А иногда он распевал чудесные песни,
и голос его восхищал прохожих; они слушали и никого не видали, а потому
все решили, что то поют духи. Это мнение так распространилось, что в тот
лес никто не решался входить. Кругом рассказывали тысячи баснословных
приключений, которые будто бы там произошли, и общий ужас был верным
защитником Голубой Птицы.
Дня не проходило, чтобы он не дарил чего-нибудь Флорине: то принесет
жемчужное ожерелье, то сверкающие перстни тончайшей работы, то алмазные
застежки, то драгоценные печатки, то букетики самоцветных камней,
подражавших окраске цветов, то занимательные книжки, то медали; таким
образом, у нее скопилось множество всяких удивительных сокровищ. Она
украшалась ими только на ночь, чтобы королю понравиться, а днем, так как
ей некуда было их запирать, заботливо прятала в свой соломенный тюфячок.
Так протекли два года, и ни разу Флорина больше не оплакивала своего
заключения, да и как можно было ей плакаться? Рада она была все ночи
видеть своего возлюбленного, и никогда еще у нее не было столько
прелестных вещей. Хотя она ни с кем не видалась, а Голубая Птица днем
пряталась в дупле дерева, все-таки у них было тысячу новостей рассказать
друг другу, потому что сердца их всегда давали им предмет для беседы.
В то же время злая королева, которая так жестоко держала Флорину в
заключении, делала тщетные усилия, чтоб свою Пеструшку выдать замуж.
Посылала она послов, чтобы предложить ее в жены всем принцам, каких только
она знала по имени, но когда послы приезжали, их тотчас же без дальних
слов выпроваживали.
- Если бы о принцессе Флорине говорили, отвечали им, - - мы бы вас с
радостью приняли, что же до Пеструшки, то пусть она останется девою навек,
никто с этим спорить не станет.
А после докладов Пеструшка и ее мать еще больше злобились на ни в чем
неповинную королевну, которую они преследовали.
- Как, - говорили они, - несмотря на то, что она находится в
заключении, эта высокомерная особа все-таки становится нам поперек! Как
простить ей все гадости, которые она нам наделала! Быть не может, чтобы
она не состояла в секретной переписке с заморскими странами, - а уж это
одно есть государственное преступление; поймаем-ка ее по свежему следу и
найдем все возможные способы к тому, чтобы ее уличить.
Они окончили свое совещание так поздно, что было уже за полночь,
когда решили они подняться на башню и ее допросить. Она в это время стояла
у окна, беседуя с Голубой Птицей, украшенная своими драгоценностями, и
чудные ее волосы были убраны с такой тщательностью, которая не свойственна
удрученным людям. Комната ее и постель были усыпаны цветами, а несколько
испанских пастилок, которые она только что сожгла, наполняли комнату
чудесным ароматом. Королева стала у двери подслушивать, и показалось ей,
что там поют арию на два голоса, а Флорины голос-то был почти небесный. И
вот какие нежные слова она услышала:
О, как судьбой огорчены мы,
Как мы страдаем от нее,
За то, что, несмотря на все,
Друг другом нежно мы любимы.
Но что б ни делали враги,
Друг другу будем дороги.
Несколько вздохов заключили их маленький концерт.
- Ах, Пеструшка, нас предали! - вскричала королева и, толкнув со всей
силы дверь, бросилась в комнату.
Что было делать Флорине в этот миг. Быстро распахнула она окно, чтобы
дать время своей королевской птичке улететь. Она гораздо более была занята
его спасением, нежели своим; но у него не хватило решимости оставить ее,
ибо зоркие его очи открыли опасность, которой королевна подвергалась. Он
видит королеву и Пеструшку - и какой ужас! - не может защитить свою
любимицу! А они приближались к ней как фурии, жаждущие ее растерзать.
- Ваши коварные замыслы против королевства известны! - - закричала ей
королева. - Не думайте, что ваше высокое положение спасет вас от
наказания, которое вы заслужили!
- Но с кем же могу я злоумышлять? - возразила принцесса. - - Не вы ли
моя тюремщица вот уже два года? Кого я видела, кроме тех, кого вы ко мне
посылали?
Пока она говорила, королева и ее дочка с несказанным изумлением
смотрели на ослепительную красоту ее и на замечательные ее украшения.
- А откуда же у вас, сударыня, - сказала королева, - камни эти,
горящие, как солнце? Уж не станете ли вы нас уверять, что у вас в башне
копи открылись?
- Я их здесь нашла, - отвечала Флорина, - а больше мне нечего вам
сказать.
Королева внимательно на нее посмотрела, стараясь проникнуть в самую
глубину ее мыслей.
- Напрасно полагаете вы нас одурачить, - сказала она, - нечего нам
рассказывать небылицы. Знайте, принцесса, что нам известно все, что вы
делаете с раннего утра и до позднего вечера. А вам все эти драгоценности
только за тем поднесли, чтобы вы за них королевство вашего батюшки
продали.
- Действительно, я в состоянии его продать! - отвечала принцесса с
презрительной улыбкой. - На какие только козни не способна несчастная
принцесса, которая столько времени томится в оковах!
- А для кого же это, - продолжала королева, - причесались вы столь
кокетливо, для кого ваша комната наполнена ароматом, а одеты вы так, что и
при дворе вашего батюшки вы так не наряжались?
- Немало у меня досуга, - отвечала принцесса, - и не удивительно, что
я уделяю время на то, чтобы одеться. Я столько часов провожу, оплакивая
свои несчастья, что нечего меня в этом упрекать.
- Так, так, посмотрим, - сказала королева, - не завязала ли эта
невинная особа каких-нибудь дел с врагами нашими.
И стала она сама все осматривать и обыскивать. Подошла к тюфячку,
вытрясла его и нашла там такое количество алмазов, жемчугов, Рубинов и
топазов, что и придумать не могла, откуда все это взялось здесь. И решила
она в укромное место подложить подметные письма, чтобы тем погубить
принцессу. Улучшив время, хотела она сунуть их незаметно в очаг. Но, на
счастье, король Голубая Птица сидел как раз над очагом, а глаза у него
были такие острые, как у рыси, и разговор он весь слышал.
- Берегись, Флорина, берегись: твой враг собирается предать тебя! -
прокричал он.
Этот голос, столь нежданный, так перепугал королеву, что она не
посмела исполнить задуманное.
- Видите, сударыня, - сказала принцесса, - воздушные духи мне
покровительствуют.
- Я уверена, - отвечала королева, трясясь от ярости, - что это демон
помогает вам. Но, как бы они ни старались, отец ваш найдет на вас управу.
- Небу да будет угодно, - воскликнула Флорина, - чтобы я боялась
только гнева отца моего! Но ваша ненависть, сударыня, гораздо ужасней.
Королева ушла от нее, ошеломленная всем, что она видела и слышала.
Стала она совет держать со своими приближенными, что бы ей предпринять
против принцессы. А они на то ей ответили, что ежели какая фея или какой
волшебник принцессу взяли под свое покровительство, то сильно можно их
прогневать, подвергнув ее новым мучениям, а потому лучше постараться
открыть ее козни. Королева с тем согласилась и послала ночевать в башню
одну юную девицу, которая, прикинувшись невинной, сказала принцессе, как
велено было, что она прислана ей для услуги. Но был ли смысл в таком
грубом притворстве? Принцесса сразу увидела, что она приставлена шпионить;
горе ее было ужасно.
- Уж не придется больше мне с моим милым королем-птичкой беседовать!
- говорила она. - Помогал он мне горе переносить, а я ему горе облегчала,
и жили мы нашей нежностью. Что-то он теперь будет делать? Что-то я сама
буду делать? И она проливала ручьи слез.
Она уж теперь не решалась подходить к окну, хоть и слышала, как он
кругом порхает; до смерти хотелось ей окно отворить, но она боялась
подвергнуть его жизнь опасности. Так целый месяц не появлялась она у окна.
Король Голубая Птица был в полном отчаянии. Каким только жалобам он не
предавался! Как ему жить без своей принцессы? Никогда еще он так не
чувствовал горя от ее отсутствия и от своего превращения. Тщетно искал он
средств и от того и от другого, сколько он ни ломал себе голову, так
ничего придумать не мог.
Принцесса-шпионка, которая целый месяц за ней днем и ночью смотрела,
глаз не смыкая, так измучилась наконец бессонницей, что однажды уснула
глубоким сном. Флорина, заметив это, отворила окошко и сказала:
Птичка моя, ты - небес синее,
Милая птичка, лети поскорее.
Так она и сказала слово в слово. А король-птица так это внятно
услышал, что через миг уже был на окне. Сколько счастья они испытали!
Сколько новостей надо было им друг другу рассказать! Уверения в нежности и
верности возобновлялись тысячу и тысячу раз. Принцесса не могла удержаться
от слез, а возлюбленный ее был растроган и утешал ее как только мог.
Наконец пришло время расстаться, и раньше чем тюремщица успела проснуться,
распрощались они самым нежным образом. На другой день шпионка снова
заснула, а принцесса проворно подошла к окну и сказала, как и в прошлый
раз:
Птичка моя, ты - небес синее,
Милая птичка, лети поскорее.
Сейчас же птичка прилетела, и ночь прошла, как и первая, без шума и
помехи, чем наши любовники были очень довольны, надеясь, что
надзирательница так любила поспать, что ничего другого по ночам делать не
будет. Действительно, и третья ночь прошла очень счастливо, но на
следующую ночь шпионка сквозь сон услыхала шум и стала прислушиваться, не
подавая вида. Потом пригляделась она хорошенько и увидала в лунном луче,
как самая красивая птица на белом свете разговаривает с принцессой,
ласкает ее своей маленькой лапкой и тихонько клювом поет. Наконец услышала
она многое из их разговора и тем была очень удивлена, потому что король
Голубая Птица говорил, как влюбленный, а прекрасная Флорина с нежностью
ему отвечала.
Настал день, они распростились, и, словно предчувствуя свои будущие
невзгоды, расстались они с великой печалью. Вся в слезах бросилась
принцесса на постель, а король вернулся к себе в дупло. Тюремщица побежала
к королеве и рассказала ей все, что видела и слышала. Королева сейчас же
послала за Пеструшкой и своими наперсницами. Долго они рассуждали, и
наконец все на том согласились, что Голубая Птица есть не кто иной, как
сам король Очарователь.
- Какое оскорбление! - воскликнула королева. - Какой позор, Пеструшка
ты моя! Дерзкая эта принцесса, которая, думала я, так скорбит,
развлекается себе преспокойно приятными разговорами с нашим неблагодарным
изменником! Ну, уж так кроваво я им отомщу, что долго о той казни говорить
будут.
Пеструшка умоляла ее ни единого часа не терять, и так как она, по ее
мнению, еще более в том деле была заинтересована, нежели королева, то
умирала от радости, размышляя обо всем, что могло бы наших любовников
разогорчить.
Королева отослала свою шпионку в башню и велела ей не выказывать ни
подозрения, ни любопытства, а сделать вид, что она еще крепче спит, чем
обычно. Улеглась та спать спозаранку, захрапела как можно громче, а
бедняжка принцесса, отворив окошко, прокричала:
Птичка моя, ты - небес синее,
Милая птичка, лети поскорее.
Но целую ночь тщетно она звала , ибо злая королева навесила на
кипарис шпаги, ножи, бритвы, кинжалы, и когда он хотел вылететь,
смертоносные оружия эти поранили ему ногу, он упал да на другие попал,
которыми крылья себе поранил. Наконец весь израненый , кое-как добрался он
до своего дерева, оставляя за собой длинный кровавый след.
Где были вы, прекрасная принцесса, что не могли королю, вашей птичке,
помочь? Но, наверное, умерла бы принцесса, если бы его увидала в таком
плачевном виде. А он не хотел о своей жизни заботиться, уверенный, что это
сама Флорина с ним так жестоко обошлась.
- Ах, коварная, - восклицал он горесно, - так-то ты платишь за
страсть, самую чистую и самую нежную, какая когда -либо была? Если ты моей
смерти хотела, почему ты сама мне про то не сказала? Я с радостью принял
бы смерть от твоей руки. А я-то к тебе летел с такой любовью, с таким
доверием! страдал я за тебя и страдал, не жалуясь! Как! Ты меня предала
самой жестокой из женщин? Она была общим врагом, а ты с ней заключила мир
за мое горе. Это ты, Флорина, ты меня изъязвила кинжалами. Руку
позаимствовала ты у Пеструшки и направила в мою грудь!
Мрачные эти мысли так его огорчили, что он решил умереть. Но его друг
волшебник, который увидал, что крылатые лягушки к нему вернулись, а король
и глаз не показывает, так тем огорчился, что восемь раз всю землю кругом
облетел, а все найти его не мог. Облетал он теперь землю в девятый раз и
как раз пролетал над лесом, где скрывался король. Следуя тем правилам, о
которых они с ним уговорились, затрубил он протяжно в свой рог, а потом
прокричал подряд что есть силы:
- Король Очарователь, король Очарователь, где вы?
Король узнал голос своего лучшего друга.
- Приблизьтесь, - сказал он, - к этому дереву и посмотрите на
несчастного короля, который тонет в своей крови. Вне себя от удивления,
волшебник смотрит по всем сторонам и ничего не замечает.
- Я - Голубая Птица, - сказал тогда король слабым, умирающим голосом.
При этих словах волшебник без труда отыскал его в маленьком
гнездышке. Другой на его месте очень бы удивился, но ему были ведомы тайны
некромании. Стоило ему несколько слов выговорить, и кровь, сочившаяся еще
из ран, сразу остановилась. Потом сорвал он некоторые травы, которые нашел
тут же в лесу, пошептал над ними свою тарабарщину и тотчас короля так
исцелил, как будто тот и ввек ранен не был. Тогда волшебник попросил его
рассказать, как это он стал птицей, и кто его так жестоко изранил. Король
удовлетворил его любопытство и рассказал ему, что это Флорина выдала тайну
любовных его посещений и, чтобы с королевой примириться, согласилась
увешать кипарис кинжалами да бритвами, которыми и был он почти что
искромсан; тысячу раз кричал он о неверности своей принцессы и говорил,
что уж лучше бы пораньше ему умереть, не узнав ее злого сердца. С
бешенством стал волшебник говорить о ней да и о всех женщинах и
посоветовал королю забыть ее.
- Какое было бы несчастье, - сказал он, - если бы вам пришлось и
далее любить эту неблагодарную! После того, что она вам сделала, всего
можно от нее опасаться.
Король Голубая Птица не мог с ним согласиться: он все еще слишком
любол Флорину; и тогда волшебник, поняв его чувства, как тот ни пытался их
скрыть, сказал ему нежно:
Зачем без толку утешать?
Когда страданье нас тревожит,
Другого нам нельзя понять,
Одна печаль нам сердце гложет.
Пусть время тихо пролетит
В своем целительном теченье.
А без него и утешенье
Нас только хуже раздражит.
Король-птица согласился с ним и просил своего друга отнести его к
себе и посадить в клетку, где бы ему не грозила лапа кота или иные
смертоносные орудия.
- Ну, - сказал ему чародей, - неужели вы еще пять лет будете
оставаться в таком плачевном положении, столь не подходящем для ваших дел
и вашего достоинства? Потому что ведь, в конце концов, есть у вас и враги,
которые утверждают, что вы умерли; они хотят поработить ваше королевство,
и боюсь, как бы вам его раньше не потерять, чемм вы снова свой образ
получите.
- А нельзя ли мне, - спросил тот, - отправиться в свой дворец и
управлять, как обычно, своим королевством?
- О, - воскликнул его друг, - трудно это! Тот, кто готов человеку
подчиниться, станет ли слушать попугая?
Боялись они вас, когда вы были королем, окруженным величием и
блеском, а увидя вас маленькой птичкой, все они у вас перья повыдерут.
- Ах, слабость человеческая! Слабость к пышности внешней! - -
воскликнул король. - Ничего для тебя не значат ни заслуги, ни добродетель,
и такие в тебе есть опасности, от которых и защиты-то нет! Ну что ж, -
продолжал он, - будем мудрецами и будем презирать то, чего не можем
получить, - наша участь еще не самая худшая.
- Ну, я так скоро не сдамся, - ответил маг, - надеюсь, я еще найду
хороший выход.
А Флорина, бедная Флорина, огорченная тем, что не видит больше своего
короля, дни и ночи проводила у окна и все повторяла:
Птичка моя, ты - небес синее,
Милая птичка, лети поскорее.
И даже присутствие шпионки ее не стесняло: так она была удручена, что
ни о чем уже не думала.
- Что случилось с вами, король Очарователь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37