— Тех людей они не тронут, — успокоил его Ивострел. — Особенно больных. Сироты упрямы, нетерпимы и… и фанатичны, но никогда не нападают первыми.
— Нужно же было установить хоть какие-то морально-этические ограничения, — усмехнулся лорд Эрменвир. — Однако прошу отметить, что они не испытывают никаких угрызений совести, нанимая убийцу. И ни перед чем не остановятся, чтобы подстроить «несчастный случай». Лицемерные ублюдки!
— Хватай первым бросился на них, вот они и убили его, — протянул Смит. — Ладно. А я-то что им сделал?
— Думаю, к тому времени они уже заметили на палубе меня, — ответил юный лорд. — А на меня охота открыта круглый год, я же Скверна, ты же понимаешь…
— Но ведь они поклоняются вашей матери, не так ли? — поднял бровь Смит. — Не понимаю, с чего они взяли, будто она обрадуется смерти своих детей.
— Они поклоняются Ей как святой деве, — пояснил Ивострел. — И предполагается, что Ее, гм, осквернение — это временное положение дел, и что если, гм, если Ее супруг и дети перестанут существовать, то космическое равновесие будет восстановлено и Она, освободившись из, гм, рабства, вернется к Своему нормальному состоянию сознания…
— Дело осложняется тем, что папа — Повелитель Тьмы, — добавил лорд Эрменвир. — С черными доспехами и прочими атрибутами Вселенского Зла. На самом деле Сироты не любят никого. Ребят вроде Ивострела они презирают за отступничество от Старой Веры. Демонов они не любят из принципа, потому что идея хаоса идет вразрез с их концепцией вселенской гармонии. И они истово ненавидят твоих соплеменников, Смит. Особенно сейчас. Что, конечно, некстати, поскольку вас ненавидят все.
— Что же мы такого сделали? — криво усмехнулся Смит. Он замерз и почувствовал желание наговорить всем гадостей.
Лорд Эрменвир поджал губы:
— Ну, начнем с того, что вы ведете себя так, будто, кроме вас, в мире никого нет, и он целиком и полностью принадлежит вам. Все прочие низведены до статуса «лесных аборигенов», словно мы — другой вид, звери или, к примеру, колдобины на дороге. Похоже, вам в голову не приходило, что нам это может не понравиться. К тому же следует отметить невинную неутомимость, с которой вы разрушаете все вокруг. Я назвал ее невинной, поскольку не могу себе представить иную причину, кроме крайней наивности побуждающую вас сливать помои в свою же питьевую воду. Вы вырубаете леса, ваши шахты — открытые раны на теле земли, и ты заметил, как нынче подорожала рыба? Вы же почти всю рыбу в морях выловили! Кстати, добавлю, что киты от вас тоже не в восторге.
— А другие расы, надо полагать, всегда все делают правильно, — огрызнулся Смит.
— Конечно нет, но они не напирают так, как дети солнца! — воскликнул лорд Эрменвир. — Видишь ли, вы весьма искусные изобретатели, в этом-то и беда. Мне нравятся ваши города и ваши хитроумные игрушки вроде этой очаровательной посудины. Я бы свихнулся от одиночества, если бы жил в лесу, как йендри. Ты знаешь, что у них не было даже огня, пока мама не научила их его добывать? Да чтобы я одевался в листья, спал в кустах и ел на завтрак, обед и ужин этот безвкусный страй? — Он бросил гневный взгляд на Ивострела.
Тот закатил глаза.
— Это простая и гармоничная жизнь, мой господин, — тихо сказал он. — Она не наносит вреда ни земле, ни другим живым существам.
— Но это чудовищно скучно, — возразил лорд Эрменвир. — Нет уж, подайте мне детей солнца. Если бы они хотя бы научились контролировать рождаемость! — Он с мольбой оглянулся на Смита.
— Секс — отличная штука, — удивился Смит. — Не каждый же раз получается ребенок. Если у нас больше детей, чем у других, так это потому, что мы лучше устроены, чем остальные, понятно? Я имею в виду — физически и вовсе не хочу обидеть присутствующих здесь представителей иных рас. Нельзя же требовать, чтобы люди перестали заниматься любовью!
— Послушай, но ведь… — Лорд Эрменвир озадаченно теребил бороду. — Можно ведь пользоваться…
— Они ничего об этом не знают, мой господин, — заявил Ивострел.
— Прошу прощения?! — пришел в замешательство юный лорд.
— Они ничего об этом не знают, — повторил Ивострел, уставившись в кубок с вином. — Моя Горицвет в этом отношении была невинна как младенец. Когда я ей все объяснил, она не поверила. И даже потом относилась к этому скептически. А поскольку мы уже ожидали ребенка, не было необходимости…
— Ты лжешь!
— Клянусь вашей Матерью.
Лорд Эрменвир смущенно захихикал:
— Так вот почему шлюшки так удивляются, когда я…
— О чем вы говорите? — поинтересовался Смит, поочередно глядя то на одного, то на другого.
Лорд Эрменвир перехватил его взгляд и смущенно опустил ресницы.
— Нет, Смит, ты же такой опытный, ты должен знать, — пробормотал он.
— Знать — что?
— О боги, ты же мне в отцы годишься, это слишком… это на самом деле слишком… Ты что, действительно не знаешь? — Лорд Эрменвир поднял взгляд и ухмыльнулся.
Он поставил кубок на стол, подвинулся на краешек кресла и наклонился вперед. В кратких, но поразительно образных выражениях он объяснил Смиту все. Смит слушал его с каменным лицом, всем своим видом демонстрируя крайнее недоверие.
— Полнейшая ерунда, — сказал он в конце концов.
На седьмой день они подошли к водопаду. Смит еще издали заметил туман и услышал приглушенный рокот.
— Приведи-ка его светлость, — попросил он Ивострела, который, стоя у борта между Режем и Беем, осматривал берег. Пока никаких признаков йендри видно не было.
— А что?
— Дальше река не судоходна, так что пусть он решит, что нам теперь делать.
— А, пороги Рета, — кивнул Ивострел.
— Ты знаешь это место?
— До монастыря отсюда совсем близко. Дня три пути. Мать лорда Эрменвира сообщается с Реткастом довольно часто.
— Прекрасно. А с водопадом что делать?
Ивострел развел тонкими руками:
— Мой господин полагал, что вы что-нибудь придумаете. Ваш народ славится своим умом, — добавил он с еле уловимой ноткой сарказма.
Смит крутанул штурвал, обходя смертоносный камень.
— Забавно. Все считают, что в мире нет никого хуже нас, до тех пор пока не понадобится что-нибудь сделать. Тогда мы сразу превращаемся в чудесный, изобретательный народ с кучей мыслей в голове.
Ивострел вздохнул:
— Не стоило принимать это на свой счет.
— Я знаю только, что, если, к примеру, голышом отправить в лес йендри и дитя солнца, не дав им ни убежища, ни пищи, йендри сядет и будет сидеть, не двигаясь, из страха примять травинку. А дитя солнца придумает, из чего сделать одежду, инструменты и дом, и через десять поколений у детей солнца будут города и торговля и… и культура, прах вас побери, а йендри так и останутся сидеть, боясь пошевелиться! — выпалил Смит.
— Если бы я был в настроении с вами спорить, то упомянул бы, что через десять поколений у детей солнца будут войны, чума и голод, а у йендри все останется по-прежнему. А еще через десять поколений дети солнца вымрут, оставив после себя безжизненную землю без единой травинки, а йендри как были, так и будут, — сказал Ивострел. — И кто мудрее, Смит?
— Уверен, что не смог бы вас рассудить, — вмешался лорд Эрменвир, выходя на палубу в сопровождении Дави. — Единственный способ спасти этот дурацкий эксперимент — это сделать так, чтобы отправленные в лес голышом йендри и дитя солнца оказались разного пола. Тогда они сумеют найти себе куда более интересное занятие. А что там за шум впереди, Смит?
— Сейчас увидите, — отозвался Смит.
Они обогнули длинную грязную отмель, кишащую водяными змеями, желтыми, словно латунная проволока, и их взорам предстал водопад.
Ретестлин белым потоком обрушивался с широкой гряды утесов высотой с дом. У подножия вода была чистой, словно зеленое стекло, и по ней бежала бесконечная мелкая рябь. Лес отступил в сторону. По берегам росли папоротники в человеческий рост высотой. Слегка качаясь в пронизанном радугами воздухе, они клонились к воде. Крошечные создания, должно быть птицы, порхали, купаясь в солнечных лучах, и то и дело какое-нибудь из них неосторожно ныряло в водопад.
Ивострел молча вытянул руку, указывая на берег. Там на лугу стояли две каменные стелы, на которых были вырезаны те же знаки, что и на стелах в Хлинъерит. Вокруг были посажены такие же белые цветы, но в этом, более уединенном, месте они выросли до неимоверных размеров. Ветви розовых кустов были толщиной в руку Ивострела, маки — величиной с блюдо, и стелы в сравнении с ними казались маленькими. От них к подножию утеса вела тропа.
— Здесь Человек в Звездном Плаще оступился, — пояснил Ивострел и вдруг, глубоко вдохнув, запел: — Вел он свободных-потерянноизумленных, нес он Дитя, и кровь пятнала каждый его след; и в этом месте впервые покинули его силы, и рухнул он с утеса, и Дитя упало тоже. Все бежали и плакали-плакали, и бежали вниз, а Она плыла по реке, ибо не пожелала река, чтобы утонуло в ней Благословенно-любимое чудо; а в кулачке держала Она обрывок его звездного одеяния, и теперь в руке Своей держит она небеса и все, что есть на них. И вот вынесли его на берег, его, Утешителя Несовершенного, и народ оплакал его, но тут Дитя дернуло прядь его волос, и открыл он глаза и ожил. И долго-долго был он потрясен-молчаливозабывчив, но, обретя дар речи, вознес Ей хвалу. И все вознесли Ей хвалу. На этом месте народ впервые понял, что Она есть Мать Силы и Милосердия, и все преклонили колени и вознесли Ей хвалу.
Лорд Эрменвир поморщился и нарочито будничным тоном спросил:
— Так как же нам подняться по водопаду, Смит?
— Проще простого, — откликнулся Смит. — Доставьте сюда инженеров, небольшую армию и материалы. Мы выстроим систему шлюзов, и корабль поднимется до самого верха за десять минут. На постройку уйдет года два, не больше.
— Ха-ха, — отозвался лорд Эрменвир. — Нет, серьезно, Смит.
— Отдать якорь! — скомандовал Смит и, когда демоны повиновались, открутил вентиль на котле. Добавляя новую радугу, в воздух взметнулась белая струя пара. Привычное шлепанье весел стихло. — Серьезно, — пожал плечами Смит.
— Слушай, насколько мне известно, йендри все время ходят вверх по реке, — начал горячиться лорд Эрменвир.
— Не на галерах, — отрезал Смит.
— Может быть, следует применить этот, как его, ну, рычаг? Один мой учитель, из твоего народа кстати, говорил, что с помощью рычага можно поднять что угодно…
— Ну да. Нужен рычаг, скажем, раз в десять длиннее киля, точка опоры и еще место, где его установить… К тому же материалы и инструменты, которых у нас, к несчастью, нет.
— Кажется, ты настроен неоправданно пессимистично!
— Почему бы вам не поколдовать, ваша светлость?
Ивострел тактично кашлянул.
— Йендри, — начал он, — передвигаются на маленьких легких лодках. Прибывая сюда, они выходят на берег и волоком тащат лодки вверх по этой тропе и дальше вдоль реки, пока течение не ослабевает настолько, что можно опять плыть.
— Волоком, — кивнул Смит. — Только вот наша посудина будет потяжелее каноэ.
— Плетенки.
— Все равно.
Лорд Эрменвир с надеждой взглянул на телохранителей:
— Ну что, ребята? Сможете затащить наверх мои корабль?
Демоны поморгали.
— Да, хозяин, — ответил Режь, и все трое спрыгнули за борт, и мгновением позже «Гнездо Зимородка» стало метаться в воде туда-сюда, а якорь бороздил дно реки.
— Нет! Стойте! — заорал Смит, падая навзничь, потому что нос корабля стал подниматься из воды. — Так не получится!
— Ты не знаешь демонов! — радостно крикнул в ответ лорд Эрменвир, обняв мачту.
Корма тоже поползла вверх, и Смит даже рот разинул от изумления: корабль целеустремленно поплыл вверх по берегу…
И вдруг раздался очень странный и очень неприятный звук, и нос корабля пошел вниз.
Ивострел, державшийся за борт, свесился посмотреть, что случилось и произнес на йендринском что-то ужасающее.
— Хозяин, — послышался снизу печальный голос, — боюсь, Бею теперь тоже нужно новое тело.
Лорд Эрменвир высморкался.
— Нет, — несчастным голосом сказал он. — Я должен сам. Но прах меня побери, если я стану делать это в таком наряде.
Он очень решительно и совершенно безрезультатно попытался снять с ноги сапог. Ивострел поднялся, подошел к лорду Эрменвиру и взял его за пятку.
— Потяните на себя, — посоветовал он.
— Спасибо.
Они укрылись от ветра за «Гнездом Зимородка», огромным, словно выброшенный на берег кит. Смит разжег костерок и усердно подбрасывал в него ветки, но против сырости и сумерек огонь был почти бессилен. Лорд Эрменвир, управившись со вторым сапогом, быстро разделся. Он стоял в фиолетовой тьме, бледный и дрожащий.
— Ладно, — бросил он и направился вдоль берега реки.
Отыскав солидный обломанный сук, он оборвал листья и ветки, получилась палка, вполне способная сойти за посох. Бормоча что-то себе под нос, лорд Эрменвир отсчитал нужное количество шагов, повернулся и начал рисовать на влажной земле очертания тела. Рисовал он быстро, не особенно вдаваясь в детали. В итоге получилось массивное прямоугольное существо, лишь отдаленно напоминающее человека. Его рот представлял собой ломаную линию, а на месте глаз были две неаккуратные ямки. Однако это существо разительно походило на Режа и Дави, которые неподвижно, словно скалы, сидели у костра и во все глаза глядели на своего господина.
— Это старина Хватай, — объявил лорд Эрменвир. — А теперь Бей.
Он набросал вторую фигуру тех же размеров и очертаний.
— Так он и правда может… перевоплотить их? — вполголоса спросил Смит Ивострела. Тот кивнул. — Но как?
— Это умение он перенял от своего почтенного батюшки, — так же вполголоса ответил Ивострел, однако Режь и Дави все-таки услышали его и преклонили колена. — Отец моего господина обладает способностью общаться с бесплотными духами. Он заставляет их служить себе, а в обмен дарует им физическое воплощение, чтобы духи могли наслаждаться жизнью, как мы.
Смит поправил костер, обдумывая услышанное.
— А что, и Балншик тоже… э… создал отец лорда?
— Давно, — подтвердил Ивострел. — То есть он вылепил облекающую ее плоть.
— Тогда он настоящий художник, — заметил Смит.
— Мой господин еще очень юн и только учится этому искусству, — словно оправдываясь, пояснил Ивострел и через плечо взглянул на Режа и Дави. — Но он перенял могущество отца, а кроме того, является сыном своей Матери.
— Лорд Эйрдвэй тоже, — хмыкнул Смит. — Как тебе удается смириться с тем, что подобное существо — отпрыск Воплощенной Доброты?
Ивострел поморщился, как от боли:
— Лорд Эйрдвэй, гм, был рожден при особых обстоятельствах, которые… повлияли на его развитие.
— Слишком много магии, да?
— Возможно. Он — трагаба… моральный урод. Он, словно зверь, не может с собой справиться. В то время как лорд Эрменвир прекрасно понимает, когда ведет себя как несносный мелкий…
— Надо бы еще парочку сделать, как вы думаете. — послышался из темноты голос лорда Эрменвира.
— Отличная мысль, — немедленно отозвался Смит, но Ивострел взволнованно встрепенулся:
— Благоразумно ли это, мой господин?
— Да, если мы хотим подняться вверх по реке… — последовал ответ.
— А в чем дело? — спросил Смит.
— Даровать жизнь не так-то легко, — ответил Ивострел.
Они помолчали, и Смит позволил костру прогореть, чтобы видеть в темноте немного дальше. При свете звезд они наблюдали, как по берегу Рета двигается бледная фигура, поочередно наклоняясь над каждым нарисованным созданием. Лорд Эрменвир выкапывал их одно за другим, разгребая землю руками. Из рисунков он делал сначала барельефы, а затем лежащие в неглубоких ямах статуи. Он был весь мокрый и грязный и совершенно утратил лоск, глаза запали от усталости.
— Вина, пожалуйста, — попросил он.
Смит передал ему бутылку, из которой пил, но лорд замотал головой.
— Мне нужна чаша с вином, — объяснил он. — И нож. Думаю, обычный метательный подойдет.
Смит вытащил из-за голенища нож и протянул его лорду Эрменвиру рукоятью вперед, а Ивострел налил вина в кружку, принесенную с корабля.
— Спасибо, — поблагодарил лорд Эрменвир и побрел назад в темноту.
Некоторое время в ночи слышалось его бормотание, и виднелся белый силуэт, двигавшийся от одного изваяния к другому. Ивострел отвел взгляд и подбросил веток в огонь.
— Потом ему нужно будет согреться, — шепнул он. — Только бы среди всех этих неудобоваримых маринадов и сладостей нашлось что-нибудь, чтобы приготовить простейший бульон…
Сгущалась ночь. Из темноты доносилось пение лорда Эрменвира. Когда над лесом взошла полная луна, они увидели его. Он стоял неподвижно, воздев руки и глядя в звездное небо. Белый свет заливал берег и реку, и голос лорда Эрменвира все креп — мягкий и повелительный, льстивый и отчаянный одновременно. Лорд пел на языке, которого Смит не знал. Он делал странные жесты, словно призывая звезды спуститься…
Над первой ямой мелькнула синяя вспышка. Сверкающие искры посыпались на лежащее изваяние. Смит ладонью прикрыл глаза, когда и над второй, и над третьей, и над четвертой статуей полыхнул синий огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36