Мел считала, что фильм уже устарел, но девочкам он нравился, и они готовы были смотреть его бесконечно.
– Не-е-ет! – заорала Сара, набирая децибелы, и ударила сестру за то, что мама обнимала только ее.
«Спокойно, – сказала себе Мел. – Соберись с мыслями».
Телевизор и видео не годятся. Что еще? Она мысленно пробежала список возможностей. Черт побери, придется попробовать шоколад. Если провалится и это, тогда в ход пойдет ее косметичка, или «мы пойдем в супермаркет и поиграем там в Винни-Пуха», и еще «папа будет очень расстроен, услышав, что его дочки капризничали» – как последняя попытка установить мир.
Потребовались две плитки шоколада, чтобы Сара и Кэрри повеселели. Мел успела включить чайник и быстро бросить пакетик чая в кружку, прежде чем поняла, что описается, если срочно не посетит туалет.
– Давайте все вместе отправимся в путешествие, – предложила она, прижимая к себе Кэрри и пытаясь взять Сару за руку.
– Не хочу в ванную, – замотала головой Сара, не желавшая уходить из кухни.
– Наверху есть еще шоколад, – умоляла Мел, чертыхаясь по поводу отсутствия у них свободных денег, чтобы устроить внизу второй туалет.
Сара покачала головой.
– Мама, больно, – захныкала Кэрри, прикладывая ладошку ко лбу.
– Наверху вы сможете поиграть с моей косметичкой, – в отчаянии проговорила Мел.
Сара тут же взлетела вверх по лестнице, и даже Кэрри почувствовала себя в состоянии подняться наверх самостоятельно.
– Помада моя! – закричала Сара, когда Мел последовала за ними.
– Нет, моя! – вторила ей Кэрри, взбегая по лестнице с неожиданной скоростью.
«Голосок Кэрри звучит получше», – устало подумала Мел. И так как она не часто пользовалась помадой, с тех пор как перестала работать, ей было все равно, во что превратится ее косметика. Лишь бы девочки успокоились.
В начале восьмого, когда вернулся домой Эйдриан, обе его дочери были спокойны и довольны. Они весь день разрисовывали друг друга тенями для век и прочими принадлежностями косметички Мел. Правда, при этом здорово досталось бежевому ковру в спальне Мел и Эйдриана, да и косметике Мел был нанесен непоправимый урон.
Мел едва не лишилась дара речи, когда Кэрри нашла дорогой увлажняющий крем, который Мелани купила в тот памятный день своего увольнения, и стала с усердием намазывать этим драгоценным кремом голову плюшевого медвежонка.
– Кэрри, о Боже! – воскликнула Мел. – Нельзя же все отбирать у мамы!
Она тут же пожалела, что сказала это, так как обе девочки дружно зарыдали.
Наконец ей удалось ускользнуть в ванную, а затем и выпить чашку чая. Потом Мел приготовила ужин для девочек, который завершался четырьмя шоколадными бисквитами. В конце концов, она пришла к выводу, что быть матерью в течение целого дня плохо не только для ее нервов, но и для ее мочевого пузыря.
– Они искупались, и теперь все в порядке, – устало проговорила Мел, встречая мужа в холле с улыбающейся Кэрри на руках. Это было сказано сухо, но вполне спокойно. Хотя ей хотелось закричать, что ее нервы натянуты до предела, и почему бы ему не прийти домой пораньше, чтобы помочь? И даже если он предложил ей поужинать в субботу в милом китайском ресторане, это еще не означает, что он может пренебрегать отцовскими обязанностями и т. д. и т. д… О нет, только не это!
– Мама. – Кэрри прижалась к шее Мел и засунула большой палец в рот.
«Никаких сцен в присутствии детей», – напомнила себе Мел. И, сделав несколько глубоких вдохов, продолжила:
– Кэрри уже приняла лекарство, и девочки сейчас пойдут спать. Ты можешь стереть им косметику носовым платком, правда, Кэрри, скорее всего, будет возражать. – Сняв с крючка в холле ключи от машины, Мел сказала: – Сегодня у нас был ужасный день, Эйдриан, и я хочу немножко проехаться. – Она передала ему Кэрри. Кэрри улыбнулась отцу, предлагая полюбоваться серебристыми тенями вокруг ее глаз и розовыми пятнами дорогих румян на щеках.
Эйдриан забеспокоился.
– Но все нормально? – испуганно спросил он, глядя из-за плечика Кэрри на побледневшее лицо жены.
– О, прекрасно, – поспешила ответить Мел. Если она сейчас же не выйдет из дома, у нее начнется истерика. – Мне нужно немножко побыть одной. – Она потянулась за своей сумочкой. – Просто выдался тяжелый день, – повторила она. – Я недолго. Поеду к Мо выпить кофе.
Мел ни разу не поступала так за все те годы, что они жили в Каррикуэлле. Ресторан «Обед у Мо» был местом, куда они ходили всей семьей во время уик-энда, а не в будний день на ночь глядя.
Но Эйдриан ее понял.
– Не волнуйся, я справлюсь, – заверил он. – Поезжай.
Мел уселась за руль и сидела неподвижно минут пять, прежде чем двинуться с места. Затем она направилась в центр Каррикуэлла, припарковалась около ресторана и вышла.
Когда она размешивала сахар в латте без кофеина, то внезапно подумала, как давно не разговаривала с Кэролайн.
С того самого вечера в январе, когда разразился скандал во время их встречи. Тогда Лорна упрекнула ее в том, как она может из-за работы пропускать все важные моменты в жизни своих девочек, и Мел, не сдержавшись, ответила ей в резкой форме. Кэролайн, видимо, приняв слова, Мел и на свой счет, решила прервать общение с ней.
Сегодня Мел, пожалуй, впервые поняла свою подругу.
Женщины, сидящие дома со своими детьми, не получают за это никаких наград. Никто не считает, что готовка и уборка дома заслуживают поощрения, никто не похлопает их по плечу, благодаря за бесконечную стирку. Не существует никаких награждений и специальных церемоний за то терпение, которое проявляет мать у постели больного ребенка. Ничего, а ведь это тяжелая работа, повторяющаяся изо дня в день.
Неудивительно, что Кэролайн обиделась.
Сейчас Мел с удовольствием встретилась бы со своими подругами, чтобы посмеяться от души, расслабиться и вспомнить, что они не только матери, но еще и женщины. Когда Мел работала, она не понимала этого. Теперь поняла.
Достав мобильный телефон из сумочки, Мел набрала номер Кэролайн.
– Привет, – тепло сказала она, услышав голос подруги. – Мне ужасно стыдно, что я так долго не разговаривала с тобой, и я сожалею о том, что тогда произошло. Но давай не будем вспоминать старое. Знаешь, я бросила работу и теперь сижу, дома с девочками, и, как ты понимаешь, это означает, что у меня минутки свободной нет.
– Ты бросила работу? – удивленно переспросила Кэролайн. – Я думала, ты помешана на своей работе и тебя так и похоронят с твоим офисным телефоном, двумя мобильниками, ноутбуком и карманным компьютером.
Мел рассмеялась, она успела отвыкнуть от своеобразного юмора Кэролайн.
– Вполне возможно, – сказала она. – Правда, компания вряд ли расщедрится на карманный компьютер для такого рядового сотрудника. Это только для высшего эшелона. Слушай, почему бы нам сейчас не посидеть где-нибудь вдвоем? Только ты и я.
– Боюсь, что сейчас не получится, – отвечала Кэролайн с явным сожалением. – Грэм поздно приходит с работы. Может, завтра днем? Как насчет ленча? Только я не могу никуда уйти из дома, потому что ко мне придут красить рамы, мы уже несколько лет все собирались. Но ты могла бы приехать ко мне…
Мел уже и не помнила, когда была у Кэролайн дома.
– С удовольствием, – сказала она. – И девочек возьму с собой, если у Кэрри с горлом будет получше.
– Конечно. Бедняжка Кэрри.
Дом Кэролайн, прямо скажем, не просился на обложку журналов, специализирующихся на архитектуре и дизайне. На стенах было слишком много отметин, так как десятилетний Райан, восьмилетний Фион и шестилетний Лука практиковались на них в своем искусстве владения футбольным мячом и учились забивать голы. Небольшой садик на задах дома был также в распоряжении мальчиков. Когда-то зеленая лужайка теперь была основательно вытоптана, а большая часть кустарника поломана. Было ясно, что именно здесь они каждый день играли в футбол. Однако, несмотря на это, все в доме дышало уютом и теплом, от горшков с цветами на подоконниках до аппетитного запаха, доносившегося с кухни, где Кэролайн готовила суп, лазанью и свои фирменные овощи с пармезаном. Более того, она испекла волшебные тарталетки с клубничным кремом, украсив каждую фигуркой из мармелада.
Сара и Кэрри, которая чувствовала себя сегодня гораздо лучше, были в восторге от всего этого.
– Пока я освоила только первую фазу – кексы, – заметила Мел, сидя за кухонным столом, пока Кэролайн доставала красивые тарелочки с цветочным рисунком, чтобы положить на них тарталетки для девочек. – До остального я еще не доросла.
– Все впереди, – улыбнулась Кэролайн. – Кексы – это только начало, можно сказать, первая волна. Когда я чувствую ее приход, я быстренько встаю к плите и пеку, а часть теста замораживаю. А когда нет настроения, иду в ближайшую кондитерскую. Зачем беспокоиться и делать тесто, когда можно купить его, причем получится даже дешевле? Но сейчас я на диете, и поэтому – табу. Экономлю и деньги, и калории.
– Я думала, ты печешь с утра до вечера.
– Вот и чудесно, если люди так думают, – улыбнулась Кэролайн. – Иначе они все время приставали бы ко мне с вопросом: «Чем же ты занимаешься весь день?» – причем произносили бы это снисходительным тоном. Если кто-то знает, что ты хорошо готовишь, он склонен думать, будто ты больше ничего, и не делаешь, как только стоишь у плиты целый день и изощряешься в своих кулинарных способностях. И действительно, на что еще способна женщина?
Мел не могла не разделить с Кэролайн ту горькую иронию, которая звучала в ее словах.
– Мы можем устроиться в саду, – предложила Кэрол. – И девочкам будет, чем заняться, там полно старых игрушек моих ребят.
– Прекрасно.
Они уселись за круглый плетеный стол и продолжали беседу, пока Сара и Кэрри с интересом обследовали новый для них сад.
Потребовалось совсем немного времени, чтобы Кэролайн перешла к той теме, которая в данное время больше всего беспокоила ее. Ей казалось, что ее брак переживает трудные времена.
– Кризис среднего возраста, – пояснила Кэролайн. Посещение спортивного клуба было для нее одним из наиважнейших дел с тех пор, как она оставила работу, чтобы сидеть дома с детьми. Конечно, кто-то утверждает, что можно с таким же успехом просто ходить пешком, но как трудно заставить себя отправиться на прогулку поздним зимним вечером. И постепенно она стала прибавлять в весе.
«Мы все с возрастом полнеем» – это было все, что сказал Грэм, когда Кэролайн пожаловалась ему, что чувствует себя толстой, неуклюжей и старой.
– Ну что это за ответ? – вздохнула она, глядя на Мел. – Я пришла к выводу, что мы говорим как по испорченному телефону. Он просто не слышит меня. – Кэрол считала, что Грэм не только не понимает ее, но и не пытается понять. Его не интересовала эта тема. – Еще несколько лет назад он то и дело говорил мне, как чудесно я выгляжу, – грустно вздохнула Кэрол. – Теперь же я могу весь день проходить в пижаме, а он этого даже не заметит.
Мел вспомнила, какой была Кэролайн, когда они работали вместе: стройной, худенькой и ужасно сексуальной. Все мужчины оборачивались, когда она проходила мимо. Да, сейчас она стала другой, но все равно выглядела неплохо: милое, живое лицо, а фигура стала даже более эффектной, чем прежде. Но блеск глаз исчез.
– Грэм сказал, что современные женщины помешаны на диетах. И это так скучно, что он вообще не желает обсуждать эту тему.
Тогда Кэролайн записалась в группу борьбы с лишним весом и похудела на двенадцать фунтов, хотя все же не достигла своей заветной цели.
– Все люди в группе так радовались за меня, а Грэм даже не заметил, – с горечью продолжала она. – Раньше он всегда замечал, когда я чего-то добивалась в работе, а теперь, что бы я ни сделала, он просто не желает этого видеть…
«Как все это горько», – думала Мел, слушая подругу и пытаясь найти слова утешения.
– Помнишь, когда мы поссорились тогда из-за Лорны, – начала Мел, – ты сказала, будто никто не понимает, что быть домохозяйкой и воспитывать детей – это самая трудная работа на свете? Ты была права, а я ошибалась, Кэрол. Это действительно не так-то просто, – заключила она. – Эйдриан поддерживает меня и говорит, что я просто супер, но все равно это не так, как когда тебя благодарят за удачный отчет на работе или когда ты сама чувствуешь удовлетворение, закончив какой-то особенный проект. Всем, кажется, что любой человек, имей он хоть каплю ума, сможет готовить, убирать и воспитывать детей и ничего трудного тут нет. Но когда ты сама занимаешься со своими детьми, и они растут умными, хорошо ладят с взрослыми, тогда ты понимаешь, что это важная, особенная работа, которую никто не сделает за тебя.
– Да, но никто этого не ценит. – Рот Кэролайн сложился в гримасу обиды. Она взяла тарталетку и слизнула мармеладку. – Никто не хочет согласиться, что воспитание детей, может быть, самое почетное дело в жизни женщины. Мой муж уж точно не считает так, и пока я поглощена домашними делами, от него стало пахнуть женскими духами, из чего я сделала вывод, что у него роман.
Мел ошарашенно взглянула на подругу, попыталась что-то сказать, но не смогла произнести ни звука.
– Я это точно знаю, – продолжала Кэролайн, слизывая с тарталетки крем. – Что говорят журналы, если муж начинает носить новое нижнее белье? А если он не вылезает из душа? И потом, этот парфюм… Нет, я слишком хорошо знаю Грэма. Он так смотрит на меня… Мы женаты двенадцать лет; страсть, желание – все это, как говорится, в прошлом, но сейчас он смотрит на меня с неподдельным удивлением, словно хочет спросить: «Как меня угораздило жениться на этой женщине? Как я могу жить в этом доме?»
– Кэролайн, мне очень жаль… – попыталась вступить в разговор Мел.
Кэролайн не дала ей договорить. Теперь, когда она, наконец, отважилась выложить то, что мучило ее, она не могла остановиться.
– Я вижу, как он смотрит на меня и думает: «Неужели я мог жениться на этой женщине с потухшим взглядом усталых глаз?» Это просто написано на его лице. Он женился на преуспевающей бизнесвумен, которая с годами превратилась в скучную мамашу, и это совсем не та женщина, с которой он хотел бы провести остаток жизни.
– Ты уверена, что у него роман? – спросила Мел. – Может, тебе показалось, а ты накручиваешь себя…
– На девяносто девять процентов это так. Я не держала свечку, как говорится, но у него точно кто-то есть. Я чувствую. Он никогда прежде не интересовался одеждой, Мел, а тут недавно купил несколько галстуков. И потом, все эти поездки от фирмы. Он все это придумывает. Однажды я позвонила в офис, чтобы передать ему срочное сообщение, и мне сказали, что у него выходной. А мне он говорил, что у него срочная командировка в Лондон и, возможно, ему придется там задержаться до утра.
Мел вздохнула. Это уже звучало убедительно.
– И что ты думаешь делать? Нельзя сидеть, сложа руки. Если ты и изменилась, впрочем, как и твой муж, то он несет за это ответственность. Когда вы поженились, ты же понимала, что Грэм не останется таким же молодым до конца своих дней?
Мел говорила энергично, расставляя все по своим местам, как привыкла решать все проблемы в офисе.
– Конечно, – согласилась Кэролайн, – но я не могу позволить себе такой взгляд на вещи. Грэм работает, а я сижу дома. На что мы будем жить без него? Я не могу не думать об этом.
– Нет, Кэролайн, – настаивала Мел, – ты не можешь мириться со всем только потому, что Грэм оплачивает счета. Вы женаты, черт побери. И в браке вы равноправные партнеры. А быть родителями – это нечто иное. Вы можете оставаться родителями и расторгнув брак. Разведись с ним и начни другую жизнь…
– Тебе легко говорить, потому что тебе даже в голову не может прийти, что с тобой случится такое, – резко перебила ее Кэролайн. – Мы не миллионеры, где каждому при разводе причитается половина миллионного состояния: жена получает особняк с десятью спальнями для детей, а муж – дом у океана. Мы живем в реальном мире, и я не хочу, чтобы мои дети нуждались материально.
– Ты можешь просто уйти, – настаивала Мел. – Ты не должна оставаться с ним и молча страдать.
– Теоретически – возможно. Но на деле – нет.
– Знаешь что, Кэрол, – взорвалась Мелани, – когда я впервые увидела тебя, ты была такая целеустремленная. Ты понравилась мне больше всех других женщин в компании. Ты говорила, что думаешь, и не осторожничала, как все другие. Ты была гордой, амбициозной, верила в свои силы. Неужели сейчас ты все это забыла? Похоже, домашние заботы сломили тебя.
– Нет, дело не в том, что я сижу дома, – печально покачала головой Кэролайн. – Ну, может быть, чуточку. Но есть Грэм, дети, есть жизнь, а Кэролайн исчезла куда-то, превратившись в скучную ограниченную мамашу.
– Ты действительно думаешь, что у него роман? – снова спросила Мел. – Ведь здесь может быть и совершенно невинное объяснение, – добавила она. – Правда. Возможно, у него депрессия. Ты думала об этом? И… – Мел вступила на опасную территорию, – как насчет секса?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Не-е-ет! – заорала Сара, набирая децибелы, и ударила сестру за то, что мама обнимала только ее.
«Спокойно, – сказала себе Мел. – Соберись с мыслями».
Телевизор и видео не годятся. Что еще? Она мысленно пробежала список возможностей. Черт побери, придется попробовать шоколад. Если провалится и это, тогда в ход пойдет ее косметичка, или «мы пойдем в супермаркет и поиграем там в Винни-Пуха», и еще «папа будет очень расстроен, услышав, что его дочки капризничали» – как последняя попытка установить мир.
Потребовались две плитки шоколада, чтобы Сара и Кэрри повеселели. Мел успела включить чайник и быстро бросить пакетик чая в кружку, прежде чем поняла, что описается, если срочно не посетит туалет.
– Давайте все вместе отправимся в путешествие, – предложила она, прижимая к себе Кэрри и пытаясь взять Сару за руку.
– Не хочу в ванную, – замотала головой Сара, не желавшая уходить из кухни.
– Наверху есть еще шоколад, – умоляла Мел, чертыхаясь по поводу отсутствия у них свободных денег, чтобы устроить внизу второй туалет.
Сара покачала головой.
– Мама, больно, – захныкала Кэрри, прикладывая ладошку ко лбу.
– Наверху вы сможете поиграть с моей косметичкой, – в отчаянии проговорила Мел.
Сара тут же взлетела вверх по лестнице, и даже Кэрри почувствовала себя в состоянии подняться наверх самостоятельно.
– Помада моя! – закричала Сара, когда Мел последовала за ними.
– Нет, моя! – вторила ей Кэрри, взбегая по лестнице с неожиданной скоростью.
«Голосок Кэрри звучит получше», – устало подумала Мел. И так как она не часто пользовалась помадой, с тех пор как перестала работать, ей было все равно, во что превратится ее косметика. Лишь бы девочки успокоились.
В начале восьмого, когда вернулся домой Эйдриан, обе его дочери были спокойны и довольны. Они весь день разрисовывали друг друга тенями для век и прочими принадлежностями косметички Мел. Правда, при этом здорово досталось бежевому ковру в спальне Мел и Эйдриана, да и косметике Мел был нанесен непоправимый урон.
Мел едва не лишилась дара речи, когда Кэрри нашла дорогой увлажняющий крем, который Мелани купила в тот памятный день своего увольнения, и стала с усердием намазывать этим драгоценным кремом голову плюшевого медвежонка.
– Кэрри, о Боже! – воскликнула Мел. – Нельзя же все отбирать у мамы!
Она тут же пожалела, что сказала это, так как обе девочки дружно зарыдали.
Наконец ей удалось ускользнуть в ванную, а затем и выпить чашку чая. Потом Мел приготовила ужин для девочек, который завершался четырьмя шоколадными бисквитами. В конце концов, она пришла к выводу, что быть матерью в течение целого дня плохо не только для ее нервов, но и для ее мочевого пузыря.
– Они искупались, и теперь все в порядке, – устало проговорила Мел, встречая мужа в холле с улыбающейся Кэрри на руках. Это было сказано сухо, но вполне спокойно. Хотя ей хотелось закричать, что ее нервы натянуты до предела, и почему бы ему не прийти домой пораньше, чтобы помочь? И даже если он предложил ей поужинать в субботу в милом китайском ресторане, это еще не означает, что он может пренебрегать отцовскими обязанностями и т. д. и т. д… О нет, только не это!
– Мама. – Кэрри прижалась к шее Мел и засунула большой палец в рот.
«Никаких сцен в присутствии детей», – напомнила себе Мел. И, сделав несколько глубоких вдохов, продолжила:
– Кэрри уже приняла лекарство, и девочки сейчас пойдут спать. Ты можешь стереть им косметику носовым платком, правда, Кэрри, скорее всего, будет возражать. – Сняв с крючка в холле ключи от машины, Мел сказала: – Сегодня у нас был ужасный день, Эйдриан, и я хочу немножко проехаться. – Она передала ему Кэрри. Кэрри улыбнулась отцу, предлагая полюбоваться серебристыми тенями вокруг ее глаз и розовыми пятнами дорогих румян на щеках.
Эйдриан забеспокоился.
– Но все нормально? – испуганно спросил он, глядя из-за плечика Кэрри на побледневшее лицо жены.
– О, прекрасно, – поспешила ответить Мел. Если она сейчас же не выйдет из дома, у нее начнется истерика. – Мне нужно немножко побыть одной. – Она потянулась за своей сумочкой. – Просто выдался тяжелый день, – повторила она. – Я недолго. Поеду к Мо выпить кофе.
Мел ни разу не поступала так за все те годы, что они жили в Каррикуэлле. Ресторан «Обед у Мо» был местом, куда они ходили всей семьей во время уик-энда, а не в будний день на ночь глядя.
Но Эйдриан ее понял.
– Не волнуйся, я справлюсь, – заверил он. – Поезжай.
Мел уселась за руль и сидела неподвижно минут пять, прежде чем двинуться с места. Затем она направилась в центр Каррикуэлла, припарковалась около ресторана и вышла.
Когда она размешивала сахар в латте без кофеина, то внезапно подумала, как давно не разговаривала с Кэролайн.
С того самого вечера в январе, когда разразился скандал во время их встречи. Тогда Лорна упрекнула ее в том, как она может из-за работы пропускать все важные моменты в жизни своих девочек, и Мел, не сдержавшись, ответила ей в резкой форме. Кэролайн, видимо, приняв слова, Мел и на свой счет, решила прервать общение с ней.
Сегодня Мел, пожалуй, впервые поняла свою подругу.
Женщины, сидящие дома со своими детьми, не получают за это никаких наград. Никто не считает, что готовка и уборка дома заслуживают поощрения, никто не похлопает их по плечу, благодаря за бесконечную стирку. Не существует никаких награждений и специальных церемоний за то терпение, которое проявляет мать у постели больного ребенка. Ничего, а ведь это тяжелая работа, повторяющаяся изо дня в день.
Неудивительно, что Кэролайн обиделась.
Сейчас Мел с удовольствием встретилась бы со своими подругами, чтобы посмеяться от души, расслабиться и вспомнить, что они не только матери, но еще и женщины. Когда Мел работала, она не понимала этого. Теперь поняла.
Достав мобильный телефон из сумочки, Мел набрала номер Кэролайн.
– Привет, – тепло сказала она, услышав голос подруги. – Мне ужасно стыдно, что я так долго не разговаривала с тобой, и я сожалею о том, что тогда произошло. Но давай не будем вспоминать старое. Знаешь, я бросила работу и теперь сижу, дома с девочками, и, как ты понимаешь, это означает, что у меня минутки свободной нет.
– Ты бросила работу? – удивленно переспросила Кэролайн. – Я думала, ты помешана на своей работе и тебя так и похоронят с твоим офисным телефоном, двумя мобильниками, ноутбуком и карманным компьютером.
Мел рассмеялась, она успела отвыкнуть от своеобразного юмора Кэролайн.
– Вполне возможно, – сказала она. – Правда, компания вряд ли расщедрится на карманный компьютер для такого рядового сотрудника. Это только для высшего эшелона. Слушай, почему бы нам сейчас не посидеть где-нибудь вдвоем? Только ты и я.
– Боюсь, что сейчас не получится, – отвечала Кэролайн с явным сожалением. – Грэм поздно приходит с работы. Может, завтра днем? Как насчет ленча? Только я не могу никуда уйти из дома, потому что ко мне придут красить рамы, мы уже несколько лет все собирались. Но ты могла бы приехать ко мне…
Мел уже и не помнила, когда была у Кэролайн дома.
– С удовольствием, – сказала она. – И девочек возьму с собой, если у Кэрри с горлом будет получше.
– Конечно. Бедняжка Кэрри.
Дом Кэролайн, прямо скажем, не просился на обложку журналов, специализирующихся на архитектуре и дизайне. На стенах было слишком много отметин, так как десятилетний Райан, восьмилетний Фион и шестилетний Лука практиковались на них в своем искусстве владения футбольным мячом и учились забивать голы. Небольшой садик на задах дома был также в распоряжении мальчиков. Когда-то зеленая лужайка теперь была основательно вытоптана, а большая часть кустарника поломана. Было ясно, что именно здесь они каждый день играли в футбол. Однако, несмотря на это, все в доме дышало уютом и теплом, от горшков с цветами на подоконниках до аппетитного запаха, доносившегося с кухни, где Кэролайн готовила суп, лазанью и свои фирменные овощи с пармезаном. Более того, она испекла волшебные тарталетки с клубничным кремом, украсив каждую фигуркой из мармелада.
Сара и Кэрри, которая чувствовала себя сегодня гораздо лучше, были в восторге от всего этого.
– Пока я освоила только первую фазу – кексы, – заметила Мел, сидя за кухонным столом, пока Кэролайн доставала красивые тарелочки с цветочным рисунком, чтобы положить на них тарталетки для девочек. – До остального я еще не доросла.
– Все впереди, – улыбнулась Кэролайн. – Кексы – это только начало, можно сказать, первая волна. Когда я чувствую ее приход, я быстренько встаю к плите и пеку, а часть теста замораживаю. А когда нет настроения, иду в ближайшую кондитерскую. Зачем беспокоиться и делать тесто, когда можно купить его, причем получится даже дешевле? Но сейчас я на диете, и поэтому – табу. Экономлю и деньги, и калории.
– Я думала, ты печешь с утра до вечера.
– Вот и чудесно, если люди так думают, – улыбнулась Кэролайн. – Иначе они все время приставали бы ко мне с вопросом: «Чем же ты занимаешься весь день?» – причем произносили бы это снисходительным тоном. Если кто-то знает, что ты хорошо готовишь, он склонен думать, будто ты больше ничего, и не делаешь, как только стоишь у плиты целый день и изощряешься в своих кулинарных способностях. И действительно, на что еще способна женщина?
Мел не могла не разделить с Кэролайн ту горькую иронию, которая звучала в ее словах.
– Мы можем устроиться в саду, – предложила Кэрол. – И девочкам будет, чем заняться, там полно старых игрушек моих ребят.
– Прекрасно.
Они уселись за круглый плетеный стол и продолжали беседу, пока Сара и Кэрри с интересом обследовали новый для них сад.
Потребовалось совсем немного времени, чтобы Кэролайн перешла к той теме, которая в данное время больше всего беспокоила ее. Ей казалось, что ее брак переживает трудные времена.
– Кризис среднего возраста, – пояснила Кэролайн. Посещение спортивного клуба было для нее одним из наиважнейших дел с тех пор, как она оставила работу, чтобы сидеть дома с детьми. Конечно, кто-то утверждает, что можно с таким же успехом просто ходить пешком, но как трудно заставить себя отправиться на прогулку поздним зимним вечером. И постепенно она стала прибавлять в весе.
«Мы все с возрастом полнеем» – это было все, что сказал Грэм, когда Кэролайн пожаловалась ему, что чувствует себя толстой, неуклюжей и старой.
– Ну что это за ответ? – вздохнула она, глядя на Мел. – Я пришла к выводу, что мы говорим как по испорченному телефону. Он просто не слышит меня. – Кэрол считала, что Грэм не только не понимает ее, но и не пытается понять. Его не интересовала эта тема. – Еще несколько лет назад он то и дело говорил мне, как чудесно я выгляжу, – грустно вздохнула Кэрол. – Теперь же я могу весь день проходить в пижаме, а он этого даже не заметит.
Мел вспомнила, какой была Кэролайн, когда они работали вместе: стройной, худенькой и ужасно сексуальной. Все мужчины оборачивались, когда она проходила мимо. Да, сейчас она стала другой, но все равно выглядела неплохо: милое, живое лицо, а фигура стала даже более эффектной, чем прежде. Но блеск глаз исчез.
– Грэм сказал, что современные женщины помешаны на диетах. И это так скучно, что он вообще не желает обсуждать эту тему.
Тогда Кэролайн записалась в группу борьбы с лишним весом и похудела на двенадцать фунтов, хотя все же не достигла своей заветной цели.
– Все люди в группе так радовались за меня, а Грэм даже не заметил, – с горечью продолжала она. – Раньше он всегда замечал, когда я чего-то добивалась в работе, а теперь, что бы я ни сделала, он просто не желает этого видеть…
«Как все это горько», – думала Мел, слушая подругу и пытаясь найти слова утешения.
– Помнишь, когда мы поссорились тогда из-за Лорны, – начала Мел, – ты сказала, будто никто не понимает, что быть домохозяйкой и воспитывать детей – это самая трудная работа на свете? Ты была права, а я ошибалась, Кэрол. Это действительно не так-то просто, – заключила она. – Эйдриан поддерживает меня и говорит, что я просто супер, но все равно это не так, как когда тебя благодарят за удачный отчет на работе или когда ты сама чувствуешь удовлетворение, закончив какой-то особенный проект. Всем, кажется, что любой человек, имей он хоть каплю ума, сможет готовить, убирать и воспитывать детей и ничего трудного тут нет. Но когда ты сама занимаешься со своими детьми, и они растут умными, хорошо ладят с взрослыми, тогда ты понимаешь, что это важная, особенная работа, которую никто не сделает за тебя.
– Да, но никто этого не ценит. – Рот Кэролайн сложился в гримасу обиды. Она взяла тарталетку и слизнула мармеладку. – Никто не хочет согласиться, что воспитание детей, может быть, самое почетное дело в жизни женщины. Мой муж уж точно не считает так, и пока я поглощена домашними делами, от него стало пахнуть женскими духами, из чего я сделала вывод, что у него роман.
Мел ошарашенно взглянула на подругу, попыталась что-то сказать, но не смогла произнести ни звука.
– Я это точно знаю, – продолжала Кэролайн, слизывая с тарталетки крем. – Что говорят журналы, если муж начинает носить новое нижнее белье? А если он не вылезает из душа? И потом, этот парфюм… Нет, я слишком хорошо знаю Грэма. Он так смотрит на меня… Мы женаты двенадцать лет; страсть, желание – все это, как говорится, в прошлом, но сейчас он смотрит на меня с неподдельным удивлением, словно хочет спросить: «Как меня угораздило жениться на этой женщине? Как я могу жить в этом доме?»
– Кэролайн, мне очень жаль… – попыталась вступить в разговор Мел.
Кэролайн не дала ей договорить. Теперь, когда она, наконец, отважилась выложить то, что мучило ее, она не могла остановиться.
– Я вижу, как он смотрит на меня и думает: «Неужели я мог жениться на этой женщине с потухшим взглядом усталых глаз?» Это просто написано на его лице. Он женился на преуспевающей бизнесвумен, которая с годами превратилась в скучную мамашу, и это совсем не та женщина, с которой он хотел бы провести остаток жизни.
– Ты уверена, что у него роман? – спросила Мел. – Может, тебе показалось, а ты накручиваешь себя…
– На девяносто девять процентов это так. Я не держала свечку, как говорится, но у него точно кто-то есть. Я чувствую. Он никогда прежде не интересовался одеждой, Мел, а тут недавно купил несколько галстуков. И потом, все эти поездки от фирмы. Он все это придумывает. Однажды я позвонила в офис, чтобы передать ему срочное сообщение, и мне сказали, что у него выходной. А мне он говорил, что у него срочная командировка в Лондон и, возможно, ему придется там задержаться до утра.
Мел вздохнула. Это уже звучало убедительно.
– И что ты думаешь делать? Нельзя сидеть, сложа руки. Если ты и изменилась, впрочем, как и твой муж, то он несет за это ответственность. Когда вы поженились, ты же понимала, что Грэм не останется таким же молодым до конца своих дней?
Мел говорила энергично, расставляя все по своим местам, как привыкла решать все проблемы в офисе.
– Конечно, – согласилась Кэролайн, – но я не могу позволить себе такой взгляд на вещи. Грэм работает, а я сижу дома. На что мы будем жить без него? Я не могу не думать об этом.
– Нет, Кэролайн, – настаивала Мел, – ты не можешь мириться со всем только потому, что Грэм оплачивает счета. Вы женаты, черт побери. И в браке вы равноправные партнеры. А быть родителями – это нечто иное. Вы можете оставаться родителями и расторгнув брак. Разведись с ним и начни другую жизнь…
– Тебе легко говорить, потому что тебе даже в голову не может прийти, что с тобой случится такое, – резко перебила ее Кэролайн. – Мы не миллионеры, где каждому при разводе причитается половина миллионного состояния: жена получает особняк с десятью спальнями для детей, а муж – дом у океана. Мы живем в реальном мире, и я не хочу, чтобы мои дети нуждались материально.
– Ты можешь просто уйти, – настаивала Мел. – Ты не должна оставаться с ним и молча страдать.
– Теоретически – возможно. Но на деле – нет.
– Знаешь что, Кэрол, – взорвалась Мелани, – когда я впервые увидела тебя, ты была такая целеустремленная. Ты понравилась мне больше всех других женщин в компании. Ты говорила, что думаешь, и не осторожничала, как все другие. Ты была гордой, амбициозной, верила в свои силы. Неужели сейчас ты все это забыла? Похоже, домашние заботы сломили тебя.
– Нет, дело не в том, что я сижу дома, – печально покачала головой Кэролайн. – Ну, может быть, чуточку. Но есть Грэм, дети, есть жизнь, а Кэролайн исчезла куда-то, превратившись в скучную ограниченную мамашу.
– Ты действительно думаешь, что у него роман? – снова спросила Мел. – Ведь здесь может быть и совершенно невинное объяснение, – добавила она. – Правда. Возможно, у него депрессия. Ты думала об этом? И… – Мел вступила на опасную территорию, – как насчет секса?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49