Когда он слегка сжал сиденье, она почувствовала столь острый приступ вожделения, что до боли вжала ногти в ладони.
— Ну… — сказала она.
Бретт улыбнулся ей, отвел в сторону глаза, снова посмотрел на нее, потом на носки своих кроссовок, вскинул голову.
— Я собирался прокатиться по парку, — сказал он, — может, выпить чего-нибудь. Отвязаться. Хотите со мной?
Фрея подумала о толпе, шуме, жаре и гудящих от усталости ногах. Напомнила себе, что ей уже тридцать пять и она с утра еще не причесывалась. Подумала о Джеке и Кэндис на диване в гостиной, и о юном воздыхателе Фрагонара с розой в руке, и о Тэш с ее улыбкой кошки, наевшейся сметаны. Бретт вопросительно смотрел на нее, нетерпеливо притопывая ногой. Она вспомнила гульфик Бронзино.
— Почему бы нет? — сказала Фрея.
Глава 13
Майкл вышел из лифта и пошел по коридору. Брюки его нового, плохо пригнанного по фигуре костюма хлопали по лодыжкам. Он опаздывал и не мог найти нужный кабинет.
— Извините! — Майкл остановил молодую женщину, спешащую, как и он, с кучей пухлых адвокатских папок. — Вы не могли бы подсказать, где находится кабинет 719? Дело Бирнбаума?
Она быстро окинула его профессионально-оценивающим взглядом, и лицо ее снова сделалось официально-бесстрастным.
— Вы имеете в виду Бламберга?
— Апчхи! — Майкл громко высморкался. — Верно. Бламберга.
Женщина указала ему направление, стараясь держаться на расстоянии от распространявшего микробы типа. Майкл пошел дальше, продолжая сморкаться в платок. Он терпеть не мог такие ситуации: ему передавали дело, о котором он представления не имел, не был знаком и с самими участниками. Но Фред Рейнертсон, его босс, срочно лег в больницу с подозрением на колит. Возможно, пробудет там несколько недель. Шеф лично попросил Майкла провести дело. Майкл не знал, то ли его испытывают, то ли оказывают честь. В любом случае карьера его зависела от того, как он себя покажет.
Бламберг против Бламберга — так называлось дело. Он представлял мистера Лоренса Бламберга семидесяти шести лет из района Куинс, Нью-Йорк, выступавшего против жены, миссис Джесси Бламберг, семидесяти четырех лет. Это дело не походило на представительные шумные дела о разводах, которые вели такие старшие партнеры, как Фред, но очевидно, у Фреда имелись какие-то давние связи с мистером Бламбергом, раз он согласился представлять его в суде. На первый взгляд дело казалось простым, хотя времени встретиться с клиентом и лично выяснить обстоятельства у Майкла не было, не успел он и просмотреть документы, как привык это делать, накануне. Майкл никогда еще не испытывал такого жесткого стресса: Фрея, мать, игра в прятки, химчистка, срочные и непредвиденные покупки. Весь строгий распорядок летел к черту. В результате иммунная система дала сбой и он подхватил простуду, которая явно грозила перейти в грипп. Майкл закашлялся и прижал руку к груди. Возможно, у него начиналась пневмония.
Вот наконец кабинет 719. Майкл поправил галстук, высморкался и открыл дверь. Пожилой мужчина с редкими седыми волосами и скорбным выражением лица сидел в крохотной приемной. Он с сомнением посмотрел на Майкла из-под очков.
— Вы молодой человек из «Рейнертсон и Клэнг»?
— Да, верно, мистер Бирнберг, о, Блумбаум, я…
— Бламберг. Вы опоздали. Джесси уже там, — кивнул в сторону другой двери мистер Бламберг, — со своим адвокатом, женщиной. Кажется, очень серьезная молодая леди. Все у нее схвачено, вы понимаете, о чем я. — Выражение лица мистера Бламберга говорило о том, что в своем защитнике он был не очень уверен.
Майкл спрятал раздражение за профессиональной улыбкой.
— Не сомневаюсь, что мы с вами составим им хорошую пару. — Майкл сел рядом с мистером Бламбергом и вытащил из портфеля папку. — Хотелось бы пробежаться по нескольким пунктам, прежде чем мы начнем…
Мистер Бламберг давал очень точные наставления, но был столь многословен, что прошло добрых десять минут, прежде чем Майкл смог войти в кабинет. Он постучал и открыл дверь. Обычная квадратная комната без всяких украшений, из мебели только стулья и небольшой стол для переговоров, за которым сидели две женщины. Перед каждой стоял бумажный стаканчик. Миссис Бламберг была красивой и суровой, снежно-белые волосы убраны в пучок. Рядом с ней сидела женщина значительно моложе, предположительно ее адвокат, хотя Майкл заметил с легким неодобрением, что ее наряд — яркая изумрудная блузка с глубоким вырезом и прическа — копна непокорных черных кудрей не слишком соответствуют принятому в адвокатской среде этикету.
Майкл улыбнулся как можно обаятельнее:
— Всем добрый день. Мне очень жаль, что…
— Что вы тут делаете?
Майкл ошалело смотрел на подскочившую при его появлении адвокатшу, глаза ее метали молнии.
— Я — Майкл Петерсон из…
— Я знаю, кто вы такой, — сообщила она с оскорбительным презрением, — но вы не ответили, зачем явились сюда. — Женщина решительно задвинула стул и подошла к нему вплотную. — Да будет вам известно, что я не позволю вам прервать эту встречу, чтобы устроить смехотворную тяжбу с одной из моих клиенток.
Майкл застыл в дверях, открывая и закрывая рот, как пойманная рыба. Какая тяжба? Какая клиентка? Она, должно быть, приняла его за кого-то другого.
— Майкл Петерсон, — упрямо повторил он, — из «Рейнертсон и Клэнг». Я представляю мистера Бламберга. — Он прошел в помещение, давая возможность мистеру Бламбергу пройти следом. — Мистер Рейнертсон заболел, — добавил Майкл.
— Вот как, понятно. — Сумасшедшая адвокатесса не потрудилась извиниться, продолжая мрачно взирать на Петерсона, скрестив на груди руки.
— А вы… — Майкл напряг память, — должно быть, мисс да Филиппо. — Майкл безуспешно пытался придать голосу жизнеутверждающие интонации.
Мисс да Филиппо кивнула.
— Вы сказали, что будете представлять мистера Бламберга вместо Фреда Рейнертсона? — Кажется, эта дама не желала признавать очевидного. — Почему меня не информировали о замене?
— Разве наша коллегия?..
— Нет.
— Ну что же, приношу извинения, но… апчхи! — Капли слюны и прочей слизи брызнули во все стороны. — Простите. Мне так жаль. — Майкл полез за носовым платком. Надо ли говорить о том, что он чувствовал.
На какую-то долю секунды темные жаркие глаза мисс да Филиппо задержались на его лице, затем она опустила ресницы, повернулась и прошла на свое место — за стол рядом с миссис Бламберг. Она пожала клиентке руку в знак солидарности.
— Нам не о чем беспокоиться, — сказала мисс да Филиппо пожилой даме, по мнению Майкла — несколько преждевременно.
Майкл едва успел сесть рядом со своим клиентом, как мисс да Филиппо схватила со стола карандаш и быстро, энергично заговорила:
— Что же, давайте начнем, раз уж мистер Петерсон удостоил нас своим присутствием. Цель этой встречи, как вам известно, обговорить причины, по которым вы хотели бы развестись и, если вы будете настаивать на разводе, достичь соглашения без привлечения судебных инстанций, дабы вы избежали стресса и лишних расходов.
— Но я не хочу развода, — сказал мистер Бламберг.
— Зато я хочу, — заявила его жена.
— Она тоже не хочет, — обратился мистер Бламберг к Майклу. — Просто она очень упряма. Вы должны заставить ее вернуться домой. Я без нее ничего не могу найти.
Мисс да Филиппо энергично вступила в разговор:
— Я не считаю, что это причина для сохранения брака. Моя клиентка имеет весьма серьезные претензии к мужу. Возможно, Джесси, вы хотите нам рассказать о них.
Миссис Бламберг вдруг сникла. Присутствие мужа, с которым она прожила полвека, выбило ее из колеи.
— Ну, он храпит.
Майкл не сдержал улыбки. Мисс да Филиппо бросила на него полный ледяного презрения взгляд.
— Что еще? — спросила она у клиентки.
Миссис Бламберг смотрела на свои руки. Тихим напряженным голосом она заявила, что муж оставляет тапочки под кроватью вместо того, чтобы убирать их в кладовку, и что они иногда спорят по поводу того, что смотреть по телевизору. Она умолкла и вдруг выпалила:
— И у него роман с миссис Лемке, соседкой сверху.
Мистер Бламберг застонал и стукнул себя по лбу. Чувствовалось, что эта тема поднималась не раз.
— Все, что я сделал, — это спросил миссис Лемке, помнит ли она, как танцевать фокстрот. Откуда я знал, что она схватит меня и…
— Какая женщина станет танцевать с чужим мужчиной у себя на кухне среди бела дня? — мрачно поинтересовалась миссис Бламберг.
— Джесси, опомнись, Дорис шестьдесят пять лет, — запротестовал мистер Бламберг.
— Так она для тебя Дорис? Ну что же, прошу меня уволить.
— Она недавно переехала в наш дом. Она вдова, и я вел себя с ней просто по-соседски.
— По-соседски! Это по-соседски ты улизнул, чтобы пообедать с ней, когда я уехала к сестре?
— Я не улизнул. Просто зашел к ней пообедать.
И вот тут началось! Майкл был поражен тем, сколько в них страсти. Во время предварительной беседы мистер Блам-берг успел сообщить Майклу «по секрету», что у него был яркий двухнедельный безумный роман с шестидесятипятилетней Дорис, хотя безумства ограничились поцелуем украдкой и букетом цветов. Мистер Бламберг считал, что эта страница его жизни закрыта, и не понимал, отчего его жена устроила столько шума по этому поводу и почему он должен перед ней извиняться. Миссис Бламберг, напротив, считала, что ее предали, и жаждала крови.
— Я хочу развестись, и все, — решительно заявила она.
Мисс да Филиппо смотрела на Майкла с победным видом триумфатора, и он подумал, что она настоящая мужененавистница.
Разговор перешел в иное русло: об обеспечении миссис Бламберг после развода. Майкл находил требования, которые предъявляла мисс да Филиппо от имени своей клиентки, абсурдно завышенными, но всякий раз, как он начинал возражать, мистер Бламберг выбивал почву у него из-под ног, заявляя, что ему все равно, — он согласен на все. Так продолжалось до того момента, пока мисс да Филиппо не задала вопрос:
— А как насчет Пукки?
— Ха! Я знал, что до этого дойдет! — воскликнул мистер Бламберг, впервые за все время выказав кровную заинтересованность и оживление.
— Пукки — моя малышка, — заявила миссис Бламберг.
— Это верно, — кивнула мисс да Филиппо.
— Я ее купил и ухаживаю за ней, — вздернув подбородок, заявил мистер Бламберг.
— Неправда!
— Правда!
Майкл чувствовал, что вязнет в трясине. Украдкой листая страницы дела, он пытался узнать хоть что-то о столь важном предмете спора.
— Минуточку! О какой именно… э… малышке мы тут говорим?
Три пары глаз смотрели на него с презрением.
— Господи! — воскликнула мисс да Филиппе. — У меня всегда было такое чувство, что вы, мачо-отморозки из «Рейнертсон и Клэнг», не имеете ни толики сочувствия к людям, оказавшимся в столь печальной ситуации. Да будет вам известно, что Пукки — пятилетний элитный экземпляр хай-лэндского терьера, заказанный лично моей клиенткой, что может подтвердить и заводчик.
— И оплаченный моими деньгами, — веско заметил мистер Бламберг. — У Джесси нет ни пенни. Она никогда не работала.
— Никогда не работала? Никогда не работала? — Мисс да Филиппо, вскинув голову, словно римская аристократка — сходство с последней придавал ей римский профиль, — взирала на несчастного мистера Бламберга. — Эта женщина создала для вас дом, готовила вам еду, рожала детей, ухаживала за вами, когда вы болели, и дарила вам тепло своего тела на протяжении пятидесяти лет! Как же вы можете после этого утверждать, что она никогда не работала?
Наступила тишина. Майкл пытался вспомнить, что ему было известно об этой мисс да Филиппо. Она служила в адвокатской конторе, специализирующейся на разрешении семейных конфликтов, и имела большой опыт выступлений в суде. Майкл был уверен, что она феминистка.
— Разве это не типично для мужчин? — продолжала мисс да Филиппо зловещим шепотом. Ее пронзительный взгляд, словно лазерный скальпель, остановился на Майкле. Она смотрела на него, не мигая. — Разве женщина, которая делит с вами постель и мирится с вашими чуждыми ей музыкальными пристрастиями, не вносит свой вклад в вашу жизнь? Ходит на ненавистные оперы…
— Оперы? — удивленно воскликнули Бламберги.
— …пьет обезжиренное молоко из-за того, что вы на диете…
— Обезжиренное молоко?
— …терпит ваше неадекватное сексуальное поведение?
— Джесси! Как ты могла?!
У Майкла голова пошла кругом. Ему казалось, что мисс да Филиппо говорит о нем и Фрее.
— Вы добиваетесь этой женщины. — Мисс да Филиппо походила на Афину, разящую врага. Или на одно из грозных воплощений бога Вишну. — Вы посылаете ей цветы. Молите соединить ее жизнь с вашей. И вот в один прекрасный день — раз и все! — вы решаете, что она вам больше не нужна. И что же вы делаете? Приглашаете ее в ресторан, в общественное место, и там даете ей отставку.
— Но это Джесси меня оставила, — возразил старик.
— Конечно! А что мне оставалось делать? Ты завел роман с миссис Лемке.
— В последний раз говорю, я не…
— Вы бросили ее, бездомную, одинокую, с кровоточащей раной в сердце, выбросили, как старую, старую…
— Как старую, бездомную, одинокую туфлю, — сухо предложил Майкл, — в слезах.
Мисс да Филиппо хмуро смотрела на него. Чета Бламбергов выглядела окончательно запутавшейся и несчастной.
Майкл поднялся:
— Мисс да Филиппо, не могли бы мы с вами выйти на минутку в соседнее помещение?
— Охотно, — ответила та. Глаза ее горели, щеки пылали.
Майкл подошел к двери, с подчеркнутой вежливостью придержал ее, пропустив вперед даму, затем вышел сам, услышав в этот момент, как взвыла миссис Бламберг: «Но я не понимаю…» Майкл закрыл за собой дверь.
— А теперь, — он повернулся к мисс да Филиппо, — не будете ли вы любезны объяснить мне, что происходит?
— Не надо со мной разыгрывать невинность, — сказала она, глаза ее метали молнии. — Я знаю все. И считаю себя вправе заявить вам, что вы обошлись с Фреей возмутительно. Вы оскорбили ее. И если вы посмеете начать с ней тяжбу по поводу этих брюк, я лично буду ее защищать и, если понадобится, дойду до верховного суда.
Майкл растерянно смотрел на нее сверху вниз, только сейчас обнаружив, что она совсем маленькая. Откуда она знает про Фрею и брюки? Вряд ли Фрея стала бы нанимать адвоката на тот случай, если Майкл подаст на нее в суд. Ей бы это в голову не пришло. И почему такое предвзято-злобное отношение? Как случилось, что Катерина да Филиппо приняла все так близко к сердцу? Катерина… Дзинь… Это упала монетка.
— Вы — Кэт, — сказал он.
— Разумеется. — Она смотрела на него, готовая ринуться в бой, скрестив руки под довольно пышным бюстом. Майкл совсем не такой представлял себе Кэт.
— Ну что же, послушайте, Ка… мисс да Филиппо. Я не намерен судиться с Фреей — хотя вас это не касается. Более того, я бы хотел вам напомнить, что в данном случае я не осужденный, а вы не прокурор, и, на мой взгляд, вы демонстрируете крайний непрофессионализм, позволяя эмоциям влиять на ход дела, в котором представляете интересы клиента.
— Правда? — Она вскинула подбородок и сдвинула брови. Более выразительного лица он в жизни не видел. — Прошу прощения, но я не умею подавлять свои эмоции, как это делаете вы, мужчины. Я рада, что вы раздумали подавать исковое заявления. Это по крайней мере уже кое-что.
— Я не раздумал, я никогда…
— И я не могу согласиться с тем, что эмоции и личное отношение неуместны, когда речь идет о слугах закона. Разница между нами, между мужчинами и женщинами, состоит в том, что для меня развод — это человеческая трагедия, а для вас все упирается в деньги.
Внезапно Майкл так разозлился, что ему захотелось ее ударить.
— Как смеете вы самонадеянно утверждать, будто знаете, что я чувствую? Если хотите знать, я считаю, что развод — жестокое, болезненное и трагичное дело. Да, я делаю деньги на этом — как и вы, между прочим. И горжусь тем, что знаю свое дело и умею в отличие от некоторых держать свои эмоции в узде.
Майкл замолчал, пораженный собственной отповедью. Давно у него не было такого выплеска эмоций. Напрасно он шарил по карманам в поисках платка — видимо, оставил его в другой комнате.
— Вот. — Кэт протянула ему бумажный платок, достав из кармана целую пачку.
— Лично я никогда не разведусь. — Майкл громко высморкался. — Для меня главное — найти свою половину и прилепиться к ней — раз и навсегда.
— Прилепиться к Фрее у вас не вышло, — заметила Кэт.
Майкл раздраженно тряхнул головой.
— Я и не просил ее выйти за меня, — сказал он и совсем тихо добавил: — Не думаю, что она бы хотела. А вы как думаете?
Кэт не ответила. Она смотрела на него так, как будто он задал ей загадку, которую она не в силах разгадать. Теперь, когда весь гнев из него вышел, Майкл чувствовал себя круглым дураком.
— Давайте вернемся к нашему делу, вы не против? — предложил он. — Значит, так: я не вижу никаких препятствий к разводу, кроме этого собачьего дела.
— «Собачье дело», — презрительно хмыкнула Кэт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Ну… — сказала она.
Бретт улыбнулся ей, отвел в сторону глаза, снова посмотрел на нее, потом на носки своих кроссовок, вскинул голову.
— Я собирался прокатиться по парку, — сказал он, — может, выпить чего-нибудь. Отвязаться. Хотите со мной?
Фрея подумала о толпе, шуме, жаре и гудящих от усталости ногах. Напомнила себе, что ей уже тридцать пять и она с утра еще не причесывалась. Подумала о Джеке и Кэндис на диване в гостиной, и о юном воздыхателе Фрагонара с розой в руке, и о Тэш с ее улыбкой кошки, наевшейся сметаны. Бретт вопросительно смотрел на нее, нетерпеливо притопывая ногой. Она вспомнила гульфик Бронзино.
— Почему бы нет? — сказала Фрея.
Глава 13
Майкл вышел из лифта и пошел по коридору. Брюки его нового, плохо пригнанного по фигуре костюма хлопали по лодыжкам. Он опаздывал и не мог найти нужный кабинет.
— Извините! — Майкл остановил молодую женщину, спешащую, как и он, с кучей пухлых адвокатских папок. — Вы не могли бы подсказать, где находится кабинет 719? Дело Бирнбаума?
Она быстро окинула его профессионально-оценивающим взглядом, и лицо ее снова сделалось официально-бесстрастным.
— Вы имеете в виду Бламберга?
— Апчхи! — Майкл громко высморкался. — Верно. Бламберга.
Женщина указала ему направление, стараясь держаться на расстоянии от распространявшего микробы типа. Майкл пошел дальше, продолжая сморкаться в платок. Он терпеть не мог такие ситуации: ему передавали дело, о котором он представления не имел, не был знаком и с самими участниками. Но Фред Рейнертсон, его босс, срочно лег в больницу с подозрением на колит. Возможно, пробудет там несколько недель. Шеф лично попросил Майкла провести дело. Майкл не знал, то ли его испытывают, то ли оказывают честь. В любом случае карьера его зависела от того, как он себя покажет.
Бламберг против Бламберга — так называлось дело. Он представлял мистера Лоренса Бламберга семидесяти шести лет из района Куинс, Нью-Йорк, выступавшего против жены, миссис Джесси Бламберг, семидесяти четырех лет. Это дело не походило на представительные шумные дела о разводах, которые вели такие старшие партнеры, как Фред, но очевидно, у Фреда имелись какие-то давние связи с мистером Бламбергом, раз он согласился представлять его в суде. На первый взгляд дело казалось простым, хотя времени встретиться с клиентом и лично выяснить обстоятельства у Майкла не было, не успел он и просмотреть документы, как привык это делать, накануне. Майкл никогда еще не испытывал такого жесткого стресса: Фрея, мать, игра в прятки, химчистка, срочные и непредвиденные покупки. Весь строгий распорядок летел к черту. В результате иммунная система дала сбой и он подхватил простуду, которая явно грозила перейти в грипп. Майкл закашлялся и прижал руку к груди. Возможно, у него начиналась пневмония.
Вот наконец кабинет 719. Майкл поправил галстук, высморкался и открыл дверь. Пожилой мужчина с редкими седыми волосами и скорбным выражением лица сидел в крохотной приемной. Он с сомнением посмотрел на Майкла из-под очков.
— Вы молодой человек из «Рейнертсон и Клэнг»?
— Да, верно, мистер Бирнберг, о, Блумбаум, я…
— Бламберг. Вы опоздали. Джесси уже там, — кивнул в сторону другой двери мистер Бламберг, — со своим адвокатом, женщиной. Кажется, очень серьезная молодая леди. Все у нее схвачено, вы понимаете, о чем я. — Выражение лица мистера Бламберга говорило о том, что в своем защитнике он был не очень уверен.
Майкл спрятал раздражение за профессиональной улыбкой.
— Не сомневаюсь, что мы с вами составим им хорошую пару. — Майкл сел рядом с мистером Бламбергом и вытащил из портфеля папку. — Хотелось бы пробежаться по нескольким пунктам, прежде чем мы начнем…
Мистер Бламберг давал очень точные наставления, но был столь многословен, что прошло добрых десять минут, прежде чем Майкл смог войти в кабинет. Он постучал и открыл дверь. Обычная квадратная комната без всяких украшений, из мебели только стулья и небольшой стол для переговоров, за которым сидели две женщины. Перед каждой стоял бумажный стаканчик. Миссис Бламберг была красивой и суровой, снежно-белые волосы убраны в пучок. Рядом с ней сидела женщина значительно моложе, предположительно ее адвокат, хотя Майкл заметил с легким неодобрением, что ее наряд — яркая изумрудная блузка с глубоким вырезом и прическа — копна непокорных черных кудрей не слишком соответствуют принятому в адвокатской среде этикету.
Майкл улыбнулся как можно обаятельнее:
— Всем добрый день. Мне очень жаль, что…
— Что вы тут делаете?
Майкл ошалело смотрел на подскочившую при его появлении адвокатшу, глаза ее метали молнии.
— Я — Майкл Петерсон из…
— Я знаю, кто вы такой, — сообщила она с оскорбительным презрением, — но вы не ответили, зачем явились сюда. — Женщина решительно задвинула стул и подошла к нему вплотную. — Да будет вам известно, что я не позволю вам прервать эту встречу, чтобы устроить смехотворную тяжбу с одной из моих клиенток.
Майкл застыл в дверях, открывая и закрывая рот, как пойманная рыба. Какая тяжба? Какая клиентка? Она, должно быть, приняла его за кого-то другого.
— Майкл Петерсон, — упрямо повторил он, — из «Рейнертсон и Клэнг». Я представляю мистера Бламберга. — Он прошел в помещение, давая возможность мистеру Бламбергу пройти следом. — Мистер Рейнертсон заболел, — добавил Майкл.
— Вот как, понятно. — Сумасшедшая адвокатесса не потрудилась извиниться, продолжая мрачно взирать на Петерсона, скрестив на груди руки.
— А вы… — Майкл напряг память, — должно быть, мисс да Филиппо. — Майкл безуспешно пытался придать голосу жизнеутверждающие интонации.
Мисс да Филиппо кивнула.
— Вы сказали, что будете представлять мистера Бламберга вместо Фреда Рейнертсона? — Кажется, эта дама не желала признавать очевидного. — Почему меня не информировали о замене?
— Разве наша коллегия?..
— Нет.
— Ну что же, приношу извинения, но… апчхи! — Капли слюны и прочей слизи брызнули во все стороны. — Простите. Мне так жаль. — Майкл полез за носовым платком. Надо ли говорить о том, что он чувствовал.
На какую-то долю секунды темные жаркие глаза мисс да Филиппо задержались на его лице, затем она опустила ресницы, повернулась и прошла на свое место — за стол рядом с миссис Бламберг. Она пожала клиентке руку в знак солидарности.
— Нам не о чем беспокоиться, — сказала мисс да Филиппо пожилой даме, по мнению Майкла — несколько преждевременно.
Майкл едва успел сесть рядом со своим клиентом, как мисс да Филиппо схватила со стола карандаш и быстро, энергично заговорила:
— Что же, давайте начнем, раз уж мистер Петерсон удостоил нас своим присутствием. Цель этой встречи, как вам известно, обговорить причины, по которым вы хотели бы развестись и, если вы будете настаивать на разводе, достичь соглашения без привлечения судебных инстанций, дабы вы избежали стресса и лишних расходов.
— Но я не хочу развода, — сказал мистер Бламберг.
— Зато я хочу, — заявила его жена.
— Она тоже не хочет, — обратился мистер Бламберг к Майклу. — Просто она очень упряма. Вы должны заставить ее вернуться домой. Я без нее ничего не могу найти.
Мисс да Филиппо энергично вступила в разговор:
— Я не считаю, что это причина для сохранения брака. Моя клиентка имеет весьма серьезные претензии к мужу. Возможно, Джесси, вы хотите нам рассказать о них.
Миссис Бламберг вдруг сникла. Присутствие мужа, с которым она прожила полвека, выбило ее из колеи.
— Ну, он храпит.
Майкл не сдержал улыбки. Мисс да Филиппо бросила на него полный ледяного презрения взгляд.
— Что еще? — спросила она у клиентки.
Миссис Бламберг смотрела на свои руки. Тихим напряженным голосом она заявила, что муж оставляет тапочки под кроватью вместо того, чтобы убирать их в кладовку, и что они иногда спорят по поводу того, что смотреть по телевизору. Она умолкла и вдруг выпалила:
— И у него роман с миссис Лемке, соседкой сверху.
Мистер Бламберг застонал и стукнул себя по лбу. Чувствовалось, что эта тема поднималась не раз.
— Все, что я сделал, — это спросил миссис Лемке, помнит ли она, как танцевать фокстрот. Откуда я знал, что она схватит меня и…
— Какая женщина станет танцевать с чужим мужчиной у себя на кухне среди бела дня? — мрачно поинтересовалась миссис Бламберг.
— Джесси, опомнись, Дорис шестьдесят пять лет, — запротестовал мистер Бламберг.
— Так она для тебя Дорис? Ну что же, прошу меня уволить.
— Она недавно переехала в наш дом. Она вдова, и я вел себя с ней просто по-соседски.
— По-соседски! Это по-соседски ты улизнул, чтобы пообедать с ней, когда я уехала к сестре?
— Я не улизнул. Просто зашел к ней пообедать.
И вот тут началось! Майкл был поражен тем, сколько в них страсти. Во время предварительной беседы мистер Блам-берг успел сообщить Майклу «по секрету», что у него был яркий двухнедельный безумный роман с шестидесятипятилетней Дорис, хотя безумства ограничились поцелуем украдкой и букетом цветов. Мистер Бламберг считал, что эта страница его жизни закрыта, и не понимал, отчего его жена устроила столько шума по этому поводу и почему он должен перед ней извиняться. Миссис Бламберг, напротив, считала, что ее предали, и жаждала крови.
— Я хочу развестись, и все, — решительно заявила она.
Мисс да Филиппо смотрела на Майкла с победным видом триумфатора, и он подумал, что она настоящая мужененавистница.
Разговор перешел в иное русло: об обеспечении миссис Бламберг после развода. Майкл находил требования, которые предъявляла мисс да Филиппо от имени своей клиентки, абсурдно завышенными, но всякий раз, как он начинал возражать, мистер Бламберг выбивал почву у него из-под ног, заявляя, что ему все равно, — он согласен на все. Так продолжалось до того момента, пока мисс да Филиппо не задала вопрос:
— А как насчет Пукки?
— Ха! Я знал, что до этого дойдет! — воскликнул мистер Бламберг, впервые за все время выказав кровную заинтересованность и оживление.
— Пукки — моя малышка, — заявила миссис Бламберг.
— Это верно, — кивнула мисс да Филиппо.
— Я ее купил и ухаживаю за ней, — вздернув подбородок, заявил мистер Бламберг.
— Неправда!
— Правда!
Майкл чувствовал, что вязнет в трясине. Украдкой листая страницы дела, он пытался узнать хоть что-то о столь важном предмете спора.
— Минуточку! О какой именно… э… малышке мы тут говорим?
Три пары глаз смотрели на него с презрением.
— Господи! — воскликнула мисс да Филиппе. — У меня всегда было такое чувство, что вы, мачо-отморозки из «Рейнертсон и Клэнг», не имеете ни толики сочувствия к людям, оказавшимся в столь печальной ситуации. Да будет вам известно, что Пукки — пятилетний элитный экземпляр хай-лэндского терьера, заказанный лично моей клиенткой, что может подтвердить и заводчик.
— И оплаченный моими деньгами, — веско заметил мистер Бламберг. — У Джесси нет ни пенни. Она никогда не работала.
— Никогда не работала? Никогда не работала? — Мисс да Филиппо, вскинув голову, словно римская аристократка — сходство с последней придавал ей римский профиль, — взирала на несчастного мистера Бламберга. — Эта женщина создала для вас дом, готовила вам еду, рожала детей, ухаживала за вами, когда вы болели, и дарила вам тепло своего тела на протяжении пятидесяти лет! Как же вы можете после этого утверждать, что она никогда не работала?
Наступила тишина. Майкл пытался вспомнить, что ему было известно об этой мисс да Филиппо. Она служила в адвокатской конторе, специализирующейся на разрешении семейных конфликтов, и имела большой опыт выступлений в суде. Майкл был уверен, что она феминистка.
— Разве это не типично для мужчин? — продолжала мисс да Филиппо зловещим шепотом. Ее пронзительный взгляд, словно лазерный скальпель, остановился на Майкле. Она смотрела на него, не мигая. — Разве женщина, которая делит с вами постель и мирится с вашими чуждыми ей музыкальными пристрастиями, не вносит свой вклад в вашу жизнь? Ходит на ненавистные оперы…
— Оперы? — удивленно воскликнули Бламберги.
— …пьет обезжиренное молоко из-за того, что вы на диете…
— Обезжиренное молоко?
— …терпит ваше неадекватное сексуальное поведение?
— Джесси! Как ты могла?!
У Майкла голова пошла кругом. Ему казалось, что мисс да Филиппо говорит о нем и Фрее.
— Вы добиваетесь этой женщины. — Мисс да Филиппо походила на Афину, разящую врага. Или на одно из грозных воплощений бога Вишну. — Вы посылаете ей цветы. Молите соединить ее жизнь с вашей. И вот в один прекрасный день — раз и все! — вы решаете, что она вам больше не нужна. И что же вы делаете? Приглашаете ее в ресторан, в общественное место, и там даете ей отставку.
— Но это Джесси меня оставила, — возразил старик.
— Конечно! А что мне оставалось делать? Ты завел роман с миссис Лемке.
— В последний раз говорю, я не…
— Вы бросили ее, бездомную, одинокую, с кровоточащей раной в сердце, выбросили, как старую, старую…
— Как старую, бездомную, одинокую туфлю, — сухо предложил Майкл, — в слезах.
Мисс да Филиппо хмуро смотрела на него. Чета Бламбергов выглядела окончательно запутавшейся и несчастной.
Майкл поднялся:
— Мисс да Филиппо, не могли бы мы с вами выйти на минутку в соседнее помещение?
— Охотно, — ответила та. Глаза ее горели, щеки пылали.
Майкл подошел к двери, с подчеркнутой вежливостью придержал ее, пропустив вперед даму, затем вышел сам, услышав в этот момент, как взвыла миссис Бламберг: «Но я не понимаю…» Майкл закрыл за собой дверь.
— А теперь, — он повернулся к мисс да Филиппо, — не будете ли вы любезны объяснить мне, что происходит?
— Не надо со мной разыгрывать невинность, — сказала она, глаза ее метали молнии. — Я знаю все. И считаю себя вправе заявить вам, что вы обошлись с Фреей возмутительно. Вы оскорбили ее. И если вы посмеете начать с ней тяжбу по поводу этих брюк, я лично буду ее защищать и, если понадобится, дойду до верховного суда.
Майкл растерянно смотрел на нее сверху вниз, только сейчас обнаружив, что она совсем маленькая. Откуда она знает про Фрею и брюки? Вряд ли Фрея стала бы нанимать адвоката на тот случай, если Майкл подаст на нее в суд. Ей бы это в голову не пришло. И почему такое предвзято-злобное отношение? Как случилось, что Катерина да Филиппо приняла все так близко к сердцу? Катерина… Дзинь… Это упала монетка.
— Вы — Кэт, — сказал он.
— Разумеется. — Она смотрела на него, готовая ринуться в бой, скрестив руки под довольно пышным бюстом. Майкл совсем не такой представлял себе Кэт.
— Ну что же, послушайте, Ка… мисс да Филиппо. Я не намерен судиться с Фреей — хотя вас это не касается. Более того, я бы хотел вам напомнить, что в данном случае я не осужденный, а вы не прокурор, и, на мой взгляд, вы демонстрируете крайний непрофессионализм, позволяя эмоциям влиять на ход дела, в котором представляете интересы клиента.
— Правда? — Она вскинула подбородок и сдвинула брови. Более выразительного лица он в жизни не видел. — Прошу прощения, но я не умею подавлять свои эмоции, как это делаете вы, мужчины. Я рада, что вы раздумали подавать исковое заявления. Это по крайней мере уже кое-что.
— Я не раздумал, я никогда…
— И я не могу согласиться с тем, что эмоции и личное отношение неуместны, когда речь идет о слугах закона. Разница между нами, между мужчинами и женщинами, состоит в том, что для меня развод — это человеческая трагедия, а для вас все упирается в деньги.
Внезапно Майкл так разозлился, что ему захотелось ее ударить.
— Как смеете вы самонадеянно утверждать, будто знаете, что я чувствую? Если хотите знать, я считаю, что развод — жестокое, болезненное и трагичное дело. Да, я делаю деньги на этом — как и вы, между прочим. И горжусь тем, что знаю свое дело и умею в отличие от некоторых держать свои эмоции в узде.
Майкл замолчал, пораженный собственной отповедью. Давно у него не было такого выплеска эмоций. Напрасно он шарил по карманам в поисках платка — видимо, оставил его в другой комнате.
— Вот. — Кэт протянула ему бумажный платок, достав из кармана целую пачку.
— Лично я никогда не разведусь. — Майкл громко высморкался. — Для меня главное — найти свою половину и прилепиться к ней — раз и навсегда.
— Прилепиться к Фрее у вас не вышло, — заметила Кэт.
Майкл раздраженно тряхнул головой.
— Я и не просил ее выйти за меня, — сказал он и совсем тихо добавил: — Не думаю, что она бы хотела. А вы как думаете?
Кэт не ответила. Она смотрела на него так, как будто он задал ей загадку, которую она не в силах разгадать. Теперь, когда весь гнев из него вышел, Майкл чувствовал себя круглым дураком.
— Давайте вернемся к нашему делу, вы не против? — предложил он. — Значит, так: я не вижу никаких препятствий к разводу, кроме этого собачьего дела.
— «Собачье дело», — презрительно хмыкнула Кэт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40