау Сосланд. – С лихвой.– А других детей у вас не было?– Нет.– Хорошо, – похвалил ее Джаич. – Очень хорошо. И когда вы последний раз виделись с вашим бывшим супругом?– Приблизительно с месяц назад. Он приехал по делам и пришел повидаться с Юрико. Я как раз находилась у сына.– Антикварная лавка принадлежит Юрико?– Нет, нам обоим. Но последнее время всеми делами ведает он.– Однако вы разбираетесь в… этом бизнесе?Браво! Джаич произнес слово «бизнес» без видимого содрогания.– Разумеется. И должна вам сказать, совсем недурно.– В лавке сейчас имеются ценные предметы?– Не знаю, что вы подразумеваете под словом «ценные». В лавке есть вещи, которые стоят целое состояние.Если бы в свою очередь мы представляли, что она подразумевает под словами «целое состояние».– Но эти, как вы выразились, негодяи не проявляют к ним ни малейшего интереса?– Пока нет. По крайней мере, видимого.– Как вы можете это объяснить?– Никак. Я надеялась, что вы мне это объясните.– М-да… – Джаич призадумался. – На ваш взгляд, ориентируется этот самый гость – или гости – в ценах на антиквариат?– Думаю, он прекрасно во всем ориентируется, поскольку поливает краской лишь то, что представляет наибольший интерес.– Вот как?Джаич выразительно посмотрел на меня.– И это не только у Юрико. У других – та же картина.– У кого это, у других?– Я имею в виду остальных антикварщиков, которые специализируются на торговле предметами старины с территории бывшего Союза.– Вы хотите сказать, что к ним в магазины тоже проникает некий Х, чтобы пройтись по товару аэрозольными красителями? – с удивлением уточнил Джаич.– Ну да, конечно!– Ко всем антикварщикам Берлина?– По крайней мере, к тем из них, кто занимается русской культурой. Как я уже только что упомянула.– А вы говорили об этом Горбанюку?– Не помню.Джаич снова задумался.– И что полиция?– Господи! Что может сделать полиция? Они стоят на ушах. Злоумышленникам их сигнализация, что детская забава. Такого еще не бывало. Они даже заподозрили, что антикварщикам сообща захотелось поиздеваться над ними.– М-да…Версия Джаича с участием в деле отца Юрико, если я правильно уловил логику задаваемых им вопросов, – имелась ли в его вопросах вообще какая-либо логика? – начинала дышать на ладан.– Расскажите, пожалуйста, по подробнее о тех вещах, которыми торгует ваш сын.– Что значит, по подробнее? Описать каждый предмет? Он ведь торгует всем, чем придется! Но конек, разумеется, это русский фарфор. Наша коллекция фарфора – лучшая в Берлине.– Кто является вашим поставщиком?Фрау Сосланд тут же насторожилась.– У нас целый ряд поставщиков. Почему это вас интересует?– Меня интересует все, что может пролить хотя бы какой-то свет на события.– Наши поставщики не имеют к этому ровным счетом никакого отношения. Уверяю вас. И давайте сменим пластинку.– А ваш бывший супруг что-то смыслит в антиквариате? – Джаич сделал робкую попытку вернуться на проторенную тропинку.– Нет, только в лекарствах.– Существует такая вещь, как антикварные лекарства?Она загоготала.– Я имею в виду, что, кроме лекарств, он вообще больше ни в чем не смыслит.– Понятно.На Джаича было жалко смотреть.– А почему вы все-таки решили, что вашему сыну угрожает опасность? – протянул я ему руку помощи. Хотя он решительно этого не заслуживал.– Господи! Я ведь уже сказала, что чувствую. И потом я вижу, что он очень напуган. Хотя он запрещает мне вмешиваться в это дело, но я стараюсь подслушать все, что только возможно. Недавно к нему в лавку приходил Жопес, и они встревожено шептались у Юрико в кабинете. Я, конечно, почти ничего не разобрала, но готова поклясться, что дело принимает угрожающий оборот.– А кто такой этот Жопес?– Один из антикварщиков. Его лавка расположена по соседству.– Жопес – это его фамилия?– Прозвище, конечно. Фамилия – Тухер. Эрнест Тухер. Но все знакомые, даже некоторые клиенты, называют его Жопесом.– И что же вам удалось понять из их разговора?– Почти ничего. Они ведь шептались. Разве только…– Да?– Мне показалось, что нечто подобное уже происходило в Париже.– Когда?– Видимо, не так давно. Там то же самое происходило с антиквариатом, и сигнализация бездействовала.– А еще что-нибудь вам удалось услышать? Тогда или в другой раз?– Нет.– Не густо… А мы могли бы побеседовать с ними? Я имею в виду Жопеса и Юрико.– Вы хотите, чтобы сын сожрал меня заживо? Он же категорически запретил мне совать нос в это дело. Я ведь уже говорила.– Но это не его, а ваше общее дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48