Был день зимнего солнцестояния, давно превращенный Верой из языческого шабаша в священный праздник. Для Верных рост дневных часов после самого короткого дня года означал победу добра над злом. Целую неделю город и окружающие его деревни и поселки были погружены в мрак Темных Веков, когда по древнему обычаю ни один огонь не должен был светить ночью, и даже лампы дозволялось зажигать лишь за плотно зашторенными окнами. В домах жизнь шла по-прежнему, горели очаги, светили лампы и свечи, но ни один лучик не выбивался на покрытые мраком улицы. Даже корабли у причалов в порту стояли темные. Сегодня в полночь вдруг вспыхнут свечи и фонари в каждом окне каждого дома, бросая тьме вызов. А в деревнях будет выполняться старый-старый обряд: юная девушка, выбранная по жребию, поведет процессию мимо всех домов деревни. В короне из свечей и со скипетром в руке, королева праздника изгонит несчастье из каждого дома. Этот любопытный обычай восходил к древнему элейскому пророчеству о приходе Трины Лиа, которая, когда наступит день, спустится с небес воевать силы тьмы, и праздник так и назывался в ее честь: Триналии.
Дамион вошел в приемный зал цитадели и стряхнул с клобука снег. Огромное дерево Таунара, собранное из отрезанных ветвей, занимало почти половину прихожей. На верхних ветвях сияли фонари, позолоченные звезды, символизирующие мир Небес, ниже, на средних ветках, висели вырезанные из цветной бумаги фигурки зверей, птиц, цветов. На самом же верху восседал Элмир – птица небес, подножие ствола обвивал кольцами Вормир, змей хаоса. Обычай строить Таунару, древо жизни, тоже восходил к временам древних элеев. Задумчиво глянув на древо, Дамион направился по широкой центральной лестнице к себе в келью.
Повесив заснеженный плащ, он задернул штору перед тем, как зажечь лампу, и сел за письменный стол, на котором лежали несколько библиотечных томов: книги по колдовству и чародейству.
Хотя многие книги описывали такие вещи, как ясновидение, призывание демонов и наложение заклятий, трудно было сказать, где здесь подлинные немерейские предания, а где – суеверия невежественных крестьян. Наконец в одной книге он нашел фрагмент, который его заинтересовал. В «Верованиях древних» Мелбрина утверждалось, что немереи – приверженцы древней религии, восходящей к элейским дням. Они поклоняются старым богам элейского пантеона, которых впоследствии Орендил отнес к «ангелам-прислужникам». Немереи называют этих богов «элами» и верят, что они обитают невидимо в земле, в реках, в горах и лесах. Есть также и элы неба: солнце, луна, каждая звезда и планета имеют обитающее в них божество.
Также немереи верят в «плоскости существования»: физическая плоскость и еще две, находящиеся «вне» ее или «над» ней. Эфирная плоскость создана не из земли, воды, огня или воздуха, как царство смертных, но из иной, священной стихии, называемой квинтэссенцией или «чистой энергией». «Вне» и «над» ней лежит еще одно небесное царство – Эмпиреи. Боги и духи обитают в двух «высших» плоскостях, и тот, овладел искусством немереев, умеет с ними общаться или может даже научиться перемещаться между плоскостями, подобно духам. Эти любопытные немерейские предания вполне мирно сосуществовали с вероучением ранних дней. Культ ангелов был объявлен вне закона лишь в начале Темных Веков, когда патриарх заявил, что существа, коих почитают немереи, суть на самом деле падшие ангелы, стремящиеся ввести человека в обман и уничтожить род человеческий. В рыцарском ордене паладинов многие были из немереев, и посему подверглись истреблению вместе с прочими «колдунами и ведьмами» во времена Инквизиции.
«Находятся иные, – писал Мелбрин, – кто утверждает, будто до сих пор существует тайный культ немереев, и приверженцы его встречаются в тайных местах в ночи, дабы исполнять таинственные обряды свои. Но подобные заявления можно смело отвергнуть как неразумие невежд».
Дамион не разделял его уверенности. Скорее, он был склонен считать, что Ана и ее друзья входят в небольшой, но вполне реальный ковен немереев – либо новая попытка оживить старую религию, либо даже наследники уцелевших в инквизиционных чистках.
Он потянулся задругой книгой, «Демонологией» Галдимана, и когда открыл ее, на пол выпал клочок бумаги. Дамион поднял его и посмотрел повнимательнее. Это было письмо, адресованное ему.
Преподобному Дамиону Атариэлю.
Дошло до моего внимания, что Вас видели в обществе членов секты немереев. Вряд ли я должен напоминать Вам, что общество ведьм и колдунов запрещено для приверженцев Истинной Веры, не говоря уже о ее священнослужителях. Более того, именно Вы передали немереям, пусть ненамеренно, тот свиток, что был привезен Вами из Зимбуры. Сейчас Вам уже должно быть ясно, что этот предмет является центром многочисленных интриг. Оказавшись к ним причастным, Вы подвергли опасности многие жизни, в том числе и свою.
Вы знаете, в чем состоит Ваш долг в указанном деле. Вы должны немедленно выдать колдунью и ее секту иерархам Веры в Раймаре. Если Вы хотите прожить долгую и спокойную жизнь, Вы последуете моему совету.
Подписи не было.
Поднеся письмо к лампе, Дамион стал его тщательно изучать. Написано беглым изящным почерком. И начертание, и построение фраз отдавали старомодностью, напоминали о читанных не раз документах из архивов Академии, датированных прошлым веком. Кто же написал эту анонимную записку и вложил в его библиотечную книгу? И что это за намек на угрозу в последних строках?
Дамион бросил письмо на стол. «В одном нет сомнения – моя жизнь стала куда как «неспокойна», как только я взял в руки этот злополучный свиток!»
Он повернулся и решительно зашагал к выходу. «Призраки и ведьмы, таинственные письма и волшебные камни! Ну точно как в дурацких сказках, которые так любят девчонки из монастыря! Но в этих самых сказках всегда есть еще одна вещь – потайные ходы…»
Дамион шел в церковь.
Надо было об этом раньше догадаться. Сколько раз он слышал байки о двери паладинов, тайном проходе, ведущем в паутину подземных ходов под замком? Строили их, чтобы защитить обитателей от осад; впоследствии там скрывались рыцари, преследуемые инквизицией. Дамион с ребятами из приюта долго искали таинственную дверь в мрачных сводчатых подвалах Академии. Они не сомневались, что монахи знают о ней, только им не говорят, чтобы не заблудились в лабиринте катакомб. Ребята были убеждены, что дверь – в церковном склепе, потому что именно туда их не пускали. Сейчас рукоположенный священник Дамион мог войти, куда только пожелает, но забыл грезы детства – до вот этой минуты. Никаких призраков не бывает, нет другого выхода из склепа, значит, должна быть где-то потайная дверь. Дамион провел руками по темно-серой стене, нажимая на все камни, до которых мог дотянуться. Чувствовал он себя последним дураком, но был твердо намерен разгадать загадку.
И все равно не был готов к тому, что камень северной стены вдруг поддастся от прикосновения.
Скрежещущий звук наполнил зал, и кусок стены под руками сдвинулся. Дамион отскочил. На миг ему показалось, что он нарушил какое-то хрупкое равновесие, и сейчас на него рухнет вся стена. Но в следующую секунду перед ним открылся зияющий проем в рост человека, и оттуда пахнуло сыростью.
На долю секунды он вдруг снова стал мальчишкой. «Я был прав! – воскликнул он про себя. – Вот она – дверь паладинов! Не обманула старая легенда! Сюда и ушел тот «призрак» – в катакомбы, вниз!»
Дамион стоял у проема в нерешительности. Там было темно, как в угольном погребе, и чем-то зловещим зияла эта дыра. Но любопытство Дамиона было задето. Этим путем ушли сотни паладинов, исчезли из истории, из мира, где их преследовали. Остались ли в этом безмолвном проходе какие-нибудь их следы? Подняв фонарь, Дамион приблизился к входу. По проходу вполне можно было идти, хотя и пригибаясь. Снедаемый любопытством, Дамион вошел внутрь и двинулся путем паладинов.
Коридор уходил вниз, виляя и поворачиваясь, и шел довольно далеко. Но так и должно было быть: обитатели замка хотели чувствовать себя в безопасности от атакующих войск. Через три минуты пути пол выровнялся, и Дамион оказался в обширном гулком зале, где свет фонаря не доставал до стен. Поводя фонарем, Дамион разглядел нечто вроде лабиринта каменных ходов, стены и сводчатый потолок грубой серой кладки, неотделанные арки, ведущие в мрачные пустые камеры. Он подошел, подняв повыше фонарь. От его света тени пятились, съеживались и уходили в арочные проемы, бежали перед ним. Слева открылась длинная аркада, а за ней – невысокая каменная стена. Дамион поднял над ней фонарь и увидел пробивающийся снизу свет. Это оказалось отражение его фонаря, и рядом с ним – отражение самого Дамиона, глядящее на хозяина. Внизу лежала водная поверхность, черная и гладкая, как ткань под сводчатым потолком. Такие емкости необходимы были, чтобы снабжать водой осажденных. Впоследствии эта вода пригодилась и скрывающимся паладинам.
Повернувшись к ближайшей стене, Дамион с забившимся сильнее сердцем увидел, что она покрыта письменами – короткими сообщениями по-элейски, написанными беженцами прошедших веков для тех, кто придет потом. Он придвинулся, рассматривая нацарапанные слова.
И услышал пение.
Высокое, чистое, далекое, как звезды, сопрано пронизало тишину катакомб, и этот голос пел что-то вроде гимна. Звук отражался и перекатывался под сводами, так что непонятно было, откуда он слышен.
Зверь и тварь, звезда и призрак -
Всех закружит в свой черёд.
Ты не знаешь, что вступаешь
Во вселенский хоровод?
Под небесные оркестры,
Проходя сквозь свет и тьму,
Каждый делает свой выбор,
Предоставленный ему.
На последнем стихе песнь подхватили другие голоса, высокие и низкие, грубые и чистые, и катакомбы загудели мелодией. У Дамиона поднялись дыбом волосы. Это могли быть голоса призраков, тех, кто спасался в этих темных подземельях много веков тому назад.
Свет иль тьма вершит победу,
Обрывая струн финал, -
Этот путь определился
Тем, что выбор наш решал.
Так весь мир богов небесных
Кружится на тонкой нити
Танца, где любые твари
Выбирают ход событий.
– Кто это поет? – воскликнул Дамион, не успев подумать. – Кто здесь?
Внезапная тишина охватила лабиринты катакомб. Пока Дамион стоял, думая, не опрометчиво ли он прервал пение, перед ним возникли ищущие лучи фонарей, длинные световые пальцы вырвались из арок и туннелей. За ними вышли силуэты – черные тени на фоне света, и все они шли к нему. И вдруг из-за них вышла яркая и стройная фигура, увенчанная светом.
Она была одета в обрядовую одежду королевы праздника, или принцессы: белое платье, похожее на мантию, позолоченная корона на голове и шесть зажженных свечек в короне. Трепещущий свет фитилей падал на ее лицо, и узнав его, Дамион воскликнул, не веря своим глазам:
– Лорелин! Ты-то что здесь делаешь?
– Отец Дамион! – воскликнула она в ответ. Бросилась к нему, пламенная корона отклонилась назад. – Я не знала, что и вы здесь! Мне не говорили…
Но не успела она добежать до него, как вышел из тени коренастый мужчина и встал перед ним:
– Кто ты такой и что здесь делаешь?
– То же самое мог бы я спросить у вас! – резко ответил Дамион.
Из-за спины этого человека появилась, спеша, старуха, и трость ее быстро стучала по каменному полу.
– Отец Дамион! – воскликнула она. – Спокойно, Браис, все в порядке, это свой. Как я рада видеть тебя, Дамион! Смею надеяться, это значит, что ты решил примкнуть к нам. – Она повернулась к Лорелин: – Погаси-ка свечи, дорогая, пока не случилось несчастья.
Это была старая Ана. Значит, это ее ковен немереев? Первое абсурдное впечатление – что это потомки древних немереев, все еще живущих в катакомбах, где укрывались их предки, – быстро рассеялось, когда он оглядел собравшихся. В основном это были простолюдины – крестьяне из деревень, ремесленники и торговцы из города. Одно лицо он даже узнал – Ральф, деревенский дурачок с одного горного хутора. Он махал руками и что-то стонал. Ана обернулась и нему и вроде бы внимательно прислушалась к бессловесному бормотанию.
– Да, верно, – сказала она. Честное слово, будто поняла эту бессмыслицу! – Это он нашел свиток.
Она снова повернулась к Дамиону.
– Что вы все тут делаете? – требовательно спросил он.
– Обсуждаем планы. Мы составляем заговор против правления Валдура, – ответила Ана. – Мы немереи, пророки и служители Света.
– Как вы сюда попали? Через церковь вам было не пройти.
– Есть и другие входы, хорошо укрытые и далеко отсюда, – объяснила Ана. – Строители подземелья хотели, чтобы обитатели замка могли уйти от осаждающей армии, пробравшись достаточно далеко под землей.
Дамион повернулся к Лорелин, которая сняла свой золоченый убор и задувала свечи.
– Лорелин, как ты здесь оказалась?
Девушка не успела ответить, потому что ее опередила Ана.
– Дамион, давай отойдем с тобой в сторонку, и я все тебе расскажу. – Она повернулась к Лорелин. – А тебе, милая, лучше бы вернуться в церковь и подождать, пока начнется шествие Академии. Янина! – позвала она одну из молодых женщин. – Покажи ей дорогу, будь добра. И возьми с собой двоих мужчин – просто на всякий случай.
– Ана, я не понял, – сказал Дамион, когда девушки с провожающими скрылись из виду. – Что здесь происходит?
– Это мои друзья, другие немереи, о которых я тебе говорила на Селение. Мы празднуем Триналии – это и для немереев праздник, как тебе известно.
– Но почему здесь?
– Естественно, потому что здесь безопаснее.
Дамион оглядел всю группу, высматривая фигуру достаточного роста, чтобы это мог оказаться вор в рясе, которого он видел в церкви.
– И кто из вас изображал принца-призрака? – спросил он в упор. Говор прошел среди собравшихся и затих.
– Кажется, я знаю человека, которого ты имеешь в виду, – сказала Ана,помолчав. – Он пользуется катакомбами, но он не из наших.
– Он должен быть из ваших. Разве не он передал вам свиток? Я видел его в церкви…
– Свиток? Нет, этот пергамент к нам попал еще до зимы. Дамион уставился на нее, и она улыбнулась:
– Пойдем со мной, Дамион.
«Спокойно, – сказал себе Дамион. – И она, и ее люди могут быть не в своем уме, но они не опасны».
Он пошел за старухой в один из боковых ходов, заканчивающийся низкой дверью. За этой дверью находился просторный прямоугольный зал, уставленный деревянными креслами и скамьями, а в дальнем конце похожий на примитивный алтарь стоял стол, и две свечки горели на его концах. Между ними лежал пергаментный свиток.
А перед свитком, склонив голову будто в молитве, стоял невысокий согбенный человек в серой рясе монаха. Он повернулся к вошедшим, и Дамион увидел под клобуком лицо приора Дола.
Наступило долгое молчание. Дамион подался вперед – и остановился. Голос изменил ему. Ана стояла позади, не мешая разговору двоих мужчин.
Наконец приор прокашлялся.
– Гм, брат Дамион! – сказал он. – Я удивлен. Не знал, что и ты допущен. Кто тебя прислал?
– Прислал? Не понимаю, – хрипло ответил молодой священник. – Что здесь происходит, приор?
Монах посмотрел на Ану, снова на Дамиона.
– Значит, аббат тебе не сказал? Не он прислал тебя сюда? Аббат?
– Почему он должен был меня прислать? Приор Дол, что вы здесь делаете?
– Наблюдаю обряды немереев. Наше братство занимается этим давно. Уже не первый век, – пояснил приор, подходя к Дамиону.
Дамион продолжал таращиться.
– Мне лично никто об этом не говорил! – выпалил он.
– Ну, видишь ли, местонахождение двери паладинов и катакомб – очень старая тайна. Первые монахи ордена Святого Атариэля в годы Междуцарствия дали священную клятву защищать немереев от инквизиции. Только немногим из старших монахов позволено знать, где находится дверь – сохранение ее тайны входило в обет.
– Приор, но они же колдуны!
– Мы их никогда так не называли. Учение Веры и учение немереев не слишком отличаются. Во многом мы верим в одно и то же.
Но приор говорил это так, будто сам не до конца убежден был в правоте своих слов.
Дамион оглядел тускло освещенный свечами зал. Стены украшали барельефы, изображающие людей, птиц, зверей и звезды – судя по тонкости работы, их создали еще элей. Дамиону вспомнилась резьба на ковчежце свитка. Изображения людей были совершенны – чтобы не сказать идеализированы. Такая красота была свойственна всем элейским скульптурам. На стене позади стола был вырезан Элворон, старейший из элейских символов. Он изображал птицу Элмира и змея Вормира, и каждый вцепился в хвост другого; изогнутые тела образовали круг. Элмир – свет, порядок, дух; Вормир – тьма, хаос, материя. Вместе они создавали целое, и их кажущаяся борьба напоминала соревнующиеся напряжения каменных сводов храма, создающие равновесие. За ними изображена фигура женщины – королевы Небес, а может быть, ее дочери, самой Трины Лиа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Дамион вошел в приемный зал цитадели и стряхнул с клобука снег. Огромное дерево Таунара, собранное из отрезанных ветвей, занимало почти половину прихожей. На верхних ветвях сияли фонари, позолоченные звезды, символизирующие мир Небес, ниже, на средних ветках, висели вырезанные из цветной бумаги фигурки зверей, птиц, цветов. На самом же верху восседал Элмир – птица небес, подножие ствола обвивал кольцами Вормир, змей хаоса. Обычай строить Таунару, древо жизни, тоже восходил к временам древних элеев. Задумчиво глянув на древо, Дамион направился по широкой центральной лестнице к себе в келью.
Повесив заснеженный плащ, он задернул штору перед тем, как зажечь лампу, и сел за письменный стол, на котором лежали несколько библиотечных томов: книги по колдовству и чародейству.
Хотя многие книги описывали такие вещи, как ясновидение, призывание демонов и наложение заклятий, трудно было сказать, где здесь подлинные немерейские предания, а где – суеверия невежественных крестьян. Наконец в одной книге он нашел фрагмент, который его заинтересовал. В «Верованиях древних» Мелбрина утверждалось, что немереи – приверженцы древней религии, восходящей к элейским дням. Они поклоняются старым богам элейского пантеона, которых впоследствии Орендил отнес к «ангелам-прислужникам». Немереи называют этих богов «элами» и верят, что они обитают невидимо в земле, в реках, в горах и лесах. Есть также и элы неба: солнце, луна, каждая звезда и планета имеют обитающее в них божество.
Также немереи верят в «плоскости существования»: физическая плоскость и еще две, находящиеся «вне» ее или «над» ней. Эфирная плоскость создана не из земли, воды, огня или воздуха, как царство смертных, но из иной, священной стихии, называемой квинтэссенцией или «чистой энергией». «Вне» и «над» ней лежит еще одно небесное царство – Эмпиреи. Боги и духи обитают в двух «высших» плоскостях, и тот, овладел искусством немереев, умеет с ними общаться или может даже научиться перемещаться между плоскостями, подобно духам. Эти любопытные немерейские предания вполне мирно сосуществовали с вероучением ранних дней. Культ ангелов был объявлен вне закона лишь в начале Темных Веков, когда патриарх заявил, что существа, коих почитают немереи, суть на самом деле падшие ангелы, стремящиеся ввести человека в обман и уничтожить род человеческий. В рыцарском ордене паладинов многие были из немереев, и посему подверглись истреблению вместе с прочими «колдунами и ведьмами» во времена Инквизиции.
«Находятся иные, – писал Мелбрин, – кто утверждает, будто до сих пор существует тайный культ немереев, и приверженцы его встречаются в тайных местах в ночи, дабы исполнять таинственные обряды свои. Но подобные заявления можно смело отвергнуть как неразумие невежд».
Дамион не разделял его уверенности. Скорее, он был склонен считать, что Ана и ее друзья входят в небольшой, но вполне реальный ковен немереев – либо новая попытка оживить старую религию, либо даже наследники уцелевших в инквизиционных чистках.
Он потянулся задругой книгой, «Демонологией» Галдимана, и когда открыл ее, на пол выпал клочок бумаги. Дамион поднял его и посмотрел повнимательнее. Это было письмо, адресованное ему.
Преподобному Дамиону Атариэлю.
Дошло до моего внимания, что Вас видели в обществе членов секты немереев. Вряд ли я должен напоминать Вам, что общество ведьм и колдунов запрещено для приверженцев Истинной Веры, не говоря уже о ее священнослужителях. Более того, именно Вы передали немереям, пусть ненамеренно, тот свиток, что был привезен Вами из Зимбуры. Сейчас Вам уже должно быть ясно, что этот предмет является центром многочисленных интриг. Оказавшись к ним причастным, Вы подвергли опасности многие жизни, в том числе и свою.
Вы знаете, в чем состоит Ваш долг в указанном деле. Вы должны немедленно выдать колдунью и ее секту иерархам Веры в Раймаре. Если Вы хотите прожить долгую и спокойную жизнь, Вы последуете моему совету.
Подписи не было.
Поднеся письмо к лампе, Дамион стал его тщательно изучать. Написано беглым изящным почерком. И начертание, и построение фраз отдавали старомодностью, напоминали о читанных не раз документах из архивов Академии, датированных прошлым веком. Кто же написал эту анонимную записку и вложил в его библиотечную книгу? И что это за намек на угрозу в последних строках?
Дамион бросил письмо на стол. «В одном нет сомнения – моя жизнь стала куда как «неспокойна», как только я взял в руки этот злополучный свиток!»
Он повернулся и решительно зашагал к выходу. «Призраки и ведьмы, таинственные письма и волшебные камни! Ну точно как в дурацких сказках, которые так любят девчонки из монастыря! Но в этих самых сказках всегда есть еще одна вещь – потайные ходы…»
Дамион шел в церковь.
Надо было об этом раньше догадаться. Сколько раз он слышал байки о двери паладинов, тайном проходе, ведущем в паутину подземных ходов под замком? Строили их, чтобы защитить обитателей от осад; впоследствии там скрывались рыцари, преследуемые инквизицией. Дамион с ребятами из приюта долго искали таинственную дверь в мрачных сводчатых подвалах Академии. Они не сомневались, что монахи знают о ней, только им не говорят, чтобы не заблудились в лабиринте катакомб. Ребята были убеждены, что дверь – в церковном склепе, потому что именно туда их не пускали. Сейчас рукоположенный священник Дамион мог войти, куда только пожелает, но забыл грезы детства – до вот этой минуты. Никаких призраков не бывает, нет другого выхода из склепа, значит, должна быть где-то потайная дверь. Дамион провел руками по темно-серой стене, нажимая на все камни, до которых мог дотянуться. Чувствовал он себя последним дураком, но был твердо намерен разгадать загадку.
И все равно не был готов к тому, что камень северной стены вдруг поддастся от прикосновения.
Скрежещущий звук наполнил зал, и кусок стены под руками сдвинулся. Дамион отскочил. На миг ему показалось, что он нарушил какое-то хрупкое равновесие, и сейчас на него рухнет вся стена. Но в следующую секунду перед ним открылся зияющий проем в рост человека, и оттуда пахнуло сыростью.
На долю секунды он вдруг снова стал мальчишкой. «Я был прав! – воскликнул он про себя. – Вот она – дверь паладинов! Не обманула старая легенда! Сюда и ушел тот «призрак» – в катакомбы, вниз!»
Дамион стоял у проема в нерешительности. Там было темно, как в угольном погребе, и чем-то зловещим зияла эта дыра. Но любопытство Дамиона было задето. Этим путем ушли сотни паладинов, исчезли из истории, из мира, где их преследовали. Остались ли в этом безмолвном проходе какие-нибудь их следы? Подняв фонарь, Дамион приблизился к входу. По проходу вполне можно было идти, хотя и пригибаясь. Снедаемый любопытством, Дамион вошел внутрь и двинулся путем паладинов.
Коридор уходил вниз, виляя и поворачиваясь, и шел довольно далеко. Но так и должно было быть: обитатели замка хотели чувствовать себя в безопасности от атакующих войск. Через три минуты пути пол выровнялся, и Дамион оказался в обширном гулком зале, где свет фонаря не доставал до стен. Поводя фонарем, Дамион разглядел нечто вроде лабиринта каменных ходов, стены и сводчатый потолок грубой серой кладки, неотделанные арки, ведущие в мрачные пустые камеры. Он подошел, подняв повыше фонарь. От его света тени пятились, съеживались и уходили в арочные проемы, бежали перед ним. Слева открылась длинная аркада, а за ней – невысокая каменная стена. Дамион поднял над ней фонарь и увидел пробивающийся снизу свет. Это оказалось отражение его фонаря, и рядом с ним – отражение самого Дамиона, глядящее на хозяина. Внизу лежала водная поверхность, черная и гладкая, как ткань под сводчатым потолком. Такие емкости необходимы были, чтобы снабжать водой осажденных. Впоследствии эта вода пригодилась и скрывающимся паладинам.
Повернувшись к ближайшей стене, Дамион с забившимся сильнее сердцем увидел, что она покрыта письменами – короткими сообщениями по-элейски, написанными беженцами прошедших веков для тех, кто придет потом. Он придвинулся, рассматривая нацарапанные слова.
И услышал пение.
Высокое, чистое, далекое, как звезды, сопрано пронизало тишину катакомб, и этот голос пел что-то вроде гимна. Звук отражался и перекатывался под сводами, так что непонятно было, откуда он слышен.
Зверь и тварь, звезда и призрак -
Всех закружит в свой черёд.
Ты не знаешь, что вступаешь
Во вселенский хоровод?
Под небесные оркестры,
Проходя сквозь свет и тьму,
Каждый делает свой выбор,
Предоставленный ему.
На последнем стихе песнь подхватили другие голоса, высокие и низкие, грубые и чистые, и катакомбы загудели мелодией. У Дамиона поднялись дыбом волосы. Это могли быть голоса призраков, тех, кто спасался в этих темных подземельях много веков тому назад.
Свет иль тьма вершит победу,
Обрывая струн финал, -
Этот путь определился
Тем, что выбор наш решал.
Так весь мир богов небесных
Кружится на тонкой нити
Танца, где любые твари
Выбирают ход событий.
– Кто это поет? – воскликнул Дамион, не успев подумать. – Кто здесь?
Внезапная тишина охватила лабиринты катакомб. Пока Дамион стоял, думая, не опрометчиво ли он прервал пение, перед ним возникли ищущие лучи фонарей, длинные световые пальцы вырвались из арок и туннелей. За ними вышли силуэты – черные тени на фоне света, и все они шли к нему. И вдруг из-за них вышла яркая и стройная фигура, увенчанная светом.
Она была одета в обрядовую одежду королевы праздника, или принцессы: белое платье, похожее на мантию, позолоченная корона на голове и шесть зажженных свечек в короне. Трепещущий свет фитилей падал на ее лицо, и узнав его, Дамион воскликнул, не веря своим глазам:
– Лорелин! Ты-то что здесь делаешь?
– Отец Дамион! – воскликнула она в ответ. Бросилась к нему, пламенная корона отклонилась назад. – Я не знала, что и вы здесь! Мне не говорили…
Но не успела она добежать до него, как вышел из тени коренастый мужчина и встал перед ним:
– Кто ты такой и что здесь делаешь?
– То же самое мог бы я спросить у вас! – резко ответил Дамион.
Из-за спины этого человека появилась, спеша, старуха, и трость ее быстро стучала по каменному полу.
– Отец Дамион! – воскликнула она. – Спокойно, Браис, все в порядке, это свой. Как я рада видеть тебя, Дамион! Смею надеяться, это значит, что ты решил примкнуть к нам. – Она повернулась к Лорелин: – Погаси-ка свечи, дорогая, пока не случилось несчастья.
Это была старая Ана. Значит, это ее ковен немереев? Первое абсурдное впечатление – что это потомки древних немереев, все еще живущих в катакомбах, где укрывались их предки, – быстро рассеялось, когда он оглядел собравшихся. В основном это были простолюдины – крестьяне из деревень, ремесленники и торговцы из города. Одно лицо он даже узнал – Ральф, деревенский дурачок с одного горного хутора. Он махал руками и что-то стонал. Ана обернулась и нему и вроде бы внимательно прислушалась к бессловесному бормотанию.
– Да, верно, – сказала она. Честное слово, будто поняла эту бессмыслицу! – Это он нашел свиток.
Она снова повернулась к Дамиону.
– Что вы все тут делаете? – требовательно спросил он.
– Обсуждаем планы. Мы составляем заговор против правления Валдура, – ответила Ана. – Мы немереи, пророки и служители Света.
– Как вы сюда попали? Через церковь вам было не пройти.
– Есть и другие входы, хорошо укрытые и далеко отсюда, – объяснила Ана. – Строители подземелья хотели, чтобы обитатели замка могли уйти от осаждающей армии, пробравшись достаточно далеко под землей.
Дамион повернулся к Лорелин, которая сняла свой золоченый убор и задувала свечи.
– Лорелин, как ты здесь оказалась?
Девушка не успела ответить, потому что ее опередила Ана.
– Дамион, давай отойдем с тобой в сторонку, и я все тебе расскажу. – Она повернулась к Лорелин. – А тебе, милая, лучше бы вернуться в церковь и подождать, пока начнется шествие Академии. Янина! – позвала она одну из молодых женщин. – Покажи ей дорогу, будь добра. И возьми с собой двоих мужчин – просто на всякий случай.
– Ана, я не понял, – сказал Дамион, когда девушки с провожающими скрылись из виду. – Что здесь происходит?
– Это мои друзья, другие немереи, о которых я тебе говорила на Селение. Мы празднуем Триналии – это и для немереев праздник, как тебе известно.
– Но почему здесь?
– Естественно, потому что здесь безопаснее.
Дамион оглядел всю группу, высматривая фигуру достаточного роста, чтобы это мог оказаться вор в рясе, которого он видел в церкви.
– И кто из вас изображал принца-призрака? – спросил он в упор. Говор прошел среди собравшихся и затих.
– Кажется, я знаю человека, которого ты имеешь в виду, – сказала Ана,помолчав. – Он пользуется катакомбами, но он не из наших.
– Он должен быть из ваших. Разве не он передал вам свиток? Я видел его в церкви…
– Свиток? Нет, этот пергамент к нам попал еще до зимы. Дамион уставился на нее, и она улыбнулась:
– Пойдем со мной, Дамион.
«Спокойно, – сказал себе Дамион. – И она, и ее люди могут быть не в своем уме, но они не опасны».
Он пошел за старухой в один из боковых ходов, заканчивающийся низкой дверью. За этой дверью находился просторный прямоугольный зал, уставленный деревянными креслами и скамьями, а в дальнем конце похожий на примитивный алтарь стоял стол, и две свечки горели на его концах. Между ними лежал пергаментный свиток.
А перед свитком, склонив голову будто в молитве, стоял невысокий согбенный человек в серой рясе монаха. Он повернулся к вошедшим, и Дамион увидел под клобуком лицо приора Дола.
Наступило долгое молчание. Дамион подался вперед – и остановился. Голос изменил ему. Ана стояла позади, не мешая разговору двоих мужчин.
Наконец приор прокашлялся.
– Гм, брат Дамион! – сказал он. – Я удивлен. Не знал, что и ты допущен. Кто тебя прислал?
– Прислал? Не понимаю, – хрипло ответил молодой священник. – Что здесь происходит, приор?
Монах посмотрел на Ану, снова на Дамиона.
– Значит, аббат тебе не сказал? Не он прислал тебя сюда? Аббат?
– Почему он должен был меня прислать? Приор Дол, что вы здесь делаете?
– Наблюдаю обряды немереев. Наше братство занимается этим давно. Уже не первый век, – пояснил приор, подходя к Дамиону.
Дамион продолжал таращиться.
– Мне лично никто об этом не говорил! – выпалил он.
– Ну, видишь ли, местонахождение двери паладинов и катакомб – очень старая тайна. Первые монахи ордена Святого Атариэля в годы Междуцарствия дали священную клятву защищать немереев от инквизиции. Только немногим из старших монахов позволено знать, где находится дверь – сохранение ее тайны входило в обет.
– Приор, но они же колдуны!
– Мы их никогда так не называли. Учение Веры и учение немереев не слишком отличаются. Во многом мы верим в одно и то же.
Но приор говорил это так, будто сам не до конца убежден был в правоте своих слов.
Дамион оглядел тускло освещенный свечами зал. Стены украшали барельефы, изображающие людей, птиц, зверей и звезды – судя по тонкости работы, их создали еще элей. Дамиону вспомнилась резьба на ковчежце свитка. Изображения людей были совершенны – чтобы не сказать идеализированы. Такая красота была свойственна всем элейским скульптурам. На стене позади стола был вырезан Элворон, старейший из элейских символов. Он изображал птицу Элмира и змея Вормира, и каждый вцепился в хвост другого; изогнутые тела образовали круг. Элмир – свет, порядок, дух; Вормир – тьма, хаос, материя. Вместе они создавали целое, и их кажущаяся борьба напоминала соревнующиеся напряжения каменных сводов храма, создающие равновесие. За ними изображена фигура женщины – королевы Небес, а может быть, ее дочери, самой Трины Лиа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48