И хотя восемь верст до стольного града тройка лошадей и впрямь пролетела
быстрей ветра, на торговую сторону въезжали в сумерках. Млад не любил пут
ешествовать в санях и снизу смотреть в спину вознице. В Новгород ему нрав
илось въезжать верхом, когда над берегом издали, постепенно, поднималась
громада детинца

Новгородский кремль
, сравнимая величием с крутыми берегами Волхова, и хотелось, всл
ед за Садко, скинуть шапку, поклониться и сказать:
- Здравствуй, государь великий Новгород!
Сегодня и красные стены детинца покрылись инеем, и он слился с белым бере
гом, белым Волховом, белым сумеречным небом, в который упирались его стор
ожевые башни.
Кони пронеслись по льду Волхова мимо гостиного двора, мимо торга, мимо Яр
ославова Дворища, свернули к славянскому концу, миновали земляной вал и
потрусили по узким улицам к Ручью.
Возница остановил сани около покосившегося забора: дом за ним напоминал
согбенного временем старца. Один угол просел в землю, крыша накренилась
в его сторону, оконные рамы смялись перекошенными тяжелыми бревнами и по
чернели от времени. Словно не было в доме хозяина… Впрочем, Млад не осужда
л, он и сам хорошим хозяином себя не считал. Если б сычевские мужики не сле
дили за жильем студентов и профессоров, он бы давно переселился в землян
ку.
Доктор Велезар Ц красивый стройный старик, убеленный сединами, с умным
лицом и внимательным, но добрым взглядом - вышел на улицу, встречать Млада
, пригнувшись под сломанной перекладиной над калиткой.
- Здравствуй, Велезар Светич! Ц Млад еле дождался, когда кони остановятся
, и немедленно выкарабкался из-под овчины, в избытке наваленной на сани.
Доктор, конечно, считался профессором университета, причем старейшим и в
есьма уважаемым, и счастливы были те студенты, которым довелось слушать
его лекции. Но основное время Велезар Светич уделял практике, и в ученики
брал молодых врачей, осиливших знания, данные университетом. Млад иногда
задавался вопросом: а когда старый доктор спит? Три новгородские больни
цы, бесконечное число больных по всему городу и округе, университет, учен
ики, новые изыскания, поездки чуть не по всей Руси, встречи с другими врача
ми! Говорят, доктор Велезар лечил самого князя Бориса. А кого еще могли поз
вать к князьям в случае тяжелой болезни? При этом доктор не обращал внима
ния на мошну своих больных Ц легкие, неинтересные для него случаи тут же
отдавал ученикам.
Он терпеть не мог исконно русского слова «врач», говорил, что оно происхо
дит от слова «вранье» и порочит его доброе имя, поэтому предпочитал зват
ься по латыни Ц доктором.
Нельзя сказать, что Велезар Светич ничего не понимал в шаманской болезни
: он частенько прибегал к помощи темных шаманов и знал их подноготную дос
конально, но одно дело Ц знать понаслышке, и совсем другое Ц за руку вест
и молодого шамана к пересотворению. Такое может только другой шаман, кот
орый сам когда-то прошел этот путь, который знает, что происходит за плотн
о сомкнутыми веками бесчувственного тела, какие видения преследуют юно
шу на этом пути, какая смертельная опасность его подстерегает. Млад не мо
г не отдать должного знаменитому доктору - не каждый в его положении спос
обен сказать: я плохо в этом разбираюсь, позовем того, кто знает об этом бо
льше меня.
- Мальчику стало лучше, - вместо приветствия ответил он Младу, - наверное, ты
сможешь с ним поговорить.
- Откуда шаман мог взяться в христианской семье? Ц вполголоса спросил Мл
ад, пока они не поднялись на крыльцо.
- Это новообращенные. Дед умер, отец погиб на войне, остались мать, бабка и м
олодая тетка. Вот они и окрестились, чтоб не скучать… И юношу, конечно, втя
нули. Я побоялся спросить, по какой линии идет наследственность: по отцов
ской или материнской. Ты бы слышал, что началось, когда я только заикнулся
о шаманах! Пришлось брать свои слова назад, иначе бы их жрецы оказались ту
т раньше тебя. Так что… поосторожней. Они и в больницу не хотят его отдават
ь, иначе бы давно забрал.
- Они католики или ортодоксы?
- Какая разница? Похоже, ортодоксы, - пожал плечами доктор Велезар и распах
нул дверь.
В нос сразу ударил тяжелый, масляный запах благовоний, вырвавшийся на кр
ыльцо с облаком мутного, серого пара. По всей избе горели свечи, не меньше
сотни тонких свечей, распространяющих, кроме чада, непривычный аромат, к
оторого не дает обычный воск. Млад перешагнул через порог, и взгляд его са
м собой тут же уперся в темный лик одного из христианских богов, облаченн
ый в блестящий золотом оклад. Взгляд бога показался Младу угрожающим, не
смотря на благостное выражение лица и приподнятые домиком брови: рука са
ма потянулась к оберегам на поясе. В убогом окружении убранства полунище
й избы, потерявшей кормильца, блеск золота выглядел, по меньшей мере, стра
нно. Словно бог оттяпал у горькой вдовы лучший кусок и не погнушался этим.

Мальчику было лет пятнадцать, хотя больше двенадцати-тринадцати никто б
ы ему не дал: не потому, что он похудел до прозрачности, это стоило списать
на болезнь. Просто выражение его лица показалось Младу не соответствующ
им, слишком детским, что ли… Он и сам всегда выглядел моложе своих лет, что
в профессорском деле сильно смущало его и мешало Ц всю вину за это он сло
жил на имя, полученное после пересотворения.
С таким лицом Ц беспомощным, ищущим защиты у всех вокруг Ц подходить к п
ересотворению нельзя… А Младу хватило одного взгляда, чтоб не сомневать
ся в подозрениях доктора Велезара: это именно шаманская болезнь. И, похож
е, на завершающей своей стадии: еще несколько дней, самое большее Ц недел
я, и начнется испытание… Но зимой? Неужели боги не видят, когда призывать п
арня к себе? Когда они так далеко, а ему так трудно будет остаться с ними на
едине?
Млад осмотрелся, и заметил трех женщин за столом, глядящих на него подозр
ительно и совершенно без надежды. Все три были одеты в темно-серые широки
е балахоны, с платками на головах.
- Погасите свечи, - велел он им, - и оставьте нас ненадолго. И не мешало бы пров
етрить…
- Щас! Ц поднялась с места самая молодая из них, - разбежались! Чтоб дьяволу
в нем вольготней было, что ли?
- Видали, видали мы, как ты от ладана-то шарахнулся! Будто кипятком тебя ошп
арили! Ц заголосила вторая.
- У него только что закончился судорожный припадок, - доктор Велезар нагну
лся к юноше и заглянул в глаза.
- От ладана, да от свеч, да от молитвы дьявола в нем корчит! Ц пояснила молод
ая Ц видимо, тетка, - и в церкви его всегда корчит!
Младу показалось, что он на минуту сошел с ума. От какого ладана? В какой це
ркви? Мальчику нужен свежий ветер и одиночество… И не лежать он должен се
йчас, а бежать от всех, прочь из города, в лес, в поле, где никто не помешает е
му слышать зов богов.
- Как давно он заболел? Ц спросил он у Велезара.
- Прошлой зимой он стал раздражительным и беспокойным. Все время норовил
убежать…
- Зимой? Ц едва не вскрикнул Млад, - да ты что? Как это Ц зимой? Ты хочешь сказ
ать, боги зовут его больше полугода?
- Да год скоро, - вставила бабка.
- Спасибо отцу Константину! Ц проворчала тетка, - не дает дьяволу забрать
нашу кровиночку…
Если боги зовут будущего шамана, а он не идет им навстречу, он умирает. Зов
сжигает его. Может, у христиан все иначе? Что станет с мальчиком, если он не
откликнется на зов? Если он захочет служить чужому богу? Млад никогда с эт
им не встречался. Бывало так, что юноша не понимал, что с ним происходит, но
инстинкт заставлял его искать уединения, и, рано или поздно, голоса из гус
того белого тумана видений становились осмысленными и объясняли, куда е
го зовут. Конечно, с наставником было легче, быстрей, проще. Млада готовили
к пересотворению с младенчества, его учили быть сильным и в трудную мину
ту полагаться только на себя. И болел он совсем недолго: от первых смутных
ощущений до судорожных припадков прошло едва ли два месяца. Ему было все
го тринадцать, за что он и получил свое имя.
Пересотворение Ц всегда смертельный риск. Но целый год противиться вол
е богов? Целый год мучительной, страшной болезни, выворачивающей душу на
изнанку? Млад отлично помнил тот день, когда его дед понял, что происходит
. Ни дед, ни отец просто не ждали этого так рано Ц чем раньше боги призывал
и шамана, тем верней была его смерть во время испытания.

Тогда его звали Лютиком… Млад привык вспоминать свое детство так, словно
это произошло с кем-то другим, с мальчиком по имени Лютик… Сначала он чувс
твовал лишь странную опустошенность, непонятную, неприятную тоску, от ко
торой хотелось выть на луну. Тогда он убегал в лес и бродил там совершенно
без цели, стараясь ее разогнать. Сперва ему хватало нескольких минут, что
бы прийти в себя и вернуться в хорошем настроении, но с каждым днем времен
и требовалось все больше, а тоска накатывала все чаще. Потом к тоске приба
вилось странное ощущение: Лютик чувствовал, как в нем что-то ноет, доводит
его до дрожи, это было похоже на зуд, но внутри. Как будто он долго лежал в не
удобной позе, и должен немедленно пошевелиться, что-то изменить.
Ощущение было ярким, и нестерпимым, и если в эту минуту он не мог уйти и поб
родить где-нибудь, то становился раздражительным, чего с ним обычно не бы
вало. А потом внутренний зуд обернулся муторной болью в суставах и судор
огами, он стал плохо спать. Он вообще не мог долго обходиться без движения
, в нем что-то клокотало, накапливалось, набухало. Он помогал отцу и деду, он
играл со сверстниками, но это перестало его радовать, раздражало, ему все
время хотелось побыть одному. Но когда он оказывался в одиночестве, стан
овилось ненамного легче. Ему слышались странные пугающие голоса, и мерещ
ились тени там, где их вовсе не было. Он не просто ходил, он метался по лесу,
бился головой о стволы деревьев, падал ничком на землю и стучал по ней кул
аками.
Как-то раз отец попробовал его остановить на пути в лес Ц это случилось с
разу после завтрака, и они собирались косить сено.
- Лютик, ты куда? Ц спросил отец.
- Я сейчас приду, - ответил Лютик, недовольно сжав губы.
- Лютик, мы же договорились, кажется.
- Я сказал, я сейчас приду!
- Нет, дружок, никуда ты не пойдешь. Бери вещи и пошли со мной.
Лютик скрипнул зубами, развернулся и упрямо направился к лесу.
- Эй, парень! Ц окликнул его отец скорей удивленно, чем сердито Ц Лютик вс
егда уважал и отца, и деда, но тут не остановился и не оглянулся. Отец догна
л его, крепко взял за плечо и развернул к себе лицом.
- Отпусти меня! Ц выкрикнул Лютик, - я же сказал! Отпусти!
- Лютик, ты чего? Ц отец встряхнул его за плечи, но Лютик начал вырываться и
пихать отца руками. Его трясло от мысли, что он не сможет сейчас же остатьс
я в одиночестве; то, что в нем накапливалось, требовало немедленного выхо
да, ему хотелось бежать, он просто не мог стоять тут так долго! Немедленно!
Ему хотелось разорвать грудь, разломать ребра и выпустить наружу это неч
то, что зудело и дрожало внутри.
- А ну-ка прекрати! Ц прикрикнул отец, но Лютик только сильней озлобился, и
стал сопротивляться всерьез, извиваясь и пиная отца кулаками и босыми пя
тками. Конечно, справиться с отцом он не мог, тот с легкостью скрутил его и
усадил на землю. Но от этого по телу Лютика побежали судороги, болезненны
е и неконтролируемые.
- Лютик, да что с тобой? Что случилось? Ц отец вовсе не сердился, он удивился
и испугался.
- Ничего! Ц вскрикнул Лютик, - отпусти меня! Я сказал, отпусти!
- Да иди, пожалуйста, раз тебе так надо, - отец убрал руки и отступил на шаг. Ли
цо его было растерянным.
Лютик вскочил на ноги прыжком, и побежал в лес, глотая слезы и сжимая кулак
и. Но и в лесу легче ему не стало. Он упал на колени и завыл волчонком - невын
осимо, невыносимо! Да как же избавиться от этого непонятного зуда? Он схва
тился за воротник и рванул с груди рубаху Ц она лопнула с треском, а он, на
верное, и вправду решил разорвать себе грудь голыми руками, обдирая ее но
гтями до крови… Белый туман Ц пугающий белый туман окружил его со всех с
торон.
- Мальчик Лютик? Ц спросил женский голос, похожий на колокольчик.
- Да, это он, - ответил густой бас.
- Он же совсем маленький! Ц возмутился женский голос.
- Ему тринадцать, - согласился бас, - не так это и мало.

У Млада до сих пор остались тонкие белые шрамы на груди, так глубоко он ее
процарапал. Тогда он впервые оказался в белом тумане, наполненном непоня
тными, пугающими голосами. И в тот же вечер дед объяснил ему, что у него нач
алась шаманская болезнь.
Мальчик лежал перед Младом на подушке, набитой сеном, и веки его подергив
ались. Почти год? Год мучений, внутреннего зуда, боли, выворачивающей кажд
ый сустав, судорог, едва не ломающих кости!
Млад присел перед ним на корточки и осторожно дотронулся до тыльной стор
оны его ладони: чужое прикосновение мучительно для мальчика, и запросто
может обернуться судорогой. Но Младу надо было почувствовать, что происх
одит у того внутри…
По телу тут же пробежала дрожь, и передернулись плечи: Млад на миг вернулс
я в тот далекий день, и почувствовал желание рвануть на груди рубаху… Стр
ах. Он не делает этого только из страха. Странная смесь сдерживающих нача
л и подавленной воли. Ему хватает воли на то, чтоб держать свое страдание в
себе, и нет ни капли сил отстаивать свое право на это страдание. Он все сил
ы тратит на то, чтоб скрыть внутреннюю дрожь, боль, но спрятать от посторон
них глаз судороги он не может.
- Скажи мне, ты уже видел белый туман? Ц спросил Млад.
- Да… - слабым голосом ответил мальчик.
- А духов? Духов в тумане ты видел?
- Бесов? Видел. Они хотят забрать меня к себе.
- Нет… - Млад улыбнулся, - они хотят только пересотворить твое тело. Не нужно
бояться духов, они не желают тебе зла.
- Я их не боюсь, - неуверенно сказал мальчик, - я не боюсь их! Я их ненавижу! Они
враги рода человеческого!
- Кто тебе это сказал? Ц Млад поднял брови.
- Я знаю. Господь спасет меня и заберет к себе на небо, если я не поддамся соб
лазну! Меня охраняет сам Михаил Архангел!
Чудовищная религия… Так решительно утверждать, кто есть враг, а кто нет? М
ожет быть, христианским богам северные боги действительно враги, но прич
ем здесь человеческий род? Человек волен выбрать, кого из богов славить, ч
ьим покровительством заручиться, кому служить верой и правдой, и у кого п
росить совета. Что делать, если мальчик выбрал этого Михаила Архангела? В
рага северных богов.
Млад хотел беспомощно развести руками и спросить совета у доктора Велез
ара, но в тот миг, когда отрывал пальцы от руки мальчика, его прошиб пот, и си
льно кольнуло в солнечном сплетении: огненный дух с мечом в руках Ц ника
кой не бог, всего лишь слуга бога Ц стоит и ждет, когда борьба сожжет маль
чика. Ждет, подобно стервятнику над истекающим кровью зверем, чтобы без б
оя забрать предназначенную ему жертву…
Мать мальчика тонко завыла, когда Млад сказал, что тот умрет, если не послу
шает зова богов. Ее сестра, напротив, вскочила на ноги, сверкая зелеными гл
азами.
- Врешь! Нарочно врешь! Язычник проклятый! Ц выкрикнула она, брызгая слюно
й, - не слушай его, сестрица! Он нарочно! Вспомни, что отец Константин говори
л: это Господь твою веру на крепость проверяет, посылает твоему сыну собл
азн дьявольский!
Млад посмотрел на доктора Велезара, и тот сел за стол, напротив женщин.
- Млад Мстиславич говорит правду.
- Как же… - пискнула мать, - Михаил Архангел… защищает же… на небеса обещал в
зять…
- Тут, милая, выбирай: мертвый сынок на небесах с Михаилом Архангелом или ж
ивой, у тебя под боком, - доктор укоризненно покачал головой.
- Не слушай, сестра! Ц взвизгнула младшая, и из-под ее серого платка выбила
сь прядь вьющихся рыжих волос, - верить надо! Верить, и все будет хорошо!
Если мальчик послушает зов, это вовсе не означает, что он останется в живы
х: у него нет сил, и он… он не привык полагаться на себя. Он уповает на помощн
иков и защитников: он не переживет пересотворения. Но все равно это лучше,
чем полная безнадежность!
Бабка смотрела то на одну дочь, то на другую, а потом робко вставила:
- Может, ну его, этого Михаила Архангела? Пусть как у людей все будет… Отец в
аш покойный всю жизнь шаманил, и ничего…
- И в аду горит теперь! Ц фыркнула младшая, - и внуку того же хочешь? Вместо р
айских кущ и жизни вечной?
- Да зачем нам эти райские кущи? Ц неуверенно пробормотала бабка, - лучше у
ж со своими, с прадедами… Родные люди Ц они родные и есть, в обиду не дадут
…
- Мама, замолчи сейчас же!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10