— Ну, моя мечта — это слишком сильно сказано! — возразил Дейв.— Согласен, — сказал сержант Пауэрс.— Ты сказал плохое слово, папа, — заметил Майкл.— Прости, Майк. Больше не буду. — И он через плечо подмигнул Шону, открывая дверь.— Ваша жена дома, мистер Бойл? — осведомился сержант Пауэрс, когда они вошли.— А? Нет. Ее нет дома. Слышишь, Майк, займись уроками не откладывая. Хорошо? Нам скоро ехать к дяде Джимми и тете Аннабет.— Ну почему? Я хотел...— Майк, — сказал Дейв, сверху вниз глядя на сына, — сейчас же отправляйся к себе наверх. Нам тут надо поговорить.Майкл тут же понурился, приняв сиротливый вид, как это делают маленькие мальчики, когда взрослые их прогоняют, прежде чем начать серьезный разговор. Вжав голову в плечи, он направился к лестнице, волоча ноги так, словно к ним были привязаны холодные кирпичи. Глубоко вздохнув, совсем как мать, он стал подниматься по лестнице.— Вот все они так, — сказал сержант Пауэрс, садясь на диван в гостиной.— Вы это про что?— Сутулятся, вжимают голову в плечи. Мой сынишка точно так же делал в этом возрасте, когда мы гнали его в постель.— Да? — сказал Дейв, усаживаясь на козетку возле кофейного столика.Минуту-другую они глядели друг на друга: Дейв глядел на Шона и сержанта Пауэрса, а они — на него, внимательно подняв брови, чего-то ожидая.— Ты слышал о Кейти Маркус? — спросил Шон.— Конечно, — сказал Дейв. — Я был у них сегодня утром, а Селеста еще там. Ужас, что творится. Кошмарное преступление.— Истинная правда, — сказал сержант Пауэрс.— Вы поймали того парня? — спросил Дейв. Он потер свой распухший правый кулак левой ладонью и лишь потом понял, что делает. Слегка нагнувшись, он сунул руки в карманы, пытаясь выглядеть непринужденно.— Прилагаем все усилия. Поверьте, мистер Бойл.— Как держится Джимми? — спросил Шон.— Трудно сказать. — Дейв рад был возможности смотреть на Шона, а не на сержанта Пауэрса, что-то в выражении глаз последнего его тревожило. Не нравилось ему, как тот вглядывается, словно наперед зная, когда ты солжешь, зная наизусть каждое твое лживое слово с самого детства и до конца всей твоей проклятой жизни. — Ты ведь знаешь Джимми, — сказал Дейв.— Не очень-то. А теперь уж совсем не знаю.— Ну, он привык таить все внутри, — сказал Дейв. — Никогда не видно, что у него там в голове.Шон кивнул.— Мы потому и пришли к тебе, Дейв.— Я ее видел, — сказал Дейв. — Не знаю, известно ли это вам.Он посмотрел на Шона, и Шон распрямил ладони, ожидая продолжения.— Видел в ту ночь, — продолжал Дейв, — когда, по-моему, она и погибла. У Макдэкилса ее видел.Шон переглянулся с товарищем, после чего подался вперед, дружелюбно глядя на Дейва.— Да, приятель, это-то нас и привело к тебе. Твое имя было в списке посетителей, который по памяти составил бармен. Мы слышали, Кейти там устроила целое представление.Дейв кивнул:— Они с подружкой танцевали на стойке.— Очень напились? — поинтересовался сержант.— Да, но...— Но что?— Но вели они себя вполне безобидно и мирно. Они танцевали, но никакого стриптиза, ничего такого не было. Ну, просто, как вам сказать, вели себя как девятнадцатилетние, понимаете?— Продавать спиртное девятнадцатилетним, — заметил сержант Пауэрс, — для владельца значит рисковать своей лицензией.— С вами этого не случалось?— Чего «не случалось»?— Не случалось пить в баре, будучи несовершеннолетним?Сержант Пауэрс улыбнулся, и улыбка его показалась Дейву такой же проницательной, как и его глаза, словно каждый дюйм тела этого человека был настороже и следил.— Так когда же, говорите, вы ушли из бара, мистер Бойл?Дейв пожал плечами:— Около часу, наверное.Сержант Пауэрс записал этот ответ в блокнот, который он держал на коленях.Дейв взглянул на Шона.Тот сказал:— Мы просто все уточняем, Дейв, для полноты картины. Ты сидел со Стэнли Кемпом, с Большим Стэнли, так?— Да.— Кстати, как он там? Слышал, у его мальчишки что-то вроде рака.— Лейкемия, — сказал Дейв. — Это уже года два назад как было. Он умер. Четырех лет от роду.— Господи. Вот мерзость-то. Черт. Не знаешь, что тебя ждет. Мчишься, мчишься на полной скорости, и вдруг — поворот, подхватываешь какую-нибудь мудреную хворь. Глядишь — и тебя через пять месяцев на кладбище волокут. Вот ведь какая штука жизнь, старина!— Да, такая это штука, — согласился Дейв. — Но Стэн ничего, учитывая обстоятельства. У него хорошая работа в фирме Эдисона. Все еще кидает мяч в кольцо в команде «Парковой лиги» по вторникам и четвергам.— И так же пугает всех жесткой игрой? — засмеялся Шон.Дейв тоже засмеялся.— Да, главным образом локтями работает.— Когда, ты говоришь, девушки покинули бар? — спросил Шон, пока отзвук смеха еще замирал в воздухе.— Ну, не знаю, — сказал Дейв. — По-моему, перед самым концом матча.То, как задал свой вопрос Шон, ему не понравилось. Ведь он мог спросить его прямо, но вместо этого он усыплял бдительность Дейва разговором о Большом Стэнли. Разве не так? А может быть, он просто задал свой вопрос, когда тот неожиданно у него сложился? Как бы там ни было, Дейв почувствовал себя не очень уверенно. Неужели в убийстве Кейти он подозреваемый? — Но матч передавался из Калифорнии поздно, — говорил Шон.— Что? Да, начало было в десять тридцать пять. Так что девушки, по-моему, ушли минут за пятнадцать до меня.— Получается примерно без четверти час, — сказал сержант.— Похоже.— У вас есть какие-нибудь соображения насчет того, куда они могли направиться?Дейв покачал головой:— Больше я их не видел.— Да? — Авторучка сержанта повисла в воздухе над блокнотом.Дейв кивнул:— Да.Сержант Пауэрс что-то записывал в блокнот — перо царапало бумагу, как маленький коготок.— Дейв, ты помнишь, как парень швырнул ключи в другого?— Что?— Парень, — Шон пролистал записи в своем блокноте, — по имени, гм... Джо Кросби. Его дружки пытались отнять у него ключи от машины. И в конце концов он швырнул эти ключи в одного из них. Вышел скандал. Ты при этом присутствовал?— Нет. А в чем дело?— Да просто забавный случай, — сказал Шон. — Парень упирается, цепляется за свои ключи, а потом швыряет их. Пример пьяной логики. Правда?— Наверно.— Ты не заметил тогда чего-нибудь необычного?— В каком смысле?— Ну, скажем, кто-нибудь в баре смотрел на девушек недружелюбно. Ты, наверное, встречал таких — косятся на молоденьких девушек с какой-то даже злобой, пережить не могут, что их время прошло, а кровь все еще бурлит, вот они и косятся, словно кто-то виноват. Тебе попадались такие?— Уж наверное.— И в баре в ту ночь тоже?— Не заметил. Я все больше матч смотрел. Я и на девушек-то не глядел, Шон, пока они на стойку не вспрыгнули.Шон кивнул.— Хорошая игра была, — сказал сержант Пауэрс.— Ее Педро сделал, — сказал Дейв. — Нам бы вообще ничего не забили, если б не промашка в восьмом периоде.— Да, игрок что надо. Не даром свой хлеб ест, верно?— Лучшего игрока сейчас просто нет.Сержант Пауэрс повернулся к Шону, и оба они одновременно встали.— Все? — спросил Дейв.— Да, мистер Бойл. — Сержант пожал ему руку. — Вы нам очень помогли, сэр.— Пожалуйста. Всегда рад.— О, черт, совсем забыл! — воскликнул сержант Пауэрс. — Куда вы направились после Макджилса; сэр?Слово выскочило у Дейва раньше, чем он успел подумать:— Сюда.— Домой?— Угу. — Дейв старался не отводить взгляда и отвечать твердым голосом.Сержант Пауэрс опять раскрыл свой блокнот.— К часу пятнадцати был дома. — Записывая, он смотрел на Дейва. — Так будет верно?— В общем, да. Конечно.— Вот и хорошо, мистер Бойл. Еще раз благодарю.Сержант Пауэрс уже стал спускаться по лестнице, но Шон задержался в дверях.— Я и вправду был очень рад тебя видеть, Дейв.— А я тебя, — сказал Дейв, силясь вспомнить, что его раздражало в Шоне, когда они были детьми. Но так и не вспомнил.— Надо нам как-нибудь пивка выпить, — сказал Шон. — И не откладывая в долгий ящик.— Буду рад.— Заметано. Ну, бывай, Дейв.Они обменялись рукопожатием, и Дейв старался не поморщиться, когда рука Шона сжала его вспухшую руку.— Ты тоже, Шон.Шон стал спускаться, а Дейв остался на площадке. Шон махнул ему рукой через плечо, и Дейв помахал ему в ответ, хотя и знал, что Шон этого не видит.Прежде чем отправиться к Джимми и Аннабет, он решил выпить пива в кухне. Он надеялся, что Майкл повременит и не сразу сбежит вниз, заслышав, что Шон и второй полицейский уехали. Дейв нуждался в минутной передышке, маленькой паузе, чтобы привести в порядок мысли. Он не совсем понял, что происходило в гостиной, — Шон и другой полицейский задавали ему вопросы, но кем они его считали, свидетелем или подозреваемым? Неопределенность их тона заставляла Дейва сомневаться в истинной цели их посещения. И эти сомнения вызвали у него сильный приступ головной боли. Когда Дейв в чем-то сомневался, когда истинные основания или причины колебались, становясь шаткими и неуловимыми, голова его начинала раскалываться, словно ее резали мясницким ножом. Она болела, и не только болела.Дело в том, что иногда Дейв переставал быть Дейвом. Он был тогда Мальчишкой, Мальчишкой, Сбежавшим от Волков. И не от одних Волков, но и от Взрослых. А это было другое существо, чем просто Дейв Бойл.Мальчишка, Сбежавший от Волков и от Взрослых, был сумеречным зверем, двигавшимся по лесистым просторам молчаливо и незаметно. Он жил в мире, невидимом, неведомом остальным, мире, им неизвестном, которого они не желали знать: мир этот темным потоком тек рядом с обычным миром, параллельно ему. Это был мир светлячков и сверчков, который можно было подглядеть лишь краем глаза, обнаружить на долю секунды, чтобы тут же, едва повернув голову, опять потерять из виду.В этом мире Дейв пребывал довольно часто. Не в качестве Дейва, а Мальчишкой. И Мальчишкой трудным. Он вырос более злым, более неуравновешенным, способным на поступки, которые настоящий Дейв не мог себе даже вообразить. Обычно Мальчишка этот обитал лишь в снах Дейва, темным силуэтом мелькая за деревьями, различимый лишь изредка. И пока он оставался там, в этом туманном лесу сновидений, он был безвреден.Однако с самого детства Дейв страдал приступами бессонницы. Бессонница могла накатывать после месяцев и месяцев здорового сна, ввергая его вновь в сумбурный и неспокойный мир бесконечных пробуждений и полудремы. Несколько дней бессонницы — и Дейв краем глаза начинал различать вещи, обычно невидимые. Чаще всего это были мыши, шмыгающие из утла в угол, сигающие через стол; а иногда — черные мухи, вьющиеся в темных закоулках, влетающие и вылетающие из комнаты. Перед глазами внезапно вспыхивали огненные шары, а окружающие казались гуттаперчевыми. А Мальчишка из сновидений был готов вот-вот стать реальностью. Обычно Дейв мог его сдерживать. Мальчишка кричал ему в уши, смеялся не к месту. Грозился прорвать маску спокойствия, прикрывавшую лицо Дейва, и обнаружить перед всеми свою неприглядную сущность.Эти три дня Дейв не спал. Он лежал без сна, глядя на спящую жену, а Мальчишка плясал в его мозгу, в его сером веществе, и перед глазами мелькали разряды молнии.— Мне просто надо привести в порядок мысли, — прошептал он и отхлебнул пива.Привести в порядок мысли, и все будет хорошо, твердил он себе, слыша шаги Майкла на лестнице, упорядочить их, замедлить круговерть, и я наконец высплюсь, а Мальчишка уберется в свои заросли, окружающие не будут казаться гуттаперчевыми, мыши попрячутся по норам, и за ними последуют и мухи. * * * Когда Дейв вместе с Майклом выбрался к Джимми и Аннабет, был уже пятый час. Народ расходился, и атмосфера в доме была не из приятных: полупустые блюда с пышками и пирожными, в гостиной накурено так, что дышать трудно, — ведь там дымили целый день, с тех пор как стало известно о Кейти. Утром и ранним днем всех пришедших объединяли общая скорбь и любовь, но ко времени приезда Дейва чувства эти охладели, сменившись своего рода усталой отрешенностью, и на нервы действовали скрип стульев и бесконечные приглушенные прощания у двери.По словам Селесты, Джимми почти все послеполуденное время провел на заднем крыльце. В дом он заходил всего несколько раз — справиться об Аннабет и выслушать еще несколько соболезнований — и тут же снова спешил на крыльцо, сидел там под развешанным на веревке бельем, давным-давно пересохшим и задубелым. Дейв спросил Аннабет, не нужна ли его помощь, может быть, надо что-нибудь принести, но та, даже не дослушав, покачала головой, и Дейв понял, что спрашивать было глупо. Если бы Аннабет что-то и понадобилось, нашлось бы человек десять, если не пятнадцать, к которым она обратилась бы скорее, чем к нему, Дейву, а сам он старался вспомнить, зачем он здесь, и не слишком дергаться, вспоминая. Вообще, видно, он не принадлежит к тому сорту людей, к которым хочется обращаться за помощью. Иногда он казался не от мира сего и с глубокой тайной горечью и сожалением сознавал, что, наверное, ему на роду написано производить впечатление человека ненадежного.Вот это-то сознание своей отрешенности он и вынес сейчас на крыльцо. Он подошел к Джимми сзади. Тот сидел под хлопающим на ветру бельем в старом шезлонге и чуть поднял голову, заслышав его шаги.— Я помешал, Джим?— Дейв... — Джимми улыбнулся Дейву, появившемуся из-за шезлонга. — Нет-нет, старина, присаживайся.Дейв опустился на пластмассовый ящик из-под молочных бутылок, стоявший напротив шезлонга. Шум из квартиры за спиной Джимми доносился сюда приглушенно — невнятными голосами, звоном столовых приборов.— За весь день мне не удалось и словом с тобой перемолвиться, — сказал Джимми. — Как поживаешь?— Господи, — удивился Дейв, — как ты поживаешь?Джимми потянулся, подняв руки над головой, зевнул.— Знаешь, сколько людей меня спрашивало об этом? Наверное, чувствую я себя так, как положено. Переменчиво, час на час не приходится. Как теперь? Теперь вроде ничего. Но наверное, потом будет по-другому. Похоже, что так. — Он снова пожал плечами и взглянул на Дейва: — Что у тебя с рукой?Дейв посмотрел на свою руку. У него был целый день, чтобы придумать объяснение, но он напрочь забыл о руке.— Это? Помогал приятелю диван ставить, оперся о косяк на лестнице и прищемил диваном.Джимми, склонив голову, разглядывал вспухшие посиневшие костяшки Дейва.— Да? Ясно.Дейв видел, что объяснение его неубедительно, и решил, что, когда его спросят в следующий раз, надо иметь в запасе что-нибудь получше.— Такая глупость, — сказал он. — Сам себе увечье нанес. Знаешь, как это бывает...Теперь Джимми глядел ему в глаза, забыв о руке, и черты его смягчились. Он сказал:— Я так рад тебя видеть, старина.Дейв чуть было не спросил: «Правда?»За двадцать пять лет их знакомства на памяти Дейва Джимми ни разу не был рад его видеть. Иногда он чувствовал, что тот не прочь его видеть, но это ведь не одно и то же. Даже когда жизнь вновь свела их, женив на двоюродных сестрах, Джимми не выказывал Дейву большей симпатии, чем просто знакомому. И вскоре Дейв начал воспринимать такую версию их отношений как данность.Никогда они не были друзьями, не сражались в пристенок, не пинали консервную банку, дурачась на Рестер-стрит. Не гуляли целый год по субботам вместе с Шоном Дивайном, не играли в войну среди куч гравия возле Харвест, не прыгали с крыши на крышу служебных гаражей возле Поуп-парка, не смотрели вместе «Челюсти» в «Рене Чарльз», вжавшись в кресла и вскрикивая от страха. Никогда они не пытались перещеголять друг друга в лихой езде на велосипеде, не спорили, кто будет Старски, а кто — Колчак из «Крадущегося в ночи», не ломали санок на головокружительном спуске с Сомерсет-Хилл после бурана 75-го года. И не подъезжала к ним на Гэннон-стрит машина, пахнувшая яблоками.Но вот он, Джимми Маркус, день спустя после того, как дочь его была найдена мертвой, и он говорит Дейву, что рад его видеть, а Дейв, как и за два часа до этого, во время беседы с Шоном, видит, что это правда.— Я тоже рад тебя видеть, Джим.— Как-то там наши девочки? — спросил Джимми, и в глазах его даже появилось что-то вроде улыбки.— По-моему, справляются. А где Надин и Сара?— Они с Тео. Ты, старик, поблагодари от меня Селесту, хорошо? Она нам сейчас прямо как божий ангел.— Не надо благодарностей, Джимми, старина. Все, что в наших силах, мы с Селестой с радостью сделаем.— Знаю. — Потянувшись, Джимми стиснул плечо Дейва. — Спасибо.В эту минуту Дейв чего бы только не сделал для Джимми — поднял бы дом на грудь и держал так, пока Джимми не сказал бы, куда поставить.И у него чуть не выскочило из головы, зачем он вышел на крыльцо. Ему надо было рассказать Джимми, что он видел Кейти в субботу вечером у Макджилса. Надо было выговорить это, потому что, если откладывать и сказать потом, Джимми удивится, почему он не сказал ему об этом раньше. Надо сказать, пока Джимми не узнает это от других.— Знаешь, кого я сегодня видел?— Кого? — спросил Джимми.— Шона Дивайна, — сказал Дейв. — Помнишь его?— Еще бы, — сказал Джимми. — До сих пор храню его ловушку.— Что?Джимми помахал рукой — дескать, не важно.— Он теперь полицейский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45