– Всегда, – послушно повторяю я.
Сондра помечает что-то в своих бумагах, затем снова оборачивается ко мне. Ткань при каждом ее движении шелестит, как синтетическая. Интересно, от нее чешется кожа?
– Пожалуйста, возьмите новые инструкции и уничтожьте прежние, – распоряжается Сондра после того, как мы тщательно изучаем каждую строчку новых.
Я уже собираюсь уходить, но что-то останавливает меня. Наверное, всему виной надвигающийся шторм.
– Это несколько напоминает наши старые инструкции, – говорю я. – Уверена, они хранятся у меня в ящиках стола.
– Никогда, – Сондра повышает голос, – не храните вышедшие из употребления инструкции. Их необходимо уничтожать сразу же после моего распоряжения. Поступать иначе означает пренебрегать принципами, которые я с таким трудом стараюсь внедрить. Именно поэтому я настаиваю на регулярных личных встречах с персоналом. Вы должны четко понимать, как следует работать.
– Да, конечно, спасибо. – Я пытаюсь разгладить волны, поднявшиеся на поверхности лиловых тканей из-за моих неловких слов. – Я просто хотела сказать, что инструкции кажутся мне знакомыми. Уверена, я смогу строго следовать им.
Сондра яростно сверкает глазами. Решив, что пора удалиться, я еще раз благодарю, смущенно кланяюсь в дверях и скатываюсь по лестнице. Уже внизу останавливаюсь и несколько раз подряд громко чихаю. Так всегда бывает – я считаю, что всему виной запах кабинета Сондры, который сначала кажется совершенно безвредным. Но такие вещи часто обманчивы.
Возвращаюсь в свой «кубик», но вход в него кто-то уже заклеил большим крестом из бумаги.
Ближе к вечеру испытываю неукротимое желание выпить чашку лимонного чая. На такой случай в ящике стола у меня всегда припрятано несколько пакетиков – наверное, есть и в сумочке, но там я годами не навожу порядок. Взяв чашку, иду в нашу «морозилку», где есть электрический чайник, иногда работающий. Рассчитываю найти там и сахар. Подозреваю, что именно это желание – основная причина неожиданного интереса к чаю.
В «морозилке» встречаюсь с Моник. Она стоит перед раскрытым холодильником в ядовито желтых резиновых перчатках.
– Здесь никто никогда не наводит порядок, – с брезгливостью замечает она, доставая с полки что-то коричневое.
– Стоит сфотографировать, – предлагаю я. – Это могло бы пополнить коллекцию отвратительных снимков разных мерзостей.
Моник вытаскивает коробочку с зеленой массой.
– Это не научный эксперимент, это что-то не так с людьми.
– По-моему, это ленч Карла.
– Я же говорю. – Моник с досадой захлопывает дверцу холодильника и выходит, так и не сняв перчаток.
Она может пройти в таком виде через весь зал, и, уверена, никто не осмелится спросить, зачем ей перчатки.
Готовлю чай, оборачиваюсь и вижу Тома.
– Привет! У нас нет сахара, – сообщаю я.
– А у нас был сахар?
– Помню, однажды я находила кусочек-другой. Не помню только, в каком году.
– У меня есть мед. – Слова Тома звучат как предложение.
– Вот уж не подозревала.
Со времени нашего последнего и единственного совместного обеда волосы у Тома отросли, и он стал гораздо привлекательнее. Спрашиваю у него про мед:
– Он в такой баночке в форме медвежонка?
– Именно. – Том жестом предлагает мне пройти в дверь первой.
Потрясающе – мужчина, у которого в столе хранится баночка-медвежонок. Когда кладу мед в чай, возникает странное чувство, будто я попала в сказку, заполненную медведями и соблазнами.
Тем вечером заклеиваю окна в своей квартире, тщательно готовясь к урагану. Остальное время смотрю не очень приятный документальный фильм о супружеской жизни кошек. Пожалуй, слишком вуайеристичный даже для программы о дикой природе. Ветер стучит в окно; от этих скрежещущих звуков я время от времени озабоченно вскидываю голову, отвлекаясь от кошек. Просматриваю почту, захваченную с работы, и обнаруживаю случайно попавшую в стопку бумаг фотографию из книги о родинках. Эта родинка по форме напоминает старый телефонный аппарат из тех времен, когда сначала вызывали телефонистку – задолго до всеобщей компьютеризации. Сравниваю родинку с фотографии с теми, какие есть на моем теле, – две на ноге и одна на животе. Мои родинки ничего особенного собой не представляют, и это несколько разочаровывает меня, хотя я понимаю, что это хороший признак.
Выключаю кошачье шоу и засыпаю под шум ветра, ураган «Холли» постепенно усиливается.
Утром на ступеньках у входа в издательство застаю рассыльного Роя. Рядом с ним сидит Том и о чем-то рассказывает, оживленно размахивая руками. Ветер играет его волосами. Молодые люди со стороны кажутся странной парой. Проходящая мимо Моник машет рукой в их сторону: «Мальчики!» – и скрывается за дверью.
– Не обращайте на меня внимания. – Я присаживаюсь рядом, и разговор, конечно, прерывается.
Рой протягивает мне большую коробку с пончиками. Их не меньше тридцати штук.
– Подарили в одной конторе, – поясняет Рой. – Сказали, что все сотрудники на диете.
– Забавно, – говорю я. – Наши не сидят на диете. Нам хватает физической нагрузки: бегаем вверх-вниз по лестницам, поскольку лифт обычно не работает.
– Вот она, основа существования нашего поколения, – торжественно заявляет Рой, – подсчет калорий.
– И сломанные лифты, – добавляю я. – Итак, ребята, о чем вы говорили? О загрязнении окружающей среды? О неправильном питании? О болезнях юного поколения?
– О баскетболе, – отвечают оба.
– Ах, баскетбол! Камень преткновения в отношениях мужчин и женщин нашего поколения.
– Ты просто притворяешься, будто не любишь баскетбол, потому что ты девушка. Социальные предрассудки по поводу истинной женственности, – утверждает Рой.
– Мы знаем, что дома ты тайком поощряешь мужскую сторону своей натуры, – смеется Том. – Пьешь пиво, орешь во время матча по телевизору и громко рыгаешь.
– А я-то думала, что это проявления женской стороны моей натуры.
– Именно этого мужчины на самом деле хотят от женщин, – утверждает Том.
– Учту, – бросаю я уходя.
Оборачиваюсь и вижу: они уже вернулись к своей беседе и, размахивая пончиками, что-то доказывают друг другу.
Войдя в зал, едва не натыкаюсь на Карла. Сначала он испуганно смотрит на меня, затем шепчет «извини» и почти бегом удаляется. Похоже, от приближения урагана все немножко повредились в уме.
Принимаюсь за работу, а ветер стучит в окна, как гигантское сердце. Свет мигает несколько раз, повергая офис в зловещее молчание. Воздух кажется наэлектризованным, и вокруг меня царит оживление: больше разговоров, чем обычно.
Ко мне в «кубик» заходит Нина:
– Я слышала кое-что.
– Это правда. Я действительно люблю баскетбол.
– Что?
– Так, ничего. Что ты слышала на этот раз? Я готова развеять твои страхи.
– Слышала, что у тебя вчера были неприятности с Сондрой. Карл слышал.
Я забыла о Сондре в тот момент, когда убрала в стол ее новые инструкции. Старые я никогда не уничтожаю: не люблю ничего выбрасывать.
– Да все прошло нормально. Ты же знаешь, как проходят подобные встречи. Может, в этот раз я сказала на несколько слов больше.
– Я вообще никогда не произношу ни слова на встречах с Сондрой, за исключением «да» и «спасибо».
– И что еще ты слышала?
– Да так, что-то невнятное.
– То есть что-то еще?
– Думаю, тебе лучше самой все узнать. – Нина выходит, шепнув уже в дверях «извини».
Я терпеть не могу обсуждать кого-либо и очень не люблю, когда обсуждают меня, поэтому я встревожена и рассержена слухами, сообщенными Ниной. Решительно вхожу в «кубик» Моник и сажусь напротив нее.
– Хочешь посмотреть какую-нибудь гадость? – спрашивает Моник, поднося к свету очередной слайд.
– Обо мне говорят в офисе. Что-то насчет Сондры.
– А, докладная, – равнодушно бросает Моник, поворачивая слайд на сто восемьдесят градусов.
– Какая докладная?
Моник опускает слайд.
– Она написала докладную насчет вашей беседы. Я выбросила ее.
Моник роется в мусорной корзине. Нужная бумага лежит среди разорванных гранок, уже чем-то испачканная.
В докладной на имя всех вице-президентов и глав отделов утверждается, что я «плохо представляю себе основные принципы взаимоотношений редактора и главы отдела корректуры», что я «не следую правилам стандартизации, установленным главой отдела», и «ставлю под сомнение ее авторитет, умаляя важность ключевых норм».
– «Я ставлю под сомнение ее авторитет, умаляя важность ключевых норм»?
– Да, мне это тоже понравилось, – замечает Моник.
Неожиданно чувствую, что все смотрят на меня, хотя я надежно укрыта за стенками «кубика» Моник. И меня вдруг охватывает паника, словно какая-то сила изнутри рвется наружу.
– Это ерунда, – говорит Моник.
– Но это направлено каждому сотруднику.
– Ну, значит, это уже в мусорной корзине каждого сотрудника. – Моник комкает бумагу и метким броском направляет ее в корзину. – Пойди прогуляйся, – советует она. – Порадуйся урагану.
Я в бешенстве выскакиваю из офиса и останавливаюсь на ступеньках. Ветер набрасывается на меня, ерошит волосы, щекоча ими щеки. Наверное, буря уже поднялась, раз ветер растрепал прическу, бьется в окна, едва не выдавливая их, дразнит вас и словно насмехается над вами. Но ветер, и без того яростный, может усилиться.
На ступеньках появляется Рой с гранками, смотрит на меня и останавливается рядом. Убираю волосы с лица, и мы вместе наблюдаем, как ветер несет по улице кожаный ошейник с металлическими шипами, из тех, что носят панк-рокеры, если на свете еще остались панк-рокеры.
– Если у вас хорошее чувство юмора, ураган дает ему обильную пищу, – замечает Рой.
Вхожу в офис следом за ним. На моем столе звенит телефон.
– Привет, дорогая. – Это мама. – Тебе не нужен шкаф?
– Мам, я не могу сейчас говорить.
– Я просто не знаю, что делать со всей этой мебелью. В квартире у Ронни все не поместится, а ужасно не хочется тащить все на какой-нибудь склад в Нью-Джерси.
– У меня небольшие проблемы на работе. Давай поговорим позже.
– Проблемы? Ты же знаешь, маме можно рассказать обо всем.
– Я просто должна с этим разобраться.
– Уверена, все благополучно разрешится, дорогая, – успокаивает меня мама.
Как только я кладу трубку, появляется Лили, секретарша с верхнего этажа.
– Тебя хочет видеть Шерил, – сообщает она.
Шерил, вице-президент, отвечающий за производство, всегда здоровается с нами, проходя через зал. Далеко не все начальство делает это. Она чуть старше Моник и иногда приходит на работу с маленьким колли. Он так забавно цокает когтями по полу. Я, конечно, всегда рада видеть Шерил, но отнюдь не в восторге от того, что меня вызывают наверх. Поспешно привожу в порядок прическу и иду за Лили.
Выясняется, что в кабинете Шерил меня ждет еще и Моник.
– Привет, Холли, рада тебя видеть, – говорит Шерил. – Присаживайся. – Сажусь рядом с Моник, которая несколько вызывающе забрасывает ногу на ногу. – Я знаю, что ты получила выговор от Сондры, – начинает Шерил.
– Да, – признаюсь я. – Мне очень жаль, что встреча с Сондрой на этот раз прошла неудовлетворительно. Я вовсе не хотела быть невежливой или проявлять неуважение к ней.
– Да, ты вывела ее из себя, – замечает Шерил.
– Она была несколько агрессивно настроена, – оправдываюсь я. – Я просто задала несколько вопросов. И совершенно не собиралась выводить Сондру из себя.
– Полагаю, в этом и состоит разница между тобой и Моник, – замечает Шерил, а Моник лишь покачивает ногой.
– Простите? – переспрашиваю я.
– Разница, – поясняет Моник, – заключается в том, что я всегда намеренно раздражаю Сондру. Это для меня такое развлечение, игра.
– Верно, – соглашается Шерил. – Хотя, между нами, Сондра изначально пребывает в раздражении.
– Чуть-чуть, – добавляет Моник.
– То есть? – начинаю понимать я. – Вы имеете в виду, она?..
Обе смеются.
– Она чокнутая, – наконец поясняет Шерил. – Вот посмотри. – Шерил роется в столе и достает оттуда несколько папок. – Это собрание докладных Сондры на Моник. А вот здесь те, что она писала обо мне, когда я была редактором.
И они с Моник хохоча рассматривают бумаги.
– «Презрительное и высокомерное отношение, не соответствующее обязанностям редактора», – зачитывает Моник. – Высокомерное – это про тебя, – обращается она к Шерил.
Шерил берет следующий лист:
– Ага, а вот о Моник: «Наглый отказ принимать во внимание важность выполнения распоряжений главы отдела корректуры. Ее тенденция опошлять требования руководства, раздражительность и пренебрежительный подход к делу вполне соответствуют ее некомпетентности». – Шерил качает головой. – Можешь себе представить попытку задеть Моник, назвав ее раздражительной? – И обе вновь смеются. – В общем, – заключает Шерил, наконец, успокоившись, – добро пожаловать в нашу компанию. Тебе действительно не стоит волноваться из-за этой записки. Я бы скорее встревожилась, если бы она ничего о тебе не написала.
– Это для тебя впервые, – добавляет Моник, – в первый раз всегда немного неприятно. Дальше будет легче.
– Но почему она продолжает здесь работать? – удивляюсь я.
– Сондра неплохо справляется с работой, и к тому же на это место очень трудно найти человека. Она здесь уже много лет. Думаю, начальство чувствует обязательства перед ней, – объясняет Шерил.
– Но когда ты понимаешь, в чем тут дело, – продолжает Моник, – это даже забавляет. Поэтому сходи куда-нибудь на ленч или еще что-нибудь придумай. И не придерживайся очень строгих правил относительно спиртных напитков.
Я выхожу, а они продолжают перечитывать докладные Сондры и веселиться.
– А куда подевалась та, где она называет мое влияние пагубным? – уже удаляясь, слышу я смех Шерил.
Возвращаюсь на свой этаж, где Ян и Нина снимают бумагу с окон. Ветер, кажется, стих. В своем «кубике» вижу маленькую баскетбольную корзину, приделанную кем-то к перегородке напротив моего стола. Беру ластик и бросаю его в корзину. Из-за перегородки со стороны Тома вылетает бумажный комок и падает точно в центр корзины. Некоторое время мы играем таким образом, невидимые друг другу; скомканная бумага и ластики носятся в воздухе. Свежий ветер из открытого окна приносит чувство освобождения, ощущение, что все в порядке, все под контролем. Коллеги отклеивают бумажную ленту с окон, пританцовывая на столах и швыряя друг в друга обрывками бумаги. И мы все дружно радуемся благополучному окончанию урагана «Холли».
Глава 14
СЕМЬ – СЧАСТЛИВОЕ ЧИСЛО
Я вновь на работе, заканчиваю книгу о китах, которая сегодня отправляется в печать. Проверяю каждую страницу, желая книге счастливого пути. На фотографиях резвятся, скользят в глубинах вод киты. В следующий раз я увижу рукопись уже в переплете и, как делаю всегда со своими книгами, подержу ее в руках, чтобы ощутить приятную тяжесть, вдохну свежий запах типографской краски. В то время как я в последний раз проверяю свою работу, коллеги кружат неподалеку, периодически издавая характерные звуки, имитирующие пение китов. Один из них, наверное, Карл, запевает «Нью-Йорк, Нью-Йорк» в манере Синатры, остальные же создают фон, постанывая, как влюбленные киты.
Когда шум стихает, баскетбольный мячик-оригами перелетает через перегородку, падает в корзину и приземляется на моем столе. На оранжевом боку написано «Приглашаю», но не сказано куда. Я рада, что меня вообще куда-то зовут, и весело подбрасываю в воздух невесомый мячик. Затем все-таки решаю выяснить, что меня ждет, и отправляюсь к Тому.
– Я слышал, ты сегодня сдаешь китов, – говорит Том.
– Да, я сделала для них все, что могла. И что это значит? – Показываю мячик.
– Рою подарили три билета на баскетбольный матч. Он пригласил нас.
– Три билета? А это не слишком?
– Но это же Рой, – улыбается Том.
Рой, как магнит, притягивает разнообразнейшие подарки: пончики, галстуки, билеты на баскетбол. Однажды кто-то подарил ему запонки с надписью «Рэй», но, если не присматриваться, это выглядит почти как «Рой». Хотя Рой все равно пока не придумал, что с ними делать.
– Людям нравится радовать Роя, – говорит Том.
Я разглядываю бумажный мячик.
– Ты больше не пытаешься создать теорию о мужчинах, женщинах и баскетболе?
– Нет, это приглашение не связано с особенностями полов. Но очень хорошие места.
– То есть это свидание?
Том несколько мгновений размышляет.
– Ты решишь этот вопрос потом. В зависимости от того, какая команда выиграет.
Встречаюсь с мамой в ресторане, который ей очень нравится. Здесь повсюду – и на полу, и на столах – рассыпаны стружки и опилки, для меня это немножко чересчур. Я вечно приношу потом домой кучу опилок, застрявших в рукавах и туфлях.
– Все равно, что обедать в амбаре, – ворчу я.
– Это так патриархально, – заверяет меня матушка.
– Это опасно для здоровья, – возражаю я.
Мама делает небрежный жест: ей не по душе мое недовольство. Мы ждем Джейни, но она опаздывает.
– Джейни, и вдруг опаздывает, – качаю я головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22