— Но ты приготовишься поехать со мной в Нью-Йорк?
— Да. И мы с Вивьен договорились вместе перекусить, так что скажу ей о Пенни и Клиффе.
— Ты выглядишь грустной, — заметила Вивьен, подсаживаясь за столик Сабрины. — Как наша ранняя зима. Могу я чем-нибудь помочь?
— Говори о приятном. О своем комитете, например. Гарт сказал, голосование было тайным. Могу я тебя поздравить?
— Можешь поздравить своего мужа. Он перехитрил нашего бывшего декана, обманул наш скромный комитет и перевернул его вековую политику с ног на голову. Это было в студенческом городке. Еще он дал возможность семье Гудман остаться, поэтому я не должна искать себе новую работу. Это называется безопасностью. Первый раз в жизни она у меня есть. Он не говорил тебе, что я прозвала его святым Гартом? Сабрина покачала головой и засмеялась:
— Несомненно, скромность ему только мешает.
— Он скромен, разве это не странно? С каждым, имеющим его репутацию и популярность, должны раскланиваться. Знаешь, его студенты так гордятся им. О, хочешь знать, что один из них сказал о нем? Девочка из моего класса генетики. Мы говорили о работе Гарта, и она сказала… Дай-ка я напишу, а то смущаюсь.
Вивьен написала на салфетке одно слово и показала его Сабрине.
«Гений», — прочитала Сабрина и перечитала еще раз.
— Умно, — заметила она. — Как ее зовут?
— Рита Макмиллан. Умная девочка. Не очень хорошая студентка, не очень интересуется учебой, но умная. Такие всегда находят самые короткие пути к достижению цели, какой бы та ни была. Теперь скажи мне, твое грустное выражение лица имеет какое-нибудь отношение к анонимному письму о Гарте?
Сабрину застали врасплох.
— Ты видела его?
— До этой минуты я даже не была уверена в его существовании. Ходят слухи. Какой-то противный парень ходит повсюду, задает гадкие вопросы, на которые никто из нас ему не отвечает. Никто не верит, будто Гарт замешан в этом деле. Он не только обладает высокими моральными качествами, но и очень умный. Скажи мне, что происходит?
Сабрина описала визит Дженкса и как Гарт избавился от следователя. Они вместе посмеялись и переменили тему разговора на работу и книги.
— Мне пора возвращаться на работу, — сказала наконец Сабрина. — Ой, чуть не забыла. Можешь взять к себе дня на три Пенни и Клиффа? У Гарта третьего декабря заседание в Нью-Йорке и он хочет взять меня с собой.
— Конечно. Они милые ребята. Мои дети любят их. Думаю, тайное желание Барбары — быть Пенни Андерсен. Когда вы уезжаете?
— Я тебе скажу. Ты настоящая подруга, Вивьен.
— У меня хорошие друзья. Иду в класс. До встречи.
— Вивьен?
— Да?
— Это класс Риты Макмиллан?
— Да. А что?
— Просто любопытство. Хороший получился у нас ленч.
Сабрина позвонила Мэйдлин и сообщила, что сегодня на работе больше не появится.
— Плохо, — сказала та. — Ты бы получила настоящее удовольствие, увидев Линду… Она ходит за мной, рассматривает различное дерево, запоминает формы и конструкции. Она способная ученица и начинает приобретать уверенность. Ты сделала хорошее дело, приведя ее сюда.
«Да, — молча согласилась Сабрина. — И это будет продолжаться после того, как я уеду».
Сабрина захотела пойти к Гарту и рассказать о Рите, но знала, что он захочет поговорить с девушкой сам. «Я должна справиться с этим, — решила она. — Вот для чего я осталась здесь… Ради него и Стефании».
Через час Сабрина остановила около класса Вивьен молодого паренька и попросила его показать ей Риту Макмиллан. Когда он выполнил просьбу, она сразу направилась к девушке.
— Стефания Андерсен.
Сабрина протянула руку. Девушка, стройная блондинка с бледно-голубыми глазами, прикоснулась к ее ладони тонкими пальчиками.
— Я хочу поговорить с вами. «Факультетский клуб» находится на той стороне улицы. Мы можем побеседовать там.
— Не думаю…
— Это очень важно. — Сабрина осторожно повела Риту по коридору. — Я знаю, вы учили генетику в прошлом году в классе моего мужа.
Она сразу почувствовала тревогу, румянцем вспыхнувшую на лице девушки. Никто из них не проронил ни слова, пока они не оказались в «факультетском клубе». Сабрина бывала здесь раньше вместе с Гартом, и швейцар поприветствовал ее:
— Миссис Андерсен! Как я рад видеть вас снова. — После короткого взгляда на Риту он уставился на Сабрину восхищенными глазами. — Кофе подадут в гостиную через несколько минут. Хотите заказать фрукты или десерт?
— У вас можно попить чаю?
— Чай! Конечно. Наверху сейчас никого нет. Нальете себе сами, сколько хотите.
Сабрина улыбнулась ему, не предложив никакой разгадки для удовлетворения любопытства. Наверху она провела Риту в угол длинной комнаты с высоким потолком, заставленную столами, диванами и креслами. Они сели на два вертящихся стула, почти прикасаясь, друг к другу. Сабрина, сложив руки на коленях, изучающе смотрела на Риту и заметила недоумение в ее круглых глазах. «Не обделенная вниманием мужчин, — подумала она, — удивлена вниманием со стороны старой женщины. Какой старой я должна казаться ей. В тридцать два года! Было бы забавно, если бы она попыталась уничтожить Гарта».
Под взглядом Сабрины девушка начала проявлять беспокойство.
— Ну? — нетерпеливо спросила она. — Я здесь. Чего вы хотите?
— Мне показалось хорошей идеей познакомиться с вами. Вы ведь заканчиваете обучение, не так ли?
— Да, — ответила Рита, устроившись на краешке стула.
— Но ведь… вы собирались закончить в прошлом июне.
— Я… изменила свои планы.
— А чем вы займетесь после окончания учебы?
— Не знаю. Поезжу, может, найду работу.
— Какую?
— Не знаю. Что-нибудь интересное. Возможно, моделирование одежды. Оформление интерьеров. Что-нибудь в этом роде.
— И станете знаменитой?
— Конечно. Почему нет?
— Ваш чай, миссис Андерсен. В комнате появился официант с тележкой на колесиках.
— Булочки с кремом, — объявил официант, эффектно взмахнув салфеткой. — Торт. Печенье. Если захотите что-нибудь еще…
— Достаточно, — сказала Сабрина и улыбнулась. — Очень любезно. Спасибо.
Официант улыбнулся ей в ответ и помедлил немного перед тем, как пересечь комнату. Нат Голднер, вышедший из библиотеки третьего этажа, поприветствовал Сабрину легким поцелуем и в удивлении уставился на тележку.
— Ты околдовала обслуживающий персонал?
— Волшебным, кажется, оказалось слово «чай».
— Нет, если бы произнес его я. Можно присоединиться?
— Не сейчас, Нат. Ты простишь нас? У нас личный разговор.
— Хорошо, в другой раз, если только ты обещаешь еще раз воспользоваться своим волшебством. Увидимся на званом вечере. Твой дом или наш?
— Думаю, Долорес выберет наш.
— Принесу вино. — Он кивнул Рите и поцеловал Сабрину в щеку. — До встречи. Рита слегка откинулась на спинку стула, глядя с нескрываемой завистью.
— Вы легко водите их вокруг пальца.
— Я отношусь к людям с уважением, — вежливо ответила Сабрина, взяв чашку с чаем. — Итак, вы хотите стать знаменитой. Если вы добьетесь этого, у вас будет много друзей.
Рита кивнула с удовлетворением:
— Я знаю.
— Но, возможно, и несколько врагов тоже. Кажется, чем больше знаешь людей, тем имеешь больше шансов разозлить кого-нибудь или вызвать ревность… даже не осознавая, что ты делаешь.
— Я ничего в этом не понимаю.
— Конечно, я уверена, у вас будет больше друзей, чем врагов, но вы должны приготовиться ко всему. Потому что, когда ты известна, никто не знает, как относятся к этому люди или как они говорят о тебе между собой. Вы, конечно, к этому приготовились.
— К чему?
— К факту, что люди могут говорить о вас неправду. — Теперь Сабрина успокоилась. Ее злоба находилась под контролем. — Когда такое случается, мы называем это слухами. Вы знаете, что это такое. Их полно повсюду. Вы никогда не задумывались, как они возникают? Иногда из-за восхищения или смелости, иногда из-за того, что кто-то почувствовал себя очень важным, иногда для того, чтобы посмотреть реакцию людей, но чаще всего из-за мести. Еще чаю?
Голубые глаза Риты неотрывно смотрели на Сабрину.
— Нет.
Сабрина налила себе еще чашку.
— Конечно, никто, кого интересует карьера модельера одежды или оформителя интерьеров, не станет распускать слухи. Кроме того, вы знаете из лекций по истории, что из-за слухов начинались войны, паника и революции… Как можно доверять человеку, который хоть раз пустил слух? Опасная личность, неосторожно обращающаяся с шепотом, невинной шуткой… или анонимными письмами. Бледные глаза моргнули.
— Вы пытаетесь запугать меня?
— Зачем?
— Потому что я вам не нравлюсь.
— Я вас не знаю. Поэтому я не испытываю к вам антипатии.
Сабрина наклонилась налить Рите чаю и встретилась через облако пара между ними с ее осторожным взглядом.
— Правда, наши интересы переплетены друг с другом. Рита выглядела ничего не понимающей.
— Ваш интерес — это то, что доставляет вам удовольствие. Обычно это меня не касается, поскольку я считаю самолюбивых людей скучными и заслуживающими снисхождения. Но когда ваш личный интерес угрожает моему мужу, в котором заключены мой интерес и верность, это приводит нас к столкновению.
— Не понимаю, о чем вы. — Девушка надула губы. — Вы сумасшедшая.
— Это ошибка, — мягко произнесла Сабрина. — Вам стоит не ссориться со мной, а добиться моей симпатии.
— Мне наплевать на вашу…
— Нет, не наплевать. Или не должно быть наплевать. — Сабрина наклонилась вперед, не отрывая взгляда от глаз девушки. Ее голос звучал тихо, но слова являлись настоящей сталью. — Потому что я намерена вывести вас на чистую воду и не дать закончить учебу.
— У вас это не получится! У вас нет такой возможности! Хотя бы потому, что ваш муж ненавидит меня!
— Мой муж ненавидит вас? Почему?
— Потому… потому что я не легла с ним в постель, — защищаясь, ответила Рита. Сабрина медленно покачала головой.
— Ты маленькая дурочка. Можешь ты хоть раз воспользоваться головой, а не тем, что у тебя между ног? Сколько ты еще собираешься пробивать себе путь, пользуясь своими прелестями? Какая тебе нужна сделка? И сколько у тебя будет друзей, если всякий раз, когда ты продаешь себя, ты доставляешь неприятности женщине, полагающейся на твои мозги?
— Он велел вам сказать это? В прошлом июне он говорил мне то же самое.
Сабрина отодвинула в сторону свою чашку.
— Теперь послушай меня. Мой муж не знает о нашем разговоре. Ты имеешь дело только со мной, и мы сохраним нашу встречу в тайне. Но даже если бы он знал, что я здесь, он не стал бы подсказывать мне слова. Никто не указывает мне, что говорить. Это решаю я сама без чьего-либо позволения. Ты должна понять, что надо верить в себя, как в человека, а не как в секс-машину. — Она сделала паузу. — Но мы говорили о другом, правда? Твое обучение. Анонимные письма. И тип гениальности того, кто их пишет.
Наступило долгое молчание. Сабрина наблюдала, как выражения сменялись на лице Риты, когда она пыталась задуматься об ответственности и наконец, сдалась.
— Вы собираетесь донести на меня?
«Донести на меня. Словно ей три года», — подумала Сабрина.
— Что, по-твоему, я имела в виду, когда обещала вывести тебя на чистую воду?
— Я не знала. Я не знала, что вы догадались про письма. — Рита подождала. — Но вы не можете донести на меня! Они приостановят мое обучение или даже выгонят, и я не смогу…
— Конечно, ты не сможешь закончить! — возмущенно произнесла Сабрина. — Я даже сказала, что сделаю все для этого.
— Но я должна! Родители сказали, что не дадут мне больше денег, если я не доучусь и на этот раз. А у меня нет ни цента, поэтому я должна доучиться.
«Железная логика», — подумала Сабрина.
— И как ты намерена доучиться?
— В классе "С". Это все, что мне нужно.
— Нет, тебе еще нужно переманить меня на свою сторону. Грызя ноготь, Рита выглядела сбитой с толку.
— Но тут я ничего не могу поделать.
— Подумай, — предложила Сабрина. — Поскольку у меня нет намерения лечь с тобой в постель, что интересного ты можешь предложить мне?
Рита грызла ноготь, загнанно оглядывая комнату, затем в замешательстве посмотрела на Сабрину.
— Вы хотите, чтобы я сказала им, что написала в письме неправду? Но тогда я должна признаться, что писала письма! Этого я не могу сделать! Они выгонят меня! Я не закончу учебу!
— Ну, думаю, это можно решить. Я пойду с тобой к вице-президенту. Если ты расскажешь правду, я уверена, втроем мы все решим.
Она оттолкнула тележку и придвинулась к Рите.
— Ну? Почему бы нам не прикинуть сейчас, что ты там скажешь?
С утра в День благодарения пошел снег и не прекращался до вечера.
— Хорошо, — весело сказала Долорес. — Влага нужна. Лето и осень были сухими.
— Как благодарен, должен быть снег, — сказал Нат, положив руку ей на плечо.
— Ты разрешила ему падать. Долорес спокойно улыбнулась:
— Заметь, я не прошу его перестать. Она подмигнула Линде и продолжила тереть клюкву. Линда взяла Сабрину за руку.
— Ты видела? — спросила она громким шепотом. Ее щеки раскраснелись от жара, черные глаза сверкали. — Разве Долорес когда-нибудь подмигивала раньше?
— Нет, — честно ответила Сабрина. Она резала апельсины и передавала их Долорес, чтобы та смешала их с клюквой. Линда колола мускатные орехи для сладкого картофеля. Острый аромат заполнил душную кухню, смешался с запахом жаркого по-турецки и остывающих пирогов. В другой части помещения Гарт с Мартином готовили кукурузный пудинг по рецепту прабабки Гарта, который он пытался вспомнить по дороге сюда, споря по поводу пропорций соды и молока. Нат перелил вино из бутылок в графины и кружил по комнате, пробуя все.
Сабрина прислушивалась к разговорам и глубоко вздыхала, словно она могла впитать в себя через звуки и запахи свое счастье и сохранить его на будущее. Поскольку доктор высказался против поездки, Сабрина берегла острый глаз ее матери и могла расслабиться в День благодарения. Это был первый раз, когда она проводила день с друзьями: совместное приготовление еды, украшение комнат цветами, принесенными Долорес, смех детей за столом, а на улице падающий снег на фоне серого неба. Мой первый и последний, подумала Сабрина. И этот день даже не должен быть моим. Это должен быть день Стефании. Грусть просочилась сквозь ее счастье. Слезинка упала на апельсин.
— А я думал, это бывает только от лука, — сказал появившийся Нат. — Ни разу не видел, чтобы апельсины создавали такой эффект. Заменить тебя? Сабрина покачала головой:
— Пройдет.
— Траур всегда проходит, а воспоминания нет. У тебя было мало времени. И потом, ты еще возилась с делами Гарта. Взяв открытую бутылку вина, он наполнил шесть бокалов и раздал их.
— Леди и джентльмены, я предлагаю первый тост нашего праздника, несомненно, один из многих. Мы надеемся, один из многих. — Когда все повернулись к нему, он сделал паузу. — Конечно, у нас есть бесчисленное количество благодарений, но сейчас существует три особенных. И поэтому я объявляю тост. За Мартина Талвия, нового главного редактора «Фэйрбэнк паблишерз», который произведет революцию в книжном деле, гарантируя, что романы будут напечатаны на английском языке, а не на жаргоне. И за Гарта Андерсена, за его победу над грязной ложью, в которую мог поверить только гетероморфный, слабоумный, недоношенный следователь.
— Это означает неестественность, — пробормотал Мартин, когда Линда и Долорес потребовали объяснения значения непонятного слова. Сабрина посмотрела на всех шестерых, отражавшихся в темном окне, собравшихся вместе в уютной кухне в начале зимы. Она запомнила эту картину. Траур проходит. Воспоминания нет. «У меня будут воспоминания. О Стефании и о ее друзьях и семье. Потому что короткое время они были друзьями и семьей и для меня тоже».
— А какое третье благодарение? — спросила Долорес. Нат повернулся к Гарту:
— Твоя очередь.
— Моя жена. — Тот взял Сабрину за руку. — Она установила личность автора анонимного письма и, хотя никогда не расскажет мне о содержании их разговора, заставила девушку пойти вместе к Ллойду Страусу, где было составлено подробное признание. Она сдержала обещание, данное автору письма, и уговорила Ллойда позволить студентке закончить обучение. И еще после ухода девушки — Лойд сам мне рассказал — она дала ему нагоняй, который он не скоро забудет, и стояла над ним, пока он прочитал секретарше текст, переданный по телефону средствам массовой информации. И, наконец, она, как тоже рассказал мне Лойд, отказывалась уйти до тех пор, пока он не назначил дату объявления о моем назначении директором Института генетики.
Бокалы Гарта и Сабрины столкнулись с легким звоном.
— Моя жена. Моя любовь. На глаза Линды навернулись слезы.
— Стефания, ты не сказала ни слова. Это самая прекрасная история, которую я слышала.
— Бедный Лойд, — насмешливо произнес Нат. — Столкнуться с яростью Стефании. Он, наверное, страшно испугался.
— Он это заслужил, — презрительно заметила Долорес.
— Я бы хотела, — тихо сказала Линда, — я бы хотела сделать для тебя что-нибудь прекрасное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— Да. И мы с Вивьен договорились вместе перекусить, так что скажу ей о Пенни и Клиффе.
— Ты выглядишь грустной, — заметила Вивьен, подсаживаясь за столик Сабрины. — Как наша ранняя зима. Могу я чем-нибудь помочь?
— Говори о приятном. О своем комитете, например. Гарт сказал, голосование было тайным. Могу я тебя поздравить?
— Можешь поздравить своего мужа. Он перехитрил нашего бывшего декана, обманул наш скромный комитет и перевернул его вековую политику с ног на голову. Это было в студенческом городке. Еще он дал возможность семье Гудман остаться, поэтому я не должна искать себе новую работу. Это называется безопасностью. Первый раз в жизни она у меня есть. Он не говорил тебе, что я прозвала его святым Гартом? Сабрина покачала головой и засмеялась:
— Несомненно, скромность ему только мешает.
— Он скромен, разве это не странно? С каждым, имеющим его репутацию и популярность, должны раскланиваться. Знаешь, его студенты так гордятся им. О, хочешь знать, что один из них сказал о нем? Девочка из моего класса генетики. Мы говорили о работе Гарта, и она сказала… Дай-ка я напишу, а то смущаюсь.
Вивьен написала на салфетке одно слово и показала его Сабрине.
«Гений», — прочитала Сабрина и перечитала еще раз.
— Умно, — заметила она. — Как ее зовут?
— Рита Макмиллан. Умная девочка. Не очень хорошая студентка, не очень интересуется учебой, но умная. Такие всегда находят самые короткие пути к достижению цели, какой бы та ни была. Теперь скажи мне, твое грустное выражение лица имеет какое-нибудь отношение к анонимному письму о Гарте?
Сабрину застали врасплох.
— Ты видела его?
— До этой минуты я даже не была уверена в его существовании. Ходят слухи. Какой-то противный парень ходит повсюду, задает гадкие вопросы, на которые никто из нас ему не отвечает. Никто не верит, будто Гарт замешан в этом деле. Он не только обладает высокими моральными качествами, но и очень умный. Скажи мне, что происходит?
Сабрина описала визит Дженкса и как Гарт избавился от следователя. Они вместе посмеялись и переменили тему разговора на работу и книги.
— Мне пора возвращаться на работу, — сказала наконец Сабрина. — Ой, чуть не забыла. Можешь взять к себе дня на три Пенни и Клиффа? У Гарта третьего декабря заседание в Нью-Йорке и он хочет взять меня с собой.
— Конечно. Они милые ребята. Мои дети любят их. Думаю, тайное желание Барбары — быть Пенни Андерсен. Когда вы уезжаете?
— Я тебе скажу. Ты настоящая подруга, Вивьен.
— У меня хорошие друзья. Иду в класс. До встречи.
— Вивьен?
— Да?
— Это класс Риты Макмиллан?
— Да. А что?
— Просто любопытство. Хороший получился у нас ленч.
Сабрина позвонила Мэйдлин и сообщила, что сегодня на работе больше не появится.
— Плохо, — сказала та. — Ты бы получила настоящее удовольствие, увидев Линду… Она ходит за мной, рассматривает различное дерево, запоминает формы и конструкции. Она способная ученица и начинает приобретать уверенность. Ты сделала хорошее дело, приведя ее сюда.
«Да, — молча согласилась Сабрина. — И это будет продолжаться после того, как я уеду».
Сабрина захотела пойти к Гарту и рассказать о Рите, но знала, что он захочет поговорить с девушкой сам. «Я должна справиться с этим, — решила она. — Вот для чего я осталась здесь… Ради него и Стефании».
Через час Сабрина остановила около класса Вивьен молодого паренька и попросила его показать ей Риту Макмиллан. Когда он выполнил просьбу, она сразу направилась к девушке.
— Стефания Андерсен.
Сабрина протянула руку. Девушка, стройная блондинка с бледно-голубыми глазами, прикоснулась к ее ладони тонкими пальчиками.
— Я хочу поговорить с вами. «Факультетский клуб» находится на той стороне улицы. Мы можем побеседовать там.
— Не думаю…
— Это очень важно. — Сабрина осторожно повела Риту по коридору. — Я знаю, вы учили генетику в прошлом году в классе моего мужа.
Она сразу почувствовала тревогу, румянцем вспыхнувшую на лице девушки. Никто из них не проронил ни слова, пока они не оказались в «факультетском клубе». Сабрина бывала здесь раньше вместе с Гартом, и швейцар поприветствовал ее:
— Миссис Андерсен! Как я рад видеть вас снова. — После короткого взгляда на Риту он уставился на Сабрину восхищенными глазами. — Кофе подадут в гостиную через несколько минут. Хотите заказать фрукты или десерт?
— У вас можно попить чаю?
— Чай! Конечно. Наверху сейчас никого нет. Нальете себе сами, сколько хотите.
Сабрина улыбнулась ему, не предложив никакой разгадки для удовлетворения любопытства. Наверху она провела Риту в угол длинной комнаты с высоким потолком, заставленную столами, диванами и креслами. Они сели на два вертящихся стула, почти прикасаясь, друг к другу. Сабрина, сложив руки на коленях, изучающе смотрела на Риту и заметила недоумение в ее круглых глазах. «Не обделенная вниманием мужчин, — подумала она, — удивлена вниманием со стороны старой женщины. Какой старой я должна казаться ей. В тридцать два года! Было бы забавно, если бы она попыталась уничтожить Гарта».
Под взглядом Сабрины девушка начала проявлять беспокойство.
— Ну? — нетерпеливо спросила она. — Я здесь. Чего вы хотите?
— Мне показалось хорошей идеей познакомиться с вами. Вы ведь заканчиваете обучение, не так ли?
— Да, — ответила Рита, устроившись на краешке стула.
— Но ведь… вы собирались закончить в прошлом июне.
— Я… изменила свои планы.
— А чем вы займетесь после окончания учебы?
— Не знаю. Поезжу, может, найду работу.
— Какую?
— Не знаю. Что-нибудь интересное. Возможно, моделирование одежды. Оформление интерьеров. Что-нибудь в этом роде.
— И станете знаменитой?
— Конечно. Почему нет?
— Ваш чай, миссис Андерсен. В комнате появился официант с тележкой на колесиках.
— Булочки с кремом, — объявил официант, эффектно взмахнув салфеткой. — Торт. Печенье. Если захотите что-нибудь еще…
— Достаточно, — сказала Сабрина и улыбнулась. — Очень любезно. Спасибо.
Официант улыбнулся ей в ответ и помедлил немного перед тем, как пересечь комнату. Нат Голднер, вышедший из библиотеки третьего этажа, поприветствовал Сабрину легким поцелуем и в удивлении уставился на тележку.
— Ты околдовала обслуживающий персонал?
— Волшебным, кажется, оказалось слово «чай».
— Нет, если бы произнес его я. Можно присоединиться?
— Не сейчас, Нат. Ты простишь нас? У нас личный разговор.
— Хорошо, в другой раз, если только ты обещаешь еще раз воспользоваться своим волшебством. Увидимся на званом вечере. Твой дом или наш?
— Думаю, Долорес выберет наш.
— Принесу вино. — Он кивнул Рите и поцеловал Сабрину в щеку. — До встречи. Рита слегка откинулась на спинку стула, глядя с нескрываемой завистью.
— Вы легко водите их вокруг пальца.
— Я отношусь к людям с уважением, — вежливо ответила Сабрина, взяв чашку с чаем. — Итак, вы хотите стать знаменитой. Если вы добьетесь этого, у вас будет много друзей.
Рита кивнула с удовлетворением:
— Я знаю.
— Но, возможно, и несколько врагов тоже. Кажется, чем больше знаешь людей, тем имеешь больше шансов разозлить кого-нибудь или вызвать ревность… даже не осознавая, что ты делаешь.
— Я ничего в этом не понимаю.
— Конечно, я уверена, у вас будет больше друзей, чем врагов, но вы должны приготовиться ко всему. Потому что, когда ты известна, никто не знает, как относятся к этому люди или как они говорят о тебе между собой. Вы, конечно, к этому приготовились.
— К чему?
— К факту, что люди могут говорить о вас неправду. — Теперь Сабрина успокоилась. Ее злоба находилась под контролем. — Когда такое случается, мы называем это слухами. Вы знаете, что это такое. Их полно повсюду. Вы никогда не задумывались, как они возникают? Иногда из-за восхищения или смелости, иногда из-за того, что кто-то почувствовал себя очень важным, иногда для того, чтобы посмотреть реакцию людей, но чаще всего из-за мести. Еще чаю?
Голубые глаза Риты неотрывно смотрели на Сабрину.
— Нет.
Сабрина налила себе еще чашку.
— Конечно, никто, кого интересует карьера модельера одежды или оформителя интерьеров, не станет распускать слухи. Кроме того, вы знаете из лекций по истории, что из-за слухов начинались войны, паника и революции… Как можно доверять человеку, который хоть раз пустил слух? Опасная личность, неосторожно обращающаяся с шепотом, невинной шуткой… или анонимными письмами. Бледные глаза моргнули.
— Вы пытаетесь запугать меня?
— Зачем?
— Потому что я вам не нравлюсь.
— Я вас не знаю. Поэтому я не испытываю к вам антипатии.
Сабрина наклонилась налить Рите чаю и встретилась через облако пара между ними с ее осторожным взглядом.
— Правда, наши интересы переплетены друг с другом. Рита выглядела ничего не понимающей.
— Ваш интерес — это то, что доставляет вам удовольствие. Обычно это меня не касается, поскольку я считаю самолюбивых людей скучными и заслуживающими снисхождения. Но когда ваш личный интерес угрожает моему мужу, в котором заключены мой интерес и верность, это приводит нас к столкновению.
— Не понимаю, о чем вы. — Девушка надула губы. — Вы сумасшедшая.
— Это ошибка, — мягко произнесла Сабрина. — Вам стоит не ссориться со мной, а добиться моей симпатии.
— Мне наплевать на вашу…
— Нет, не наплевать. Или не должно быть наплевать. — Сабрина наклонилась вперед, не отрывая взгляда от глаз девушки. Ее голос звучал тихо, но слова являлись настоящей сталью. — Потому что я намерена вывести вас на чистую воду и не дать закончить учебу.
— У вас это не получится! У вас нет такой возможности! Хотя бы потому, что ваш муж ненавидит меня!
— Мой муж ненавидит вас? Почему?
— Потому… потому что я не легла с ним в постель, — защищаясь, ответила Рита. Сабрина медленно покачала головой.
— Ты маленькая дурочка. Можешь ты хоть раз воспользоваться головой, а не тем, что у тебя между ног? Сколько ты еще собираешься пробивать себе путь, пользуясь своими прелестями? Какая тебе нужна сделка? И сколько у тебя будет друзей, если всякий раз, когда ты продаешь себя, ты доставляешь неприятности женщине, полагающейся на твои мозги?
— Он велел вам сказать это? В прошлом июне он говорил мне то же самое.
Сабрина отодвинула в сторону свою чашку.
— Теперь послушай меня. Мой муж не знает о нашем разговоре. Ты имеешь дело только со мной, и мы сохраним нашу встречу в тайне. Но даже если бы он знал, что я здесь, он не стал бы подсказывать мне слова. Никто не указывает мне, что говорить. Это решаю я сама без чьего-либо позволения. Ты должна понять, что надо верить в себя, как в человека, а не как в секс-машину. — Она сделала паузу. — Но мы говорили о другом, правда? Твое обучение. Анонимные письма. И тип гениальности того, кто их пишет.
Наступило долгое молчание. Сабрина наблюдала, как выражения сменялись на лице Риты, когда она пыталась задуматься об ответственности и наконец, сдалась.
— Вы собираетесь донести на меня?
«Донести на меня. Словно ей три года», — подумала Сабрина.
— Что, по-твоему, я имела в виду, когда обещала вывести тебя на чистую воду?
— Я не знала. Я не знала, что вы догадались про письма. — Рита подождала. — Но вы не можете донести на меня! Они приостановят мое обучение или даже выгонят, и я не смогу…
— Конечно, ты не сможешь закончить! — возмущенно произнесла Сабрина. — Я даже сказала, что сделаю все для этого.
— Но я должна! Родители сказали, что не дадут мне больше денег, если я не доучусь и на этот раз. А у меня нет ни цента, поэтому я должна доучиться.
«Железная логика», — подумала Сабрина.
— И как ты намерена доучиться?
— В классе "С". Это все, что мне нужно.
— Нет, тебе еще нужно переманить меня на свою сторону. Грызя ноготь, Рита выглядела сбитой с толку.
— Но тут я ничего не могу поделать.
— Подумай, — предложила Сабрина. — Поскольку у меня нет намерения лечь с тобой в постель, что интересного ты можешь предложить мне?
Рита грызла ноготь, загнанно оглядывая комнату, затем в замешательстве посмотрела на Сабрину.
— Вы хотите, чтобы я сказала им, что написала в письме неправду? Но тогда я должна признаться, что писала письма! Этого я не могу сделать! Они выгонят меня! Я не закончу учебу!
— Ну, думаю, это можно решить. Я пойду с тобой к вице-президенту. Если ты расскажешь правду, я уверена, втроем мы все решим.
Она оттолкнула тележку и придвинулась к Рите.
— Ну? Почему бы нам не прикинуть сейчас, что ты там скажешь?
С утра в День благодарения пошел снег и не прекращался до вечера.
— Хорошо, — весело сказала Долорес. — Влага нужна. Лето и осень были сухими.
— Как благодарен, должен быть снег, — сказал Нат, положив руку ей на плечо.
— Ты разрешила ему падать. Долорес спокойно улыбнулась:
— Заметь, я не прошу его перестать. Она подмигнула Линде и продолжила тереть клюкву. Линда взяла Сабрину за руку.
— Ты видела? — спросила она громким шепотом. Ее щеки раскраснелись от жара, черные глаза сверкали. — Разве Долорес когда-нибудь подмигивала раньше?
— Нет, — честно ответила Сабрина. Она резала апельсины и передавала их Долорес, чтобы та смешала их с клюквой. Линда колола мускатные орехи для сладкого картофеля. Острый аромат заполнил душную кухню, смешался с запахом жаркого по-турецки и остывающих пирогов. В другой части помещения Гарт с Мартином готовили кукурузный пудинг по рецепту прабабки Гарта, который он пытался вспомнить по дороге сюда, споря по поводу пропорций соды и молока. Нат перелил вино из бутылок в графины и кружил по комнате, пробуя все.
Сабрина прислушивалась к разговорам и глубоко вздыхала, словно она могла впитать в себя через звуки и запахи свое счастье и сохранить его на будущее. Поскольку доктор высказался против поездки, Сабрина берегла острый глаз ее матери и могла расслабиться в День благодарения. Это был первый раз, когда она проводила день с друзьями: совместное приготовление еды, украшение комнат цветами, принесенными Долорес, смех детей за столом, а на улице падающий снег на фоне серого неба. Мой первый и последний, подумала Сабрина. И этот день даже не должен быть моим. Это должен быть день Стефании. Грусть просочилась сквозь ее счастье. Слезинка упала на апельсин.
— А я думал, это бывает только от лука, — сказал появившийся Нат. — Ни разу не видел, чтобы апельсины создавали такой эффект. Заменить тебя? Сабрина покачала головой:
— Пройдет.
— Траур всегда проходит, а воспоминания нет. У тебя было мало времени. И потом, ты еще возилась с делами Гарта. Взяв открытую бутылку вина, он наполнил шесть бокалов и раздал их.
— Леди и джентльмены, я предлагаю первый тост нашего праздника, несомненно, один из многих. Мы надеемся, один из многих. — Когда все повернулись к нему, он сделал паузу. — Конечно, у нас есть бесчисленное количество благодарений, но сейчас существует три особенных. И поэтому я объявляю тост. За Мартина Талвия, нового главного редактора «Фэйрбэнк паблишерз», который произведет революцию в книжном деле, гарантируя, что романы будут напечатаны на английском языке, а не на жаргоне. И за Гарта Андерсена, за его победу над грязной ложью, в которую мог поверить только гетероморфный, слабоумный, недоношенный следователь.
— Это означает неестественность, — пробормотал Мартин, когда Линда и Долорес потребовали объяснения значения непонятного слова. Сабрина посмотрела на всех шестерых, отражавшихся в темном окне, собравшихся вместе в уютной кухне в начале зимы. Она запомнила эту картину. Траур проходит. Воспоминания нет. «У меня будут воспоминания. О Стефании и о ее друзьях и семье. Потому что короткое время они были друзьями и семьей и для меня тоже».
— А какое третье благодарение? — спросила Долорес. Нат повернулся к Гарту:
— Твоя очередь.
— Моя жена. — Тот взял Сабрину за руку. — Она установила личность автора анонимного письма и, хотя никогда не расскажет мне о содержании их разговора, заставила девушку пойти вместе к Ллойду Страусу, где было составлено подробное признание. Она сдержала обещание, данное автору письма, и уговорила Ллойда позволить студентке закончить обучение. И еще после ухода девушки — Лойд сам мне рассказал — она дала ему нагоняй, который он не скоро забудет, и стояла над ним, пока он прочитал секретарше текст, переданный по телефону средствам массовой информации. И, наконец, она, как тоже рассказал мне Лойд, отказывалась уйти до тех пор, пока он не назначил дату объявления о моем назначении директором Института генетики.
Бокалы Гарта и Сабрины столкнулись с легким звоном.
— Моя жена. Моя любовь. На глаза Линды навернулись слезы.
— Стефания, ты не сказала ни слова. Это самая прекрасная история, которую я слышала.
— Бедный Лойд, — насмешливо произнес Нат. — Столкнуться с яростью Стефании. Он, наверное, страшно испугался.
— Он это заслужил, — презрительно заметила Долорес.
— Я бы хотела, — тихо сказала Линда, — я бы хотела сделать для тебя что-нибудь прекрасное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65