Шрайк повернулся и взглянул тускнеющими глазами на своего командира.
— Благодарение богам, я вновь тебя увидел, — запинаясь, произнес Шрайк.
— Это точно, — слегка улыбнувшись, ответил Анборн.
— Принеси… мой… меч.
— Потом, — покачал головой Анборн. — Сейчас тебе нужно отдохнуть.
— Потом может не наступить, — нахмурился Шрайк. — Похоже, у меня больше не будет шанса, милорд Анборн. Неужели ты готов упустить такую возможность?
Анборн некоторое время молчал, легкими касаниями вытирая посеревшее лицо Шрайка.
— Нет, — наконец признал он с некоторым неудовольствием.
— Тогда принеси меч.
Анборн неохотно встал, направился в угол, где лежали вещи Шрайка, и почти сразу же нашел зазубренный меч. Анборн подержал его в руке, а потом вернулся к постели Шрайка.
— Это может подождать, пока ты не станешь сильнее, — предложил он Шрайку, но тот снова нахмурился.
— Пусть тебя заберет Пустота. Взгляни на лампу.
Анборн протянул заметно дрожащую руку, взял потускневшую лампу и поднес ее к глазам.
Шрайк смотрел на лазурные глаза, клеймо королевской линии намерьенов, которые опять засияли. Он откинулся на набитую соломой подушку и закрыл глаза. Дыхание с глухим хрипом вырывалось из его груди.
21
Глубоко в туннелях Илорка. Законы Искателей
С давних времен среди фирболгов существовала тайная каста Искателей.
У болгов Канрифа не было ни записанных легенд, ни постоянных традиций, они оставались неграмотной расой, во всяком случае до тех пор, пока не появился Акмед, в жилах которого отчасти текла и кровь болгов, и не стал их королем.
Подчинить жителей гор оказалось не таким уж трудным делом. Почти сразу же Трое нашли заброшенные развалины, в которых когда-то располагалось средоточие власти Гвиллиама — королевская библиотека, сердце Канрифа. В ней хранилось огромное собрание карт, планов, манускриптов, часть из них были доставлены сюда с погибшего Серендаира. Здесь имелись подробные каталоги, спрятанные в футляры из мрамора и слоновой кости, их охраняла огромная красно-золотая фреска дракона, написанная на куполообразном потолке. Серебряные когти чудовища были вытянуты в молчаливой угрозе.
Из библиотеки вел проход в сокровищницу, где хранились наиболее ценные предметы, принадлежавшие умершему королю; Трое обнаружили лежащий на спине мумифицированный труп Гвиллиама со следами жестоких ран в груди. Простая корона из чистого золота тускло сияла рядом с его телом.
Но самым ценным приобретением оказались механизмы, построенные королем намерьенов и позволявшие отслеживать движение в лабиринте туннелей, а также система переговорных устройств, пронизывающая горы. Некоторые из механизмов были видны, иные скрыты от глаз, причем большинство находилось в рабочем состоянии. Кроме того, после небольшого ремонта включилась система обогрева и доставки свежего воздуха в Канриф. Это убедило его нынешних обитателей в том, что теперь их горы стали неприступной крепостью, а они — силой, с которой следует считаться.
И болги без особых сомнений подчинились новому королю, вернувшему им веру в то, что скоро горные города «виллимов» — так они называли намерьенов — обретут прежнюю славу, но уже под началом нового предводителя, наполовину фирболга. Они ничего не знали о его другой ипостаси, о дракианской сущности Акмеда, заставлявшей его искать ф’дора, демонический дух, сумевший сбежать из темницы, построенной драконами из Живого Камня, чтобы пленить демонов в Преждевременье. Дракиан связала древняя клятва крови, побуждающая их до последнего вздоха разыскивать ф’доров, но фирболги не имели об этом ни малейшего представления.
Как только началось правление Акмеда в Илорке, Рапсодия настояла на необходимости не только учить болгов искусству ведения войны, но и дать им общее образование, поскольку это помогло бы им выстоять в войне с Роландом и создать культуру, которая представляла бы ценность за пределами Илорка. До самого последнего времени болги ежегодно подвергались жестокому нападению, акция называлась Весенняя Чистка и представляла собой ритуальную бойню: фирболгам приходилось обрекать на смерть стариков, слабых и больных, после чего их оставляли в покое до следующей весны.
Однако прошлой весной с пиков Зубов подул иной ветер. Солдаты Роланда пришли, как обычно, но по настоянию Тристана Стюарда их было больше, чем обычно, — две тысячи. И тут им пришлось узнать, что чудовища, которых они равнодушно уничтожали, оказались неплохими учениками. Акмед сообщил лорду Роланду об уничтожении его двухтысячной армии, пробравшись в его спальню, и предъявил ультиматум, позволивший им через десять дней заключить мирный договор.
«Я Глаз, Коготь, Пята и Тело Горы. Я пришел сказать, что твоей армии больше нет».
Лорд Роланд с трудом проснулся и с дрожью вслушивался в скрипучий голос, казавшийся частью тьмы.
«У тебя есть десять дней, чтобы составить торговое соглашение и просить о мире. Мой эмиссар будет ждать тебя на нынешней границе моих владений и Бет-Корбэра на десятый день. На одиннадцатый граница начнет приближаться, чтобы облегчить нашу встречу. Если суровая погода помешает тебе выехать на встречу, увидимся через две недели прямо здесь, где и будет проходить новая граница».
Тристан Стюард, его кузен Стивен Наварн, герцог провинции, носящей его имя, и брат Тристана Ян Стюард, Благословенный Кандерр-Ярима, действительно появились на границе, и первые двое обсудили с послом короля политическую часть договора, а Благословенный занялся религиозными вопросами. Рапсодия блестяще провела переговоры, очаровала своих противников и добилась для болгов чрезвычайно выгодных условий торговых соглашений. Кроме того, Роланд давал гарантии, что больше не будет пытаться устранять возникшие разногласия при помощи военной силы. Тристан Стюард вернулся в свою провинцию к малосимпатичной невесте с ощущением, что отказался от своего врожденного права и души в пользу Илорка.
Тристан Стюард так и не узнал, что заставило его принять ошибочное решение и отправить двухтысячную армию в Илорк против войска Акмеда.
Естественный процесс установления дипломатических отношений с новым государством всегда занимает много времени, и на то есть веские причины. Новому монарху далеко не сразу удается разобраться в проблемах своего королевства, выявить положительные и отрицательные аспекты отношений с соседями, союзниками и врагами.
Уничтожение армии Тристана ускорило этот процесс. Ужасное известие стремительно разнеслось по провинциям Роланда и соседних с ним земель Сорболда на юге, Гвинвуда на западе, Хинтервольда на севере и даже среди народов, населявших территории к востоку от Зубов. Лишь лиринское королевство Тириан, огромный лес, начинающийся от юго-западного морского побережья, не прислало посла в Илорк, продемонстрировав тем самым, что восхождение Акмеда на трон новоиспеченного королевства фирболгов не произвело на них никакого впечатления.
Все остальные соседствующие с Илорком государства постарались добиться мирных соглашений, не отказываясь от доходов, поступающих от торговли с болгами.
Особый интерес проявил Сорболд, засушливые земли которого изнемогали под палящими лучами солнца. Когда-то Сорболд являлся частью намерьенской империи, а теперь стал самостоятельной державой, связанной с Роландом лишь через стареющего Патриарха Сепульварты, главу религиозного ордена, чьим постулатам следовали в обоих государствах. Жители Сорболда мечтали получить доступ к прекрасному оружию, производившемуся в кузницах фирболгов. В Сорболде практически не было полезных ископаемых, а следовательно, не производилась сталь.
Сорболдцы пытались добиться поставок оружия через своего посла Сина Кроута, прославившегося тем, что он всегда добивался цели. Но Акмед, охотно подписывавший договоры на другие товары, отказался продавать оружие из своего арсенала Сорболду, посчитав неразумным вооружать соседнюю державу, какие бы обещания вечной дружбы ни давал ее посол. Наследному принцу Сорболда пришлось прикусить язык и криво улыбнуться, но все понимали, что к обсуждению этого вопроса еще придется вернуться. Однако пока сохранить мир удалось.
Как только были заключены торговые договора, король Акмед составил план защиты торговых и почтовых караванов от постоянных вспышек необъяснимой ярости и насилия, столь характерных для новой земли, где он, Грунтор и Рапсодия оказались после того, как покинули Корень.
Из Илорка еженедельно отправлялись торговые караваны под охраной пяти сотен солдат Тристана Стюарда, которые по очереди посещали все страны в центральной части континента — Бет-Корбэр, Сорболд, Сепульварту, через Кревенсфилдскую равнину шли в Бетани и Наварн, а затем через Тириан и Авондерр в Гвинвуд и Кандерр, на север к холодному Хинтервольду, затем на восток к жаркому Яриму и обратно, в Илорк. Маршрут был сравнительно легким, путь каравана пролегал через самые разные районы по древним намерьенским дорогам, построенным еще во времена расцвета империи.
С восстановлением сравнительно безопасной почтовой связи многие отдаленные страны перестали чувствовать себя изолированными — впервые за последние двадцать лет, поскольку вспышки насилия сделали путешествия из одной державы в другую слишком небезопасными. Теперь люди могли присоединяться к еженедельным караванам и с благодарностью пользовались их защитой.
Однако одной — тайной — группе путешественников, отправившейся в далекие земли, почтовые караваны обеспечивали нечто другое. У Искателей впервые появилась возможность вести поиски в пограничных районах, что давало им надежду вновь услышать Голос.
Даже болги, в течение пятисот лет обитавшие в тех же горах, ничего не знали о существовании Искателей, живших среди них. Это было тайное сообщество, членами которого становились те, кто услышал зов, и никто не знал, как оно возникло. Жестокие реалии жизни фирболгов в сочетании с полным отсутствием генеалогии позволяли сохранять существование Искателей в тайне. Тайна хранилась даже от членов семьи — она не передавалась от отца к сыну или от мужа к жене. Никто не знал об Искателях, кроме самих Искателей, но даже члены сообщества не стремились узнать имена тех, кто услышал зов.
Именно зов собрал их вместе. Больше у них не было ничего общего. Одной из причин этого являлось усиливающееся загрязнение наследственных линий фирболгов, они постепенно вырождались как нация, поскольку смешали свою кровь практически со всеми попадавшимися на их пути народами. Теперь уже не осталось чистокровных фирболгов. Другой причиной являлось то, что они всегда встречались в темноте, а посему не могли видеть остальных членов сообщества. Это значит, никто из них не мог знать, что у всех наблюдалось более значительное сходство с людьми, чем у других болгов.
Но и внешность не являлась главным фактором, объединяющим Искателей. Если бы болги в большинстве своем не погибали молодыми, то можно было бы заметить, что среди Искателей существовала тенденция к долгожительству, во всяком случае по стандартам болгов. Но поскольку жизнь в Илорке была трудна и опасна, эта особенность не перешла в тенденцию. Даже четверка, захватившая власть в Илорке, понесла потери — их осталось только трое; Вторая женщина, девушка со светлыми волосами по имени Джо, которая, по мнению болгов, являлась второй, менее любимой наложницей Акмеда, умерла, когда деревья начали терять листву, по прошествии всего одного сезона после своего появления.
Хотя Искатели не замечали некоторого физического сходства между собой или склонности к более значительной продолжительности жизни, они уяснили одну замечательную уникальную способность, их объединяющую: все они обладали свойством распознавать местонахождение вещей, принадлежавших виллимам, в особенности если они обладали Знаком.
Болги являлись расой, не склонной к сложению легенд, поэтому сведения об их истории были чрезвычайно скудными. Но одну легенду знали все кланы: и Глаза, шпионы, обитавшие на вершинах гор; и Когти, населявшие западные территории Илорка, которые заканчивались огромным сухим каньоном и Проклятой Пустошью; и Потрошители, агрессивные, склонные к насилию кланы Скрытого Королевства, жившие за каньоном.
Все фирболги, независимо от того, к какому клану они принадлежали, слышали истории о том, как они отобрали гору у короля виллимов.
Перед тем как они пришли в Канриф — одно из чудес света, которое неуклонно разрушалось под воздействием времени, но теперь медленно восстанавливалось самими болгами, — фирболги селились в пещерах и больше походили на охотившихся на них медведей и подземных волков, чем на людей. Они жили в темноте и принимали в свою среду всех, кто мог иметь с ними общее потомство. Фирболги были разбросаны по всему свету, но далеко не все из них знали об этом, поскольку их представления о мире ограничивались пещерами и склонами гор, где они боролись за жизнь и пищу.
Во всяком случае, так было до тех пор, пока не появились виллимы. Фирболги заметили намерьенов почти сразу же. Оборванный караван спасшихся после кораблекрушения остатков Третьего флота казался вполне подходящим объектом для грабежа: уязвимые, предельно уставшие, лишившиеся последних надежд — так они выглядели со стороны. Болги прекрасно чувствовали подобные вещи. Но прибывших оказалось не менее пятидесяти тысяч, и болги отступили в свои темные пещеры. Они издали наблюдали, как вновь прибывшие превратили горы в города с высокими зданиями, засеяли поля, построили запутанные лабиринты туннелей — возникла империя, которую Гвиллиам назвал Канрифом, на намерьенском языке это слово обозначало «столетие», поскольку он дал клятву, что через сто лет Канриф станет настоящим чудом.
Время шло, империя намерьенов росла, и болгам приходилось уходить все глубже и глубже в свои пещеры или перебираться все дальше и дальше на восток. А потом началась война.
Сражение Гвиллиама со своей женой и королевой Энвин, дочерью драконихи Элинсинос, началось после события, названного намерьенами Печальным Ударом, — пощечины, которой Гвиллиам наградил Энвин во время одной из ссор. Разразившаяся после этого война привела к уничтожению городов и самих намерьенов: империя распалась на две части, одни решили следовать за Энвин, другие за Гвиллиамом. Кровавый конфликт привел к разделению многих семей, эта участь не миновала и сыновей Гвиллиама и Энвин. Ллаурон и Анборн вступили в непримиримую войну, а старший сын, Эдвин Гриффит, вообще ушел из семьи.
Болги не знали подробностей. Однако они поняли, что прежде неприступная крепость стала постепенно рассыпаться в прах; пограничные патрули, державшие горы под жестким контролем, практически исчезли после первых столетий семисотлетней войны. Прошло еще пятьсот лет непрерывных сражений, и болги наконец набрались мужества и решили воспользоваться тем, что силы намерьенов истощены.
Сначала осторожно, а потом все более уверенно отдельные кланы начали селиться на границах владений Гвиллиама. Повелитель намерьенов был слишком занят другими проблемами, чтобы обращать внимание на оборванных обитателей пещер, пробиравшихся из бескрайних степей к дальним границам. Доклады о пропавших патрулях затерялись среди сообщений об огромных потерях, которые его армия несла в сражениях с Энвин. Равнодушие Гвиллиама в конечном счете и привело к падению его королевства.
Когда армия Энвин приготовилась к последней осаде, болги воспользовались этим, чтобы захватить Канриф. Гвиллиам исчез, и Анборн, младший сын Гвиллиама и его генерал, встал перед трудным выбором: отступать, пока еще осталась такая возможность, или вести войну на два фронта, против внешних и внутренних врагов. Он правильно оценил ситуацию и понял, что не в силах продолжать неравное сражение, к тому же горы почти полностью находились в руках фирболгов. Канриф, красивейший самоцвет в короне намерьенской империи, распростершейся от гор до западного морского побережья, включавшей множество больших и малых городов, покрытой сетью превосходных дорог и акведуков, украшенной великолепными базиликами и имевшей морские порты с тысячами кораблей, рухнул, словно карточный домик, и попал в жадно протянутые руки существ, считавшихся чудовищами.
Естественно, после падения Канрифа началось его безудержное разграбление, ведь Анборну пришлось оставить большую часть собранных сокровищ — к счастью, многое удалось спрятать в библиотеке, запертой на музыкальный замок, который болги так и не сумели открыть. Фирболги поделили и унесли добычу, но кое-что просто уничтожили. Так погибло многое из того, что так ценили намерьены: картины, произведения искусства, карты и артефакты, привезенные из старого мира, музейные экспонаты и удивительные изобретения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Благодарение богам, я вновь тебя увидел, — запинаясь, произнес Шрайк.
— Это точно, — слегка улыбнувшись, ответил Анборн.
— Принеси… мой… меч.
— Потом, — покачал головой Анборн. — Сейчас тебе нужно отдохнуть.
— Потом может не наступить, — нахмурился Шрайк. — Похоже, у меня больше не будет шанса, милорд Анборн. Неужели ты готов упустить такую возможность?
Анборн некоторое время молчал, легкими касаниями вытирая посеревшее лицо Шрайка.
— Нет, — наконец признал он с некоторым неудовольствием.
— Тогда принеси меч.
Анборн неохотно встал, направился в угол, где лежали вещи Шрайка, и почти сразу же нашел зазубренный меч. Анборн подержал его в руке, а потом вернулся к постели Шрайка.
— Это может подождать, пока ты не станешь сильнее, — предложил он Шрайку, но тот снова нахмурился.
— Пусть тебя заберет Пустота. Взгляни на лампу.
Анборн протянул заметно дрожащую руку, взял потускневшую лампу и поднес ее к глазам.
Шрайк смотрел на лазурные глаза, клеймо королевской линии намерьенов, которые опять засияли. Он откинулся на набитую соломой подушку и закрыл глаза. Дыхание с глухим хрипом вырывалось из его груди.
21
Глубоко в туннелях Илорка. Законы Искателей
С давних времен среди фирболгов существовала тайная каста Искателей.
У болгов Канрифа не было ни записанных легенд, ни постоянных традиций, они оставались неграмотной расой, во всяком случае до тех пор, пока не появился Акмед, в жилах которого отчасти текла и кровь болгов, и не стал их королем.
Подчинить жителей гор оказалось не таким уж трудным делом. Почти сразу же Трое нашли заброшенные развалины, в которых когда-то располагалось средоточие власти Гвиллиама — королевская библиотека, сердце Канрифа. В ней хранилось огромное собрание карт, планов, манускриптов, часть из них были доставлены сюда с погибшего Серендаира. Здесь имелись подробные каталоги, спрятанные в футляры из мрамора и слоновой кости, их охраняла огромная красно-золотая фреска дракона, написанная на куполообразном потолке. Серебряные когти чудовища были вытянуты в молчаливой угрозе.
Из библиотеки вел проход в сокровищницу, где хранились наиболее ценные предметы, принадлежавшие умершему королю; Трое обнаружили лежащий на спине мумифицированный труп Гвиллиама со следами жестоких ран в груди. Простая корона из чистого золота тускло сияла рядом с его телом.
Но самым ценным приобретением оказались механизмы, построенные королем намерьенов и позволявшие отслеживать движение в лабиринте туннелей, а также система переговорных устройств, пронизывающая горы. Некоторые из механизмов были видны, иные скрыты от глаз, причем большинство находилось в рабочем состоянии. Кроме того, после небольшого ремонта включилась система обогрева и доставки свежего воздуха в Канриф. Это убедило его нынешних обитателей в том, что теперь их горы стали неприступной крепостью, а они — силой, с которой следует считаться.
И болги без особых сомнений подчинились новому королю, вернувшему им веру в то, что скоро горные города «виллимов» — так они называли намерьенов — обретут прежнюю славу, но уже под началом нового предводителя, наполовину фирболга. Они ничего не знали о его другой ипостаси, о дракианской сущности Акмеда, заставлявшей его искать ф’дора, демонический дух, сумевший сбежать из темницы, построенной драконами из Живого Камня, чтобы пленить демонов в Преждевременье. Дракиан связала древняя клятва крови, побуждающая их до последнего вздоха разыскивать ф’доров, но фирболги не имели об этом ни малейшего представления.
Как только началось правление Акмеда в Илорке, Рапсодия настояла на необходимости не только учить болгов искусству ведения войны, но и дать им общее образование, поскольку это помогло бы им выстоять в войне с Роландом и создать культуру, которая представляла бы ценность за пределами Илорка. До самого последнего времени болги ежегодно подвергались жестокому нападению, акция называлась Весенняя Чистка и представляла собой ритуальную бойню: фирболгам приходилось обрекать на смерть стариков, слабых и больных, после чего их оставляли в покое до следующей весны.
Однако прошлой весной с пиков Зубов подул иной ветер. Солдаты Роланда пришли, как обычно, но по настоянию Тристана Стюарда их было больше, чем обычно, — две тысячи. И тут им пришлось узнать, что чудовища, которых они равнодушно уничтожали, оказались неплохими учениками. Акмед сообщил лорду Роланду об уничтожении его двухтысячной армии, пробравшись в его спальню, и предъявил ультиматум, позволивший им через десять дней заключить мирный договор.
«Я Глаз, Коготь, Пята и Тело Горы. Я пришел сказать, что твоей армии больше нет».
Лорд Роланд с трудом проснулся и с дрожью вслушивался в скрипучий голос, казавшийся частью тьмы.
«У тебя есть десять дней, чтобы составить торговое соглашение и просить о мире. Мой эмиссар будет ждать тебя на нынешней границе моих владений и Бет-Корбэра на десятый день. На одиннадцатый граница начнет приближаться, чтобы облегчить нашу встречу. Если суровая погода помешает тебе выехать на встречу, увидимся через две недели прямо здесь, где и будет проходить новая граница».
Тристан Стюард, его кузен Стивен Наварн, герцог провинции, носящей его имя, и брат Тристана Ян Стюард, Благословенный Кандерр-Ярима, действительно появились на границе, и первые двое обсудили с послом короля политическую часть договора, а Благословенный занялся религиозными вопросами. Рапсодия блестяще провела переговоры, очаровала своих противников и добилась для болгов чрезвычайно выгодных условий торговых соглашений. Кроме того, Роланд давал гарантии, что больше не будет пытаться устранять возникшие разногласия при помощи военной силы. Тристан Стюард вернулся в свою провинцию к малосимпатичной невесте с ощущением, что отказался от своего врожденного права и души в пользу Илорка.
Тристан Стюард так и не узнал, что заставило его принять ошибочное решение и отправить двухтысячную армию в Илорк против войска Акмеда.
Естественный процесс установления дипломатических отношений с новым государством всегда занимает много времени, и на то есть веские причины. Новому монарху далеко не сразу удается разобраться в проблемах своего королевства, выявить положительные и отрицательные аспекты отношений с соседями, союзниками и врагами.
Уничтожение армии Тристана ускорило этот процесс. Ужасное известие стремительно разнеслось по провинциям Роланда и соседних с ним земель Сорболда на юге, Гвинвуда на западе, Хинтервольда на севере и даже среди народов, населявших территории к востоку от Зубов. Лишь лиринское королевство Тириан, огромный лес, начинающийся от юго-западного морского побережья, не прислало посла в Илорк, продемонстрировав тем самым, что восхождение Акмеда на трон новоиспеченного королевства фирболгов не произвело на них никакого впечатления.
Все остальные соседствующие с Илорком государства постарались добиться мирных соглашений, не отказываясь от доходов, поступающих от торговли с болгами.
Особый интерес проявил Сорболд, засушливые земли которого изнемогали под палящими лучами солнца. Когда-то Сорболд являлся частью намерьенской империи, а теперь стал самостоятельной державой, связанной с Роландом лишь через стареющего Патриарха Сепульварты, главу религиозного ордена, чьим постулатам следовали в обоих государствах. Жители Сорболда мечтали получить доступ к прекрасному оружию, производившемуся в кузницах фирболгов. В Сорболде практически не было полезных ископаемых, а следовательно, не производилась сталь.
Сорболдцы пытались добиться поставок оружия через своего посла Сина Кроута, прославившегося тем, что он всегда добивался цели. Но Акмед, охотно подписывавший договоры на другие товары, отказался продавать оружие из своего арсенала Сорболду, посчитав неразумным вооружать соседнюю державу, какие бы обещания вечной дружбы ни давал ее посол. Наследному принцу Сорболда пришлось прикусить язык и криво улыбнуться, но все понимали, что к обсуждению этого вопроса еще придется вернуться. Однако пока сохранить мир удалось.
Как только были заключены торговые договора, король Акмед составил план защиты торговых и почтовых караванов от постоянных вспышек необъяснимой ярости и насилия, столь характерных для новой земли, где он, Грунтор и Рапсодия оказались после того, как покинули Корень.
Из Илорка еженедельно отправлялись торговые караваны под охраной пяти сотен солдат Тристана Стюарда, которые по очереди посещали все страны в центральной части континента — Бет-Корбэр, Сорболд, Сепульварту, через Кревенсфилдскую равнину шли в Бетани и Наварн, а затем через Тириан и Авондерр в Гвинвуд и Кандерр, на север к холодному Хинтервольду, затем на восток к жаркому Яриму и обратно, в Илорк. Маршрут был сравнительно легким, путь каравана пролегал через самые разные районы по древним намерьенским дорогам, построенным еще во времена расцвета империи.
С восстановлением сравнительно безопасной почтовой связи многие отдаленные страны перестали чувствовать себя изолированными — впервые за последние двадцать лет, поскольку вспышки насилия сделали путешествия из одной державы в другую слишком небезопасными. Теперь люди могли присоединяться к еженедельным караванам и с благодарностью пользовались их защитой.
Однако одной — тайной — группе путешественников, отправившейся в далекие земли, почтовые караваны обеспечивали нечто другое. У Искателей впервые появилась возможность вести поиски в пограничных районах, что давало им надежду вновь услышать Голос.
Даже болги, в течение пятисот лет обитавшие в тех же горах, ничего не знали о существовании Искателей, живших среди них. Это было тайное сообщество, членами которого становились те, кто услышал зов, и никто не знал, как оно возникло. Жестокие реалии жизни фирболгов в сочетании с полным отсутствием генеалогии позволяли сохранять существование Искателей в тайне. Тайна хранилась даже от членов семьи — она не передавалась от отца к сыну или от мужа к жене. Никто не знал об Искателях, кроме самих Искателей, но даже члены сообщества не стремились узнать имена тех, кто услышал зов.
Именно зов собрал их вместе. Больше у них не было ничего общего. Одной из причин этого являлось усиливающееся загрязнение наследственных линий фирболгов, они постепенно вырождались как нация, поскольку смешали свою кровь практически со всеми попадавшимися на их пути народами. Теперь уже не осталось чистокровных фирболгов. Другой причиной являлось то, что они всегда встречались в темноте, а посему не могли видеть остальных членов сообщества. Это значит, никто из них не мог знать, что у всех наблюдалось более значительное сходство с людьми, чем у других болгов.
Но и внешность не являлась главным фактором, объединяющим Искателей. Если бы болги в большинстве своем не погибали молодыми, то можно было бы заметить, что среди Искателей существовала тенденция к долгожительству, во всяком случае по стандартам болгов. Но поскольку жизнь в Илорке была трудна и опасна, эта особенность не перешла в тенденцию. Даже четверка, захватившая власть в Илорке, понесла потери — их осталось только трое; Вторая женщина, девушка со светлыми волосами по имени Джо, которая, по мнению болгов, являлась второй, менее любимой наложницей Акмеда, умерла, когда деревья начали терять листву, по прошествии всего одного сезона после своего появления.
Хотя Искатели не замечали некоторого физического сходства между собой или склонности к более значительной продолжительности жизни, они уяснили одну замечательную уникальную способность, их объединяющую: все они обладали свойством распознавать местонахождение вещей, принадлежавших виллимам, в особенности если они обладали Знаком.
Болги являлись расой, не склонной к сложению легенд, поэтому сведения об их истории были чрезвычайно скудными. Но одну легенду знали все кланы: и Глаза, шпионы, обитавшие на вершинах гор; и Когти, населявшие западные территории Илорка, которые заканчивались огромным сухим каньоном и Проклятой Пустошью; и Потрошители, агрессивные, склонные к насилию кланы Скрытого Королевства, жившие за каньоном.
Все фирболги, независимо от того, к какому клану они принадлежали, слышали истории о том, как они отобрали гору у короля виллимов.
Перед тем как они пришли в Канриф — одно из чудес света, которое неуклонно разрушалось под воздействием времени, но теперь медленно восстанавливалось самими болгами, — фирболги селились в пещерах и больше походили на охотившихся на них медведей и подземных волков, чем на людей. Они жили в темноте и принимали в свою среду всех, кто мог иметь с ними общее потомство. Фирболги были разбросаны по всему свету, но далеко не все из них знали об этом, поскольку их представления о мире ограничивались пещерами и склонами гор, где они боролись за жизнь и пищу.
Во всяком случае, так было до тех пор, пока не появились виллимы. Фирболги заметили намерьенов почти сразу же. Оборванный караван спасшихся после кораблекрушения остатков Третьего флота казался вполне подходящим объектом для грабежа: уязвимые, предельно уставшие, лишившиеся последних надежд — так они выглядели со стороны. Болги прекрасно чувствовали подобные вещи. Но прибывших оказалось не менее пятидесяти тысяч, и болги отступили в свои темные пещеры. Они издали наблюдали, как вновь прибывшие превратили горы в города с высокими зданиями, засеяли поля, построили запутанные лабиринты туннелей — возникла империя, которую Гвиллиам назвал Канрифом, на намерьенском языке это слово обозначало «столетие», поскольку он дал клятву, что через сто лет Канриф станет настоящим чудом.
Время шло, империя намерьенов росла, и болгам приходилось уходить все глубже и глубже в свои пещеры или перебираться все дальше и дальше на восток. А потом началась война.
Сражение Гвиллиама со своей женой и королевой Энвин, дочерью драконихи Элинсинос, началось после события, названного намерьенами Печальным Ударом, — пощечины, которой Гвиллиам наградил Энвин во время одной из ссор. Разразившаяся после этого война привела к уничтожению городов и самих намерьенов: империя распалась на две части, одни решили следовать за Энвин, другие за Гвиллиамом. Кровавый конфликт привел к разделению многих семей, эта участь не миновала и сыновей Гвиллиама и Энвин. Ллаурон и Анборн вступили в непримиримую войну, а старший сын, Эдвин Гриффит, вообще ушел из семьи.
Болги не знали подробностей. Однако они поняли, что прежде неприступная крепость стала постепенно рассыпаться в прах; пограничные патрули, державшие горы под жестким контролем, практически исчезли после первых столетий семисотлетней войны. Прошло еще пятьсот лет непрерывных сражений, и болги наконец набрались мужества и решили воспользоваться тем, что силы намерьенов истощены.
Сначала осторожно, а потом все более уверенно отдельные кланы начали селиться на границах владений Гвиллиама. Повелитель намерьенов был слишком занят другими проблемами, чтобы обращать внимание на оборванных обитателей пещер, пробиравшихся из бескрайних степей к дальним границам. Доклады о пропавших патрулях затерялись среди сообщений об огромных потерях, которые его армия несла в сражениях с Энвин. Равнодушие Гвиллиама в конечном счете и привело к падению его королевства.
Когда армия Энвин приготовилась к последней осаде, болги воспользовались этим, чтобы захватить Канриф. Гвиллиам исчез, и Анборн, младший сын Гвиллиама и его генерал, встал перед трудным выбором: отступать, пока еще осталась такая возможность, или вести войну на два фронта, против внешних и внутренних врагов. Он правильно оценил ситуацию и понял, что не в силах продолжать неравное сражение, к тому же горы почти полностью находились в руках фирболгов. Канриф, красивейший самоцвет в короне намерьенской империи, распростершейся от гор до западного морского побережья, включавшей множество больших и малых городов, покрытой сетью превосходных дорог и акведуков, украшенной великолепными базиликами и имевшей морские порты с тысячами кораблей, рухнул, словно карточный домик, и попал в жадно протянутые руки существ, считавшихся чудовищами.
Естественно, после падения Канрифа началось его безудержное разграбление, ведь Анборну пришлось оставить большую часть собранных сокровищ — к счастью, многое удалось спрятать в библиотеке, запертой на музыкальный замок, который болги так и не сумели открыть. Фирболги поделили и унесли добычу, но кое-что просто уничтожили. Так погибло многое из того, что так ценили намерьены: картины, произведения искусства, карты и артефакты, привезенные из старого мира, музейные экспонаты и удивительные изобретения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89