И видно, как замер на кромке борта разбойник со штандартом в руке – один остался?!
А на первом, горящем корабле алыберов уже не видно. Сквозь дым и гудение пламени мелькают только голые тела славян – они почему-то не страшатся огня, они лезут в трюм… И не видят, как тихо и грамотно заходит сбоку, по глубине, третья алыберская ладья – арбалетчики вглядываются в дымные заверти, и немеют от напряжения пальцы на спусковых крюках… Еще минута – судно поравняется с горящей ладьей – и можно стрелять!
Я быстро перевел взгляд на дальний берег – и понял, что алыберы не успеют спустить тетивы арбалетов. Потому что на берегу происходило страшное: по мокрому песку от небольшого костерка к воде приближался горбатый карлик в сером плаще. Склонив уродливую голову в капюшоне, неотрывно смотрел на третью ладью. В руке держал еще одну горящую головню из колдовского костра. Увы. Разбойничья победа уже совсем близко.
Я вздрогнул и быстро обернулся – позади меня кто-то стоял. Ах, это Берубой… показалось, что глаза почтальона неровно лучатся зеленым холодом, как у хищника. Он шагнул ближе – зарево горящей ладьи разогнало с лица жесткие пугающие тени.
– Труби в рог, княже Лисей! – быстро проговорил Берубой. Его лицо непривычно без дежурной улыбки. – Труби в рог, скликай свою конницу! Пора алыберу допомочь!
Я молча оборотился к реке. Слишком рано. Не могу швырять катафрактов в эту мясорубку – в огонь, в реку, под тучи стрел. Алыберы еще в силах сокращать численность банды – пусть пока справляются своими силами.
– Не прав ты, княже Лисей! – Человек за моей спиной резко дернул за плечо, снова заглянул в глаза. – Купцу туго доводится! Не опоздать бы! Труби в рог немедля!
– Мне лучше знать! – разозлился я. Сбросил его пальцы с плеча. И снова оглянулся на серую фигуру Плескуна с факелом в руке… Что за магическое пламя? Как это возможно – огонь возникает из воды… Столбы черного дыма – а запаха гари не чувствуется? Парус весь охвачен пламенем – но ткань не прогорает вот уже несколько минут! Славяне снуют среди бушующей плазмы как ни в чем не бывало, опустошая трюмы первой ладьи…
Я поморщился – что-то мешало мыслить. Странное ощущение… словно зуд где-то в области шеи или затылка. Да какой там зуд! – жжение! Уж не фокусы ли моего Берубоюшки?
Вдруг вздрогнул! Нет, я еще не отвернулся от речного зрелища, не обратил лицо к почтальону. Берубой по-прежнему был за спиной. Но-я вдруг увидел его. Не могу объяснить… словно прозрачная пленка расправилась перед глазами. Сквозь нее, вдали – все так же горит корабль и медленно движется по мелководью колдун в капюшоне. А на переднем плане – размытое и обесцвеченное изображение того, что происходит… позади меня: ха, это смешно! Наваждение какое-то. Теряясь в трескучем шелесте посторонних линий, мечущихся перед глазами, как в старом кинофильме, – движется мутная фигурка Берубоя. Совсем вдали – надо же, я вижу! – старые деревья и лошадь убитого молодчика привязана… Я тряхнул головой, но отраженная, немая картинка навязчива – вот он, Берубой! Его темный силуэт уже ярче, чем картинка с горящей ладьей! Нет, не нравится мне это. Какое-то двойное зрение. Бесовские штучки… Не лучше ли обернуться?
Я не успел. Увидел, что делает за моей спиной темный почтальон. Когда я осознал, что эти колкие осколки зеленого света… не просто так, что они мерцают в его глазах… понял, что уже не могу обернуться. От страха. Да, это стыдно признавать… я узнал, что такое оцепенеть от ужаса. Все, что я могу, – это стоять к нему спиной и… ощущать затылком, как нервно-зеленым светом мерцают его глаза! И блики грубыми мазками вспыхивают на скулах, на верхней губе и подбородке! Господи, как он похож на собаку! Верхняя губа дрожит и… поднимается, обнажая невидимые пока клыки. Он смотрит на меня! Он… зол на меня? Хочет, чтобы я трубил в рог? Иначе – он сам это сделает, перешагнув через меня!
Да, я перепугался. Это спасло меня. Когда я пугаюсь, я все делаю правильно. Правая рука мертва – я почти не чувствую ее, и нужно передернуть все тело, чтобы… рывком выдернуть эту руку из вязкой, целящей недвижности! Подтянуть пальцы до уровня глаз! И – сжать их в триперстие! Что еще за чертовы наваждения… А ну – рассыпься!
Тугой золотистый сгусток крестного знамения растекся по плечам, по груди, словно осветил мою фигуру в темноте. Кажется, это увидели все – на кораблях, на дальнем берегу… Я не зажмурился – хотя сияние было так пронзительно, так горячо! Увидел, как широкое пламя на передней алыберской ладье разом высветлело! пыхнуло бессильной пылкой желчью! рассыпалось в желтую пыль… Растаяло – огнистые языки из плазменных стали ярко-белыми: исчезли, оставляя выжженный отблеск на сетчатке глаза… Не было никакого пожара – невредимая, качается ладья, и парус цел, и дыма нет в помине! И – как будто тяжелым веслом ударило в лицо горбатому Плескуну! Колдовская головешка в его руке взорвалась жгучим куском пустоты, завертью горячего вакуума! Кратко всхрипнул раздавленный карла – серый клубок одежды швырнуло прочь от воды, в кусты, в треск переломанных веток!
И я спокойно обернулся к Берубою. Я знал, что он готов напасть на меня, отнять рог и сдвинуть мою конницу в атаку на разбойников. Зачем-то он мечтал помочь алыберскому купцу. Я хотел того же – но не мог жертвовать ради этого своими греками: разбойников слишком много. Теперь, когда крестное знамение выжгло всю местную магию на добрых полкилометра в округе, я не боялся за купца. Иллюзорный пожар на ладье погашен, и Плескун больше не в силах вызывать панику среди несчастных арбалетчиков, разжигая свои бутафорские огни. Пусть купец отбивается своими силами, пока это возможно.
У Берубоя было другое мнение на этот счет. Он замер в нескольких шагах – бесцветное лицо, ощеренное в клыкастую улыбку, немигающий взгляд. Он еще не понял, что произошло. Он не понимал, почему так звенит от внутреннего жара золотая цепь у меня на груди. Глупый Берубой подумал, что я тоже волшебник и что мой нательный крестик, моя цепь – всего лишь разновидность магического амулета… Несчастное животное. Оно решило, что может помериться со мной силами.
Не сводя с меня волчьего взгляда, это существо медленно протянуло вперед правую руку. Я почему-то сразу понял, что главное оружие Берубоя заключается именно там, в этом сжатом кулаке. И невольно ухватился за гроздья цепи на груди – они были горячими! Рассеянные отмерцки звеньев рассыпались вокруг, высветляя золотистым инеем мои греческие порты, босые ноги и траву… Я почувствовал, как цепь защищает меня.
Внезапно Берубой рванулся вперед, припадая на одно колено – и на резком выдохе выбросил вперед кисть правой руки – пальцы разжались! Я содрогнулся! почувствовал, как меня задело огненным ветром чужой энергии – словно вся жизненная сила Берубоя вырвалась из его тела вместе с хриплым выдохом! Но – ничего не произошло. Страшное магическое оружие Берубоя оказалось глупой выдумкой, пустым фокусом – рядом с моим нательным крестиком. Вытянутая рука почтальона бессильно поникла, и сам он как-то разом опал в траву. А я по-прежнему стоял на высоком берегу речки – невредим. Только цепь перестала лучиться…
Поверженный почтальон перестал волновать – я снова посмотрел вниз, на реку. Алыберы с радостным изумлением глядели на меня из своих лодий – показывали друг другу руками на странного человека, разогнавшего вражью магию одним росчерком правой руки. Разбойники тоже заметили меня – в двух шагах глухо ткнулась в глинистый обрыв невидимая стрела. Радуясь, что цепь на шее с каждой секундой излучает все меньше света, я поспешно присел в траву. Не хотелось быть мишенью для лучников Рогволода.
Первая ладья – совершенно целехонькая, словно и не было никакого пожара – по-прежнему качалась на частой волне мелководья. С десяток разбойников еще суетились на ней – сбрасывали в воду какие-то мешки, сгружали их в челноки… На втором судне – сильно пострадавшем от столкновения с передовой ладьей – наконец-то пробудились к жизни алыберы – повылазили из-под паруса, столкнули в воду громилу с девичьей косой на шесте!
Но – рано было хоронить разбойников. Снова трескуче расходились заросли на берегу. Нет, не третий поток абордажных лодок – широкая шеренга неверных темных силуэтов на берегу! Пешком по влажному песку, не торопясь отворяя тулы колчанов, извлекая первую долгую стрелу… Это лучники. Тяжкие высокие луки… такие бьют далеко и метко, не то что арбалеты, едва достающие от ладьи до берега… И – загораются в темноте светлые пятна факелов. Одна за другой, отмечая во мраке ровный строй лучников, вспыхивают искорки пламени. Лучники не спеша разжигают свои факелы, втыкают их в землю… Каждый подносит к огню первую стрелу, на конце которой – тряпица, смоченная маслом. Это уже не колдовской пожар, это пламя настоящее, жгучее и злое. Мне снова становится жаль купца… Особенно когда из устья Сольцы вырывается третий поток абордажных лодок – снова визг и короткие взблики стали – скоро опять облепят борта славяне с кинжалами в зубах.
Вздрагивает на алыберской ладье человек в мягком плаще предводителя – его арбалетчикам не достать до берега! Людям на кораблях остается только поспешно опуститься на колени, укрываясь за высокие борта. Но долгая разбойничья стрела не нацелена в человека. Она впивается в борт, и долго трещит горящая ветошь, разбрызгивая по палубе огнистые капли. Судя по желтым звездочкам факелов, на берег вышли около двадцати лучников. Выпуская по одной стреле за десять секунд, они легко могут по каплям наполнить ладью пламенем. Сто двадцать стрел в минуту. Это значит, что схватка закончится минут через пять.
Кажется, я вижу, как вылезший из воды Рогволод улыбается, провожая взглядом пламенные стрелы. Поворачивается к реке спиной. Бой уже выигран – княжич уходит прочь от воды к кустам… Навстречу Рогволоду из зарослей выводят какую-то девушку в оборванном темном платьице… Полонянка? Разбойничья подружка? Вместе они скрываются в черемуховом мраке.
Алыберы вовремя попрятались за борта – густо застучали по обшивке опаленные наконечники. Новый пожар на кораблях занимается не так быстро, как у Плескуна – но зато всерьез. Такое пламя крестным знамением не разгонишь…
Я склонил голову. Нащупал на груди влажный кожаный ремень перевязи. Холодное серебро коснулось губ – я запасся воздухом и честно дунул в раструб рожка. Звук получился неожиданно ясным и переливчатым. Вздрогнув, обернулся на звук рога предводитель алыберов. Он услышал его – потому что с надеждой ждал любого спасительного знака. Разбойники уже штурмовали последнюю ладью. Они не слышали рога.
Напрасно.
Александрос Оле вывел катафрактов из сосняка и, аккуратно обходя кустарниковый мыс сбоку, развернул всадников косым фронтом. Сначала только ровный гул вмешался в рваный хронотоп схватки – в темноте никто не видел катафрактов. Никто не ждал их. Когда передний край железной волны всадников разом вспыхнул в зареве пожара – что это? долгие иглы копий! жаркие диски щитов! тяжелый шлейф пыли! – было слишком поздно. Дюжины прошли поперек пологого берега за несколько секунд, не сбавляя скорости. Словно заточенное лезвие косы скребануло по траве, по воде и по шеренге лучников… Позади конницы осталась только однородная, пыльная темнота – ни факелов, ни костров, ни трупов не видать. Дойдя до невидимой речушки, скрытой в зарослях, фронт сбился в косяк – катафракты развернулись к воде. Я даже не слышал, как защелкали греческие арбалеты, отсылая граненые острия в спины разбойников на абордажных лодках. Шаг за шагом, лошади медленно входили в воду – я запомнил, как Александрос Оле свешивался набок из седла, отыскивая в воде очередную жертву, – и краткий взмах короткого меча разбрызгивал речную воду пополам с кровью.
Алыберы замерли на своих подпаленных кораблях. Поначалу они приняли катафрактов за гвардию Рогволода и даже пытались метить стрелочками в греков. Теперь, наконец, занялись более полезным делом – бросились тушить пожар на ладьях. Моя конница добивала разбойников на мелководье, и смотреть стало немного скучно. Я тихо пошел вдоль берега, отыскивая в темноте наименее крутой спуск к воде. Надо было возвращаться на тот берег, к своим.
ДОНЕСЕНИЕ ДЕСЯТНИКА АЛЕКСАНДРОСА ОЛЕ КНЯЗЮ АЛЕКСИОСУ ГЕУРОНУ
"1. На низком берегу реки Керженец после окончания боя найдено трупов славянских лучников – 24; славянских мечников – 2; мужиков безоружных – 6.
2. Из воды выловлено трупов разбойников – 9, тел алыберских воинов – 14, алыберских гребцов – 9.
3. На берегу при кустах обнаружено 4 телеги с товаром, скраденным с купецких лодий. Лошадей при телегах не обнаружено.
4. Княжич Рогволод не найден, куда исчез – неизвестно. Также пропал его советник Плескун.
5. На противоположном высоком берегу замечено бессознательное тело неизвестного воина с разбитой головой и сильно обожженными руками. Этот человек еще жив и может быть излечен по твоему повелению. Обнаружена также прекрасная боевая лошадь, бывшая привязанной к дереву.
5. Из купецких лодий одна сгорела полностью, две другие пострадали незначительно от огня и крушений. На борту лодий находится совсем немного золота, тканей и пряностей. Спешу доложить тебе, князь, что главный груз на кораблях – разобранные и укрытые от глаз составные части гигантских осадных камнеметных орудий! Устройства эти в прекрасном состоянии могут быть легко приведены в боевую готовность! По размерам своим и предположительной мощности эти катапульты весьма превосходят образцы, известные у нас на родине. Причем самое поразительное – то, что изготовлены сии камнеметы не из дерева, а почти полностью из… железа! Новость эта поначалу представляется выдумкой, однако собственными глазами видел огромную железную раму, торчавшую из-под свертков и мешков. Эти гигантские смертоносные машины весьма пригодятся нам на Руси, если удастся отнять их у алыберского купца. Последнее не представляется сложным делом, ибо подобный груз весьма подозрителен, и купца стоило бы допросить под пытками.
6. С превеликой тяжестью на сердце сообщаю тебе, высокий князь, о кончине всадника Феодора Карадемоса, погибшего от руки разбойника. Тело доблестного воина может быть предано земле завтра наутро. Крест уже изготовлен. Упокой, Господи, грешную душу верного раба Твоего, во славе бранной почившего. Аминь".
НАДПИСЬ НА ЗАПИСКЕ , СДЕЛАННАЯ РУКОЙ КНЯЗЯ ЛИСЕЯ:
"1. Я не понял, где Плескун. Его исчезновение тем более странно, что одежду волхва якобы нашли в кустах. Он что же, голый удрал? Рогволод тоже не мог уйти далеко. Кстати, с ним должна быть некая девушка – худенькая, с короткими светлыми волосами. Самое главное: что за катапульты?! Представь мне подробнейшее описание уже через час, это очень срочно!
2. Теперь еще загадка: на высоком берегу валялось тело почтальона Берубоя. Я сам его туда уложил. Найти бы подлеца! Он, похоже, никакой не почтальон, а очередной волшебник из местных.
3. Молодого воина с обожженными руками и проломленным черепом немедленно лечить! Как только воротится в сознание, зовите меня, буду с ним беседовать. Пусть поведает, зачем прыгал на меня с дерева. А также расскажет, где найти его начальничка Мстиславку Лыковича.
4. Феодора похороните утром. Жаль, нет священника… Попросите Дормиодонта Неро, он все-таки сын епископа – пусть прочитает молитву.
5. Купца алыберского ко мне, срочно".
Не дожидаясь отчета Оле о катапультах, я бросился узнать о них воочию. Мы с Дормиодонтом Неро вброд дошли до ближайшей ладьи, стоявшей на мелях, – сверху сбросили канат, и через минуту я уже разгребал руками тряпье в трюме, мечтая добраться до главного груза. Вскоре из-под пестрых ковров протяжно и хладно заблестело металлом… Господи, я не поверил своим глазам. Алыбер перевозил на своих лодьях самое фантастическое оружие из всех, что я мог себе представить. Здесь, в десятом веке – огромные, закутанные в промасленные тряпки… камнеметы залпового боя. Железные, с десятком гигантских ковшей, и каждый из них способен одним взмахом отослать на сотни метров тяжелую гранитную глыбу. Или горшок с греческим огнем… Железо, настоящее железо!
Это дико. Невозможно… Словно в былинной сказке про царя Леванида, явившегося на Русь с «пороки железныя, стрелочки каменныя»… А правда, есть ведь такая былина – про «царя алыберскаго Леванида, правителя хрестьянскаго»…
И тут я медленно опустился на кучу тюков – глаза вытаращены, а губы медленно сползают в странную улыбку.
Алыберский царь Леванид… Железные катапульты-"пороки"… везет на Русь… в былине у христианского царя, вздумавшего помочь славянам в трудную годину, тоже было три корабля… и точно так же нападали на него разбойники-язычники… Я не заметил, как выбрался из трюма на палубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
А на первом, горящем корабле алыберов уже не видно. Сквозь дым и гудение пламени мелькают только голые тела славян – они почему-то не страшатся огня, они лезут в трюм… И не видят, как тихо и грамотно заходит сбоку, по глубине, третья алыберская ладья – арбалетчики вглядываются в дымные заверти, и немеют от напряжения пальцы на спусковых крюках… Еще минута – судно поравняется с горящей ладьей – и можно стрелять!
Я быстро перевел взгляд на дальний берег – и понял, что алыберы не успеют спустить тетивы арбалетов. Потому что на берегу происходило страшное: по мокрому песку от небольшого костерка к воде приближался горбатый карлик в сером плаще. Склонив уродливую голову в капюшоне, неотрывно смотрел на третью ладью. В руке держал еще одну горящую головню из колдовского костра. Увы. Разбойничья победа уже совсем близко.
Я вздрогнул и быстро обернулся – позади меня кто-то стоял. Ах, это Берубой… показалось, что глаза почтальона неровно лучатся зеленым холодом, как у хищника. Он шагнул ближе – зарево горящей ладьи разогнало с лица жесткие пугающие тени.
– Труби в рог, княже Лисей! – быстро проговорил Берубой. Его лицо непривычно без дежурной улыбки. – Труби в рог, скликай свою конницу! Пора алыберу допомочь!
Я молча оборотился к реке. Слишком рано. Не могу швырять катафрактов в эту мясорубку – в огонь, в реку, под тучи стрел. Алыберы еще в силах сокращать численность банды – пусть пока справляются своими силами.
– Не прав ты, княже Лисей! – Человек за моей спиной резко дернул за плечо, снова заглянул в глаза. – Купцу туго доводится! Не опоздать бы! Труби в рог немедля!
– Мне лучше знать! – разозлился я. Сбросил его пальцы с плеча. И снова оглянулся на серую фигуру Плескуна с факелом в руке… Что за магическое пламя? Как это возможно – огонь возникает из воды… Столбы черного дыма – а запаха гари не чувствуется? Парус весь охвачен пламенем – но ткань не прогорает вот уже несколько минут! Славяне снуют среди бушующей плазмы как ни в чем не бывало, опустошая трюмы первой ладьи…
Я поморщился – что-то мешало мыслить. Странное ощущение… словно зуд где-то в области шеи или затылка. Да какой там зуд! – жжение! Уж не фокусы ли моего Берубоюшки?
Вдруг вздрогнул! Нет, я еще не отвернулся от речного зрелища, не обратил лицо к почтальону. Берубой по-прежнему был за спиной. Но-я вдруг увидел его. Не могу объяснить… словно прозрачная пленка расправилась перед глазами. Сквозь нее, вдали – все так же горит корабль и медленно движется по мелководью колдун в капюшоне. А на переднем плане – размытое и обесцвеченное изображение того, что происходит… позади меня: ха, это смешно! Наваждение какое-то. Теряясь в трескучем шелесте посторонних линий, мечущихся перед глазами, как в старом кинофильме, – движется мутная фигурка Берубоя. Совсем вдали – надо же, я вижу! – старые деревья и лошадь убитого молодчика привязана… Я тряхнул головой, но отраженная, немая картинка навязчива – вот он, Берубой! Его темный силуэт уже ярче, чем картинка с горящей ладьей! Нет, не нравится мне это. Какое-то двойное зрение. Бесовские штучки… Не лучше ли обернуться?
Я не успел. Увидел, что делает за моей спиной темный почтальон. Когда я осознал, что эти колкие осколки зеленого света… не просто так, что они мерцают в его глазах… понял, что уже не могу обернуться. От страха. Да, это стыдно признавать… я узнал, что такое оцепенеть от ужаса. Все, что я могу, – это стоять к нему спиной и… ощущать затылком, как нервно-зеленым светом мерцают его глаза! И блики грубыми мазками вспыхивают на скулах, на верхней губе и подбородке! Господи, как он похож на собаку! Верхняя губа дрожит и… поднимается, обнажая невидимые пока клыки. Он смотрит на меня! Он… зол на меня? Хочет, чтобы я трубил в рог? Иначе – он сам это сделает, перешагнув через меня!
Да, я перепугался. Это спасло меня. Когда я пугаюсь, я все делаю правильно. Правая рука мертва – я почти не чувствую ее, и нужно передернуть все тело, чтобы… рывком выдернуть эту руку из вязкой, целящей недвижности! Подтянуть пальцы до уровня глаз! И – сжать их в триперстие! Что еще за чертовы наваждения… А ну – рассыпься!
Тугой золотистый сгусток крестного знамения растекся по плечам, по груди, словно осветил мою фигуру в темноте. Кажется, это увидели все – на кораблях, на дальнем берегу… Я не зажмурился – хотя сияние было так пронзительно, так горячо! Увидел, как широкое пламя на передней алыберской ладье разом высветлело! пыхнуло бессильной пылкой желчью! рассыпалось в желтую пыль… Растаяло – огнистые языки из плазменных стали ярко-белыми: исчезли, оставляя выжженный отблеск на сетчатке глаза… Не было никакого пожара – невредимая, качается ладья, и парус цел, и дыма нет в помине! И – как будто тяжелым веслом ударило в лицо горбатому Плескуну! Колдовская головешка в его руке взорвалась жгучим куском пустоты, завертью горячего вакуума! Кратко всхрипнул раздавленный карла – серый клубок одежды швырнуло прочь от воды, в кусты, в треск переломанных веток!
И я спокойно обернулся к Берубою. Я знал, что он готов напасть на меня, отнять рог и сдвинуть мою конницу в атаку на разбойников. Зачем-то он мечтал помочь алыберскому купцу. Я хотел того же – но не мог жертвовать ради этого своими греками: разбойников слишком много. Теперь, когда крестное знамение выжгло всю местную магию на добрых полкилометра в округе, я не боялся за купца. Иллюзорный пожар на ладье погашен, и Плескун больше не в силах вызывать панику среди несчастных арбалетчиков, разжигая свои бутафорские огни. Пусть купец отбивается своими силами, пока это возможно.
У Берубоя было другое мнение на этот счет. Он замер в нескольких шагах – бесцветное лицо, ощеренное в клыкастую улыбку, немигающий взгляд. Он еще не понял, что произошло. Он не понимал, почему так звенит от внутреннего жара золотая цепь у меня на груди. Глупый Берубой подумал, что я тоже волшебник и что мой нательный крестик, моя цепь – всего лишь разновидность магического амулета… Несчастное животное. Оно решило, что может помериться со мной силами.
Не сводя с меня волчьего взгляда, это существо медленно протянуло вперед правую руку. Я почему-то сразу понял, что главное оружие Берубоя заключается именно там, в этом сжатом кулаке. И невольно ухватился за гроздья цепи на груди – они были горячими! Рассеянные отмерцки звеньев рассыпались вокруг, высветляя золотистым инеем мои греческие порты, босые ноги и траву… Я почувствовал, как цепь защищает меня.
Внезапно Берубой рванулся вперед, припадая на одно колено – и на резком выдохе выбросил вперед кисть правой руки – пальцы разжались! Я содрогнулся! почувствовал, как меня задело огненным ветром чужой энергии – словно вся жизненная сила Берубоя вырвалась из его тела вместе с хриплым выдохом! Но – ничего не произошло. Страшное магическое оружие Берубоя оказалось глупой выдумкой, пустым фокусом – рядом с моим нательным крестиком. Вытянутая рука почтальона бессильно поникла, и сам он как-то разом опал в траву. А я по-прежнему стоял на высоком берегу речки – невредим. Только цепь перестала лучиться…
Поверженный почтальон перестал волновать – я снова посмотрел вниз, на реку. Алыберы с радостным изумлением глядели на меня из своих лодий – показывали друг другу руками на странного человека, разогнавшего вражью магию одним росчерком правой руки. Разбойники тоже заметили меня – в двух шагах глухо ткнулась в глинистый обрыв невидимая стрела. Радуясь, что цепь на шее с каждой секундой излучает все меньше света, я поспешно присел в траву. Не хотелось быть мишенью для лучников Рогволода.
Первая ладья – совершенно целехонькая, словно и не было никакого пожара – по-прежнему качалась на частой волне мелководья. С десяток разбойников еще суетились на ней – сбрасывали в воду какие-то мешки, сгружали их в челноки… На втором судне – сильно пострадавшем от столкновения с передовой ладьей – наконец-то пробудились к жизни алыберы – повылазили из-под паруса, столкнули в воду громилу с девичьей косой на шесте!
Но – рано было хоронить разбойников. Снова трескуче расходились заросли на берегу. Нет, не третий поток абордажных лодок – широкая шеренга неверных темных силуэтов на берегу! Пешком по влажному песку, не торопясь отворяя тулы колчанов, извлекая первую долгую стрелу… Это лучники. Тяжкие высокие луки… такие бьют далеко и метко, не то что арбалеты, едва достающие от ладьи до берега… И – загораются в темноте светлые пятна факелов. Одна за другой, отмечая во мраке ровный строй лучников, вспыхивают искорки пламени. Лучники не спеша разжигают свои факелы, втыкают их в землю… Каждый подносит к огню первую стрелу, на конце которой – тряпица, смоченная маслом. Это уже не колдовской пожар, это пламя настоящее, жгучее и злое. Мне снова становится жаль купца… Особенно когда из устья Сольцы вырывается третий поток абордажных лодок – снова визг и короткие взблики стали – скоро опять облепят борта славяне с кинжалами в зубах.
Вздрагивает на алыберской ладье человек в мягком плаще предводителя – его арбалетчикам не достать до берега! Людям на кораблях остается только поспешно опуститься на колени, укрываясь за высокие борта. Но долгая разбойничья стрела не нацелена в человека. Она впивается в борт, и долго трещит горящая ветошь, разбрызгивая по палубе огнистые капли. Судя по желтым звездочкам факелов, на берег вышли около двадцати лучников. Выпуская по одной стреле за десять секунд, они легко могут по каплям наполнить ладью пламенем. Сто двадцать стрел в минуту. Это значит, что схватка закончится минут через пять.
Кажется, я вижу, как вылезший из воды Рогволод улыбается, провожая взглядом пламенные стрелы. Поворачивается к реке спиной. Бой уже выигран – княжич уходит прочь от воды к кустам… Навстречу Рогволоду из зарослей выводят какую-то девушку в оборванном темном платьице… Полонянка? Разбойничья подружка? Вместе они скрываются в черемуховом мраке.
Алыберы вовремя попрятались за борта – густо застучали по обшивке опаленные наконечники. Новый пожар на кораблях занимается не так быстро, как у Плескуна – но зато всерьез. Такое пламя крестным знамением не разгонишь…
Я склонил голову. Нащупал на груди влажный кожаный ремень перевязи. Холодное серебро коснулось губ – я запасся воздухом и честно дунул в раструб рожка. Звук получился неожиданно ясным и переливчатым. Вздрогнув, обернулся на звук рога предводитель алыберов. Он услышал его – потому что с надеждой ждал любого спасительного знака. Разбойники уже штурмовали последнюю ладью. Они не слышали рога.
Напрасно.
Александрос Оле вывел катафрактов из сосняка и, аккуратно обходя кустарниковый мыс сбоку, развернул всадников косым фронтом. Сначала только ровный гул вмешался в рваный хронотоп схватки – в темноте никто не видел катафрактов. Никто не ждал их. Когда передний край железной волны всадников разом вспыхнул в зареве пожара – что это? долгие иглы копий! жаркие диски щитов! тяжелый шлейф пыли! – было слишком поздно. Дюжины прошли поперек пологого берега за несколько секунд, не сбавляя скорости. Словно заточенное лезвие косы скребануло по траве, по воде и по шеренге лучников… Позади конницы осталась только однородная, пыльная темнота – ни факелов, ни костров, ни трупов не видать. Дойдя до невидимой речушки, скрытой в зарослях, фронт сбился в косяк – катафракты развернулись к воде. Я даже не слышал, как защелкали греческие арбалеты, отсылая граненые острия в спины разбойников на абордажных лодках. Шаг за шагом, лошади медленно входили в воду – я запомнил, как Александрос Оле свешивался набок из седла, отыскивая в воде очередную жертву, – и краткий взмах короткого меча разбрызгивал речную воду пополам с кровью.
Алыберы замерли на своих подпаленных кораблях. Поначалу они приняли катафрактов за гвардию Рогволода и даже пытались метить стрелочками в греков. Теперь, наконец, занялись более полезным делом – бросились тушить пожар на ладьях. Моя конница добивала разбойников на мелководье, и смотреть стало немного скучно. Я тихо пошел вдоль берега, отыскивая в темноте наименее крутой спуск к воде. Надо было возвращаться на тот берег, к своим.
ДОНЕСЕНИЕ ДЕСЯТНИКА АЛЕКСАНДРОСА ОЛЕ КНЯЗЮ АЛЕКСИОСУ ГЕУРОНУ
"1. На низком берегу реки Керженец после окончания боя найдено трупов славянских лучников – 24; славянских мечников – 2; мужиков безоружных – 6.
2. Из воды выловлено трупов разбойников – 9, тел алыберских воинов – 14, алыберских гребцов – 9.
3. На берегу при кустах обнаружено 4 телеги с товаром, скраденным с купецких лодий. Лошадей при телегах не обнаружено.
4. Княжич Рогволод не найден, куда исчез – неизвестно. Также пропал его советник Плескун.
5. На противоположном высоком берегу замечено бессознательное тело неизвестного воина с разбитой головой и сильно обожженными руками. Этот человек еще жив и может быть излечен по твоему повелению. Обнаружена также прекрасная боевая лошадь, бывшая привязанной к дереву.
5. Из купецких лодий одна сгорела полностью, две другие пострадали незначительно от огня и крушений. На борту лодий находится совсем немного золота, тканей и пряностей. Спешу доложить тебе, князь, что главный груз на кораблях – разобранные и укрытые от глаз составные части гигантских осадных камнеметных орудий! Устройства эти в прекрасном состоянии могут быть легко приведены в боевую готовность! По размерам своим и предположительной мощности эти катапульты весьма превосходят образцы, известные у нас на родине. Причем самое поразительное – то, что изготовлены сии камнеметы не из дерева, а почти полностью из… железа! Новость эта поначалу представляется выдумкой, однако собственными глазами видел огромную железную раму, торчавшую из-под свертков и мешков. Эти гигантские смертоносные машины весьма пригодятся нам на Руси, если удастся отнять их у алыберского купца. Последнее не представляется сложным делом, ибо подобный груз весьма подозрителен, и купца стоило бы допросить под пытками.
6. С превеликой тяжестью на сердце сообщаю тебе, высокий князь, о кончине всадника Феодора Карадемоса, погибшего от руки разбойника. Тело доблестного воина может быть предано земле завтра наутро. Крест уже изготовлен. Упокой, Господи, грешную душу верного раба Твоего, во славе бранной почившего. Аминь".
НАДПИСЬ НА ЗАПИСКЕ , СДЕЛАННАЯ РУКОЙ КНЯЗЯ ЛИСЕЯ:
"1. Я не понял, где Плескун. Его исчезновение тем более странно, что одежду волхва якобы нашли в кустах. Он что же, голый удрал? Рогволод тоже не мог уйти далеко. Кстати, с ним должна быть некая девушка – худенькая, с короткими светлыми волосами. Самое главное: что за катапульты?! Представь мне подробнейшее описание уже через час, это очень срочно!
2. Теперь еще загадка: на высоком берегу валялось тело почтальона Берубоя. Я сам его туда уложил. Найти бы подлеца! Он, похоже, никакой не почтальон, а очередной волшебник из местных.
3. Молодого воина с обожженными руками и проломленным черепом немедленно лечить! Как только воротится в сознание, зовите меня, буду с ним беседовать. Пусть поведает, зачем прыгал на меня с дерева. А также расскажет, где найти его начальничка Мстиславку Лыковича.
4. Феодора похороните утром. Жаль, нет священника… Попросите Дормиодонта Неро, он все-таки сын епископа – пусть прочитает молитву.
5. Купца алыберского ко мне, срочно".
Не дожидаясь отчета Оле о катапультах, я бросился узнать о них воочию. Мы с Дормиодонтом Неро вброд дошли до ближайшей ладьи, стоявшей на мелях, – сверху сбросили канат, и через минуту я уже разгребал руками тряпье в трюме, мечтая добраться до главного груза. Вскоре из-под пестрых ковров протяжно и хладно заблестело металлом… Господи, я не поверил своим глазам. Алыбер перевозил на своих лодьях самое фантастическое оружие из всех, что я мог себе представить. Здесь, в десятом веке – огромные, закутанные в промасленные тряпки… камнеметы залпового боя. Железные, с десятком гигантских ковшей, и каждый из них способен одним взмахом отослать на сотни метров тяжелую гранитную глыбу. Или горшок с греческим огнем… Железо, настоящее железо!
Это дико. Невозможно… Словно в былинной сказке про царя Леванида, явившегося на Русь с «пороки железныя, стрелочки каменныя»… А правда, есть ведь такая былина – про «царя алыберскаго Леванида, правителя хрестьянскаго»…
И тут я медленно опустился на кучу тюков – глаза вытаращены, а губы медленно сползают в странную улыбку.
Алыберский царь Леванид… Железные катапульты-"пороки"… везет на Русь… в былине у христианского царя, вздумавшего помочь славянам в трудную годину, тоже было три корабля… и точно так же нападали на него разбойники-язычники… Я не заметил, как выбрался из трюма на палубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64