Хэл с задумчивым видом отложил книгу. В лучшие времена он мог бы стать видным ученым, профессором в Агондоне. Вместо этого он, совсем не похожий на повстанца, сражался плечом к плечу с Бандо, и они прошли через многие испытания. Редко какие друзья имели так мало общего, но редко какие друзья были так беззаветно верны друг другу.
— Бандо, разве мудрости может быть чересчур много?
— Уф-ф, — хмыкнул зензанец, набивая трубку. — А вот я все-таки порой думаю, что кое у кого — это я не про тебя, Хэл, — все-таки мудрости и чересчур многовато может быть.
— Старина, но про кого же ты говоришь? А еще скажи, откуда у тебя такие раздумья?
Бандо опасливо обвел взглядом поляну. На самом деле тревожиться было не о чем: Боб Багряный ушел от стоянки. Их предводитель, по обыкновению, спал в стороне от отряда. С заряженными и взведенными пистолями — так думал Бандо. Верность клятве не позволяла зензанцу произнести вслух имя вождя, и потому он лишь вздохнул и сказал:
— Я человек простой. А этот парень — ну... зачастую я не понимаю, что он такое творит. Вернее сказать... мне кажется, что он делает глупости.
— Ты говоришь о том, что он делает, или о том, что он собирается делать?
Бандо чиркнул кремнем.
— И о том и о другом. У меня и от того и от другого — голова кругом, да только у него ума-то, видать, побольше, чем у меня.
— Ты так в этом уверен?
— Это ты о чем, Хэл?
Очки Хэла сверкнули, отразив пламя свечи.
— Пожалуй, ты не до конца откровенен со мной, Бандо. Ты говоришь, что он умен, а ты — не очень. Но, может быть, ты думаешь, что на самом-то деле это не так?
Зензанец задумчиво затянулся трубкой. Хэл сказал правду, хотя Бандо никогда не признался бы в том, что это так и есть. Было время — до сражения при Рэксе, — когда он смотрел на предводителя с благоговением. А теперь, тяжко сокрушенный поражением, этот мужчина в маске казался всего лишь самым обычным одиноким человеком, скованным тоской. Он медленно опускался по спирали к неотвратимой гибели и все же упрямо держался за какие-то тайны, которые никому не доверял — никому, кроме разве что Хэла.
Бандо давно подозревал, что его старый товарищ знает намного больше о так называемом Бобе Багряном, чем говорит. Да так оно и должно было быть — иначе разве стал бы Хэл так настойчиво уговаривать Бандо присоединиться к этому маленькому отряду после того, как они потеряли своего прежнего предводителя? Бандо был всегда готов послушаться Хэла, в мудрости которого не сомневался, но этот разбойник был совсем не похож на Арлекина. И не только не похож. На взгляд Бандо, он был хуже.
Воспоминания унесли зензанца в прошлое. Бедняга Тор! Подумать только — ведь он погиб именно той смертью, какой Бандо боялся сильнее всего: его повесили на площади в родной деревне и выставили на всеобщее обозрение. Он стал очередной жертвой «правосудия» синемундирников. Старая, знакомая ненависть наполнила сердце Бандо. Пусть он недолюбливал нового командира, все же было нечто, из-за чего он сохранял ему верность.
— Хэл, ты про меня плохо думаешь, — заявил он неожиданно.
— Да ты что, старина! Ни за что на свете я не стал бы плохо думать о тебе!
— Какой бы он ни был странный малый, — тот, про кого мы с тобой толкуем, — он самый отъявленный враг зла, облаченного в синие мундиры, верно? И ты думаешь, что я изменил бы мятежнику, про которого в народе слагают сказания и поют песни?
— Но может быть, ты думаешь, что песни и сказания лгут?
Бандо печально потупился. День за днем их отряд, подобно звериной стае, пробирался по поросшим густыми лесами холмам. Он знал, что они должны идти и идти к новой битве — к новому, еще более сокрушительному поражению. Предводитель был непреклонен: отряд должен был добраться до Эджландии, где его лазутчики якобы собирали новое повстанческое войско. Это было чистой воды безумие, но, быть может, кроме безумия, мятежникам больше ничего не осталось.
Бандо проговорил:
— Да нет. Не песни. Время лживое.
Хэл усмехнулся.
— Славно сказано, старина. Ты умнее, чем хочешь казаться. Только притворяешься. — Он придвинулся ближе и, сжав руку товарища, пылко зашептал: — Бандо, есть кое-что, о чем я не имею права говорить. Ты просто поверь вот чему: тот путь, которым мы идем, предначертан. Пока ты не способен различить это предначертание, но в один прекрасный день тебе все откроется. Наш путь опасен, он всегда был опасен, но, Бандо, он никогда не был глупым и бессмысленным, и теперь он тоже не лишен смысла. Не расставайся с верой повстанца, ибо со временем твоя вера будет вознаграждена сполна, обещаю.
Бандо встревоженно глянул на спутника. Какое-то время старые друзья сидели молча, а потом зензанец наконец вынул изо рта погасшую трубку и вытряхнул из нее пепел, а ученый закрыл и отложил книгу и задул свечу. Затем они достали из седельных сумок одеяла и улеглись на теплую, сухую, как солома, траву.
— Все было по-другому, когда с нами был юный Джем, — пробормотал Бандо, продолжительно зевнув. — Как жалко, что эти славные деньки миновали!
— Бедолага Джем! — вздохнул Хэл. — Где-то он сейчас?
Глава 4
ЗАТОНУВШИЕ СОКРОВИЩА
— Джем... Джем?
Раджал пытался растормошить друга.
Джем вздрогнул и очнулся. Он опять впал в забытье! Последнее, что помнилось, — это то, как он, выпив рома, со стуком опустил на стол кружку и отер губы тыльной стороной ладони, а потом... потом уставился на пламя свечи, что стояла на столе в капитанской каюте. Он вовсе не хотел проявить неучтивость, а вышло так, что он пропустил окончание истории, которую рассказывал капитан. Как ему хотелось поговорить с опекуном! И как часто теперь это повторялось — странное забытье при взгляде на свечу, лампу, фонарь...
Такое случалось не раз с тех пор, как они покинули Порт-Тираль.
За открытым иллюминатором — квадратным проемом окна — негромко шелестело черное, чуть тронутое лунными бликами море. Ночь выдалась жаркая. Страшно было себе представить, какая духота царила в трюме. Джем протер глаза. Каюта капитана Порло напоминала полутемную пещеру с диковинными сокровищами, развешанными по стенам от низкого закопченного потолка до самого пола. Голова тигра, рог носорога, риванский амулет и таргонский щит, позеленевший от патины медный мушкетон и ржавая абордажная сабля, которая, наверное, когда-то сверкала в руке свирепого венайского пирата. Повсюду валялись смятые, пожелтевшие карты и засаленные тома лоций. Каюта капитана словно бы изображала его характер, его самого: неряшество пополам с блеском, кладовую воспоминаний о сотнях сказочных приключений.
Джем опустил глаза, увидел тяжелые тарелки с остатками солонины и пятнами горчицы.
— Не обижайтесь на моего друга, — извинился перед капитаном Раджал. — Наш покровитель когда-то учил его тому, как следует себя вести благовоспитанному светскому молодому человеку, но, по правде говоря, он прикончил своего учителя, не дав тому довести уроки до конца.
Глазки капитана сверкнули. Махнув рукой, он указал на стену, где было развешано позвякивавшее при качке оружие.
— И чем же прикончить, мои миленькие? Сабелька? Кинжальчик?
— Он хладнокровно пристрелил его.
— Ха! — Капитан довольно стукнул кулаком по столу. — Горячий дух молодость! Господин Джем, вы точно темный лошадь. — Старик отхлебнул порядочно рома и подмигнул Раджалу. — Небось с девушками он прямо демон быть, а?
— Демон? О, выше берите! Сам Тот-Вексраг!
— Радж! — возмутился Джем. — Не упоминай имени этого антибожества даже в шутку!
Раджал только расхохотался. Друг Джема был пьян. Они оба были пьяны, и ими овладел невинный, ребяческий задор. Пожалуй, даже капитан ударился бы в детство, если бы скрылся от сурового взора опекуна.
Со времени отплытия из Порт-Тираля уже миновала целая луна, и все это время лорд Эмпстер ни разу не выходил из своей каюты. В его отсутствие юноши вскоре перестали притворяться, будто бы находятся в гостиной приличного дома, и уже давно, поедая солонину с сухарями и запивая ромом, не делали вид, будто это жареные фазаны, пудинг и варльское вино.
Однако веселье было деланным, ненастоящим, и оба юноши это понимали даже тогда, когда с губ их срывался смех. Близилось время прибытия «Катаэйн» в Унанг-Лиа. Джем опасливо сжал в руке кожаный мешочек, что висел у него на груди. В мешочке лежал кристалл Вианы. В таком же мешочке на груди Раджала лежал кристалл Короса, но нужно было разыскать еще три кристалла, а Тот-Вексраг уже вырвался в мир и теперь прятался под личиной Транимеля, премьер-министра Эджландии. Скоро, где-то посреди бескрайних жарких песков, друзья должны были найти третий кристалл, кристалл Терона. Им следовало опередить то ли самого Транимеля, то ли его лазутчиков. Но кто знал, где искать кристалл? Быть может, Джем мог бы узнать ответ на этот вопрос в то время, когда впадал в транс? А Раджал продолжал подзуживать капитана:
— Ну а вот вы-то точно были демоном, капитан, — да что там «были»! Вы и теперь сущий демон, готов об заклад побиться! А правду ли говорят, будто бы у моряков — девушки в каждом порту?
— Ха! «Говорят»! Так оно и быть, мои миленькие, так и быть! — отозвался капитан, похотливо усмехнувшись. — Всегда находиться девки, которые задирать свои юбки за медный монетка-другой, а для нас, для мужчины, это такой большой радость! Да только... — добавил он с тяжким вздохом, — этот большой радость уже теперь не для меня быть. Зверь внутри меня давно умирать.
— Чепуха, капитан! — не унимался Раджал. — Разве могла немощь столь рано настигнуть мужчину, который однажды перелез через забор гарема калифа!
— Радж! — одернул друга Джем — на его взгляд, Радж затронул опасную тему. Он попытался незаметно пнуть Раджала под столом, но промахнулся и угодил по Буби — плешивой обезьянке капитана, которая почти все время, как и теперь, лежала под столом, удобно свернувшись около деревянной ноги своего хозяина. Капитан своей деревянной ногой очень гордился и считал ее шедевром столярного искусства. Время от времени, мягко говоря, испускания газов привлекали внимание Буби к компании, но чаще всего она свой пост не покидала и свое присутствие обнаруживала только тогда, когда кто-нибудь случайно, как теперь, наступал ей на хвост, поддевал под ребра или задевал каблуком голову.
Из-под стола донесся пронзительный визг, но, к счастью, его заглушил звон рынды: вахтенный пробил склянки, наступало время смены вахты.
К тому же капитан Порло, похоже, забыл обо всем на свете. Глаза старика наполнились слезами.
— Какая я был дурак, какой горячая голова! — всхлипнул он, и Джем понял, что сейчас они с Раджалом снова услышат историю — необычную и абсурдную одновременно, историю о том, как капитан потерял ногу. — Похоть заставить меня пасть так низко, порочный похоть! Лучите бы... ох, лучше бы я никогда не влезать на этот забор!
— Лучше бы... — негромко проговорил Джем и вздохнул.
Капитан для воодушевления сделал приличный глоток рома.
— Все, все ребята говорить, что готовый помирать, только бы увидеть эти красотки в гареме, а вот многий ли лишился свой драгоценный левый нога за это, вы это мне сказать, а? Это я про свой левый нога говорить, мои миленький, про свой нога. И то, можно считай, мне сильно повезти, могло и хуже быть, если бы стражники того захотеть.
— Стражники? — переспросил Джем.
— Ох и страшный быть стражники в гарем, вы не может представить! И вы уж мне поверить, молодой люди, в Унанг-Лиа весь народ — один сплошной разбойник! Но когда эти стражник меня вытаскивай из ямы с кобра, они, видать, решить, что мне уже хватит.
— И-из ямы... с кобрами? — изобразив испуг нужной степени, прошептал Раджал.
— Видать когда-нибудь кобр-ра, молодой люди? — осведомился капитан Порло. — Злющий змеюка, прямо Сассорох! — Последовала мрачная пауза. — А я думать: никто не умей так хорошо лазить через высокий забор, как молодой Фарис Порло. Уж так мне хотеть повидать эти юный красотки, уж так хотеть... Повидать, и больше ничего не надо. Ведь когда от мужчина кто-то чего-то прятать, он же как хотеть на это поглядеть, правда я говорю? — Капитан покачал головой. — Я перебирайся через высоченный забор, утыканный колья, но не знай, что внизу бывать такой страшный яма.
— Вы туда свалились? — с притворным изумлением спросил Джем.
— Свалиться? — возмутился капитан. С губ его слетели брызги рома. — Молодой Фарис Порло — свалиться? Да ни за что! Я перепрыгнуть через этот яма с кобр-ра и оказаться на другой сторона. Потом я тихонько пробирайся во дворец. Ай-яй-яй! — Капитан поцокал языком. — Какой большой дворец, какой длинный коридоры, какой красивый девушки... — Капитан осклабился, но тут же помрачнел. — Вот тогда меня увидать эти злобный стражники. Они меня вытолкать на балконы и спихнуть вниз безо всякая жалость!
Джем и Раджал послушно ахнули.
— Старайся унимай своя похоть, молодой люди. Знать я парни, который выгоняй разгневанные мужья. Знать я другие, который лишайся свой мужской достоинство через этот глупость. Очень многий парни заболей оспа — а ведь это бывай дорогой расплата за маленький удовольствие, правда? А какой-то парень приходится женись — на чужой жена, подумай только! — Старый морской волк поежился. — Но, наверно, бывай только один такой, как ваш капитан, кто лежать в змеиный яма вместе с кобра! Если бы я свой левый нога только поломай — это бы еще ничего, но ведь на меня ползти все кобр-ра сразу. Уй, как они шипеть, как шипеть! С-с-с! С-с-с! И давай кусай меня за рану. Что я мог поделай, скажи? Они напивайся моя кровь, а бедный мой левый нога наполняйся ядом! Уж такой злющий кобра, такой страшный! С-с-с, с-с-с! И шипи, и шипи... Ой, молодой люди, лучше бы вы никогда в жизнь не встречайся ни с один кобр-ра на свете!
Раджал, для которого не прошла даром театральная выучка, выглядел так, будто был готов сию секунду упасть на колени и начать истово молиться. Джем попытался подыграть другу, но у него не получилось: даже эта нелепая история напомнила ему о самых потаенных страхах. Он решил, что надо бы получше расспросить капитана об Унанг-Лиа — этой диковинной стране гаремов и евнухов, но тут капитан снова стукнул по столу, заявил, что горевать не стоит, и стал искать взглядом свою гармонику.
— Пора для хороший песня, молодой люди, верно я говорить, да? И для еще выпить, так? — Он поднял кувшин и опрокинул его над кружкой Раджала, но кувшин оказался пуст. — А-га! — Капитан оттолкнулся от стола, швырнул кувшин на пол и прокричал: — Прыщавый!
Мальчишка-буфетчик явился, словно по волшебству, и принес еще рома. Но на самом деле он скорее всего стоял за дверью и подслушивал. И точно: одно ухо у него было красное. Но, если на то пошло, физиономия у Прыщавого вообще была вся в красных пятнах и противных гнойных прыщах, как и шея. Уродец осторожно поднял кувшин и подлил рома капитану в кружку, которую извлек из пыльного угла, куда та закатилась.
— Ну, красавчики у меня новенький буфетчики, а, молодой люди?
Джем усмехнулся, но с брезгливостью глянул на расчесанные до крови костяшки пальцев Прыщавого. Даже руки у мальчишки были покрыты нарывами. Он появился на «Катаэйн» в Тирале, самом южном из портов Эджландии, но на жителя Тираля он явно не походил. В тех же местах, где кожа у мальчишки была свободна от прыщей, она была бледной, как у призрака.
Корабль качнуло, ром из кувшина выплеснулся на стол.
— Крепче держать, паршивец! Ты что, думать, это такое, а? Моча, да? — Капитан сделал вид, что собирается отвесить новичку оплеуху. — Это — целебные нектары, но только ты не подумай к ним прикасайся свой грязный губы, а не то быть беда, слыхать, да?
Прыщавый, немилосердно шмыгая носом, наполнил кружки Джема и Раджала, но, уходя, ухитрился наступить на хвост Буби. На этот раз обезьянка взвизгнула громче, взбежала вверх по ножке стола, а в следующее мгновение уже была на потолке. Вцепившись в доску лапами, Буби сердито размахивала хвостом.
Капитан расхохотался.
— Ой, бедные мои малютки! — Старик с трудом поднялся на ноги, взял напуганную обезьянку на руки и стал гладить ее покрытую проплешинами шкурку заскорузлыми пальцами. — Ну, ну, не надо обижайся на старина Прыщавый! Как можно обижайся на мальчишка, который весь из гной с голова до ноги? Вот быть потеха, когда он весь лопнуть, а мы что тогда делать? А? Плавать в этот желтый вонючий дрянь, вот что мы тогда делать!
Кожа на лице Прыщавого, где не было нарывов, покраснела. Он поспешно собрал со стола грязные тарелки и ретировался. Но стоило ему выйти за дверь — и послышался звон битой посуды. Капитан снова расхохотался и поднял кружку.
— Выпить нектар Терона! — возгласил он и залпом выпил чуть ли не полкружки.
— Нектар Терона? — переспросил Раджал.
— Так он же пылать, молодой люди! И такой уже не бывать в той страна, куда мы плыть! Увидать тебя на рынок, что ты хотеть продавать такой напитки, — писать пропало. Они там такой трезвенники — уй!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73