«Дорогая, есть некоторые вещи, которых ты обо мне не знаешь. Я люблю смотреть мыльные оперы; у меня аллергия на брюссельскую капусту, и еще — я экстрасенс и часто выхожу в астрал».
Он ничего не ответил, и Саманта с досадливым восклицанием вырвала у него из рук девочкину футболку и присела на корточки перед Бо.
— Ну, Бо, — умоляюще сказала она. — Пожалуйста, Бо. Ты же можешь. Я знаю, можешь. — Бо понюхал рубашечку, зевнул и уронил голову на лапы. — Ну пожалуйста, Бо, — повторила она хрипло. — Не может же Джейк искать людей без тебя. Так просто не бывает. Джейк наклонился к ней и дернул к себе футболку, крепко зажатую у нее в руке. Она не отпускала. Они застыли, словно перетягивая канат.
И вдруг, словно этот безмолвный поединок, этот выплеск эмоций пробудил в нем столь же мощные, но другого рода силы, Джейк с ослепительной ясностью увидел, что ждет его за поворотом оврага. Жизнь!
Отпустив футболочку, он выпрямился и бегом помчался туда, смутно слыша за спиной плач Саманты. Добежав до огромной старой яблони, он упал на колени среди выступавших из глины корней. Сэмми догнала его и охнула.
Перед ними, закрыв глаза, лежала крошечная девочка в пеленках и в грязной распашонке, прямо около заржавленного указателя «Ремонт автомобилей Гилмана». Джейк протянул большую грубую руку и погладил девочку по мокрым волосикам, а потом прикоснулся пальцем к ее щеке. Она пошевелилась, тихо мяукнула и открыла глазки.
Саманта бросилась на землю рядом с Джейком и начала агукать с девочкой. Джейк отошел, снял рубашку и протянул ей. Она быстро завернула ребенка, взяла на руки и стала качать, и Джейку было сладко и мучительно смотреть на нее. «Может быть, — подумал он, — Сэмми забудет обо всем остальном».
По ее щекам текли слезы. Она смотрела на Джейка поверх детской головки и плакала.
— Ты нашел ее сам, без всякой собаки. Значит, это правда! О боже мой, это правда! Хоук рассказал мне о твоем даре. Я люблю тебя с тех пор, как была чуть старше этой девочки. Почему же ты мне не сказал?
Он не чувствовал капель холодного дождя на обнаженных плечах, не чувствовал усталости, голода — но у него было странное ощущение, что судьба дышит ему в затылок. Колени его ослабели.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — сквозь зубы ответил он. — Я возьму Бо, он устал, а ты неси ребенка. — И он пошел к машине.
Итак, она знает. И единственное, что ему теперь остается, — это лгать, потому что каждый ее вопрос будет подводить ее все ближе к правде о ее тетке.
* * *
— Его здесь нет. Ничего удивительного, — мрачно сказал Бен.
Они стояли у палатки Джейка, и Шарлотта старалась не думать о том, что на этой лужайке когда-то стоял дом в окружении старых дубов. Дубы остались — словно придворные без короля.
Небо было затянуто серыми тучами, которые скрывали гранитные вершины гор; из соснового леса наползал вечерний туман.
— Раньше там была конюшня, — показала Шарлотта на поросль молодых сосенок. — Но несколько лет назад Джо Гантер написал Саманте, что крыша совсем просела, а все стены исписаны. Для местных ребятишек Коув был словно медом намазан. Этакая страна чудес, где можно найти наконечники стрел и драгоценные камни. Он очень боялся, что крыша конюшни обрушится на кого-нибудь, и тогда Сэмми разрешила срыть ее бульдозером, только попросила прислать ей доску от стены.
— Доску от стены? — удивился Бен.
— Когда пришла посылка с этой доской, Сэмми сидела у себя в гостиной перед полупустой бутылкой вина и плакала, обнимая эту чертову деревяшку. Сказала, что хочет сохранить ее для Джейка. — Шарлота мрачно посмотрела в его пустую палатку. — Но кажется, ему это все и не нужно.
Внезапно начался дождь. Бен взял ее за руку и подтолкнул к палатке. Шарлотта упиралась — она считала, что ее отношения с Джейком таковы, что не следует искать убежища у него. Но Бен, не раздумывая, забрался внутрь и потянул ее к себе.
— Выбирай — гордо торчать здесь и вымокнуть или смиренно остаться сухой.
Шарлотта, нагнувшись, скользнула в палатку.
Они сели рядом на спальный мешок Джейка, положенный поверх надувного матраца. Шарлотта дрожала, и Бен обнял ее за плечи.
— Успокойся, — шепнул он ей в ухо. — Подумай о том, о чем думаю я, и сразу согреешься.
— Это уж точно, — прижалась к нему Шарлотта, — сейчас пар пойдет.
С угрюмым любопытством оглядывала она палатку. С потолочной стойки свисал китайский фонарик, и все имущество Джейка — инструмент для добычи камней, одежда, еда — тоже было развешано по стенам в небольших холщовых мешочках. Она заинтересовалась одним застегнутым мешочком и взяла его себе на колени. Мешочек был весьма туго набит.
— Что ты делаешь? — строго спросил Бен, когда Шарлотта как ни в чем не бывало начала развязывать тесемки.
— Я — инспектор Ассоциации бывших бойскаутов. — Она поднесла к его лицу веревку, демонстрируя узлы. — Должна заметить, этот плоский узел не вполне отвечает нашим стандартам.
— Скауты не лазят в чужое имущество, — растерянно глядя на нее, он взял ее за руку.
— Ты прав. Это отвратительно! — И после суровой паузы добавила: — Если только не делается из благих побуждений.
— Шарлотта! — предостерег он.
— Может быть, содержимое этого мешочка как-то объяснит нам поведение Джейка. Может быть, найдется хоть слабый намек на то, что он еще любит мою сестру. Что-нибудь такое, о чем я могла бы ей рассказать, чтобы поддержать ее. Разве она не заслужила?
Бен вздохнул.
— Ты слышишь этот шум? — спросил он. — Это хрипит моя совесть, задушенная твоими представлениями об этике.
— Бенджамин, ты удивительный человек. Напомни мне потом сделать твоей совести искусственное дыхание. — Она быстро развязала мешочек. — Так, истрепанная Библия — одна штука. Материал для духовного чтения. Это хороший знак. — Она положила Библию себе на колени. — Трубочный табак — одна пачка; длинная курительная трубка… — Голос Шарлотты задрожал, и она замолчала, печально глядя на трубку, украшенную у основания чашечки кольцом из крошечных гранатиков.
— Что ты? — спросил чуткий Бен.
— Это трубка доктора Рейнкроу. Я ее помню.
— Тоже хороший знак? — сухо заметил Бен. Пачка табака и трубка поместились поверх Библии.
— Хороший, не хороший… — Шарлотта уже рассматривала большой мягкий сверток из оберточной бумаги. В этом свертке оказались вырезки из газет и журналов, точнее, вырванные страницы газет и журналов. Как и сам сверток, они были истерты и истрепанны. — Ага. Посмотрим, что же так сильно интересовало его, что он нанес столь крупный ущерб тюремному собранию журналов. — Она раскрыла первую.
Бен усмехнулся:
— Неужели реклама моющего средства для зубных протезов? Я потрясен. Мне казалось, у Джейка зубы свои.
— Это руки Сэмми. Она держит тюбик, — тихо сказала Шарлотта, и они с Беном недоверчиво посмотрели друг на друга.
— Но откуда он мог это знать? — недоумевал Бен.
Шарлотта пролистала остальные страницы и покачала головой. Обилие и разнообразие товаров и продуктов, от великолепных драгоценностей до гаечного ключа, объединяло только одно — они все изящно покоятся в безупречных руках Сэмми.
Бен взял у нее конверт и сам еще раз просмотрел все.
— Наверное, в стране вообще не очень много моделей такого профиля. Но все равно странно, что ему попадались только рекламы, где Сэмми.
— Здесь нет ни одной другой. — Шарлотта указала на верх страницы. — И обрати внимание на даты. Он начал собирать эту коллекцию сразу же, как только оказался в тюрьме. О, Бен… — Ее голос опять прервался.
Бен бережно сложил эти страницы и положил обратно в конверт.
— Неважно, откуда он знал, что это ее руки, важно, почему он все это собирал. Он всегда любил ее. Ты еще сомневаешься? — И Бен положил конверт ей на колени.
— Я уже не знаю, что и думать, — чуть смягчилась Шарлотта. — Если он любит ее, то почему так плохо с ней обращается? Почему не скажет ей об этом прямо?
— Я тоже этого не понимаю. — Бен чуть помолчал. — Но знаешь, я ведь и сам ждал слишком много лет, чтобы открыть тебе мои чувства. — Он смущенно покашлял. — И тоже собирал меню всех ресторанов, в которых ты работала.
Шарлотта растроганно поцеловала его.
— А я стащила у тебя один блокнот и горсть визитных карточек. И до сих пор их храню.
Бен удивился:
— Как тебе это удалось? Ты ведь была у меня в офисе только один раз — в тот день, когда мы познакомились. Когда Сэмми меня наняла.
Она мрачно кивнула.
— Ну да. Вот тогда и стащила. Мне было всего шестнадцать лет. Несовершеннолетняя. Отлично получилось, ты и не заметил. — Она чуть помолчала. — Зачем? Я и сама тогда не понимала.
Бен прижал лоб к ее лбу.
— Я изо всех сил убеждал себя, что ты — просто несносная младшая сестра Сэмми. Но образ сестры никак не возникал, слово «младшая» как-то незаметно забылось через несколько лет…
— И я осталась просто несносной, да?
— Но было поздно: я уже прочно сидел на крючке.
— Я тоже. — Она обняла его. — Пойдем лучше отсюда, потому что я испытываю страшное искушение опять уложить тебя на ковер. А это все же дом Джейка.
Оторвавшись друг от друга, они посмотрели на предметы, разложенные у Шарлотты на коленях.
— Я расскажу Сэмми о тех страничках из журналов, — тихо прошептала Шарлотта. — Это будет много значить для нее.
— Ты победила. В данном случае это было оправдано.
Шарлотта стала укладывать конверт. На дне мешочка тяжело лежало что-то еще.
— Смотри, не отрекайся от своих слов.
И она вытащила толстую папку. Бен застонал.
— Ну, хватит! Не открывай.
— Придержи-ка свою совесть еще буквально на несколько секунд, — сказала она и открыла папку. Там было полно газетных вырезок, пожелтевших и совсем свежих, с фотографиями и без, с пометками Джейка и чистые. И все они касались тети Александры или Тима. Бен, начисто забыв о недавних протестах, склонился над папкой.
— Что за черт?!
Шарлотта повернулась к нему.
— Он продолжает идти по их следу. Он им не доверяет. Значит, не одна я думаю, что Александра по доброй воле никогда не оставит нас в покое. Боже мой, может быть, именно поэтому он так ведет себя с Сэмми? — И она продолжала смотреть на Бена совершенно безумными глазами.
Бен, казалось, тоже забеспокоился.
— Я с ним поговорю.
— Не надо. Ты же не сможешь ему сказать, что мы рылись в его вещах. Он только обидится, и все станет еще хуже. И Сэмми не говори. Очень тебя прошу. Я подумаю, что можно узнать из этих вырезок — очень тихо и в полной тайне. Может быть, на сей раз мне удастся разрешить проблему, а не быть проблемой, как обычно.
Бен успокаивающе погладил ее по щеке.
— Ладно, ладно. Но я с тобой. — Глаза его потемнели.
— Нет, нет…
— Поздно прогонять меня. Это высокое плато, на котором ты хотела задержаться, неумолимо превращается в обрывистую скалу. — Он явно не собирался отступать.
Что ж, она будет хранить свои тайны, покуда это возможно, в надежде, что их можно будет хранить вечно. И она наклонила голову.
— Как ты считаешь, откуда начинать карабкаться? — спросила она.
— Посмотри. — Порывшись в вырезках, он показал ей фотографию какого-то благотворительного бала, на которой были и Оррин, и Александра, и Тим. А рядом с Тимом, держа его под руку и напряженно улыбаясь в объектив, стояла его жена. Теперь уже бывшая, вспомнила Шарлотта. Джейк обвел ее лицо кружком.
* * *
На обратном пути Джейк не сказал ей и десятка слов, и она даже не была уверена, что он ее слушает. Сэмми еще не опомнилась от потрясения. Если в ее знании о нем было столько белых пятен, то, очевидно, и он знает о ней далеко не все. Они любили друг друга с самого детства, и он доверял ей все, кроме одного— единственного. Правда, это было сутью его натуры. Почему?
И поскольку он явно ничего не собирался ей рассказывать, она решила, словно бы подавая пример, в подробностях поведать ему все о своей жизни, пока он был в тюрьме. Чтобы он услышал за ее словами непроизнесенное: я ничего от тебя не скрываю.
Ночь была холодная. Дорога, ведущая к Коуву, напоминала темный дождливый туннель. Сэмми медленно вела машину по узкой гравийной дороге, боясь, что вот сейчас они приедут и Джейк молча уйдет.
Бо на заднем сиденье вдруг исторг из себя какие-то хриплые лающие звуки, похожие на кашель.
— Бо простудился! — воскликнула Сэмми. — И ходит он, как Железный Дровосек, которого давно не смазывали. Не заставляй его ночевать в палатке, сегодня слишком сыро и холодно.
Джейк вздрогнул, словно бы проснувшись.
— Пусть остается у тебя.
— Конечно, но ты же знаешь Бо. Как только ты уйдешь, он начнет скрестись в дверь. — «И я его прекрасно понимаю, впору самой заскрестись вместе с ним», — мысленно добавила она и, набрав в грудь воздуха, продолжала наступление: — Ты промок и измазался, к тому же целый месяц не спал в настоящей кровати. Тебе тоже имеет смысл переночевать в доме. В спальне для гостей постель всегда готова, — торопливо закончила она.
— Я привык в палатке.
Они были уже совсем близко от дома.
— Мы сегодня ничего не ели. Вряд ли ты сможешь разжечь костер, чтобы разогреть какую-нибудь тушенку, — такая сырость. А Шарлотта наверняка оставила целую кучу еды. Помнишь, я рассказывала тебе, как несколько лет была жирной, как свинья? Я не хочу больше толстеть, может, поможешь мне справиться с содержимым Шарлоттиных кастрюлек?
— Тебе больше незачем полнеть, ведь красавчики — модели больше не пристают к тебе.
Сэмми насторожилась, услышав это странное замечание.
— Не помню, чтобы я тебе говорила, что растолстела специально.
Он беспокойно заерзал на своем сиденье, и она почти физически почувствовала, как он нахмурился.
— В самом деле?
— Скажи, почему ты вдруг решил, что я стала сознательно полнеть, чтобы мужчины со мной не заигрывали?
— Просто в тюрьме по телевизору все время смотрел «Опра-шоу», вот и проникся пониманием женской психологии.
Они подъехали к дому. Шел дождь. Джейк так и не ответил ей, останется ли на ночь.
— Послушай, доктор Фрейд, предлагаю тебе горячий душ, вкусный ужин и сухую постель. Все остальное существует только в твоем отравленном Опрой воображении. Бо, в конце концов, тоже нужен достойный отдых, а он не может спать спокойно, если тебя нет рядом. — Она чуть помолчала. — Обещаю больше не истязать тебя фрагментами моего устного дневника.
Дом большой. Можешь считать, что меня вообще там нет.
— Не могу. И не мог даже тогда, когда ты была на другом конце страны. — И, не давая ей возможности ответить, вышел из машины. Бо посмотрел на него, виновато фыркнул, но не пошевелился. И Джейк понес его к террасе.
Сэмми поспешила за ними, отпереть входную дверь. От волнения у нее слегка кружилась голова. Он проведет ночь в доме!
Джейк впервые за десять лет вошел в дом вместе с ней. Казалось, воздух дрожал от напряженного ожидания. «Наконец-то он дома, действительно дома», — сказала себе Сэмми. Включив свет в коридоре, она радостно посмотрела на него, но не заметила ответной радости.
— Я приму душ, — произнес он безо всяких эмоций. — И побуду здесь, пока Бо не уснет.
* * *
Он включил холодную воду. Тело онемело, но заморозить суматоху чувств, поднявшуюся в нем, не удалось. Опять оказаться среди этих стен, которые помнили их любовь, их страсть, — это почти совсем лишало его воли.
Как хорошо дома! Как хорошо с Самантой! Слишком хорошо. Ничего не стоит растаять и погубить все.
Он вытирался огромным белым мохнатым полотенцем, одним из тех, что подарили им на свадьбу. Он стоял на коврике, который Саманта соткала в первые недели их брака. Если ему так тяжело даже в этой узкой ванной за комнатой для гостей, то что с ним было бы в душе рядом с их спальней? Там он просто бы целовал стены.
Он дрожал. Так страшно ему не было даже в тюремной бане, где было полно персонажей с кличками типа «милочка».
Он поспешил выйти, чтобы поскорее одеться. Ему, как никогда, необходимо было укрыться под броней мокрой и грязной одежды, которую ен оставил на полу перед ванной.
Но одежда исчезла. Вместо нее на спинке кровати висел роскошный темно-бордовый халат.
Халат.
* * *
Может быть, он рассердится, может быть, поймет намек. В любом случае Сэмми решила сделать вид, что ничего особенного не произошло.
Бо растянулся на старом одеяле у зажженного камина. Сэмми ласково теребила его пальцами босой ноги: «Проснись, не спи, а то Джейк уйдет». Но Бо только похрапывал.
Она откинулась на спинку дивана, стараясь казаться спокойной, хотя каждый нерв был натянут. В камине, уютно потрескивая, горело полено, на кофейном столике стояли два бокала и бутылка шампанского в ведерке со льдом. И среди полного спокойствия в целом доме только две горячих точки — ее тело и спальня для гостей. Она сидела не дыша.
Она из кожи вон лезла, она надела белую шелковую ночную рубашку и такой же халат, которые сшила когда-то для первой брачной ночи. Но поможет это ей или, наоборот, погубит, она не знала.
В коридоре послышались шаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Он ничего не ответил, и Саманта с досадливым восклицанием вырвала у него из рук девочкину футболку и присела на корточки перед Бо.
— Ну, Бо, — умоляюще сказала она. — Пожалуйста, Бо. Ты же можешь. Я знаю, можешь. — Бо понюхал рубашечку, зевнул и уронил голову на лапы. — Ну пожалуйста, Бо, — повторила она хрипло. — Не может же Джейк искать людей без тебя. Так просто не бывает. Джейк наклонился к ней и дернул к себе футболку, крепко зажатую у нее в руке. Она не отпускала. Они застыли, словно перетягивая канат.
И вдруг, словно этот безмолвный поединок, этот выплеск эмоций пробудил в нем столь же мощные, но другого рода силы, Джейк с ослепительной ясностью увидел, что ждет его за поворотом оврага. Жизнь!
Отпустив футболочку, он выпрямился и бегом помчался туда, смутно слыша за спиной плач Саманты. Добежав до огромной старой яблони, он упал на колени среди выступавших из глины корней. Сэмми догнала его и охнула.
Перед ними, закрыв глаза, лежала крошечная девочка в пеленках и в грязной распашонке, прямо около заржавленного указателя «Ремонт автомобилей Гилмана». Джейк протянул большую грубую руку и погладил девочку по мокрым волосикам, а потом прикоснулся пальцем к ее щеке. Она пошевелилась, тихо мяукнула и открыла глазки.
Саманта бросилась на землю рядом с Джейком и начала агукать с девочкой. Джейк отошел, снял рубашку и протянул ей. Она быстро завернула ребенка, взяла на руки и стала качать, и Джейку было сладко и мучительно смотреть на нее. «Может быть, — подумал он, — Сэмми забудет обо всем остальном».
По ее щекам текли слезы. Она смотрела на Джейка поверх детской головки и плакала.
— Ты нашел ее сам, без всякой собаки. Значит, это правда! О боже мой, это правда! Хоук рассказал мне о твоем даре. Я люблю тебя с тех пор, как была чуть старше этой девочки. Почему же ты мне не сказал?
Он не чувствовал капель холодного дождя на обнаженных плечах, не чувствовал усталости, голода — но у него было странное ощущение, что судьба дышит ему в затылок. Колени его ослабели.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — сквозь зубы ответил он. — Я возьму Бо, он устал, а ты неси ребенка. — И он пошел к машине.
Итак, она знает. И единственное, что ему теперь остается, — это лгать, потому что каждый ее вопрос будет подводить ее все ближе к правде о ее тетке.
* * *
— Его здесь нет. Ничего удивительного, — мрачно сказал Бен.
Они стояли у палатки Джейка, и Шарлотта старалась не думать о том, что на этой лужайке когда-то стоял дом в окружении старых дубов. Дубы остались — словно придворные без короля.
Небо было затянуто серыми тучами, которые скрывали гранитные вершины гор; из соснового леса наползал вечерний туман.
— Раньше там была конюшня, — показала Шарлотта на поросль молодых сосенок. — Но несколько лет назад Джо Гантер написал Саманте, что крыша совсем просела, а все стены исписаны. Для местных ребятишек Коув был словно медом намазан. Этакая страна чудес, где можно найти наконечники стрел и драгоценные камни. Он очень боялся, что крыша конюшни обрушится на кого-нибудь, и тогда Сэмми разрешила срыть ее бульдозером, только попросила прислать ей доску от стены.
— Доску от стены? — удивился Бен.
— Когда пришла посылка с этой доской, Сэмми сидела у себя в гостиной перед полупустой бутылкой вина и плакала, обнимая эту чертову деревяшку. Сказала, что хочет сохранить ее для Джейка. — Шарлота мрачно посмотрела в его пустую палатку. — Но кажется, ему это все и не нужно.
Внезапно начался дождь. Бен взял ее за руку и подтолкнул к палатке. Шарлотта упиралась — она считала, что ее отношения с Джейком таковы, что не следует искать убежища у него. Но Бен, не раздумывая, забрался внутрь и потянул ее к себе.
— Выбирай — гордо торчать здесь и вымокнуть или смиренно остаться сухой.
Шарлотта, нагнувшись, скользнула в палатку.
Они сели рядом на спальный мешок Джейка, положенный поверх надувного матраца. Шарлотта дрожала, и Бен обнял ее за плечи.
— Успокойся, — шепнул он ей в ухо. — Подумай о том, о чем думаю я, и сразу согреешься.
— Это уж точно, — прижалась к нему Шарлотта, — сейчас пар пойдет.
С угрюмым любопытством оглядывала она палатку. С потолочной стойки свисал китайский фонарик, и все имущество Джейка — инструмент для добычи камней, одежда, еда — тоже было развешано по стенам в небольших холщовых мешочках. Она заинтересовалась одним застегнутым мешочком и взяла его себе на колени. Мешочек был весьма туго набит.
— Что ты делаешь? — строго спросил Бен, когда Шарлотта как ни в чем не бывало начала развязывать тесемки.
— Я — инспектор Ассоциации бывших бойскаутов. — Она поднесла к его лицу веревку, демонстрируя узлы. — Должна заметить, этот плоский узел не вполне отвечает нашим стандартам.
— Скауты не лазят в чужое имущество, — растерянно глядя на нее, он взял ее за руку.
— Ты прав. Это отвратительно! — И после суровой паузы добавила: — Если только не делается из благих побуждений.
— Шарлотта! — предостерег он.
— Может быть, содержимое этого мешочка как-то объяснит нам поведение Джейка. Может быть, найдется хоть слабый намек на то, что он еще любит мою сестру. Что-нибудь такое, о чем я могла бы ей рассказать, чтобы поддержать ее. Разве она не заслужила?
Бен вздохнул.
— Ты слышишь этот шум? — спросил он. — Это хрипит моя совесть, задушенная твоими представлениями об этике.
— Бенджамин, ты удивительный человек. Напомни мне потом сделать твоей совести искусственное дыхание. — Она быстро развязала мешочек. — Так, истрепанная Библия — одна штука. Материал для духовного чтения. Это хороший знак. — Она положила Библию себе на колени. — Трубочный табак — одна пачка; длинная курительная трубка… — Голос Шарлотты задрожал, и она замолчала, печально глядя на трубку, украшенную у основания чашечки кольцом из крошечных гранатиков.
— Что ты? — спросил чуткий Бен.
— Это трубка доктора Рейнкроу. Я ее помню.
— Тоже хороший знак? — сухо заметил Бен. Пачка табака и трубка поместились поверх Библии.
— Хороший, не хороший… — Шарлотта уже рассматривала большой мягкий сверток из оберточной бумаги. В этом свертке оказались вырезки из газет и журналов, точнее, вырванные страницы газет и журналов. Как и сам сверток, они были истерты и истрепанны. — Ага. Посмотрим, что же так сильно интересовало его, что он нанес столь крупный ущерб тюремному собранию журналов. — Она раскрыла первую.
Бен усмехнулся:
— Неужели реклама моющего средства для зубных протезов? Я потрясен. Мне казалось, у Джейка зубы свои.
— Это руки Сэмми. Она держит тюбик, — тихо сказала Шарлотта, и они с Беном недоверчиво посмотрели друг на друга.
— Но откуда он мог это знать? — недоумевал Бен.
Шарлотта пролистала остальные страницы и покачала головой. Обилие и разнообразие товаров и продуктов, от великолепных драгоценностей до гаечного ключа, объединяло только одно — они все изящно покоятся в безупречных руках Сэмми.
Бен взял у нее конверт и сам еще раз просмотрел все.
— Наверное, в стране вообще не очень много моделей такого профиля. Но все равно странно, что ему попадались только рекламы, где Сэмми.
— Здесь нет ни одной другой. — Шарлотта указала на верх страницы. — И обрати внимание на даты. Он начал собирать эту коллекцию сразу же, как только оказался в тюрьме. О, Бен… — Ее голос опять прервался.
Бен бережно сложил эти страницы и положил обратно в конверт.
— Неважно, откуда он знал, что это ее руки, важно, почему он все это собирал. Он всегда любил ее. Ты еще сомневаешься? — И Бен положил конверт ей на колени.
— Я уже не знаю, что и думать, — чуть смягчилась Шарлотта. — Если он любит ее, то почему так плохо с ней обращается? Почему не скажет ей об этом прямо?
— Я тоже этого не понимаю. — Бен чуть помолчал. — Но знаешь, я ведь и сам ждал слишком много лет, чтобы открыть тебе мои чувства. — Он смущенно покашлял. — И тоже собирал меню всех ресторанов, в которых ты работала.
Шарлотта растроганно поцеловала его.
— А я стащила у тебя один блокнот и горсть визитных карточек. И до сих пор их храню.
Бен удивился:
— Как тебе это удалось? Ты ведь была у меня в офисе только один раз — в тот день, когда мы познакомились. Когда Сэмми меня наняла.
Она мрачно кивнула.
— Ну да. Вот тогда и стащила. Мне было всего шестнадцать лет. Несовершеннолетняя. Отлично получилось, ты и не заметил. — Она чуть помолчала. — Зачем? Я и сама тогда не понимала.
Бен прижал лоб к ее лбу.
— Я изо всех сил убеждал себя, что ты — просто несносная младшая сестра Сэмми. Но образ сестры никак не возникал, слово «младшая» как-то незаметно забылось через несколько лет…
— И я осталась просто несносной, да?
— Но было поздно: я уже прочно сидел на крючке.
— Я тоже. — Она обняла его. — Пойдем лучше отсюда, потому что я испытываю страшное искушение опять уложить тебя на ковер. А это все же дом Джейка.
Оторвавшись друг от друга, они посмотрели на предметы, разложенные у Шарлотты на коленях.
— Я расскажу Сэмми о тех страничках из журналов, — тихо прошептала Шарлотта. — Это будет много значить для нее.
— Ты победила. В данном случае это было оправдано.
Шарлотта стала укладывать конверт. На дне мешочка тяжело лежало что-то еще.
— Смотри, не отрекайся от своих слов.
И она вытащила толстую папку. Бен застонал.
— Ну, хватит! Не открывай.
— Придержи-ка свою совесть еще буквально на несколько секунд, — сказала она и открыла папку. Там было полно газетных вырезок, пожелтевших и совсем свежих, с фотографиями и без, с пометками Джейка и чистые. И все они касались тети Александры или Тима. Бен, начисто забыв о недавних протестах, склонился над папкой.
— Что за черт?!
Шарлотта повернулась к нему.
— Он продолжает идти по их следу. Он им не доверяет. Значит, не одна я думаю, что Александра по доброй воле никогда не оставит нас в покое. Боже мой, может быть, именно поэтому он так ведет себя с Сэмми? — И она продолжала смотреть на Бена совершенно безумными глазами.
Бен, казалось, тоже забеспокоился.
— Я с ним поговорю.
— Не надо. Ты же не сможешь ему сказать, что мы рылись в его вещах. Он только обидится, и все станет еще хуже. И Сэмми не говори. Очень тебя прошу. Я подумаю, что можно узнать из этих вырезок — очень тихо и в полной тайне. Может быть, на сей раз мне удастся разрешить проблему, а не быть проблемой, как обычно.
Бен успокаивающе погладил ее по щеке.
— Ладно, ладно. Но я с тобой. — Глаза его потемнели.
— Нет, нет…
— Поздно прогонять меня. Это высокое плато, на котором ты хотела задержаться, неумолимо превращается в обрывистую скалу. — Он явно не собирался отступать.
Что ж, она будет хранить свои тайны, покуда это возможно, в надежде, что их можно будет хранить вечно. И она наклонила голову.
— Как ты считаешь, откуда начинать карабкаться? — спросила она.
— Посмотри. — Порывшись в вырезках, он показал ей фотографию какого-то благотворительного бала, на которой были и Оррин, и Александра, и Тим. А рядом с Тимом, держа его под руку и напряженно улыбаясь в объектив, стояла его жена. Теперь уже бывшая, вспомнила Шарлотта. Джейк обвел ее лицо кружком.
* * *
На обратном пути Джейк не сказал ей и десятка слов, и она даже не была уверена, что он ее слушает. Сэмми еще не опомнилась от потрясения. Если в ее знании о нем было столько белых пятен, то, очевидно, и он знает о ней далеко не все. Они любили друг друга с самого детства, и он доверял ей все, кроме одного— единственного. Правда, это было сутью его натуры. Почему?
И поскольку он явно ничего не собирался ей рассказывать, она решила, словно бы подавая пример, в подробностях поведать ему все о своей жизни, пока он был в тюрьме. Чтобы он услышал за ее словами непроизнесенное: я ничего от тебя не скрываю.
Ночь была холодная. Дорога, ведущая к Коуву, напоминала темный дождливый туннель. Сэмми медленно вела машину по узкой гравийной дороге, боясь, что вот сейчас они приедут и Джейк молча уйдет.
Бо на заднем сиденье вдруг исторг из себя какие-то хриплые лающие звуки, похожие на кашель.
— Бо простудился! — воскликнула Сэмми. — И ходит он, как Железный Дровосек, которого давно не смазывали. Не заставляй его ночевать в палатке, сегодня слишком сыро и холодно.
Джейк вздрогнул, словно бы проснувшись.
— Пусть остается у тебя.
— Конечно, но ты же знаешь Бо. Как только ты уйдешь, он начнет скрестись в дверь. — «И я его прекрасно понимаю, впору самой заскрестись вместе с ним», — мысленно добавила она и, набрав в грудь воздуха, продолжала наступление: — Ты промок и измазался, к тому же целый месяц не спал в настоящей кровати. Тебе тоже имеет смысл переночевать в доме. В спальне для гостей постель всегда готова, — торопливо закончила она.
— Я привык в палатке.
Они были уже совсем близко от дома.
— Мы сегодня ничего не ели. Вряд ли ты сможешь разжечь костер, чтобы разогреть какую-нибудь тушенку, — такая сырость. А Шарлотта наверняка оставила целую кучу еды. Помнишь, я рассказывала тебе, как несколько лет была жирной, как свинья? Я не хочу больше толстеть, может, поможешь мне справиться с содержимым Шарлоттиных кастрюлек?
— Тебе больше незачем полнеть, ведь красавчики — модели больше не пристают к тебе.
Сэмми насторожилась, услышав это странное замечание.
— Не помню, чтобы я тебе говорила, что растолстела специально.
Он беспокойно заерзал на своем сиденье, и она почти физически почувствовала, как он нахмурился.
— В самом деле?
— Скажи, почему ты вдруг решил, что я стала сознательно полнеть, чтобы мужчины со мной не заигрывали?
— Просто в тюрьме по телевизору все время смотрел «Опра-шоу», вот и проникся пониманием женской психологии.
Они подъехали к дому. Шел дождь. Джейк так и не ответил ей, останется ли на ночь.
— Послушай, доктор Фрейд, предлагаю тебе горячий душ, вкусный ужин и сухую постель. Все остальное существует только в твоем отравленном Опрой воображении. Бо, в конце концов, тоже нужен достойный отдых, а он не может спать спокойно, если тебя нет рядом. — Она чуть помолчала. — Обещаю больше не истязать тебя фрагментами моего устного дневника.
Дом большой. Можешь считать, что меня вообще там нет.
— Не могу. И не мог даже тогда, когда ты была на другом конце страны. — И, не давая ей возможности ответить, вышел из машины. Бо посмотрел на него, виновато фыркнул, но не пошевелился. И Джейк понес его к террасе.
Сэмми поспешила за ними, отпереть входную дверь. От волнения у нее слегка кружилась голова. Он проведет ночь в доме!
Джейк впервые за десять лет вошел в дом вместе с ней. Казалось, воздух дрожал от напряженного ожидания. «Наконец-то он дома, действительно дома», — сказала себе Сэмми. Включив свет в коридоре, она радостно посмотрела на него, но не заметила ответной радости.
— Я приму душ, — произнес он безо всяких эмоций. — И побуду здесь, пока Бо не уснет.
* * *
Он включил холодную воду. Тело онемело, но заморозить суматоху чувств, поднявшуюся в нем, не удалось. Опять оказаться среди этих стен, которые помнили их любовь, их страсть, — это почти совсем лишало его воли.
Как хорошо дома! Как хорошо с Самантой! Слишком хорошо. Ничего не стоит растаять и погубить все.
Он вытирался огромным белым мохнатым полотенцем, одним из тех, что подарили им на свадьбу. Он стоял на коврике, который Саманта соткала в первые недели их брака. Если ему так тяжело даже в этой узкой ванной за комнатой для гостей, то что с ним было бы в душе рядом с их спальней? Там он просто бы целовал стены.
Он дрожал. Так страшно ему не было даже в тюремной бане, где было полно персонажей с кличками типа «милочка».
Он поспешил выйти, чтобы поскорее одеться. Ему, как никогда, необходимо было укрыться под броней мокрой и грязной одежды, которую ен оставил на полу перед ванной.
Но одежда исчезла. Вместо нее на спинке кровати висел роскошный темно-бордовый халат.
Халат.
* * *
Может быть, он рассердится, может быть, поймет намек. В любом случае Сэмми решила сделать вид, что ничего особенного не произошло.
Бо растянулся на старом одеяле у зажженного камина. Сэмми ласково теребила его пальцами босой ноги: «Проснись, не спи, а то Джейк уйдет». Но Бо только похрапывал.
Она откинулась на спинку дивана, стараясь казаться спокойной, хотя каждый нерв был натянут. В камине, уютно потрескивая, горело полено, на кофейном столике стояли два бокала и бутылка шампанского в ведерке со льдом. И среди полного спокойствия в целом доме только две горячих точки — ее тело и спальня для гостей. Она сидела не дыша.
Она из кожи вон лезла, она надела белую шелковую ночную рубашку и такой же халат, которые сшила когда-то для первой брачной ночи. Но поможет это ей или, наоборот, погубит, она не знала.
В коридоре послышались шаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52